Желтые розы для актрисы

– Это что, ведомость? – поинтересовалась, видя явную липу.

– Расходный ордер, – ответил Роберт.

Ни паспортных данных не потребовал, ни адреса, ни других пунктов, удостоверяющих, что это документ, – таких ордеров она может напечатать на принтере штук сто. И что делать? Дать понять, что она не дура? Стоит ли? Он начнет прикалываться, острить, злить, приставать. Подобный экземпляр не впервой встретился, научена, поэтому взрослые корпоративы не любила, но за них хорошо платили. Выход один: Саша поставила фальшивую закорючку на фальшивке и придвинула лист вместе с авторучкой к Роберту, затем медленно выпрямилась. А он крутился в кресле – направо-налево, направо-налево… и поедал ее беспутными глазами.

– Будьте добры, мои деньги… – напомнила Саша, зачем она здесь.

– А куда ты так торопишься?

– А почему вас это интересует? – подчеркнуто вежливо бросила она встречный вопрос.

– Потому что… хочу познакомиться с тобой поближе.

– Вы опоздали. Я замужем, у меня двое детей…

– Разведка донесла, ты НЕ замужем, – ухмыльнулся Роберт, а Саша догадалась, кто сдал ее: Ким, конечно! – И детей у тебя нет.

Она протянула руку, чтобы забрать купюры, но… Роберт положил на стопку свою холеную лапу и провокационно улыбался. В данных обстоятельствах возникает два непреодолимых желания: заехать по роже хаму и зареветь от обиды. Саша выбрала третью вариацию: уйти, а завтра приехать и попробовать гонорар, хотя уверенности теперь, что получит деньги, не было. Она развернулась и стремительно вышла в помещение со столами и перегородками. Роберт так же стремительно обогнал ее – вот это скорость! – и встал на пути, еще и руки расставил в стороны, словно голкипер в футбольных воротах:

– Да погоди ты! Странная какая… Ты даже выслушать не хочешь!

– Потому что знаю, что вы скажете, – перебила она. – Вас накрыла любовь, вы без ума от меня и предложите поехать в гостиницу…

– У меня есть своя квартира…

– Какая разница – дом, квартира, номер…

– Не угадала! У меня другое предложение: поехали на Гавайи?

– О… – подняла брови Саша. – Круто.

– Я знал, что тебе понравится мое предложение.

– А в качестве кого я еду на…

– Гавайи. В качестве моей подруги, разумеется.

У деда любимая поговорка: «Дураки учатся на своих ошибках, умные – на чужих». У Саши опыт маленький, зато его бо́льшая часть приходится на чужие ошибки, чужие слезы и свои наблюдения с выводами. Предложение Роберта – банальный шаблон, которым пользуются так называемые золотые слитки, встретив тупую телку, мечтающую о богатом покровителе. Его цель – срочный секс и ничего более, а Гавайи – даже не лапша на уши, это дешевые макароны.

– А до этого я обязана доказать, что заслуживаю гавайского рая? – усмехнулась Саша. – Гарантирую, что не заслуживаю. Дайте пройти.

– Ты не… хочешь? – Как же он изумился!

– В ближайшую пятилетку Гавайи не входят в мои планы.

Не привыкший к отказам Роберт не на шутку начал злиться:

– Слушай, ты чего такая колючая?

– Нужно очутиться на моем месте, чтобы это понять, – сказала она, видя, что дело принимает совершено нежелательный оборот. – Дайте пройти.

Да, это уже был другой человек: встретив отпор, он возмутился наглостью девки с завышенной самооценкой, а потому налет сноба с его лица быстро смыло, появилось другое выражение – злобное, да и тон изменился:

– Слышь, а чего ты корчишь из себя неприступность? Цену набиваешь? Смешно, честное слово.

Тут уж и она не смогла удержаться от ядовитой интонации, но ведь достал представитель элиты, он как раз заслуживал жестокой правды:

– Просто ты мне не нравишься.

– Зато мне нравишься ты.

Наверное, Саша неправильно себя повела, потому что не должно было случиться того, что случилось. Следовало разыграть сердечный приступ, аллергическую реакцию – мол, я смертельно больна, и тогда даже этот придурок поостерегся бы нападать. А на здоровую девушку… запросто! И это стало неожиданностью для Саши, все же она наивно полагала, что Роберт не посмеет действовать агрессивно, хотя теоретически знала: и такое случается.

В один миг она очутилась спиной на столе, скорчив гримасу от боли, ведь скотина Роберт не церемонился, а одним броском уложил ее на лопатки и придавил своим телом, задышав в лицо. От него разило спиртным и дорогим парфюмом, Сашу едва не стошнило. Она попыталась вырваться во что бы то ни стало, а у него, к счастью, не четыре руки, всего-то две. И одной нужно держать жертву, второй юбки поднять, а у нее не юбки – сплошные складки плюс скользкие ткани. Пользуясь его замешательством, Саша пыталась оттолкнуть мерзавца, поняла, что он сильнее, тогда когтями (а когти будь здоров, крепкие и острые) безжалостно проехалась по щеке Роберта.

Взвыл бедняжка. Тоже не ожидал от нее эдаких зверств. Наудачу у него сработал рефлекс: Роберт схватился за щеку, естественно, ослабил хватку второй руки, да и сам размяк: физическая боль – метод действенный. Саше удалось его оттолкнуть, она поднялась, рванула к двери…

Тем временем Роберт, увидев собственную почти золотую кровь на собственной холеной ладони, догадался, что когтистая девка едва не сделала его инвалидом, и просто озверел. Он успел поймать ее за ворот, дернув на себя… разорвал верх божественного платья, которого нет даже у европейских принцесс, на две половины…

– Свинья! – зло бросила ему Саша и…

Он ударил ее. Наотмашь. Она заметила ладонь, летевшую в лицо, в последний момент и не смогла увернуться, не сообразила, как это сделать, да и подумать об этом не успела. Он ударил. Казалось, голова отлетела от тела. Но отлетела Саша – к пластиковой стене, непроизвольно закричав, когда ударилась о стену, да такую крепкую, что едва кости не раздробились. Саша буквально стекла по ней на пол, как стекает густая жидкость, в то же время она с удивлением наблюдала, что все вокруг зашаталось вместе со столами, окнами, шкафами. От удара у нее нарушилась координация, и, потеряв ориентиры, она уже не могла оказывать сопротивление, стала тряпичной куклой…

– Нет, – сказала продавщица цветов, вялая женщина лет за сорок со следами хронической усталости на болезненно-сероватом лице. – Даже если б и хотела дать вам номер телефона заказчика, не смогу этого сделать.

– Почему? – поинтересовался Инок, будто не догадывался.

Впрочем, велика вероятность, что ни одна версия из его предположений не окажется верной, потому предпочтительней послушать главный источник. Продавщица опустила руку в карман вязаной кофты и достала дешевенький смартфон. Молча. А Саша тем временем машинально огляделась и, как ни странно, поежилась в этом царстве Флоры. Сегодня ее восприятие цветочного салона оказалось совсем иным, чем раньше.

В небольшом квадратном помещении, расположенном в цокольном этаже старинного особняка, было холодно, как в морге. В сущности, это и есть морг – морг для цветов, ведь все они срезаны и медленно умирают, хотя им стараются продлить жизнь, но только чтобы продать. Вон их сколько… на полу в больших керамических вазах, на полках в вазах поменьше, на подоконниках… Везде-везде. Разные-разные. Слишком идеальной формы, словно ненастоящие, впрочем, человек их создал, он же их и убивает. И продавщица будто полуживая, медленно говорила, медленно тыкала пальцем в экран смартфона, вероятно, каждодневное умирание цветов забирает и ее жизненную силу.

– Простите, у меня тут настройки сбились… – будто угадала она мысли красивой девушки, после протянула Иннокентию трубку со словами: – Вот. Это номер, с которого нам сделали несколько заказов для актрисы нашего театра Александры Бояровой. Мне очень нравится, как вы играете.

– Спасибо, – дежурно ответила Саша.

– Хм… – почесывая затылок, выпятил губу Инок, одновременно изучая запись в смартфоне.

Саша пыталась заглянуть через его плечо… но у него же плечищи, а не плечи, да и рост – мама не горюй. Пришлось его толкнуть в бок, а когда он оглянулся, она поняла, что про нее этот «большой и сильный» попросту забыл. Однако вспомнил и сунул под нос телефон:

– Номер скрыт. Скажите, – обратился теперь к продавщице, – кто делал заказ – мужчина или женщина?

– М… – нахмурила та брови, припоминая. – Всего было четыре заказа, три раза звонил мужчина и один раз – женщина.

– А как делали заказы? Что при этом говорили?

– Ну… обязательно оговаривалось количество роз… их цвет… Он настаивал на чистом желтом цвете, нам приходилось специально заказывать эти розы. Еще требовали, чтоб никаких излишеств… надпись на карточке оговаривалась… обязательное условие – ленты…

– И цвет лент оговаривался? – подхватил он.

– Да. Цвет тоже. Черный. Я позволила себе высказать мнение, что черный цвет не принят в букетах для живых людей. Мне ответили, что он хорошо сочетается с желтым и зеленым, это красиво.

– Так и сказано было: «это красиво»?

– Да, именно так.

– Мужчина? Он сказал?

– Да. Это же был первый звонок, тогда очень подробно оговаривались условия, – недоуменно ответила она, не понимая, почему молодой человек заострил внимание на ничего не значащих словах. – А… простите, что вас не устраивает? Есть претензии к нам?

– Все устраивает, претензий нет, – весело, на манер простодушного дурачка, сказал Инок. – Просто мы удивлены: четыре букета, и неизвестно от кого. Вы бы не захотели узнать, кто этот даритель?

– Не знаю. Мне таких цветов никогда не дарили. Но и вам я не помогу, заказчик не пожелал назвать своего имени.

– Дорогое удовольствие, а?

– Недешевое, – призналась продавщица. – За каждый заказ салону выплачивалась дополнительная тысяча рублей в качестве премии.

– М-м-м, – одобрительно промычал Инок, посмотрев и на Сашу. – Щедро, щедро. А как заказчики расплачивались?

– На карту переводили сумму в день доставки.

– Догадываюсь, что от вас не требовали фотоотчет отправить…

– Как бы мы отправили фотоотчет, если не имеем номера? – задала ему встречный вопрос продавщица.

– Ну, да, ну, да, – согласился Инок. – А скажите, когда вам надо доставить следующий букет?

– Пока не было заказа. Обычно звонок поступает за пару дней, ведь нам еще надо цветы привезти со склада, это же другой город. Все-таки вы обеспокоены, что-то не так?

Иннокентий остановил долгий взгляд на ее уставших глазах, подсознательно проверяя, утаила ли она что-либо. Ей здесь так скучно, покупателей мало, а тут золотой клиент привалил, да ради него она солжет на всю тысячу рублей, что кидает ей в виде премии заказчик. Между тем продавщица спокойно смотрела на него, ожидая ответа, обычно люди с задней мыслью виновато уводят взгляд в сторону. Через паузу он ответил тоже вопросом:

– А разве вас не насторожили бы дорогие букеты с похоронными лентами от неизвестных поклонников?

– Извините… Я только выполнила заказ…

– Мы вас и не виним, что вы!

На прощание он купил три белые хризантемы и, попрощавшись с женщиной, Инок с Сашей вышли из цветочного салона. Машина стояла неподалеку, к ней шли медленно, торопиться-то некуда, до вечернего спектакля времени много. Иннокентий должен был монтировать декорации, но отпросился на часок, ему не отказали только потому, что сам он всегда готов выручить. А там где час, там и двадцать минут плюс. Короче, парень не переживал.

Осень аномально теплая и затянулась в нынешнем году. Но вот похолодало, и существенно, на небо наползли серые тучи, по тротуару переваливались багровые и желтые листья. Опять желтый цвет, цвет осени и умирания, он просто преследует Сашу. Поскольку Иннокентий молчал, а она из беседы с продавщицей не вынесла абсолютно ничего полезного, вздохнула:

– Мой поклонник обязательно объявится, я чувствую. Внезапно. Чтобы я на месте умерла.

– У него будут клыки, длинные когти, весь волосатый, а случится это в полнолуние, – мрачновато пошутил Инок. – Но если серьезно, не нравится мне история с твоими цветочками, отдает не только мистикой, а самым настоящим заговором. Покопайся в памяти, ты ничего не натворила, за что тебе захотелось бы, например, мстить?

– По ночам летала на метле, крала младенцев и поедала их на Лысой Горе, – тоже мрачно сострила Саша. – Ты столько задал вопросов продавщице… я не поняла смысла.

– А тебе и не надо.

Резковато ответил, Саша надулась, закусила губу и опустила голову. Собственно, ему было нечем порадовать девушку, раздражение этим и вызвано. Иннокентий предпринял попытку загладить вину, несмело обнял за плечи Сашу, по-дружески обнял, а она шевельнула плечами, высвобождаясь:

– Не обнимай меня.

– Не буду. Не сердись, Саша, я задавал вопросы от балды, первые, что приходили в голову… ну, просто искал, за что можно зацепиться.

– Зацепился?

– Нет. Но озадачился. Мутноватая история… Думаю, не поклонник одаривает тебя цветами.

– Знаешь, об этом я и сама догадалась.

Пришли к машине, которая пискнула и «подмигнула» фарами, когда Иннокентий нажал на брелок. Саша хотела открыть дверцу, однако ее добровольный помощник поспешил это сделать сам, что в данном городе нетипично для мужского населения. Она уселась на свое место, и вдруг ее осенила простая мысль:

– А маньяк? Вдруг это маньяк?

Инок захлопнул дверцу, обошел нос кроссовера, а ответил, когда очутился в кресле водителя:

– Маньяк? Возможно. Это тебе.

Белые хризантемы, с идеально одинаковыми лепестками, словно вылепленные из воска, производившие впечатление неживых цветов, не хватало маленькой детали – похоронной ленты. Саша инстинктивно подалась корпусом к дверце, отстраняясь от букета:

– Я больше не люблю срезанные цветы. Никакие.

– Почему?

– Так…

– И что я теперь, как дурак буду ходить с ними?

– Ходи как умный. Или отдай кому-нибудь.

Равнодушно пожав плечами, Инок кинул хризантемы через свое плечо и – да, они упали точно на заднее сиденье. Ловкий парень. Ловких немало на белом свете, встретились они и ей…

…Да, стала абсолютно безвольной тряпичной куклой, не способной ни говорить, ни кричать, ни сопротивляться. Только понимала боль и что шатание предметов явление ненормальное, нужно переждать этот момент, а потом… Не успела решить, что должно быть потом, так как Роберт подхватил ее с пола за руки-плети и с силой бросил на стол лицом вниз. Это был тоже болезненный удар, боль пронзила от носа в лоб и захватила голову. А где-то на периферии сознания, она слышала отдаленный, искаженный голос Роберта, словно пропущенный через пустой резервуар, оттого сливающийся с эхом:

– Я тебе покажу, кто из нас свинья… Сейчас вставлю тебе, и узнаешь…

Вот когда понимаешь, как нужна голова! Точнее, ясный ум. Именно голова руководит телом, без нее ты – ноль! Но эта часть не вернулась на место, потому тело находилось в нелепой беспомощности. Саша понимала происходящее, а ничего не могла поделать, даже позвать на помощь не получалось.

Собирая силы для отпора, она вдруг почувствовала, что в состоянии управлять руками, Саша оперлась о стол и приподнялась, но сволочь Роберт ударил ее в спину, она снова упала лицом в стол. После этой слабой попытки высвободиться он заломил ей руки назад и возился с юбками, чертыхаясь. Юбки спасали Сашу – они слишком широкие, ткани скользкие, пока доберешься… У нее снова был шанс, она собирала силы.

Внезапно почувствовала свободу. Полную. Словно Роберт отлип от нее. Может, он пришел в себя и одумался? Но раздался грохот… падение человеческого тела… Мужской голос (не Роберта) прорычал: