Дело частного обвинения (сборник)

© Филатов Н.А., 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2017

Дело частного обвинения

По кочкам, по кочкам,

По узеньким дорожкам…

В ямку – бух!

Привычный звук – что-то среднее между робким стуком и решительным поскребыванием.

– Войдите.

Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы пропустить белесую личность в короткой кожаной куртке – униформе «ракетчиков» и преуспевающих «мажоров» от Выборга до Владивостока. На несколько секунд кабинет заполнился уханьем и визгом установленных в холле шведских игровых автоматов.

Виноградову не без труда удалось удержать брезгливую гримасу – посетитель был мелким и достаточно бестолковым энтузиастом-осведомителем, готовым по врожденной гнилости натуры «отдать» даже собственного подельника. Он совершенно не вписывался в стройную, с любовью взлелеянную и тщательно оберегаемую Владимиром Александровичем информационную структуру обслуживаемого объекта, но… не гнать же!

– Садись.

– Я лучше присяду, – на физиономии посетителя появилось выражение неуверенной наглости. Дважды за последние полгода оштрафованный, он только недавно вернулся «с суток», куда хозяин кабинета под горячую руку отправил его прямо из уютного салона финского автобуса.

– Слушаю тебя.

– Квадратный сейчас в баре сидит. Минут двадцать как из номера спустился.

– Один?

– С бойцами.

– Понятно, я не об этом.

– Не, один. «Лечится» после вчерашнего.

– Да наслышан уже. Придется сходить, прочитать политграмоту.

– Гы! И так человеку тяжко…

– Разберемся. Давай-ка, иди. На автоматах, что ли, поиграй. А я чуть позже. – Виноградов встал, уже не глядя на собеседника, шагнул к колышущемуся полотну серебристых штор. За огромным, в два человеческих роста окном пересыпала яркие солнечные блики мелкая рябь залива. Расстояние скрадывало пестроту раскраски океанских судов, могучих кранов и причальных сооружений, поэтому панорама Торгового порта представлялась серым кружевным поясом с заправленным в него безукоризненно голубым небом. Стремительная белизна чаек, треугольники яхтенных парусов…

Выйдя из кабинета, Виноградов тщательно, на два оборота, запер дверь и привычным жестом опустил увесистую связку служебных ключей в карман пиджака. Оборачиваясь лицом к залитому светом – и электрическим, и солнечным, льющимся сквозь застекленный потолок, – гостиничному холлу, он успел в очередной раз удивиться безвкусию и помпезности авторов Образа Вождя, водруженного на мраморной стене… и пространство вокруг взорвалось многократно отраженным и усиленным грохотом выстрела. Ошарашенный мозг ещё пытался оценить ситуацию, а тело уже перемещалось – вправо и вниз, рука судорожно рвала кнопку оперативной кобуры. Метрах в двадцати, почти посреди холла, постовой милиционер проделывал почти то же самое – но с большим успехом: ствол его пистолета уже разворачивался в сторону главного входа. В дверях бара обрушивался на каменную мозаику пола, стиснув ладонями пах, могучего телосложения коротко стриженный мужчина. Монументальный павильон пассажирского отдела таможни загораживал обзор, поэтому взгляд Виноградова, наткнувшись на кучку замерших у гостиничного лифта иностранцев, метнулся обратно. Запрокинутое лицо падавшего взорвалось густо-красными хлопьями одновременно с грохотом второго выстрела, а третий отбросил к стене едва успевшего загнать патрон в патронник «Макарова» сержанта.

Совершенно не по-уставному, обеими руками вцепившись в вытянутый вперед пистолет, Виноградов выкатился на открытое пространство перед главным входом.

…Неопрятно-белая, в грязевых подтеках «девятка» на пандусе… Еще четыре-пять шагов – и он нырнет в машину, как и шел – спиной вперед, не опуская настороженно рыскающего ствола… Сталлоне хренов…

Первый выстрел Виноградова оказался смертельным – в сердце. Очевидно, случайно – за годы работы в милиции ему почти никогда не удавалось честно получить зачет в тире. Из остальных семи шесть ушли в «белый свет», а одна пуля слегка задела отъезжавший автомобиль.

По радио шла передача «Из коллекции редких записей». Пел Высоцкий:

– Во, блин! Как по заказу, – начальник розыска перегнулся через стол и нажал клавишу приемника.

– Да оставь ты его, пусть играет! – Виноградов оторвался от спецблокнота, свежие страницы которого были испещрены неровными строчками протокола только что закончившегося совещания. – Все равно без шефа не разойдемся.

– А я пойду, пожалуй, – в голосе обычно уверенного в себе, улыбчивого здоровяка, курировавшего объект по линии КГБ, явственно проявлялось нежелание покидать этот не слишком уютный и насквозь прокуренный кабинет и идти на доклад к своему руководству – как и многие оперативники Комитета, прошедшие беспощадную школу Афганистана и отечественных межнациональных конфликтов, он легче находил общий язык с милицейскими сыщиками, чем с коллегами.

– Погодите! Время уже – во, телик пора включать.

Начальник розыска еще не успел закончить фразу, а Грачновский, седой в неполные сорок лет подполковник милиции, представлявший на совещании 6-е Управление, уже шел через кабинет к телевизору.

…На экране возникла панорама Морского пассажирского вокзала, затем – крупно – пулевая выбоина на мраморной колонне. В «скорую» грузят накрытое белой простыней тело.

«Сегодня здесь в 10 часов 28 минут разыгралась очередная кровавая драма. Двумя выстрелами из крупнокалиберного пистолета убит житель и гражданин Швеции, в недавнем прошлом – наш соотечественник, имя которого, вероятно, многое напомнит любителям тяжелой атлетики – Константин Контровский. Ранен выполнявший свой служебный долг сотрудник милиции…»

На пандусе – популярный телекомментатор, дающий прикурить сигарету улыбающемуся милиционеру с рукой на перевязи. Крупно – обведенный на асфальте мелом контур человека.

«Преступник в перестрелке убит, ведется розыск его сообщников, скрывшихся в белой “девятке” без номеров, предположительно имеющей характерные пулевые повреждения… Наша программа располагает конфиденциальной информацией о том, что причины происшедшего кроются в оголтелом соперничестве между группировками мафии, рвущимися на международную арену. Что же еще ждет нас с вами при том параличе власти и попустительстве, которое так называемые…»

– Да-а, не было печали.

– Ладно, что у нас в Главке дело на контроле – это уж само собой. Так ведь еще и Москва не слезет.

– А при чем тут телевидение?

– Странный вы народ, чекисты. Сводки и ориентировки кто читает? Профессионалы. Кому это для дела надо, кто соображает, что с информацией делать. А телик все смотрят – и тетки-бабки из очереди, и генералы, и депутаты со всякими прочими шишками, и жены их. Отцов города сейчас лягнули – так они теперь из кожи вон полезут, нашему начальству покоя не дадут, чтоб отмыться. А генерал министерский – он что, жене с любовницей или приятелю за бутылкой признается, что ничем, кроме закупки скрепок и промокашек, уже лет двадцать не занимается? А вдруг они спросят – а что у тебя там на Морском? Скоро ты этих гадких бандитов поймаешь? Нет, он теперь потребует постоянных докладов, желательно – письменных…

– Ну, положим, не все такие…

– Как говорят в Одессе: «Об все не может быть и речи». Ну и таких достаточно. Всяко-разно – на нашу шею хватит.

Следственные методы работы по возбужденному прокуратурой уголовному делу эффект дали мизерный и не то что радужных – вообще никаких перспектив не сулили. К концу третьих суток расследования это стало ясно даже непрофессионалам. Сначала десятки, а потом и сотни листов протоколов допросов, экспертиз, запросов и ответов на официальных бланках, компьютерные распечатки ГАИ, фототаблицы – в сущности, все возможное и действительно важное уже было сделано, оставались только процессуальные конвульсии, позволяющие имитировать «движение» по делу до того предусмотренного законом дня, когда следователь с легкой душой спишет его в «глухари» и засунет в самый дальний угол сейфа.

– Понимаешь, Степаныч, формально это дело прекратить – раз плюнуть. – Старший следователь региональной прокуратуры по особо важным делам Ишков был старинным приятелем начальника Отдела морской милиции, в кабинете которого сейчас сидел, и мог себе позволить говорить откровенно. – Преступник установлен, погиб и к ответственности привлечен уже быть не может – Кодекс дело прекратить позволяет. А соучастники – какие такие соучастники? Не было никаких соучастников. Машина там случайно мимо проезжала, испугался водитель стрельбы – дал деру. Ну не нашли твои сыщики этого важного свидетеля – что ж поделаешь? Свидетель – всего лишь свидетель, слава богу, не единственный и погоды не делающий.

– Тем более что шведы, как выясняется, из-за Контровского особо не расстроились и такая версия их вполне устроит.

– Да? Тоже неплохо. Героев бы твоих, – Ишков повернулся к третьему участнику беседы, Виноградову, – наградили… Как, молодой человек, неплохо?

– В общем, возражений нет.

– То-то. Все бы хорошо – но шум вокруг этого, мягко говоря, нездоровый. Те дергают, эти…

– Нас тоже, – начальник отдела понимающе вздохнул.

– Короче, найдете мотив – скромный какой-нибудь, не белыми нитками шитый, но – железно закрепленный, железно! – прекратим дело.

– Ревность, долги карточные… – кивнул понимающе Виноградов.

– Ну, Степаныч, чувствуется твоя школа. Ему, наверное, и поручишь?

– Кому ж еще! А, Владимир Александрович? Объект твой, официально по уголовному делу ты работать не можешь – в качестве свидетеля допрошен… Значит, если у закона к покойнику претензий уже нет, они вроде у тебя должны быть.

– Я, товарищ подполковник, не ребенок. С убийцей мы в расчете, хотя он, так сказать, первый начал. Но что для дела надо – конечно, сделаю. Залипуем в лучшем виде. Одна только просьба – если получится у меня на тех, кто его посылал, выйти…

– Владимир Александрович! Мы не меньше вас заинтересованы в изобличении организаторов стрельбы, – голос Ишкова зарокотал негромко, но внушительно – как отдаленная гроза. – Получится – честь вам как сыщику и хвала. Пока у вас не получается – и мы вынуждены искать компромиссы, – на личных местоимениях рокот усиливается.

– Я понимаю, товарищ подполковник, – Виноградов повернулся к начальнику, – как сыщика меня устроят оба варианта. Но как человека, у которого во лбу могло оказаться это… – он кивнул в сторону фототаблицы с изображением извлеченных из тела Контровского пуль – мне ну просто очень хочется глянуть в глаза тем ребятам.

– Эмоции – враг профессионала. Впрочем, молодой человек, ваш начальник считает, что интересы службы для его любимого ученика – не пустой звук. А остальное – ваше личное дело.

– Так сказать, дело частного обвинения…

– Ну, юридически, конечно, не безупречное сравнение… хотя – эффектно.

– Значит, так. Сегодня вечером, Владимир Александрович, доложите план. Подключайте всех, кого считаете нужным, – в той степени и объеме, которые входят в мою компетенцию. Со Службами, в принципе, вопросы решены – если и не помогут, то хоть в компот не плюнут… Свободны.

Должность, которую уже более года занимал капитан Виноградов, полностью называлась длинно и малопонятно даже для значительной части сотрудников территориальных органов внутренних дел – существовала она только в транспортной милиции, да и то не в каждом линейном отделе. Фактически он был начальником подразделения, состоящего из трех офицеров, и без малого двадцати милиционеров и оперативно обслуживающего городской Морской пассажирский вокзал и, естественно, всю сферу пассажирских перевозок пароходства. Так как все его подчиненные одновременно входили в штат соответствующих служб Отдела морской милиции, Владимиру Александровичу приходилось делить свои начальнические функции с полудюжиной других руководителей, хотя как это ни странно, на соответствующую долю ответственности – и за личный состав, и за обслуживаемый объект – никто не претендовал. Его непременно заслушивали на всех итоговых совещаниях – и по линии работы угрозыска, и в отделении БХСС, и о состоянии борьбы с подростковой преступностью, а также по вопросам кадровым, социально-бытовым… Словом, должность Виноградова являлась профессионально исключительно интересным, создающим все условия для саморазвития, служебным тупиком. Уйти с нее, руководящей, на рядовую оперативную работу – как ни крути – понижение, занять место начальника отделения или отдела?.. Как правило, руководителями оперативных аппаратов становятся свои, на глазах воспитанные и вскормленные, – а даже для бывших коллег и учеников из ОБХСС Виноградов уже был и не то чтобы совсем уж посторонним, но и… – скажем так – не родным. Так же обстояло дело и с розыском, и с охраной общественного порядка, а должность начальника Управления, требующую примерно такого же уровня компетентности и универсальности, как и теперешняя, никто пока не предлагал. И вряд ли предложит в будущем. Что же согнало честолюбивого, умного и в недавнем прошлом удачливого старшего оперуполномоченного БХСС с накатанной, оборудованной необходимыми стрелками и указателями, идеально прямой, скрывающейся за горизонтом магистрали здоровой советской карьеры, заставило крутануть баранку на выщербленный и плохо освещенный проселок?

– В этих джунглях каждый жует свой банан, – обычно отвечал на подобные вопросы Виноградов. Однако сегодня, вопреки обыкновению, он продолжил:

– Как мы сейчас с преступностью боремся? Ну вот представь себе: поле, окопы… Надвигаются вражеские танки. Грохот, пыль, гибнут один за другим – лучшие! Кое-кто втихаря в тыл отползает. И вдруг орудийные расчеты получают команду – пушки зачехлить, примкнуть штыки и бить врага гранатами… Нет конечно, враг не пройдет, но почему такой ценой? Кому это нужно? Ну вот, кое-кто из самых непонятливых берет, плюнув на приказы, пушки, лупит по танкам, жжет их – и получает в спину очередь. От своих же тыловых крыс… Ты же помнишь, как всем городом за бандой Тамарина охотились? По закону – ничего сделать нельзя было. Ну и пришлось… Крик стоял – давай! сажай! Худо-бедно – посадили. Теперь орут – провокация! не по правилам! Кто виноват? Кто кричал? Нет, кто зад свой подставлял! Нужен крайний – вот он. В смысле – я. Совсем схарчить вроде рискованно, а вот в почетную ссылку – будьте любезны.

– Логика, в общем, у твоих шефов была правильная, тут уж ты, братец, горячишься. Пересидел бы пару лет в тени – все бы утряслось, позабылось…

– Ага – в тени! – Виноградов положил руки на пачку вчерашних газет. В каждой хоть как-то, но отражался и комментировался инцидент на Морском вокзале. – Помнишь, лозунг был: «Там, где партия – там успех, там победа!»? Так вот, там, где я – насчет тени или, к примеру, тишины и покоя, – напряженка.

– «Виноградов В.А. и его роль в формировании криминогенной обстановки на объектах транспорта». Краткие тезисы диссертации.

– Дурак ты, товарищ капитан, хоть и «академик». Вам, писарям…

– Ладно, ладно, не злись. – Капитан милиции Телков, в отдаленном прошлом – младший коллега Виноградова по отделению БХСС, поступивший вскоре какими-то не совсем ясными путями в Академию, закончивший ее «с отрывом от производства» и сменивший теперь хлопотную оперативную работу на деликатную должность в аппарате Главка – точнее, в инспекции по личному составу, – примирительно потрепал собеседника по плечу. – Что бы ты без меня, писаря, делал… Оценил? Проверка у тебя на Морском три серьезных и с десяток по мелочам нарушений выявила. Я-то понимаю – где их нет? А мое руководство? Думаешь, оно крови не жаждет? А я такое заключение сляпал – все кругом в дерьме, один ты почти д’Артаньян. Хотя, сам понимаешь, можно было бы и наоборот все повернуть…

– Ну, благодетель, спасибо! А давай меняться – ты будешь башку под пули подставлять, а я из-за тебя – с начальством ссориться, доказывать, что ты не виноват, что тебя недоподстрелили. Но уж в следующий раз этот недостаток ты обязательно устранишь.

– Хватит, поссоримся. Слушай, Вова, вам тут, внизу, попроще… Понимаешь, у жены скоро день рождения – надо бы через твоих хануриков чего-нибудь этакого достать…

Радиостанция на столе зашуршала, всхрапнула и опять затихла.

– Т-с-с! Тихо! – капитан Груздев из управления Грачновского неловко повернулся и задел стакан. Содержимое вылилось частично на брюки, а частично – на газету, служившую скатертью.

– Да не дергайся ты, ради бога. – Виноградов слегка передвинул от себя полную окурков пепельницу. С тех пор как он в очередной раз бросил курить, ничто не вызывало у него большего отвращения, чем вид и запах подмокших, использованных фильтров. – У меня же бойцы на посту, если что – предупредят «тональными».

– Давненько я так не сидел, – задумчиво протянул самый старший из присутствующих, уже знакомый здоровяк «комитетчик». – Считай так, что с Указа.

– Только не надо… У вас еще не так пьют.

– Да где угодно – но не в кабинетах.

– А это потому, что вы все друг друга боитесь – кто первый начальству стукнет… От безделья друг на друге тренируетесь.

– Уймись, – оборвал подвыпившего Груздева Виноградов, не давая разрастись до размеров локального конфликта вековому антагонизму между политическим и уголовным сыском. – Уж к Петровичу – это как раз не по адресу.

На правах хозяина он разлил из бутылки остатки.

– Допиваем, подбиваем бабки – и по домам.

– Годится. – Представитель политического сыска огромной виноградовской финкой аккуратно располовинил луковицу и водрузил свою долю на хлеб. – Чтоб у нас все было – и нам за это ничего не было!

Дружно выпили. Решительно, по-мужски смели со стола остатки трапезы, эвакуировали за окно, в бурные воды залива, стеклотару. Достали и разложили – Виноградов на собственном столе, а гости – на лежащих на коленях «дипломатах» – спецблокноты и папки.

– Торжественное заседание, посвященное счастливому избавлению всеми нами любимого товарища Виноградова от вражеской пули объявляю закрытым. Концерта тоже не будет, поэтому…

– Кстати, мужики, смотрите, что я тут себе выписал, – перебил Владимира Александровича чекист, листавший фирменный морфлотовский «ноутбук».

– Перебивать именинника – бестактно, – не преминул отметить язвительный Груздев.

– Пардон-пардон, я быстро… Вот: «Тайные розыски или шпионство суть посему не только позволительное и законное, но даже надежнейшее и почти, можно сказать, единственное средство, коим высшее благочиние представляется в возможность достигнуть предназначенной ему цели». Кто бы вы думали?

– Крючков?

– Павел Пестель.

– Господи, очернители проклятые – уже и до декабристов добрались. И куда госбезопасность смотрит?

– А она, между прочим, сейчас вместе с тобой бандитов ловит, раз уж ваша фирма не справляется, – Груздев был способен вывести из себя даже самого миролюбивого сотрудника КГБ.

– Все, мужики. Поехали. – Виноградов несколько раз чиркнул по бумаге, расписывая ручку. – Петрович, давай, помогай чем можешь.

– Ну – так. Контровский Константин Георгиевич… установочные данные у вас есть… заслуженный мастер спорта… Поднял я архивные бумаги за его чемпионский период – ничего особенного, как у всех «сборников» – помаленьку контрабанда, мелкие грешки с валютой. Была одна история с какой-то околоспортивной девкой, но замяли, договорились полюбовно…

Виноградов сделал пометку в своих материалах.

– В 1987 году, с уходом из большого спорта и прекращением загранпоездок, Контровский из нашего поля зрения как-то выпал, во всяком случае, я запросил – компромата на него нет. А в восемьдесят девятом, в самый разгул демократии, мы его даже «просветить» не успели – просто мгновенно оформил «фиктивную» со шведкой и был таков. Да тогда, в общем, считалось – свалил, и черт с ним. Не он один… Получил скорее обычного и шведское подданство. В Союзе до вот этого раза не был… Значит, ребята справку подготовят, а пока на словах сказали: в Швеции покойник активно участвовал в деятельности русско-еврейской мафии. В «разборах» со стокгольмскими кавказцами и с «хельсинкской» группой его команда обеспечивала безопасность боссов. Это достоверно, а предположительно – на них по меньшей мере три трупа, в том числе, что пикантно, – один осведомитель шведской полиции…

– А что же тамошние коллеги? Они-то что всю эту бражку не прихлопнут?

– Так ведь ни один шведский подданный не пострадал… Вон, как выяснилось, даже их человек работал не столько из-за денег, сколько за продление вида на жительство… Вообще наши бывшие соотечественники «крутятся», как правило, аккуратно, шума не поднимают, «доят» исключительно своих, которые в полицию не жалуются. Шведам проще, когда весь этот гадюшник сам собой управляется.

Виноградов оторвался от наполовину исписанного за время рассказа листка и попросил:

– Петрович, если у тебя пока по покойнику все…

– Все.

– …Прервись, пожалуйста. Пусть Груздев дополнит.

– Я, собственно, могу дополнить только, что в 1987–1989 годах Контровский был «бригадиром» в команде боевиков, ходившей лично под Тамариным. Дел они, особенно поначалу, наделали немало. Потом-то поутихли… Сам знаешь. И еще задолго до «посадки» Тамарин его перекинул в легальный бизнес – это было такое СП «Спортспейсинтер». Честно говоря, полезное предприятие, хотя и отмывало тамаринские деньги. Не в этом суть. А в том, что за кордон Контровский спешно мотанул не из-за бандитского криминала, а в связи с нашей комплексной ревизией – кто-то ему заранее стукнул. Все грехи на него и списали, хотя погореть могли многие. Приезд Контровского особой тайной не был, но и ажиотажа не вызвал. До пальбы, разумеется. А сейчас мы своих людей «зарядили», но пока – ничего.

– Добро, будем надеяться на вашу хваленую оперативную осведомленность. Так. Теперь моя очередь, – Виноградов нашел нужный листок в блокноте. – Контровский приехал в Союз…

– Приехал?

– Прилетел, прошу прощения, в наш аэропорт и, судя по времени, проехал на такси прямо к нам на Морвокзал, в гостиницу. Это подтверждают и те, кто его встречал – Сухарев и Володин. Володин – просто шофер и охранник, а Сухарев – председатель кооператива «Спорттур», также на тамаринское наследство созданного. Кстати, кооператив же и место Контровскому забронировал – «люкс» с оплатой в соврублях по интарифу. Заявка – за день до прилета гостя, на трое суток. Сухарев Контровского в гостинице разместил, всех покормил – и больше у нас не появлялся… Видимо, задачу свою выполнил полностью. А с покойничком почти безотлучно находился Володин и один-два парня из его команды. В первый же день я с Квадратным – это, вы знаете, его еще «дошведская» кликуха – в гостиничном буфете встретился, мы до того были только заочно знакомы, интересно – живая история… Ну что – понюхали друг друга, поулыбались… Вечером они вчетвером – Квадратный, Володин и два «быка» в «Ориент» поехали. Вроде как посидели спокойно – никаких драк, конфликтов. Каких-то девиц сняли – абсолютно «левых», их знать никто не знает. Напились, судя по всему, капитально – Контровский такой скандалище закатил, когда их с Володиным и девицами в номер не пустили!.. С матюгами, угрозами, высыпанием валюты на стойку… Мои милиционеры подошли – он попытался на них дернуться, но Володин конфликт замял. Девок отправили, «быки» в холле заночевали, Квадратный – у себя в номере. Володин раненько с утра из дому вернулся, гостя разбудил – пошли опять вчетвером в бар. Володин с собой бутылку притащил, подлечились немного. Минут через тридцать Квадратного в сортир потянуло – он так своим сказал. Ну и вышел покойничек.

– А про убивца что? Эй, Груздев, это по твоей части.

– Личность, так сказать, установлена, но… Перегоненко, ранее трижды судимый – кража по малолетке, потом – разбой, последний раз – двойное убийство, тринадцать лет. В 1988-м сбежал, «грохнув» часового, с тех пор в розыске. Последние года полтора – профессиональный «ликвидатор», душ пять на нем, не считая Квадратного. Постоянных хозяев, по нашим данным, не имел, работал «по контракту» – за наличные, документы, «хату». Больше пока ничего. Да, «пушка» по учету не значится – импортная штучка, для серьезной работы. По машине – тоже глухо, тут на результат рассчитывать не приходится.

– Слушайте, мужики, а что он – другое время выбрать не мог? Среди бела дня, прямо на вокзале… Кстати, Виноградов, а что – в городе отелей слаще твоего нету? Что их сюда принесло?

– А бес его знает. Мне кажется, те, кто с Квадратным расправились, как раз на шум с трам-тарарамом и рассчитывали. Только знать бы, зачем…

– Или время поджимало.

– Возможно. А насчет Морвокзала… Я тысячу раз говорил – объект уникальный, помесь железнодорожной станции, океанского теплохода и интуристовского борделя. Крупнейшее окно в Европу – три парома на Скандинавию, плюс десятки иностранных пассажирских «коробок» за навигацию, круизники… Это не считая «сараев» – ну, автобусов – с тургруппами. Под боком – выставочный комплекс, постоянно полгостиницы в аренде под «фирмачами» – специалистами. И вся эта музыка принадлежит Пароходству – значит, оперативно обслуживаем мы, транспортники. Спецслужбы в помине нет – тоже фактор…