ОТПЕТОВ: – Чтой-то не допру, почему благодарят.
БАРДЫЧЕНКО: У них там написано: «Афишкин – это Божий дар, для пародистов – гонорар».
АФИШКИН: – Инсинуации!
ОТПЕТОВ: – Надо бы им врезать… Минерва, опаскудь!
МИНЕРВА-ТОЛКУЧНИЦА: – Сделаю, кормилец! Только трудно будет: скажут – юмору у нас нету и критику не признаем…
АФИШКИН: – А, по-моему, это где-то выходит за рамки здоровой критики…
ОТПЕТОВ: – За что бы не выходило – врезать надо. Мы-то, надеялись: как скинем Творцовского, «Божий Мир» угомонится, ан, выходит, нет. Минерва, напомни мне, как их нового настоятеля зовут – что-то не удержу я в голове его имя – мудреное больно.
МИНЕРВА-ТОЛКУЧНИЦА: – Гесиод Симон из Тьмутаракани. В отличие от Творцовского эпопеи стряпает. Только они, на поверку выявляется, с одного поля ягоды – их, хотя и поменяли, только Творцовского он вовсю печатает. Шахматный прием, похоже, применен – ни дать, ни взять – рокенролка – престо Творцовского понадежней прикрыли, да еще и Гесиода этого задействовали – теперь и на него сколько времени и сил уйдет!
ОТПЕТОВ: – Ну, времени-то у нас на кого хочешь хватит, потому как мы бессмертники, а сил, конечно, жалко – их и на свои удовольствия поберечь надо?
МИНЕРВА-ТОЛКУЧНИЦА: – Вот я и говорю – трудно будет, на нового наседать всегда сложнее – перед Поднебесной у него еще замазки нет – чистенький.
МНОГОПОДЛОВ: – Что новенький – так это нам на один зуб, а что чистенький – не беда: замараем! Только повод найти поухватистей, да словеса поухабистей, а главное – теоретически обосновать.
ОТПЕТОВ: – Гланда, обоснуй!
ГЛАНДА: – Обосную, папуленька, теорийку создам – объеденьице.
Я Вам что хошь обосную – только прикажите, любую аксиомочку передокажу.
ОТПЕТОВ: – Ну, этот вопрос, считайте, решили. Ганна, запиши – к понедельнику приготовить статью: Гланде – обосновать, Минерве – опаскудить. Пошли дальше. Прошу макет очередного номера.
Многоподлов проходит с макетом под мышкой во главу стола и, поднимая над головой разворот за разворотом, показывает макет.
Действие это мы видим как бы через стекло – ни одного звука не слышно, только шевелятся губы у него самого и время от времени у кого-то из присутствующих. По всему видно, что обсуждение идет спокойно. Звук включается в тот момент, когда Многоподлов показывает разворот с крупными снимками театральной темы.
ОТПЕТОВ: – Погоди! Что за театр?
МИНЕРВА: – «Люцифер» из Долговании.
ОТПЕТОВ: – А что за спектакль?
МИНЕРВА: – «Антигона»…
ОТПЕТОВ: – Это что – современная пьеса?
МИНЕРВА: – Классика…
ОТПЕТОВ: – Я Долгованской классики не знаю… Когда она написана – эта пьеса?
МИНЕРВА: – Три тыщи лет назад…
ОТПЕТОВ: – Ну, три тыщи ждала, так еще пару недель подождет, давайте на ее место поставим рецензию на мою премьеру – событие, не побоюсь этого слова, и современное, и актуальное, и написана пьеса, не боюсь признаться, на одном дыхании – всего за три дня, да и поставлена меньше чем за месяц.
МНОГОПОДЛОВ: – Своя премьера ближе к телу!
ОТПЕТОВ: – Тут речь не только обо мне – режиссера надо поддержать: как уж его «Божий Мир» долбал – не сдается, шельмец, жив пархатый!
ГАННА: (поднимает голову от протокола) – Последнее слово не разобрала, батюшка, не наше вроде…
ОТПЕТОВ: – Ты бы, старая, необразованность свою не выказывала.
Пиши: «Пар-ха-тый» – легкий, значит, на подъем, все пархает – и духом, и телом…
ГАННА: – Так порхать, батюшка, через «о» пишется…
ГЛАНДА: – А о чередовании гласных ты когда-нибудь слыхала, темнота убогая?
МИНЕРВА: – Рецензия уже готова, кормилец, и снимочки разверстаны.
ОТПЕТОВ: – Когда это ты успела? Еще ведь и генеральной не было…
МИНЕРВА: – Долго ли, умеючи?!
ОТПЕТОВ: – А снимал кто?
МНОГОПОДЛОВ: – Михаила Архангелова я посылал – он уж поусердствовал – снимки сделал, как говорится, и гладко, и сладко. (Показывает три разворота смонтированных снимков).
ОТПЕТОВ: – Не слишком ли широко даем?
МНОГОПОДЛОВ: – Без ложной скромности, папа, чего нам антигонии разводить, все будет выглядеть, как в лучших домах ЛондОна! А снимочки-то какие! С такими снимками архиерей в мирное время чай пил…
ОТПЕТОВ: – Без фамильярности, Дугарек! Хотя снимки и мне нравятся. Михаила Архангелова прошу поддержать. Может, годовую премию ему дадим?
МНОГОПОДЛОВ: – Премию – это можно (в сторону: глядишь, с нее и нам перепадет!). Правда, год еще только начинается и до премии ждать долго, а пока можно поддержать его по части музея.
ТИХОЛАЕВ: – Какого музея?
МИХАИЛ АРХАНГЕЛОВ: – Задумал я свой мемориальный музей у себя на родине, в Квасове, организовать. Дом у меня там от отца остался – его я и хочу под музей приспособить, все равно пропадает, а так – вечная память… Я уж и личные вещи, какие не жалко, выделил, и снимков кучу приготовил.
ОТПЕТОВ: – А в снимках что?
МНОГОПОДЛОВ: – Вполне достойны. И про «Неугасимую», и Ваше Преподобие отражено. Ретроспекции много, начиная от грудного возраста. Особенно понравился мне его программный автопортрет, где он снялся под плакатом, на каковом написано: «Кто смел – тот съел, остальным – скорлупа».
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – Какая еще скорлупа?
МИХАИЛ АРХАНГЕЛОВ: – Фольклор это, вирши эти начинаются так:
«Жизнь – это яичница…».
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – Я что-то не пойму – какая яичница? Может, я туповат на ухо…
