– Около двухсот человек, – ответила за герцогиню Камилла.
– Будут ли там их вожди? Я имею в виду Конде и Колиньи.
– Об этом мне ничего не известно, но думаю, что эти двое не станут рисковать собою.
– На какое время назначена сходка?
– На двенадцать часов дня.
– Но Гиз к тому времени может уже проехать или, наоборот, задержаться в Нанси или Жуанвиле, так ничего и не узнав о сборище.
– Нет, Франсуа, мы имеем дело с предательством, – вмешалась Диана. – По всем расчетам, Гиз должен попасть в Васси именно во время богослужения протестантов.
– Вот как! И если он заметит, что они вооружены…
– …то тут же нападет на них, прикрываясь нарушением эдикта, запрещающего протестантам во время богослужений иметь при себе оружие.
Диана кивнула.
– Так, так, – протянул маршал. – Забавно. Гиз выехал из Парижа с двумя сотнями всадников. В Эльзасе он наверняка завербовал наемников, так что, надо думать, у них с Невером в наличии сейчас около пятисот шпаг и аркебуз. Силы весьма немалые для двух сотен безоружных.
– Он изрубит их в капусту! – воскликнула в отчаянии Камилла.
– И положит начало гражданской войне! Понимаете ли вы, сударыни, какой это будет иметь резонанс внутри страны? – взволнованно заговорил маршал. – Воодушевленные примером своего вождя, католики бросятся истреблять кальвинистов. Последние, в свою очередь, начнут избивать католиков, уничтожать иконы, распятия, статуи и повсюду устанавливать свой культ, отличный от римского права. Чего доброго, папа пошлет на помощь католикам свои войска, которые пройдут с огнем и мечом по нашей многострадальной земле, грабя и уничтожая все на своем пути. Достаточно нам уже итальянских войн, во время которых от своих же солдат пострадала добрая половина Франции.
– Что же делать? – спросили женщины разом.
– Оставайтесь здесь и ждите, я иду к королеве. Думаю, не в ее интересах развязывать войну, в то время как страна еще не оправилась от результатов итальянских походов и заключения постыдного мира.
По встревоженному выражению лица маршала Монморанси, едва он вошел, Екатерина сразу поняла, что случилась какая-то неприятность.
– Черт бы побрал Гиза с его походом! – воскликнула она, выслушав сообщение маршала. – Не хватало еще, чтобы он испортил мои усилия, направленные на предотвращение раскола внутри страны.
– Скорее всего, его это мало беспокоит, для него важнее собственная популярность среди католиков при папском дворе, и потому он с легкостью нарушит эдикт о терпимости.
– Что для него эдикт, когда перед ним такая цель!
– Надо думать, Ваше Величество, не все еще потеряно, если одному из моих дворян, выехавшему в Васси, удастся уговорить гугенотов.
– Да, но послушают ли они его?
– Он протестант, государыня.
– Вы предусмотрительный человек, маршал, что послали именно его.
– Я не посылал его, мадам. Он сам немедленно уехал в Васси, едва узнав обо всем.
– Вот как? Весьма любопытно. Давно он служит у вас, маршал?
– Около пяти месяцев.
– Как его зовут?
– Шевалье де Лесдигьер.
Екатерина обхватила ладонью подбородок; ее брови сошлись вместе.
– Что-то знакомое… Откуда он?
– Из Лангедока. Обедневший дворянский род.
– Да, да, – пробормотала королева, – кажется, там есть такой. Как только шевалье вернется, немедленно займитесь его продвижением по службе, маршал, такие люди нам нужны. Но вначале приведите его ко мне, я хочу поговорить с ним.
– Хорошо, мадам, хотя рвение его, я думаю, вызвано не желанием способствовать вашей мудрой политике, а стремлением избежать кровопролития, которое может учинить Гиз над его братьями по вере.
– Как бы то ни было, герцог, его благородный порыв направлен на предотвращение гражданской войны, а значит, на благосостояние Франции.
– Ваше Величество, я буду молить небо, чтобы этот юноша с честью выполнил свою миссию и вернулся живым и невредимым.
– Что вы намерены предпринять сами? Вдруг его путешествие по каким-либо причинам не удастся.
– Мадам, об этом я и пришел поговорить с вами. Я хочу немедленно выехать в Васси и остановить Гиза.
– Вы оказали бы этим огромную услугу отечеству и вашему королю, но успеете ли вы добраться туда к нужному сроку, путь ведь неблизкий?
– Думаю, что да, если отправлюсь немедленно.
Королева-мать задумалась. В том, что говорил маршал, был известный риск, но другого пути не существовало.
– Вашему дворянину, который отправился туда, – сказала она немного погодя, – не мешало бы получить у королевы письменный приказ, в котором она запретила бы Гизу применять оружие против беззащитных протестантов.
– Ах, мадам, разве вы не знаете Гиза? Он просто уничтожит приказ и заявит, что никогда и в глаза его не видел. А гонца, как нежеланного свидетеля, просто-напросто убьет.
– Да, да, – проговорила Екатерина, барабаня жирными пальцами в перстнях по зеленому бархату стола, – Гиз на это способен. Вы потеряли бы преданного слугу, герцог, а Франция лишилась бы своего патриота.
– Вы правы, Ваше Величество.
– Поезжайте, маршал. Возьмите сколько хотите людей – моих ли, своих, все равно, – и отправляйтесь немедленно. Не дайте Гизу совершить глупость. Если будет сопротивляться, арестуйте его именем короля. Вот вам мой приказ, если этот честолюбец заупрямится.
Она взяла перо и бумагу, быстро набросала несколько строк, подписала и приложила в углу свой перстень с выгравированными на нем лилиями дома Валуа:
«Герцогу Франциску де Гизу.
Предъявитель сего, маршал де Монморанси, действует по приказу короля; посему Вам надлежит выполнить его требования, кои он предъявит Вам в устной форме.
Подписано: Екатерина-регентша,
27 февраля 1562 года.»
– Поезжайте, – сказала королева-мать, вручая маршалу бумагу. И прибавила: – Надеюсь, у Франциска де Гиза достанет благоразумия не устраивать потасовку с отрядом короля. Если же нет, я отправлю смутьяна в Бастилию. Счастливого пути.
