– А город?
– Ах, да. Лондон, конечно.
– Ты англичанка? – спросил я, чуть напрягшись.
– Ну да, – улыбнулась девочка, – тебе нравятся британки?
– Я не говорю на английском, но ведь мы понимаем друг друга. Значит ли это, что тут язык универсален? – я сделал акцент на слове «тут».
– Наверно. Мы здесь представляем некую субстанцию, у которой отличны лишь воспоминания. Я задам тебе встречный вопрос. Если душа вечна, а мы ведь души, то получается, что мы вечные скитальцы?
Её вопрос вверг меня в смятение. Неужели после нескольких десятков лет жизни на земле мне придётся теперь целую бесконечность провести в этом карцере, где кроме раздумий и краткого обмена мнениями нет ничего? Кажется, девочка прочла мои мысли и медленно, выделяя каждое слово, произнесла:
– Я хочу умереть, – и, сделав паузу, добавила: – наверно. Ты не знаешь, как это проделать? Думаю, нет. Судя по твоим вопросам, ты новенький. Я не ошиблась?
– Ты права. Ответь, мы можем опять встретиться в Эфире, допустим, через какое-то время?
– Я уже объясняла, что тут нет времени, но мы можем не расставаться. Главное – не говорить слово прощания.
Такой расклад меня воодушевил, и я с благодарностью взглянул на свою будущую спутницу.
– Как тебя звали на земле? – спросил я. И, памятуя о правилах приличия, представился: – Илья.
– Эмми.
– Хочешь, я расскажу, что произошло на земле за те годы, что ты в Эфире? Ведь сейчас две тысячи семнадцатый год.
– Ты жил в Великобритании?
– Нет, в России, – немного смутившись, ответил я.
– Тогда лучше расскажи, как нам существовать здесь. А то, что было на земле, я слышала от разных контакторов, нашедших тут вечное пристанище. Тебя не смущает, что мы существуем вопреки всем законам, открытым человечеством? Кому было нужно собрать в одном месте миллионы, скажем так, душ и заставить их искать конечную цель пребывания в этом мерзком пространстве, именуемом Эфиром? Что такое код идентификации и что он даст в итоге? Почему, если это чистилище, я сама должна оценивать поступки своей жизни, а не святой Петр, к примеру? А как же младенцы, которые даже не успели научиться говорить? Кто тут главный? Кто решает – «быть или не быть?». Ответь мне.
– У меня тоже есть вопросы, на которые хотелось бы получить ответы, но я понял, что ответы дадутся нелегко, а может быть их не будет вовсе. Поэтому не будем торопиться, да и некуда. Впереди вечность, значит, по времени ограничений нет. Конец бывает всему, но меня радует, что мы теперь вдвоём. Следовательно, все преграды на пути к истине сможем обходить с разных сторон. Это позволит расширить горизонты познания для решения архисложной задачи. Мой план состоит из сбора информации, которая позволит делать промежуточные выводы и предпринимать последующие шаги. Остальное мы придумаем сами. Кстати, что такое уровень ЗОИ?
– Одной даме удалось разговорить Привратника, и она сказала, что ЗОИ – это аббревиатура. Звучит мрачновато: «Зона Окончательной Идентификации».
– Привратник – это кто?
– Так зовут того, кто инструктирует души новичков, прибывших с земли. Мне кажется, не он тут главный.
– Эмми, раз есть привратники, значит, есть и некто, присваивающий коды. А также комиссия по реабилитации, комиссия по рассмотрению жалоб на неправомерные решения, комиссия по спорам, ну и те, кто разработал всю эту галиматью.
Мне показалось, что Эмми улыбнулась, а может, нет.
– Сколько тебе было лет, когда случилось это…? – я пытался подобрать мягкое выражение.
– Двадцать два года, – очень тихо произнесла она и как будто вздохнула. В этот момент я увидел совершенно другой образ Эмми, который почти полностью, за исключением мелких деталей, был копией моей жены в возрасте двадцати двух лет. Весна нашего знакомства. Ещё я отметил, что образ стал более красочный. В нём как бы зажглась жизнь. Воспоминания хлынули потоком картинок одного из самых счастливых моментов в моей жизни. Этакое слайд-шоу в моём сознании, перебирающее эпизоды свиданий с будущей женой. Наша радость от общения, первые поцелуи и прикосновения, прогулки и предвкушение новых ощущений. Всё пронеслось калейдоскопом и привело меня в состояние эйфории. Если бы у меня были глаза, то, наверное, они бы увлажнились от теплых эмоций, связанных с моей любимой. Я почувствовал пустоту и невосполнимость утраты всего, что ещё недавно было для меня естественным смыслом жизни.
– Эмми, со мной происходит странная метаморфоза. Я стал видеть образы четче и, в отличие от первого контакта, более цветные что ли. Так и должно быть?
– Да, со мной было так же. Похоже, наше сознание адаптируется к восприятию, минуя зрительные рецепторы.
– Ты говоришь, как доктор.
– Я училась на медицинском факультете Лондонского колледжа по специальности микробиология. Правда, по известной причине окончить обучение не смогла.
Чтобы перевести разговор с щекотливой темы в иное русло, я перешел к вопросу, волнующему нас обоих:
– Эмми, я пытаюсь осмыслить наше существование здесь, отталкиваясь от стереотипов, наработанных человечеством, хотя лучше включить фантазию. Рассмотрим этот мир с точки зрения известных постулатов. Это явно не рай в понимании христианства. К тому же Привратник сказал, что работает в Эфире три тысячи лет, ну или около. Значит, мы не встретим ни Деву Марию, ни апостолов, ни самого Христа. По срокам выходит, что этот мир создан в период Древней Греции или немного раньше. И странно, но Привратник привиделся мне в образе Лаокоона, правда, без змея и детей. А ты его каким видела?
– Кажется, он был похож на Геродота.
– Ну вот, Геродот, – констатировал я, – опять же Древняя Греция. Похоже, что нам ещё предстоит познакомиться с богами Олимпа и другими персонажами древнегреческой мифологии. Интересно будет пообщаться с контакторами на эту тему. Может быть, мы близки к открытию, которое позволит сделать следующий шаг. Хотя, если пользоваться хронологией доминирующих религий, пожалуй, можно включить сюда и египтян, и кришнаитов, а также буддистов и зороастрийцев. Остановимся на греках, это ближе к теме Эфира, Гипноса, Геродота и Лаокоона. Как ты, наверное, знаешь, современная цивилизация существует около семи тысяч лет, ну, может, чуть больше. Сначала люди определяли своё существование потребностью обоснования процессов вселенского бытия, ища гармонии с миром, порой жестоким, порой необъяснимым. Так возникло учение Абсолюта – Единого высшего начала Вселенной. Но эта религия не давала ответы на главный вопрос: «Кто создал мир, людей, животных и прочая?» И тогда появился Логос – Творец всего сущего. Помнишь в Ветхом Завете: «В начале было Слово». Так человеческая фантазия постепенно подчиняла себе законы мироздания, порой через доступные трактовки примитивного видения действительности. Думаю, в основе нашего теперешнего состояния лежат реальные законы вселенной, а не мистика. Кому-то захотелось создать иллюзию резервации душ в той форме, в которой мы её наблюдаем, и создана она по аналогии, быть может, с мифами древних греков. Я хочу пройти весь путь, предначертанный нам, не испытывая сомнений в правильности своего выбора. Ты должна мне в этом помочь.
– Тогда я предоставляю тебе право вести переговоры и подписывать контракты со всеми, кто сможет оказать нам помощь в установлении истины. Я буду звать тебя Адвокат.
– Может, лучше просто Илья? – смутился я.
– Может, и лучше, но верительную грамоту я уже вручила и спрошу с тебя за все тяготы и мучения, которые мне придется пережить, – засмеялась Эмми. – А главное – с момента твоего появления я обрела смысл существования в этой преисподней.
В этот момент я смотрел на Эмми, но видел Катю и любовался ею.
Трудный путь открытий
Память извлекла из глубин плазменного «винчестера» эпизоды, связанные с женой или с событиями, происходящими в нашей семье, где Катя присутствовала даже незримо. Подробный анализ привидевшихся мне картинок позволил сделать глобальный вывод об огромной роли жены в моей собственной жизни. А также в формировании моей личности и интересов, начиная с привычек и заканчивая пристрастием к определённой музыке или еде. Как говорят китайские мудрецы: «Посеешь привычку – пожнёшь поступок, посеешь поступок – пожнёшь характер, посеешь характер – пожнёшь судьбу». Только теперь до меня дошло, что своей насыщенной и счастливой жизнью я во многом обязан своему Катёну, как любил я её называть в минуты духовной и физической близости. Тут я почувствовал резкую боль в том месте, которое было расположено в самом центре виртуального мозга моего компьютера. Это невозможно объяснить, но ощущения были реальны, как будто у меня все ещё было тело, и нестерпимые муки волной растеклись от центра к периферии моего существа. Сознание помутнело от нестерпимой боли, и я, кажется, отключился.
Я увидел радугу. Она была огромна, и каждый цвет её спектра был разделён белым промежутком, этакой нежной молочной прослойкой слоёного пирога. Сознание возвращалось медленно. И постепенно в молоке один за другим растворялись цвета, словно прослойка сжирала разноцветные коржи.
– Илья! – услышал я голос Эмми. – Проснись!
Передо мной была Катя, которую я до сих пор безумно люблю и которую я потерял навсегда. Резкость восприятия образа усилилась почти до реального. Цвет одежды лица и рук стал близок к естественному. Скорее всего, я сделал апгрейд системы адаптации окружающего пространства из-за процессов внутреннего познания эмоционального эго. Другого объяснения у меня не нашлось. Кроме того, окружающее пространство стало светлей и границы видимого как бы раздвинулись.
– Ка…, прости, Эмми, я видел сон и не проснулся окончательно. Зато у меня появились вопросы, ответы на которые помогут нам приблизиться к решению головоломки.
– Отвечу на все, если смогу.
– Каким ты меня видишь? В смысле реальным или размытым, в естественных цветах или блёклым, как зрелый одуванчик?
– Твой образ бесподобен! Ты вылитый Роджер Мур в роли Джеймса Бонда, и мне льстит, что я знакома с такой знаменитостью. А на колер твоего костюма я не обращала внимания до твоего вопроса, зато теперь могу сказать, что темно-синий цвет тебе к лицу. Ещё вопрос?
– Расскажи мне подробней о трансформации окружающей среды и объектов, встречаемых тобой за предыдущее время. Насколько сильно всё изменилось и какие реперные моменты ты с этим связываешь?
– Когда я попала сюда, ощутила некое смятение чувств. Был шок. Очень трудно было собраться с мыслями. Я по натуре очень общительна и открыта. Наверно, потому меня очень долго преследовало чувство глубокого одиночества. Я впадала в спячку, видела обрывки снов и видений, просыпаясь жутко подавленной и разбитой. Однажды появился древний старик, именно древний, потому что голос его был похож на скрип старой осины, а вид – на мятый пергамент. Он называл меня «Дитя», и я чувствовала какое-то скрытое сострадание ко мне. Он посоветовал вспомнить что-то нежное и трогательное из моей жизни и добавил, что это очень нужно ему якобы для настройки наших мыслей на одну волну. Я вспомнила своего любимого кота Марса. Вспомнила бешеный поток нежности и любви, когда он ел с руки кусочки мяса, преданно заглядывая мне в глаза, облизываясь и урча от удовольствия. Я почти ощущала теплоту его шелковистой шерсти и его запах. Он пах уютом, немного фиалкой и свежестью. Когда я осмотрелась, увидела себя на краю огромного водопада. Чаша воды, окруженная обрывистыми берегами. Вверх от воды поднимались серебристые брызги и белёсая водяная пыль, а нескончаемый поток, закручиваясь в спирали, срывался вниз, неся с собой вечность, прохладу, покой. Странно было то, что я никогда не видела водопадов, ну разве только на картинках, а видение было таким реальным, что даже сейчас я с легкостью могу воспроизвести все увиденное. Я сказала старику об этом. «Это Ниагарский водопад, – ответил он. – Значит, настройка прошла успешно». С того момента я стала видеть всё в естественных тонах, а границы пространства вокруг меня раздвинулись.
– Ну и? – нетерпеливо спросил я. – Что он ещё сказал тебе?
– Он сказал, что в Эфире всё похоже, но всё не так, как мы привыкли представлять. А чтобы принять это, нужно пройти через себя и вернуться обратно. Честно, я до сих пор не поняла, что он имел в виду. Может, ты сможешь разгадать смысл сказанного. Старик исчез. Потом я уже не впадала в спячку так часто. Пыталась следовать советам Привратника, иногда погружаясь в собственные воспоминания и беседуя с другими душами. Что ты думаешь об этом?
