Научи меня любить
– Горничная, – он резко схватил меня за руку и привлёк к себе. Даже через ткань униформы, я почувствовала его горячее тело и учащённое сердцебиение. А вот моё сердце сначала замерло, а затем начало биться с бешеной скоростью, но уже от страха. Потому что я прекрасно понимала, что от меня хочет Стрелецкий.
– Извините, мне нужно идти, – я попыталась освободиться от его рук, но тщетно. Он прижал меня к себе ещё сильнее. – К тому же, скоро ваша девушка выйдет из душа, будет не очень хорошая ситуация, – попыталась я его отрезвить воспоминанием о его спутнице. Глядишь, вспомнит о ней и отпустит меня.
– Она не выйдет, – томно прошептал он мне на ухо. – Мы здесь одни, только ты и я.
Он слегка припал губами к моим губам.
– Что?! – испуганно пропищала я, быстро отвернувшись.
– Она не выйдет, потому что она уехала, – вот это поворот.
– К-куда? – действительно, куда она могла уехать посреди ночи в незнакомом городе.
– А чёрт её знает! Подцепила какого-то мужика и укатила с ним! Ну и хрен с ней, давно хотел послать, достала! А вот женщина мне на ночь нужна, – он мне подмигнул. – Не хочу один лежать в холодной постели.
– Извините, но я не по этой части. В нашей гостинице нет таких услуг, – я снова попыталась освободиться.
– А мне плевать, есть у вас такие услуги или нет! Сегодня ты будешь моей! – он резко оттолкнул меня на кровать. – Ещё никто и никогда не смел, отказывать Стрелецкому.
Я хотела вскочить с кровати, но он, словно зная мои мысли наперёд, не дал мне этого сделать. Он навис надо мной, схватив меня за запястья. А затем начал меня целовать жадно и страстно.
– Отпустите, меня, пожалуйста, – взмолилась я. – Понимаете, у меня ещё не было мужчин, и я не хочу вас! – наспех приводила я, как мне казалось, веские доводы. Но не будет же он меня насиловать, в конце концов.
И о чудо, это его остановило, Стрелецкий меня отпустил.
– Да ладно, – он сел на кровать, – ты, что реально ни разу не была с мужчиной? – он и смеялся и удивлялся одновременно.
Да, я ни разу не была с мужчиной. И что с того? Конечно, в наше время и в моём возрасте это практически не реально. Но я была настолько увлечена учёбой и работой, что напрочь вычеркнула из своей жизни какие-либо отношения с мужчинами.
Конечно, мне оказывали знаки внимания и в институте и на работе. Но я старалась всех держать на расстоянии либо в статусе друзей, либо просто знакомых. И до сегодняшнего дня мне это удавалось.
– Сколько ты хочешь за свою девственность? – вполне серьёзно спросил он. А я-то наивная думала, что он оставит меня в покое. Но видимо это не про Стрелецкого. Уж если он поставит цель, то её добьётся, а сегодня его целью была я. И он не думал отступать. Напротив, мне даже показалось, нет, я была в этом полностью уверена. Что моя невинность разожгла в нём ещё больший азарт.
– Что? – вот это поворот. Он что решил меня купить. Да пошёл он. – Знаете что, да идите вы! – я резко вскочила с кровати и побежала к двери. – Я не продаюсь!
– У всего есть цена, девочка! И даже у тебя. Только вот вопрос какая! – он прыжком хищника настиг меня у двери и снова привлёк к себе. – Миллион, два, три?! – спросил он. – Поверь, девочка, я могу себе это позволить!
– Три! Три миллиона! – ответила я, даже сама от себя не ожидая.
После его вопроса, в моей голове тут же созрел план по спасению отца. Стрелецкий сам предлагает мне три миллиона рублей. Тем более что другого выхода у меня всё равно не нет. Я буду собирать эту сумму очень долго. Уйдёт уйма времени, которого у моего папы нет. И так, всё происходящее, и заключение в изоляторе наложили непоправимый вред здоровью папы. А так, всего одна ночь и мой папуля выйдет на свободу. А главное он будет жить.
– Отлично! – Стрелецкий взял в руки смартфон. – Карта есть?
– Н-нет! – заикаясь, ответила я, ещё не до конца веря в происходящее.
– А, на фиг! – он достал и своей сумки солидную пачку долларовых купюр и протянул её мне. – Здесь даже больше! Теперь ты моя на всю ночь! – он снова взял меня за руку и привлёк к себе.
Я надеялась, что он всё сделает быстро, и я смогу уйти. Но он решил иначе. Несмотря на то, что Дмитрий был немного пьян, делал он всё нежно и неторопливо, упиваясь каждой минутой нашей близости. Но как бы нежен он не был, я с нетерпением ждала окончания процесса.
Мне было противно от одной мысли, что я продалась за деньги. В этот момент я чувствовала себя самой последней дрянью. Единственное, чем я себя успокаивала, так это тем, что на кону стоит жизнь папы. И что сейчас это единственный способ быстро раздобыть деньги и вытащить его из тюрьмы…
Дмитрий Стрелецкий давно спал, а я уже второй час стояла в его душе. Мне казалось, что я продала свою душу дьяволу, чувствовала себя вываленной в грязи. Я понимала, ради чего всё это сделала, но всё равно было как-то неприятно на душе.
Нет, Стрелецкий не сделал мне больно. Он был аккуратен и нежен. Было видно, что для него имеет не маловажное значение то, что чувствует в его объятиях женщина. И я изо всех сил старалась расслабиться, но это у меня так и не получилось.
Надев униформу и наспех вытерев волосы полотенцем, я взяла деньги и тихо вышла из его номера.
Было уже утро, моя смена закончилась, на завтра, а вернее уже на сегодня, я взяла выходной, поэтому переодевшись, я поехала домой. Чем ближе я приближалась к дому, тем чётче понимала, что я поступила правильно. Ещё несколько шагов до дома и я смогу обрадовать маму, что нашла деньги, что скоро наш папа будет дома.
Я вставила ключ в замочную скважину, но дверь почему-то оказалась не заперта.
– Мама! – крикнула я, войдя в квартиру, но мне никто не ответил. От этой тишины у меня сжалось сердце, а в душу закралось не хорошее предчувствие. – Мама, мама! – я начала искать её по комнатам, но она не отзывалась.
Наконец я нашла её в комнате родителей, сидевшей на полу с папиной фотографией в руках. Она крепко прижимала её к себе, а лицу ручьями текли слёзы.
– Мама, что случилось? – тихо спросила я, присев около неё, но она лишь молча на меня, посмотрела, и поток новых неугомонных слёз снова побежал по её лицу. – Что случилось, мамочка? – я взяла её за плечи. – Что случилось?! – крикнула я. – Мама, ну же не молчи, что случилось?! – я осторожно начала её трясти, чтобы привести в чувства.
– Папа, – тихо прошептала она. – Сегодня ночью папа умер! – наконец ответила она, и разразилась в горьких рыданиях.
– Нет, – уже не могла поверить я, – нет, это не правда, нет! – я обняла маму и тоже заплакала.
Ну почему? Почему так? Ведь его можно было спасти? Я же сделала всё для этого! Почему, Господи, почему ты забрал его у меня? Моего милого родного папулю! Которому я так и не смогла помочь! Тут же в моей памяти ожили картины из прошлого? Из прошлого, где всё было хорошо и мы все были счастливы! Где не было боли, бед, слёз. Где мы все любили и были счастливы. Из прошлого, которое уже никогда не вернуть!…
***
Глава 4
Прошло сорок дней, но мамуля по-прежнему ничего не говорила. После смерти папы она постарела лет на десять, а может и даже больше. Лицо покрыли несколько глубоких морщин, а волосы подёрнули седые пряди. Глядя на неё у меня разрывалось сердце. Мне хотелось ей помочь, но я не знала чем. Она все сорок дней никуда не выходила и практически ничего не ела. Она просто сидела на кресле в их с папой спальне и прижимала его фотографию к груди. Прижимала и плакала. Её голубые небесные глаза потускнели от пролитых слёз, под глазами образовались тёмные круги. Я обнимала её, прижимала к себе, мне хотелось её отогреть от этого холода, оградить от этой адской душевной боли, заполнить пустоту в её сердце от потери папы. Но я знала, что ей нужно время, время, чтобы научиться жить без него.
– Я очень устала, – наконец-то заговорила она, – мне нужно прилечь.
– Да-да, конечно, – я помогла ей подняться, уложила на кровать и накрыла пледом.
– Мне нужно побыть одной, – попросила она.
– Да, конечно! – вновь повторила я и, поцеловав ее, направилась к двери.
– Я очень сильно люблю тебя, доченька! – остановила она меня на полуслове.
– Я тоже тебя очень люблю, мамочка! – я поцеловала её и вышла из комнаты.
События последних дней очень сильно меня подкосили. Всё это время я была рядом с мамой, боялась оставлять её одну. Но сейчас, когда она, наконец-то заговорила и решила отдохнуть, решила немного отдохнуть и я. Едва моя голова коснулась подушки, я тут же провалилась в сон.
Открыв глаза, я поняла, что наступило утро. Тихо встав, я заглянула к маме в комнату. Она по-прежнему спала. Тогда я решила приготовить нам завтрак, чтобы порадовать её. Возможно сегодня она всё же решит поесть. Но время шло, а мама всё не выходила из комнаты. Тогда я осторожно приоткрыла дверь, мама всё ещё спала. Я аккуратно подошла к кровати и легла рядом с ней.
– Милая моя, родная мамулечка! – я поцеловала её в щёку.
И тут меня словно током пронзило. Щека мамы была холодной.
– Мама, – я резко скинула с неё плед и начала её трясти. – Мама, мама!! – неустанно кричала я. – Мама, проснись, мама!!! – но она уже меня не слышала.
В тот миг на меня рухнул весь мой мир, придавив своими обломками. Мир, в котором были мои родные и близкие люди, мои мама и папа. Я сгребла маму в охапку и громко закричала. Мне казалось, что в этот момент всё моё тело пронзили сотни кинжалов, настолько было больно. Я плакала, плакала, но боль не проходила, напротив она усилилась в стократ. Мне казалось, что в этом новом мире без моих родителей мне больше нечем дышать. В мире, где я осталась совсем одна.
Я вспомнила, как в детстве мама учила меня читать, как пела мне на ночь мою любимую песенку про мамонтёнка, как мы разучивали песню «Мама-первое слово», после которой мама целовала меня со слезами на глазах. Вспомнила, как они с папой были на моих утренниках в детском саду, как я выпускалась из школы, а они были рядом. С ними я чувствовала себя в безопасности, в них был мой мир. А сейчас этот мир рухнул. Я не знала, как я буду жить без них дальше. Как смогу дышать, ходить, говорить. Казалось, из меня вынули сердце и душу, оставив огромную пустоту и боль. Дикую, нескончаемую боль. Почему всё это происходит именно со мной? Почему от меня ушли самые близкие и родные люди, мои мама и папа? Почему и за что?
Дальше были похороны, прощание с мамой. Я собрала всю свою волю в кулак, чтобы организовать маме достойные проводы в последний путь. Я стояла у могилы родителей, и смотрела на их счастливые лица, на фотографиях. Вот они снова вместе, снова рядом. Они там вместе, а я тут совсем одна. Они умерли физически, а я тут умерла морально. Мне казалось, что сейчас из меня вынули душу и сердце, что внутри осталась только чёрная непроглядная пустота и боль. Дикая, нескончаемая боль. И если физическую боль можно остановить, приняв обезболивающее, но эту боль заглушить нельзя. И как с ней сейчас справиться я не знала.
Ко мне подходили люди, выражали соболезнования, сочувствовали. Я дежурно кивала им в ответ. Мне казалось, что я умерла вместе с ними, но только зачем-то осталась здесь на земле. Только вот зачем? Я держалась до последнего человека на кладбище, а когда осталась одна, дала волю слезам. Я опустилась на сырую землю, закрыла лицо руками и закричала. Мой крик вышел каким-то нечеловеческим, страшным. Мне казалось, от всего этого станет легче. Но чем больше я плакала, тем больнее мне становилось. Как, как унять эту боль? Как научится жить одной? Как принять, что их больше нет?
– Вот и девять дней прошло, – тихо сказала Карина, помогая убирать мне со стола. – Ты как?
– Не знаю, – я пожала плечами, – наверное, никак! Мне кажется, что всё это не со мной происходит. Как будто страшный сон. Кажется, что я сейчас открою глаза, и всего этого кошмара не будет.
Но мой кошмар не собирался развеиваться или заканчиваться, напротив он стал набирать обороты с новой силой. Едва мы с Кариной закончили убирать со стола, перемыли всю посуду и проводили последнего гостя, как в дверь снова позвонили.
– Ты кого-то ждёшь? – поинтересовалась Карина.
– Нет, – ответила я, направляясь к двери.
– Сомина Виктория Юрьевна? – поинтересовался незваный гость.
– Да, – ответила я, – чем обязана?
– Меня зовут Соболев Павел Николаевич, я прибыл по поручению Костыльского Семёна Вениаминовича.
– Зачем? Папы больше нет, я ему ничего не должна!
– Ошибаетесь, – он даже усмехнулся, – вы должны сию минуту покинуть эту квартиру, так как она вам больше не принадлежит! Семён Вениаминович и так проявил к вам сочувствие, позволив похоронить мать. На сборы вас ровно час, иначе потом вас выставят отсюда силой.
– Да что вы за люди такие! – вступила в разговор Карина, – Видите у человека горе, а вы…
– Не надо Кариш, не стоит! – оборвала я её на полуслове. – Меня здесь больше ничего не держит, а тебе и твоим родным ещё здесь жить! Я сейчас соберу вещи и уйду!
– Слушай, – обратился он к Карине, – подруга дело говорит! Лучше молчи, если не хочешь нарваться на неприятности!
Я молча собрала свои вещи, документы, да альбом с семейными фотографиями и вышла из когда-то родного дома.
– Можно я сегодня у тебя переночую, а завтра вернусь в Москву? – спросила я у Карины.
– Конечно, можешь, о чем речь! – Карина взяла мой чемодан, и мы стали спускаться по лестнице.
Смотреть, как Соболев закрывает на ключ квартиру родителей, в которую я больше не смогу вернуться, у меня не было сил.
– Вы не сможете отсюда уехать, пока не заплатите Семёну Вениаминовичу три миллиона, которые должен ваш отец. – Спокойно, запирая дверь, произнёс мне в след Соболев.
– Что? – не могла я поверить своим ушам. – Я вашему Костыльскому ничего не должна! Три миллиона были за то, чтобы папа вышел на свободу. Папы больше нет…
– А долг есть, – закончил он. – Послушай, девочка, – он приблизился ко мне и взял меня за подбородок, – если ты не хочешь повторить судьбу своих родителей, советую отдать долг как можно быстрее, а иначе.… Ну, ты сама понимаешь! – а затем рассмеялся и быстро вышел из подъезда.
– Да они совсем обнаглели! – начала было возмущаться Карина.
– Не нужно, – вновь остановила я её. – Кариш, ты не могла бы мои вещи сейчас к себе отвести, а мне ненадолго уйти нужно. Я скоро вернусь!
– Вика, не наделай глупостей! – предостерегла меня подруга.
– Всё будет хорошо! – заверила я её и вышла из дома.
***
Я прекрасно понимала, что просто так мне из города уехать не дадут, раз приписали мне этот долг. И мои догадки подтвердились, едва я вышла из подъезда и направилась в сторону остановки. Всю дорогу за мной шёл «хвост», потом он ехал со мной в автобусе, шёл до офиса Костыльского. И сделай я хоть одно неверное движение, он наверняка бы что-то предпринял. Да, я могла сбежать, закружить его по городу и незаметно исчезнуть. Но так я подвергала опасности Карину. Потому что Костыльский мог отыграться на ней, а этого я допустить не могла.
– Ба, какие люди и без охраны! – на распев протянул Костыль, едва я появилась у него в кабинете.
– Ну как же без охраны? – ох язык мой враг мой. – Очень даже с охраной. Ваш верный пёс вел меня до самых дверей!
В ответ на мои колкости он рассмеялся.
– А это, девочка, чтобы ты глупостей не наделала! Денежки принесла? – он развалился в своём кресле. – Ты же понимаешь, пострадали люди, нужно лечение, а из своих денег я платить не собираюсь. Виноват-то в этом твой отец, а не я.
– Да пошёл ты! – крикнула я и швырнула ему в лицо пачку денег.
– А теперь ты пошла вон, мелкая дрянь! – крикнул он. – Даю тебе двадцать четыре часа, чтобы убраться из этого города, а иначе ты пожалеешь, что родилась на свет!
Ничего больше ему, не ответив, я пулей выбежала из его кабинета.
В этом городе меня больше ничего не держало, поэтому, не откладывая, я утром же отправилась на вокзал.
– Куда ты теперь? – поинтересовалась Карина. – Может, останешься? Будешь снова в гостинице работать, мы тебе квартиру снимем. Карим до сих пор о тебе спрашивает, надеется, что ты вернёшься.
– Нет, Карин, я не могу! Мне здесь слишком тяжело! Всё напоминает о произошедшем! – культурно оказалась я, не хотелось мне её обижать, за последнее время она стала мне очень близким и родным человеком.
Да и в гостиницу мне было возвращаться тяжело, там всё напоминало о том, как я продала себя за эти проклятые три миллиона, которые так и не помогли отцу. И которые сейчас у меня забрал Костыль. При одном воспоминании об этом меня бросало в дрожь. Благо, что я никогда больше не увижу того человека, который заплатил мне за эту ночь. И что нас с ним ничего не связывает. От всех этих воспоминаний, я почувствовала, как слёзы снова наворачиваются на глаза.
– Да, я понимаю, – она обняла меня. – Просто ты там будешь совсем одна. Хотя, может тебе сейчас и нужно уехать далеко. – Согласилась со мной подруга.
– Вернусь снова в Москву, найду работу, а там видно будет, – коротко поведала я ей о своих планах. Да и какие там планы. Сейчас их не было вообще. Ни планов, ни желания жить.
– Не пропадай, звони! – она снова обняла меня.
– Хорошо, – в ответ я обняла её, а затем села в поезд, который повёз меня обратно в Москву.
***
Глава 5
Столица встретила меня пасмурной погодой и сильным дождём. Казалось, она плачет вместе со мной. Таким же было и моё настроение: в душе пустота и боль. А в глазах не высыхающие слёзы. Благо я ехала в купе одна, поэтому смогла спокойно выплакать свою боль. Хотя легче мне не становилось. Да, наверное, уже никогда и не станет.
Поезд давно уехал, а я так и стояла под проливным дождём, не сдвинувшись с места. Куда мне идти, я не знала. Комната, в которой я жила, уже не была моей, я разорвала договор, как только поехала к родителям. А искать другую жилплощадь у меня не было сил.
Хотя, я же планировала вернуться в Москву, и найти предполагаемое жильё, ещё находясь в родном городе. Но это была другая жизнь и другая я.
Поэтому мне ничего не оставалось, как пойти на вокзал и переночевать там. С трудом сдвинувшись с места, я поплелась в сторону вокзала.
Капли дождя текли по моему лицу, смешиваясь со слезами. Я не глядя по сторонам плелась на вокзал, как вдруг почувствовала резкий удар в плечо.
– Смотрите куда идёте! – крикнул мне женский недовольный голос.
От удара моя сумка упала на мокрый перрон. Я медленно наклонилась, чтобы её поднять.
– Ты идешь? – услышала я мужской голос, явно обращённый не ко мне. – Я сейчас опоздаю!
– Да, да, сейчас! – ответил женский голос. – Девушка, – обратилась она ко мне, взяв за локоть. – С вами всё в порядке?
– Да, всё хорошо, – тихо ответила я, поднимая глаза на собеседницу, – извините…
Но тут же оцепенела от увиденного.
– Вика? Сомина?! – радостно взвизгнула… Тоня.
Да, это была Тоня, моя подружка детства, которая уехала с родителями в Москву, а затем с мужем за границу. Моя милая и единственная подружка.
– Привет, – я ей устало улыбнулась.
Я была безумно рада её видеть, но улыбку всё равно выдавила из себя с трудом. Видимо я разучилась улыбаться.
– Так, – взяла Тоня ситуацию в свои руки, – иди на вокзал и жди меня, я сейчас мужа провожу и к тебе. Слышишь?
В ответ я молча кивнула и поплелась на вокзал. Тоня же побежала провожать мужа.
Я не знаю, сколько я её прождала, счет времени я уже потеряла давно. Очнулась я от того, что меня кто-то тормошит за плечо. Подняв глаза, я увидела подругу.
– Идём, – она взяла меня за руку и повела за собой. Ничего не спрашивая, я молча последовала за ней.
Я ей верила, ничего плохого со мной случиться не могло. Да и куда уж хуже, всё самое плохое уже произошло…
– Так, вот, держи, халат, полотенце, – чеканила подруга, вручая мне вещи. – Идём, тебе нужно принять душ, ты вся насквозь сырая, не дай Бог ещё заболеешь.
Я медленно поплелась в душ. И лишь после того, как пробыла там, около часа, мне стало немного легче. Легче физически, не морально, но всё же.
– Ты как? – участливо спросила Тоня.
– Уже лучше спасибо, – я ей устало улыбнулась.
Признаться, я была очень рада её видеть. Я мечтала о нашей встрече сразу же, как только она уехала с родителями в Москву. И вот, как только я смогла туда приехать, Антонина уже уехала с мужем за границу. И это было просто настоящее чудо, что я смогла встретить её сейчас. Она была для меня как лучик солнца в моей пасмурной и дождливой жизни.
– Чай будешь? – поинтересовалась она. – Хотя, ты наверно голодная, сейчас я тебя покормлю, – начала она суетиться на кухне.
– Всё хорошо, мне будет достаточно чая, я не голодна, спасибо, – я взяла её за руку. – Спасибо тебе, что ты сегодня появилась в моей жизни.
– Так, я всё-таки тебя покормлю, – было видно, что она хотела задать мне много вопросов, но видя моё состояние, не решалась начать разговор. Поэтому находила разные предлоги, чтобы мне для начала угодить.
– Я так по тебе скучала, – начала разговор я, – расскажи, как ты?
– Ой, да у меня всё хорошо, – она смущённо махнула рукой. – Родители сейчас в Подмосковье, дом там купили. А мы с Олегом здесь в городе. К ним только на выходные ездим, да и то не на каждые получается.
– А дети в вас есть? – поинтересовалась я.
– Нет, мы пока для себя живём, – ответила она излюбленной фразой многих бездетных пар, – хотя, как для себя, – она улыбнулась. – Вот работаем, не покладая рук, ипотеку за эти хоромы выплачиваем. А уж потом и о детях думать будем.
Я окинула взглядом квартиру своей подруги. Да, действительно хоромы. Я не знаю, сколько здесь комнат, но то, что она двухуровневая, я поняла, когда выходила из душа и увидела в холле лестницу, ведущую на второй этаж. Квартира с шикарным ремонтом практически в центре Москвы, это мечта многих москвичей, а уж не то, что таких провинциалок, как мы с Тоней.
– А ты как? Как твои родители? – наконец-то решилась спросить она.
– Мои родители умерли. Позавчера маме сорок дней было. – Ответила я, и боль от пережитой потери снова наполнила меня целиком.
Закрыв лицо руками, я заплакала.
– Вика, прости, – виновато начала Тоня, – я не хотела. – Она обняла меня.
– Всё нормально, – успокоила я её. – Может быть, я когда-нибудь научусь жить с этим. Пока правда не получается.
– А в Москве ты работаешь?
– Работала, пока к родителям не поехала. Думала ненадолго, а оказалось вон как. Пришлось позвонить, уволиться, чтобы папу спасти… – с этих слов я начала свой трагический рассказ.
– Да уж, ничего себе, – ответила подружка, когда выслушала мой рассказ до конца. – Вот Костыль как был сволочь, так сволочь и остался. Когда уже там его власть закончится. Вот как он мог? Как мог так с тобой поступить?! – негодовала Антонина. – Ну, ничего, всё у тебя наладится, вот увидишь!
– Я надеюсь, – ответила я. – Ладно, не буду тебе мешать, – я встала из-за стола.
– Ты куда? – возмутилась подружка.
– Мне нужно идти, – мне очень не хотелось навязываться ей, поэтому я засобиралась уходить.
– И куда ты пойдёшь на ночь глядя? – недовольно спросила она, в ответ я молча пожала плечами. – Так, моя дорогая, давай-ка ты оставайся у нас. Отдохнёшь, в себя придёшь. Олега всё равно целый месяц не будет, к тому же он будет не против тебя. А когда в себя придёшь, и поиском работы займёшься. А хотя, есть у меня одна идея…
– Идея? – эти слова меня заставили меня искренне улыбнуться.
Я сразу же вспомнила наше детство, беззаботное и счастливое. Хотя мы-то наивные думали, что у нас ой как много забот. Моя подружка всегда была кладезь идей. Она всегда и во всём видела выход, предлагая кучу вариантов. Вот и сейчас, я свалилась ей как снега на голову, а Тоня уже предлагает какие-то идеи.
– Да,– спокойно ответила она. – У меня есть идея, и поверь, не плохая. Да что там, просто отличная. Но я тебе пока ничего не скажу. – Она загадочно улыбнулась.
– Так, – не унималась я. – что за тайны Мадридского двора?
– Викуля, доверься мне и всё будет хорошо! – она обняла меня за плечи.
– Тонь, я тебе только хлопоты и проблемы доставляю, – я снова загрустила, ну неудобно мне было перед подругой, что я вешаю на неё решение своих проблем.
Хотя мне было очень приятно её внимание и забота. Мне этого сейчас очень не хватает. Нет, не просто не хватает, сейчас мне это просто жизненно необходимо. Я знаю, что я сильная, и я со всем справлюсь. Но даже самой сильной женщине иногда хочется побыть слабой и беззащитной.
– Вика, – подруга мне мило улыбнулась. – Ты даже себе не представляешь, как я рада, что ты появилась в моей жизни. У меня много друзей, но настоящей, самой близкой и родной была, есть и будешь только ты! – она крепко обняла меня и прижала к себе. – Мы же с тобой всегда были как сестры, потому что ни у меня, ни у тебя нет братьев и сестёр. Да вообще, зачем нужны настоящие друзья, чтобы помогать друг другу.