Держать строй

– Стойте! – Всадники опустили занесенные копья. Их командир проворно соскочил со своего коня, опустился на одно колено, не обращая внимания на жидкую грязь, и обратился к Волкову: – Ваше высочество, нижайше прошу простить… Не узнали. Разрешите представиться – десятник Миклос.

Его подчиненные остолбенели. Еще бы! Во время рядового объезда встретить самого маркиза Фаросс. Разговоров теперь на месяц хватит! Можно будет и перед приятелями прихвастнуть, и на веселых девиц произвести впечатление.

Глеб опешил не меньше. Гуляя в сопровождении Тханга по столице, он встречал толпы людей, но никто из них не узнавал в нем Данхельта Фаросс. А тут вторая встреча – и его инкогнито вновь открыто!

Объяснение было банальным. Столичные жители, занятые своими повседневными заботами, не слишком-то приглядывались к прохожим, особенно к ничем не примечательным прохожим. Мало ли их бродит по столице?! Да и не испытывали такого восхищения от лицезрения членов правящего дома, вдоволь насмотревшись на торжественные дворцовые выезды. Другое дело – провинциальные жители. Для них единственная встреча с правителями и их наследниками – это Событие, запоминающееся на всю оставшуюся жизнь. А поскольку самые большие шансы попасть из провинции во дворец у лучших бойцов, сопровождающих своих благородных сюзеренов, или командиров военных отрядов, то ничего удивительного, что и Дых, и предводитель встреченного отряда – оба ветераны, – опознали маркиза Фаросс.

– Встань, Миклос.

Командир конного отряда поднялся.

– Ваше высочество, разрешите пригласить вас в замок моего господина барона Кайла.

– М-м-м… А ваш барон не будет против?

– Что вы! Барон Кайл будет счастлив принять в своем замке столь высокого гостя.

В разговор вмешался Сувор:

– А туронцы здесь есть?

Командир кавалерийского отряда приметил на нем рыцарские шпоры, поэтому счел необходимым ответить на заданный вопрос. Почтительно наклонив голову, он сказал:

– Откуда у нас туронские солдаты, сэр… Сэр?

– Сэр Тампль. Сувор Тампль, – отрекомендовался рыцарь.

– Нам известно, что туронские солдаты сейчас укрепляются на побережье Каоры, сэр Тампль, но к нашей радости, у них хватает других забот и до нас они еще не добрались.

Сувор мрачно сказал:

– Доберутся. Что тогда делать будете?

Миклос ответил уклончиво:

– Решать будет барон.

– Конечно, – с сарказмом ответил рыцарь, – решать будет барон! По нашей земле рыскают вражеские отряды, а вы забились в своем замке и сидите, выжидая, пока ваш обожаемый барон не примет решение. Еще неизвестно, что он там напридумывает! – Сувор, наконец, нашел, на кого излить копившееся со дня разгрома раздражение. – Или вы готовы покорно склонить головы перед туронскими ублюдками, а?

Миклос побледнел от злости. Он не был рыцарем, но и у простых воинов имеется гордость. Командир конного отряда не собирался сносить оскорбления даже от дворянина.

– На что это вы намекаете, сэр? – выговорил он, напирая на последнее слово так, словно выплюнул его.

Сувор, будто нарываясь на конфликт, ответил:

– Я не намекаю, я прямо говорю.

– Это уже попахивает оскорблением!

– Да неужели?! А то, что вы бездействуете, когда туронский маркграф вторгся на нашу территорию, – не оскорбление?

Миклос опустил руку на рукоять меча. Сувор с готовностью повторил его движение. Оба обменивались столь яростными взглядами, что если бы глаза их были способны разжигать огонь, то они уже превратились бы в две кучки пепла. С лязгом мечи поползли из ножен.

Пришлось вмешаться Глебу, чтоб не допустить не нужного кровопролития.

– Господа, уймитесь! – он бесстрашно встал между противниками.

– Мечи в ножны! – взревел Грох и встал рядом с Волковым, готовый отбить удар, в случае если ярость настолько застит глаза рассорившимся воинам, что кто-то из поднимет меч на наследника престола.

Воины продолжали обмениваться испепеляющими взглядами и не торопились убирать руки с рукоятей мечей.

– Осмелитесь не подчиниться приказу? – спросил Глеб, добавив в голос грозные нотки.

Сувор скривился и неохотно разжал пальцы, отпуская рукоять меча. Миклос поклонился Волкову, убрав руку с оружия.

– Прошу прощения, ваше высочество.

Глеб милостиво кивнул, войдя в роль истинного наследника престола.

– Разрешите еще раз пригласить вас в замок моего господина.

Сзади к Волкову придвинулся сержант Капль, взволнованно зашептал на ухо:

– Господин, не стоит. Сувор правильно сказал – неизвестно еще, на чьей стороне находится этот барон. Может, он уже принес клятву верности туронскому маркграфу. В этом случае, приняв приглашение, мы окажемся в западне.

Глеб так же тихо ответил:

– У нас нет другого выхода. Если они наши враги, то барон все равно нас просто так не отпустит. Не поедем в замок – организует за нами погоню. Сможем мы оторваться от кавалерийского отряда? Лично я сильно в этом сомневаюсь. Если же барон верен Фаросскому престолу, то своим отказом мы может нанести барону незаслуженную обиду и сами толкнуть в руки врага верного трону вассала. – И подытожил: – Нет, приглашение придется принять, а дальше… Дальше будем надеяться на лучшее.

Капль вздохнул. Он понял, что Волков уже принял решение и менять его не собирается. Сержант был согласен, что сделанный Глебом выбор является наилучшим в их положении… Но как же ему не хотелось лишний раз подвергать опасности жизнь наследника престола!

Миклос подвел к Волкову своего коня:

– Ваше высочество, мой конь к вашим услугам. Конечно, он не сравнится с теми благородными скакунами, что больше приличествуют вашему положению, но лучшего у меня нет.

– Благодарю, десятник. Но ты зря прибедняешься – у тебя хороший конь. Может, внешне он и уступает дорогим скакунам, но в остальном вполне… да, вполне хорош.

Миклос приосанился, гордо поглядывая вокруг. Каждому приятно, когда хвалят что-то принадлежащее лично тебе. Особенно если похвала выходит из уст человека, с чьим мнением считаются самые влиятельные люди герцогства.

Волков забрался в седло. Конь, выгнув крутую шею, скосил недовольный взгляд на посмевшего забраться в седло незнакомца. Коротко ржанул, повернувшись к хозяину. Взгляд его выражал недоумение, казалось, он хочет сказать: «Как же так хозяин?» Миклос успокаивающе погладил его по морде. Конь шумно вздохнул и ткнулся храпом в волосы хозяина. Смирился.

Один из солдат уступил седло Сувору. Другой посадил позади себя Мерика. Тханг с помощью товарищей забрался на свою лошадь. Остальным членам отряда лошадей не досталось. Впрочем, большинство из них не слишком переживало по этому поводу. Орки с невозмутимым видом окружили сидящего в седле Волкова. Миклос взял коня под уздцы и повел за собой. Следом двинулись все остальные, вперемешку: и люди барона Кайла, и спутники Волкова.

Несколько всадников, повинуясь приказу командира, подхлестнули коней и галопом ускакали вперед. Миклос, словно извиняясь, сказал:

– Нужно предупредить о вашем прибытии, ваше высочество, господина барона, чтоб он мог приготовить достойную встречу.

Сувор фыркнул, открыл рот, собираясь заявить о том, какую именно встречу им подготовит барон, но напоролся на острый, как лезвие кинжала, взгляд Волкова и промолчал.

Когда впереди выросли мощные, каменные укрепления, Глеб не смог сдержать восхищенного вздоха. Когда он двигался с войском, то повидал немало укрепленных городов, видел и рыцарские замки, но большинство из них не шло ни в какое сравнение с твердыней барона Кайла.

В этом месте река криво изгибалась, и построенный на высоком холме замок с трех сторон омывался водой, так что для осаждающих оставался только один путь для атаки – с четвертой стороны.

Толстые стены, сложенные из огромных гранитных глыб, выглядят несокрушимо для любых осадных орудий. Высокие башни ощетинились множеством узких провалов-бойниц. Барон – а точнее его далекие предки – не ограничились привычным возведением только угловых башен. Глеб насчитал их аж шесть штук! И это не считая донжона!

Глеб удивился, как холм удерживает всю эту тяжесть, и Миклос пояснил, что под тонким слоем почвы скрывается скальное основание, на котором и возведен фундамент укреплений.

Мост был опущен, воротная решетка из толстых железных прутьев поднята, и путники беспрепятственно проехали в замок.

Возле донжона прибывших ожидала празднично разодетая толпа мужчин и женщин, численностью около полутора десятка. Впереди всех двое – хозяин и хозяйка замка.

Копыта одолженного Миклосом коня простучали по вымощенному камнем внутреннему двору. Сопровождение отстало на несколько шагов.

Приблизившись к толпе, Волков соскользнул с коня. Внимательным взглядом окинул встречающих, особое внимание уделив владельцам замка.

Мужчина – на вид лет сорока пяти. Широкоплечий. Рослый. Одет в бархатный камзол зеленого цвета с богатым шитьем, темно-зеленые, почти черные, штаны заправлены в высокие сапоги с золотыми шпорами. На поясе висит длинный меч. Выглядит крепко сбитым, с выпирающими буграми мышц, но – последствия беспечной, мирной жизни – уже огрузнел, подзаплыл жирком. Лицо абсолютно непроницаемо, из-за отсутствия эмоций выглядит каменной маской. Выделяются только живые, внимательные глаза. Украшенные перстнями пальцы поглаживают холеную бороду. Густые, без единого седого волоска, темно-русые волосы стянуты в хвост.

Женщина выглядит лет на десять-пятнадцать моложе мужа, но может быть, и меньше, стройная, миниатюрная – почти на две головы ниже барона – и весьма привлекательная. Кожа чистая, светлая, лицо без единой морщинки. Наверняка до сих пор собирает толпы поклонников. Строгое, можно сказать, целомудренное, зеленое платье с воротником до подбородка спускается до земли. Темные волосы уложены в высокую прическу. На тонких, аристократичных пальцах одно-единственное украшение – обручальное кольцо. Широко раскрытые карие глаза в обрамлении густых, пушистых ресниц смотрят мягко и несколько… Испуганно?!. Растерянно?!.

Хозяин замка шагнул навстречу гостю и, отвесив положенный поклон, заговорил сочным баритоном:

– Приветствую вас в моем замке, ваше высочество. Чувствуйте себя здесь как дома.

Глеб поклонился в ответ:

– Багодарю, барон Кайл. С радостью принимаю ваше приглашение.

– Разрешите представить: моя жена, баронесса Ингрид.

Баронесса сделала книксен и протянула гостю узкую ладошку. Уроки Индриса не прошли даром: Глеб изящно поклонился и мягко коснулся губами нежной, бархатистой кожи.

– Мое почтение, баронесса.

Баронесса заалела, бросила взгляд на супруга, но не торопилась убирать ручку из ладони Волкова. Барон Кайл многозначительно прочистил горло. Ингрид поспешно выдернула ладошку из руки гостя, отпрянула назад. Глеб сделал шаг назад, смутился, словно совершил что-то неприличное. Хотя… Баронесса его действительно заинтересовала, и не будь рядом ее мужа, то… Кто знает, кто знает?.. Волков долгое время успешно сопротивлялся чарам столичных красоток, но сейчас вполне мог и не устоять. Что тому было причиной: долгое воздержание?.. Зов плоти, на генетическом уровне понимающей, что при нынешних рисках жизнь может прерваться в любой момент, и сейчас требуя выполнить заложенную программу продолжения рода?.. Влюбленность?.. Мимолетный порыв страсти?.. Но так или иначе, миниатюрной баронессе, не прилагая никаких усилий, удалось совершить невозможное – заставить поблекнуть в памяти Волкова образ Эливьетты: далекий, недостижимый идеал, поразивший Глеба с первой встречи. Надолго ли?!

Барон Кайл предложил проследовать в главную башню. Но, как понял Волков, приглашение распространялось только на него одного, а не на его спутников.

– А мои люди? – спросил он.

– Не беспокойтесь, маркиз, о них позаботятся. Если среди ваших спутников есть рыцари, то, естественно, приглашение распространяется и на них. Но сидеть за одним столом с солдатами?! – барон поморщился. – Или с орками… Нет, я нисколько не подвергаю сомнению их храбрость или верность вашему высочеству…

Глеб вспомнил отношение к оркам столичных дворян. Посадить за свой стол орков?!. Да, для благородных господ – это урон достоинству. Всё!.. Точка!.. Им плевать, что большинство тех же орков еще недавно проливали свою кровь за Фаросское герцогство и заплатили за свою верность маркизу самую высокую цену – своими жизнями!

Да и в походе многие дворяне косились, что Волков проводит слишком много времени в кругу своих охранников. Пожалуй, единственные, кто доброжелательно отнесся к его охране: и к оркам, и к наемникам из дворцовой стражи, были нугарские дворяне. Но они сами, по мнению большинства благородных, не полноценные рыцари, а так – серединка на половинку! Недорыцари! Те же простолюдины, только с золотыми шпорами!

Вот и сейчас, когда Глеб представил барону Кайлу Сувора, тот оглядел рыцаря и спросил кислым тоном:

– Нугарец?

Видимо, и он разделял всеобщее мнение по поводу рыцарей Нугары.

– Да, – ответил Сувор, гордо вздернув подбородок.

– Он – рыцарь, – негромко, но внушительно добавил Волков.

Барон не стал противиться наследнику престола, но было понятно, что приглашение Сувор получил только благодаря Волкову.

– Ваше высочество… Сэр… Входите.

Вместе с хозяевами они вошли в башню. На пороге Глеб оглянулся на своих спутников, но к тем уже подошли несколько слуг и повели в сторону казарм. Видимо, барон решил отвести им место рядом со своими солдатами. Свита барона последовала за гостями.

– Ваше высочество, мой мажордом покажет отведенные вам апартаменты.

К гостям подошел одетый в зеленую ливрею пожилой мужчина, поклонился и представился мажордомом замка. Глебу он показался чем-то похожим на Индриса. Профессия накладывает свой отпечаток.

Следом за мажордомом Глеб и Сувор поднялись на третий этаж башни. Тот указал на комнаты по соседству.

Волков вошел в отведенные ему покои, состоящие из двух комнат. Огляделся. Стены были задрапированы зеленым бархатом. На них развешаны расшитые ковры. Украшенный резьбой и позолотой стол, несколько стульев и кресел. Возле стены очаг. На стенах позолоченные светильники. Дубовый паркетный пол был чисто вымыт, стол, стулья и прочая обстановка были протерты влажной тряпкой, но, несмотря на раскрытые окна, воздух в комнате пах пылью и затхлостью. Видимо, эти покои были предназначены для особых гостей и ими не так часто пользовались. Скорее всего, наскоро привели в порядок, узнав от прискакавших в замок первыми вестников о прибытии маркиза. Вторая комната была размерами поменьше. Две трети ее пространства занимала огромная кровать – человек десять может поместиться, – с резными столбиками и плотным балдахином все той же зеленой расцветки. Рядом с изголовьем притулился низкий резной столик.

В переднюю комнату ввалились два здоровых мужика, с натугой волочивших огромную деревянную бадью. Водрузили ее посреди комнаты. Следом несколько слуг принялись таскать ведрами горячую воду. Из бадьи повалил пар. Заполнив ее водой, слуги быстро покинули комнату. Глеб почувствовал, как зачесалось давно не мытое тело, торопливо сбросил с себя грязную, пропахшую дымом и потом одежду и с наслаждением погрузился в горячую воду. Конечно, деревянная бадья и сравниться не могла с роскошной дворцовой купальней, но сейчас это было не важно.

В комнату заглянул мажордом. Увидев торчащую из бадьи голову Волкова, он повернулся и о чем-то негромко распорядился. В помещение заскочил молчаливый слуга, сгреб разбросанную одежду и потащил к выходу. Следом вошли две девушки с полотенцами и прочими банными принадлежностями. Похихикивая и заинтересованно постреливая глазками, они приблизились к бадье. Волков предпочитал мыться самостоятельно, что вызывало у слуг в Амели искреннее недоумение, но за последние дни он вымотался настолько, что, оказавшись в горячей воде, разомлел, чувствовал себя совершенно обессилевшим и без возражений отдался в умелые руки служанок. Те старательно принялись за дело. Терли, скребли, сдирая налипшую на тело грязь, плескали водой, натирали мыльным корнем, пока кожа не приобрела розоватый оттенок.

Отослав служанок – те уходить не хотели, но Глеб был непреклонен, – Волков выбрался из бадьи, чувствуя себя чистым и освеженным, и завернулся в большое полотенце. Уселся в кресло, откинувшись на спинку, и блаженно прикрыл глаза, ощущая приятную легкость во всем теле.

В дверь комнаты робко стукнули.

– Войдите.

В комнату всунулась голова слуги:

– Можно, ваше высочество?

Дождавшись разрешения, слуга вошел, выложив на стул чистое белье, несколько костюмов, рубашки и приведенную в порядок, почищенную и заштопанную старую одежду Волкова.

Глеб натянул чистое белье, выбрал подходящую по размеру рубашку, перебрал предложенные костюмы, но все они были выполнены в зеленой цветовой гамме – как Волков уже понял: любимый цвет барона, – отложил их в сторону. Избыток зеленого цвета раздражал. Надел свои походные штаны и куртку. Опоясался перевязью с клинками. Терпеливо дожидающийся слуга сообщил, что торжественный, в честь прибытия в замок наследника престола, ужин готов, и маркиза ожидают в главном зале.

В коридоре он увидел опершегося на стену нугарского рыцаря. Со скучающим выражением лица тот играл кинжалом. Лезвие клинка мотыльком порхало между пальцев рыцаря. При виде Волкова он встрепенулся, убрал кинжал в ножны и осведомился:

– Уже идем, маркиз?

– Да, не стоит заставлять ждать гостеприимных хозяев.

Сувор хмыкнул, он все еще не изменил своего мнения относительно гостеприимства барона Кайла и, в отличие от Глеба, ограничившегося одними мечами, не пренебрег доспехами.

Следуя за провожатым, они спустились на второй этаж и прошли в главный зал. При появлении Волкова все собравшиеся встали. Подскочил мажордом и провел Глеба к почетному месту во главе стола, рядом с бароном и баронессой. Сувора же усадили в конце стола, дальше всех присутствующих. Так барон продемонстрировал ему свое пренебрежение. Рыцарь стиснул зубы, катнул желваками и смолчал, но поклялся себе, что такового унижения не забудет и найдет способ расквитаться и с бароном Кайлом, и с его приспешниками, бросающими сейчас ехидные взгляды на униженного нугарца.

Глеб понимал, что отведенное Сувору место – насмешка, плевок, но им не с руки было ссориться с бароном. Сейчас во время войны важен был каждый союзник. И Волков взглядом попросил Сувора не начинать ссору.

Будь на месте Волкова кто-то другой – Сувора бы это не остановило. Никто не вправе вставать между рыцарем и его честью!

Нугарский рыцарь имел не слишком высокое мнение относительно представителей столичного дворянства и сначала подчинялся Волкову только в силу принесенной наследнику престола присяги, но за время пережитых совместно невзгод Глеб сумел завоевать уважение нугарца. Он не сочился спесью, как амельские рыцари, уважительно относился к ветеранам, не гнушался есть из одного котла с солдатами, на равных делил все тяготы пути, в свою очередь заступал в караул, нес на своих плечах раненых, лично ходил в разведку. А как лихо они вдвоем расправились с остроухими ублюдками?! Сувор аж причмокнул от удовольствия. Наследник герцога Тормахилласта заслуживает того, чтоб за ним идти… И к славе, и к смерти.

И сейчас Сувор выполнит безмолвный приказ сюзерена, даже… Даже если он не по душе…

Барон Кайл поднялся из-за стола и провозгласил, подняв вверх кубок с вином:

– Господа, предлагаю выпить за здоровье его высочества, почтившего своим вниманием наш замок.

Собравшиеся дружно подхватили верноподданнический порыв барона и дружным хором принялись славить маркиза Фаросс.

…Ужин шел своим чередом. Сидящий на почетном месте Волков вел учтивые беседы с хозяином замка, засыпал комплиментами хозяйку, вежливо отвечал на вопросы остальных, пил вино, перепробовал все блюда. Был учтив и обходителен, очаровав большую часть собравшихся. Казалось, он искренне наслаждается устроенным в честь него торжеством, но Сувор, единственный из присутствующих, кто долгое время провел в обществе маркиза, сумел заметить облегченный вздох Глеба, когда ужин подошел к концу. Кто другой мог бы счесть, что наследнику престола неприятен барон Кайл, и сумел бы использовать полученное знание к своей пользе, но только не прямолинейный нугарский рыцарь. Он уже успел узнать, что маркиз не любит ни торжественных встреч, ни толпы льстецов и больше предпочитает общество своих солдат. Странно, Сувор слышал, что раньше, до своего ранения, маркиз, наоборот, был большим любителем балов, охот и прочих развлечений, как, впрочем, и его сестра. Рыцарь Сувор должен бы быть раздражен таким пренебрежением со стороны маркиза Фаросс благородным обществом, но воин Сувор полностью поддерживал своего сюзерена. И дело не в том, что барон Кайл нанес нугарскому рыцарю оскорбление! По крайней мере, Сувору хотелось так думать…

Барон Кайл был в бешенстве. Умело скрывая свои чувства, он, как и Волков, с нетерпением дожидался окончания торжества. Вот только причины были совершенно другие. Возможно, кто-то из давних приятелей-вассалов и смог уловить бушевавшее в бароне раздражение, но сделал из этого ошибочные выводы. Они решили, что раздражение Кайла связано с теми знаками внимания, которые оказывал молодой маркиз супруге барона. Глупцы! Как и большинство дворян, барон вынужден был жениться не по любви, а по расчету. Брак был выгоден обоим семействам, и барон согласился, но не испытывал к жене пылких чувств. А после рождения наследников и вовсе счел, что сполна выполнил долг перед родом, благо что пышненькие, грудастые служаночки и крестьяночки всегда готовы были скрасить ночку сеньору. А жена… Да что в ней проку, худосочной? Даже подержаться не за что! Давно бы сплавил ее в какую-нибудь обитель Всеотца, не будь священники в таком загоне в герцогстве. Так что ни заигрывания маркиза, ни поведение супруги, благосклонно принимающей оказываемые знаки внимания, не могли вызвать у барона недовольства. Наоборот, в другой ситуации он бы еще порадовался и принялся высчитывать открывающиеся перспективы. Сейчас же его больше беспокоил сам приезд маркиза.

Барон Кайл не был отъявленным подлецом, но он был трезвомыслящим и расчетливым человеком и предвидел грядущие неприятности со стороны туронского маркграфа. Барон понимал, что земли до Каоры для герцогства фактически потеряны, а значит… Значит, нужно устанавливать связи с будущим повелителем Альгердом, а укрывательство маркиза – не лучшее начало плодотворного сотрудничества. И что теперь делать? Выдать маркиза маркрафу? Укрыть? В любом случае неприятностей не избежать. Осталось только выбрать меньшее из двух зол… Почему?! Нет, ну почему дорога привела маркиза именно к его замку?! Избери тот другой путь, и теперь барону Кайлу не пришлось бы терзаться в сомнениях.

Выдать объявившихся незваными гостей Альгерду Туронскому – хороший способ заявить о своей лояльности новой власти. Без сомнений, маркграф оценит такой жест. Можно будет сделать неплохую карьеру при его дворе, увеличить свои владения или даже породниться с Альгердом. Он знал, что у маркграфа имеется трое детей: два сына – оба неженатые – и дочь. Намного более привлекательные перспективы, чем заиметь маркиза в качестве любовника жены. Как известно, фаросские драконы могут сколько угодно флиртовать, но браки заключают только с себе подобными. Но передать фаросского маркиза туронскому маркграфу – запятнать честь рода предательством. Даже среди сторонников Альгерда найдется немало людей, которые осудят поступок барона. И не стоит забывать о мести фаросского двора! Хорошо еще, что среди спутников маркиза нет членов влиятельных амельских семейств, которые были бы лично заинтересованы в наказании предателя. Но и без того… Иметь во врагах Эрно Альтина?! Слишком много слухов ходит об его мстительности… Даже если половина слухов досужий вымысел… А мстить он будет!

Дать маркизу убежище – навлечь на себя гнев Альгерда Туронского. Только полный идиот будет ссориться с будущим сюзереном! Скрыть появление маркиза в тайне? Не получится. Слишком много людей знает о прибытии наследника престола в замок. Всем рот не заткнешь. Небось уже сейчас повстречавшие Данхельта Фаросского солдаты хвастают перед подружками, что лично видели наследника престола. А остальные? Слуги… Гости… Не пройдет и трех дней, как слухи о появлении маркиза дойдут до туронского маркграфа. А на четвертый под стенами замка появится крупный туронский отряд. И что он тогда будет делать? Обороняться? Против туронцев он не продержится и двух декад. Не приходится рассчитывать и на подмогу из Амели…

Впервые барон Кайл не знал, как поступить.

С окончанием ужина гости разошлись кто куда, а барон продолжал сидеть за столом, тупо уставившись на опустевший кубок. Кто-то тронул его за плечо. Барон поднял голову и взглянул на того, кто его побеспокоил. Ингрид… Жена…

Баронесса с беспокойством посмотрела на мужа и спросила, что его тревожит. Этот невинный вопрос вызвал у Кайла вспышку гнева. Разве она может понять причины его беспокойства?! Что ей до последствий, к которым может привести прибытие маркиза? Она о них даже не задумывалась. Только и может, что глазки гостям строить. Готова при виде смазливой мордашки из юбки выпрыгнуть. Это при муже-то!