«Дневник сумасшедшего» и другие рассказы

– Это ты сейчас так говоришь, а раньше ты…

– Ах ты ходячий труп! Арестант!

Среди всех зевак, у вдовы Ба-И сердце было самым чувствительным. Она стояла как раз около жены Ци Цзина, держа на руках своего двухгодовалого ребенка. Она не могла оставаться безучастной и начала примирительным тоном:

– Ну, хватит. Люди ведь не боги. Кто же знал, что так случится? Да ты и сама тогда говорила, что без косы уж не так и плохо. Кроме того, наш начальник из ямына[19] еще ничего не объявил…

Не дослушав ее до конца, жена Ци Цзина с ушами, зардевшимися от гнева, обернулась к ней и, тыча палочками около ее носа, закричала:

– Ай-я! Что, ты меня за человека не считаешь?! Разве я могла сказать такие глупые слова?! Тогда я проплакала три дня, все это видели. Даже Лю Цзин, этот маленький чертенок, и та плакала… Лю Цзин как раз в это время опорожнила большую чашку риса и тянулась с пустой чашкой, прося прибавить еще. Жена Ци Цзина, совсем выведенная из терпения, быстро ткнула Ци Цзина, палочками в голову Лю Цзин, закричав на нее:

– Ты, еще куда лезешь! Потаскушка! Маленькая вдова![20]

Чашка выскользнула из рук Лю Цзин, упала на землю и, ударившись о камень раскололась. Ци Цзин вскочил, схватил разбитую чашку и, крикнув «стерва», дал затрещину Лю Цзин. Она упала и заплакала. Старуха Цзю Цзин, взяла ее за руку и, приговаривая «с каждым поколением, все хуже и хуже», увела прочь.

– Видишь, что делает с людьми твоя злоба, – обращаясь к жене Ци Цзина, гневно сказала вдова.

Цзао Ци-е, который с самого начала стоял в стороне, услышав слова Ба-И о том, что ямынь еще не делал объявления о восшествии императора, закипел от злости. Теперь заговорил он: – Вот скоро прибудут императорские солдаты, и знайте, что на этот раз их ведет сам императорский телохранитель, генерал Чжан, он потомок Чжан Ай-дэ, из удела Янь[21].

У него копье – как змея, длиной в один чжан и восемь чи[22]. Десять тысяч человек не могут сравниться с ним в храбрости. Что может противостоять ему?!

Его скрюченные руки во время этой речи то сжимали, то разжимали воздух, как будто он брался за невидимое копье, похожее на змею. Сделав несколько шагов по направлению к вдове Ба-И, он еще раз крикнул:

– Могла бы ты противостоять ему?!

Вдова была настолько рассержена, что ребенок дрожал в ее руках, но когда она увидела потное лицо Цзао Ци-е с блестящими глазами, устремленными прямо на нее, она сильно перепугалась и поспешила уйти. Цзао не пошел следом за ней. Из остальных собравшихся, некоторые стали осуждать вмешательство Ба-И, а другие стали расходиться. Несколько человек с обрезанными косами постарались затеряться в толпе, боясь, что их увидит Цзао Ци-е, но он не обратил на них внимания и только около деревьев уцзю повернулся и еще раз крикнул:

– Можете ли противостоять ему?!

Он взошел на дощатый мостик и скрылся из виду. Крестьяне в раздумье покачивали головами и прикидывали, что действительно никто не сможет противостоять Чжан Ай-дэ, а также приходили к заключению, что жизнь Ци Цзина все равно потеряна. Теперь Ци Цзин – ослушник императорского закона. Они злорадно вспоминали, как он с видом превосходства, посасывая свою длинную трубку, рассказывал им городские новости. Хотелось о чем то рассуждать, но получалось, что рассуждать то не о чем. Москиты, беспорядочно звеня, ударялись об их полуобнаженные тела, летя к деревьям уцзю, где они затевали веселые хороводы.

Все начали понемногу расходится по домам и, закрыв двери, ложились спать. Жена Ци Цзина, продолжая ворчать, собрала посуду, стол и скамейки и тоже отправилась спать. Ци Цзин, держа в руках сломанную чашку, пошел к дому и сел на пороге покурить. Он был так подавлен всем происшедшим, что даже забыл затягиваться из своей длинной трубки из пятнистого бамбука, с мундштуком слоновой кости и чубуком из белой меди. Огонь в ней медленно угасал. Он сознавал всю опасность своего положения и старался придумать какой-нибудь план или выход, но мысли его путались: «Коса! А как быть с косой?.. Змея в восемь чжанов длиной… С каждым поколением, все хуже… Император вступил на престол дракона… Чашку надо склепать в городе… Кто устоит против него?.. В книгах все же точно написано… Эх..!

На следующий день, рано утром. Ци Цзин, как обычно, толкал почтовую баржу из Лучжена в город. К вечеру он вернулся в деревушку со своей длинной трубкой и чашкой для риса. За столом, во время ужина, он вскользь заметил старухе Цзю Цзин:

Примечания