Дорогой скорби: падение, огонь и покаяние
Полутьма в этих коридорах была от того, что настенные светильники, весьма удивительной конструкции, тусклы, лежащие на латунно-каменных стенках, что на несколько эпох опережают все известные конструкции ныне живущих рас. Но они светят приглушённо, не во всю силу, словно берегут ценную энергию.
Сие место не является мёртвым, как может показаться или как пытается само показаться. Скрежет механизмов сменялся постоянными механическими скрежетаниями, доносившимися откуда-то за пределами стен, и звуками, очень похожими на топот металлических конечностей.
Всюду пространство сжимают высокие стены Заводного Города, которые очень похожи на отлично обустроенные, покрытые серым камнем и металлом, чем-то схожий на сплав двемерита и латуни, штольни, только без выхода на поверхность, в которых без конца сливаются воедино механическое звучание устройств, поддерживающие жизнь этой частички города, странный топот и мистическая темень, наводящая глубинный ужас в коридорах древнего города.
Валс Арано стремится избежать ненужного внимания со стороны жителей и обитателей эпохальных штолен, ибо не знает, чем может закончиться встреча с удивительными существами, десятком минут назад пытавшимися разорвать его напарника.
Учёный не чувствует сожаления от такого обмана, ибо Азариэль сам пошёл на преступления и в эту пещеру. Валсу всё равно на парня, ибо он всего лишь инструмент в руках учёного, который стремиться постигнуть самые потаённые знания. Прочь сожаление и мораль – ибо перед наукой для Валса они есть ничто.
Инженер выпил отменное зелье невидимости и запил его напитком ночного зрения, чтобы оставаться в тени штолен, и быть незамеченным, и смотреть из мрака отчётливым взглядом. По железно-каменным коридорам бродила только тень от его силуэта исследователя и еле уловимые очертания его фигуры.
Инженер-данмер осматривался по сторонам и пребывал в бесконечном удивлении от архитектуры. Но удивление перебивало всё неубывающее возмущение. Все записки о том месте, что звались Заводным Городом, сильно разнились с тем, что видел перед собой Валс. Тут не населённые различными полумеханическими существами и разумным обществом, прекрасные просторы Заводного Города, где кипела жизнь под мудрым надзором Сота Сила. Он находился в полузаброшенных штольнях неизвестного назначения, без всякого разумного населения технократического общества, где по коридорам бродят неизвестные существа.
В этом месте не было прекрасного и незабываемого антуража Заводного Города, где всё определялось исходя из заложенной механической команды. Тут не было ничего, лишь практически безжизненные мрачные коридоры, среди которых могла поджидать опасность.
Всё то, что было известно о Заводном Городе, для Валса оказалось сомнительным, но всё же ему хватает ума и здравомыслия для того, чтобы понять – он не в центральных районах прекрасного города и даже на его станциях и окраинах. Он находится во вспомогательных системах Города, которые очень недолговечны и практически неизвестны, ибо всегда оставались в забвении, как и его операция по проникновению в Заводной Город.
Данмер-инженер медленно пробирается по бесконечным штольням и коридорам, углубляясь в его недра. Его пугают и привлекают окружавшие сооружение. На пепельно-сером лице готова проскочить улыбка, от попадания в столь желанное место, если бы не аура страха.
По его ушам бьют звуки, стоны работающих механизмов, раздававшиеся металлическими перестукиваниями и скребками о стены. Это очень сильно давит на данмера, нагнетает обстановку вокруг него, создавая мешающий шум, который препятствовал концентрации, создавая такой же эффект, как тикающие громкие часы в пустой комнате.
Валс, несмотря на стон механизмов, продолжает свой монотонный и практический не меняющийся путь. Вокруг него пространство сжимают стены, словно заузив коридор, делая его более тесным. Но внезапно данмер, по его зрению, вышел в довольно широкую комнату.
Арано усмехнулся широте этой комнаты, ибо понимал, что весь Заводной Город может быть исполински огромным, но в тоже время он невообразимо мал, в виду того, что всё пространство в этой части Тамриэля было сжато до непонятно маленького состояния. Как и задумывал Сота Сил.
Вокруг простирается банальное четырёхугольное помещение, где у всех стен находятся столы, похожие на рабочие верстаки, отлитые то ли из меди, то ли из двемерита. Из-за плохого освещения было трудно понять, из чего были они точно сделаны.
Инженер-исследователь прошёл мимо столов, осматривая, что них лежало. Груды самых различных механизмов валяются на верстках, шестерёнок, кусочков металла и прочего бесполезного, в руках обывателя, мусора.
Но всё же данмер не стал себя обманывать, поняв, что это обычный металлом из которого мало, что можно было получить, разве если лам для продажи дуракам или начинающим коллекционерам. Но если сказать, что этот хлам из Заводного Города, то спрос на него среди коллекционеров вырастет в несколько раз. Может быть, и маститые собиратели ценностей заплатят за него целое состояние.
Глаза Арано уловили некое несоответствие в стыке стены. Он увидел, словно один кусок не доходит до другого и отбрасывая тень. Умело смастерённая оптическая иллюзия, которая прикрывала непоказанный и сокрытый проход.
Данмер тут же направился туда. В нём вспыхнул его жгучий огонёк познаний, что сжигает каждого уважающего себя реального учёного. Нечто схожее с теплотой надежды и предвкушения нечто ценного ля науки почувствовал в своей груди Валс, что отдалось приятным дискомфортом у сердца.
Он, проведя оголённой ладонью по латунному покрытию у прохода, встретил пародию на витиеватую лестницу. Она предельно похожа на серпантин, но каждый её заворот подобен прямому, а не плавному, пути. И ввысь лестничный путь, уходивший на немного вниз, представился монотонно и жутко квадратным.
Далеко зашедший инженер, всё продолжая прятаться в тенях магического зелья ступал настолько мягко, что подошвы его обуви, касаясь латунных дырчатых узорчатых ступеней не издавали не единого звука. Он старается продвигаться настолько тихо, что даже не брался за металлические перила, чтобы его кожа не скрипела о начищенный до блеска металл.
Когда данмер спустился до конца, то перед ним открылось пространство в виде небольшого коридорчика, стены которого отлиты из чистой латуни и блестели множественностью сияний от работающих светильников, исторгавших свет на всю свою мощь.
Валс Арано, буквально крадучись, прошёл через это пространство и оказался в небольшой комнатке, которая наполнена самыми различными предметами, которые только можно представить.
В небольшом, правильном квадратном помещении есть всё необходимое для различного рода исследований: алхимический стол с мензурками, на котором лежат свежие ингредиенты для зелий; устройства для наложения диковинных, невиданных для Тамриэля заклинаний, накладываемых на оружие; инженерный стол-верстак на котором аккуратно и прилежно сложены инструменты, а прямо у противоположной входу стены стоял собранный из различных металлических и деревянных деталей столик, за которым, спиной к Арано сидело нечто, облачённое в балахон слабого жёлтого цвета, с чёрными, замысловатыми узорами и странными буквами.
Сердце забредшего сюда исследователя забилось бешеной птицей. По его спине и телу пробегают мураши, а конечности взяла слабость и дрожь. Сам дух сковало от неожиданности и неописуемого страха.
Он понял, что это хозяин всей комнатушки и лучше всего будет покинуть её и бежать прочь отсюда. Нога инстинктивно делает шаг назад, стремясь нестись отсюда как можно быстрее.
Но как только он поспешил отступить, то тут же странный обитатель, по своим очертаниям похожий на стандартного разумного обитателя Тамриэля, оторвался от трудоёмкой работы на своём столе и приподнял корпус.
– Остановитесь, незнакомец, – полумеханическим голосом потребовало существо и само поспешило встать со стула. – Не делай здесь глупостей, житель подлунного мира и всё будет хорошо.
Страх, перемешанный с любопытством и пониманием того, что действие зелья кончилось, сковал тело Валса, и он поспешил подчиниться странному жителю Города.
– Каковая ваша цель посещения, незнакомец? – обратившись лицом, вопросил странный житель.
Но, ни лица, ни тела разумного существа, которое умело говорить, Валс не смог увидеть из-за того, что на хозяине комнаты лежит балахон, который закрывал даже голову, оставляя для обозрения лишь кончики пальцев рук, которые поблёскивали светлым металлом.
– Я вижу, что вы испуганы, – вновь полумеханическим звучанием, в котором уже не слышались нотки уникальности голоса, говорило существо. – Но отвечайте, пожалуйста, на вопрос – что вас сюда привело?
Арано сглотнул и успокоился. Существо не нападает и это пока хорошо. А значит, можно говорить. Это представитель общества учёных, он должен буде понять.
– Исследования, – выдавил сквозь скованность страхом из себя данмер и тут же контратаковал банальным для этой ситуации вопросом. – А кто вы?
– Я Заводной Апостол. Слежу за тем, чтобы все механизмы этого подуровня были в порядке и работали в соответствии с утверждённой им целью.
– А я…
– Исследователь с поверхностного мира, – внезапно высказал служитель Заводного города, закончив фразу Арано. – Вы желаете познать тайны нашего общества и мира, как и сотни, приходивших сюда до вас обителей поднебесного края.
– Да.
– Что ж, не всегда удаётся поговорить с представителями поверхности. Хотя раньше, во время, которое вы называете, Эпоха Междуцарствия, вас было довольно много для нашего тайного города.
– И вы все века провели только на этом подуровне?
– Да, вся моя цель прошла в этом месте, о котором не помнят даже в самом Заводном Городе.
– «Цель»? – с недоумением переспросил Арано. – Может «жизнь»?
– То, что вы называете жизнью, для многих Апостолов есть цель. По факту наша цель и жизнь являются единым. Мы исполняем цели, которые дарованы нам Сота Силом, и они настолько вплетаются в то, что вы зовёте жизнью, что самой целью и во имя неё мы ведём своё существование.
– Это…
– Фанатизм? Фундаментализм? – Словно игриво закончил забытый житель Заводного города.
– Почти.
– Но разве в твоём случае это не так? Ты сначала нашёл некий, неизвестный даже нам, вход сюда, прошёл через него сюда. Ты для всякого исследователя, твоего уровня, зашёл очень далеко. Разве это не фанатизм? Ты пришёл сюда узнать наши тайны, ведомы ли не фанатизмом?
Слова, произнесённые в обезличенном машинном тембре, задели Валса Арано, дав ему понять, что он, учёный с поверхности, имеет определённое сходство с такими фундаменталистами, как Апостолы Заводного города. Но всё же нечто вспылило в душе Арано:
– В отличие от вас я не шестерёнка в обездушенном механизме, которой можно назвать – технократией.
– Да, пожалуй, это единственное отличие между нами. Но ты пришёл сюда за знаниями, а не для того, чтобы разводить полемику, цель, которой – превосходство. Это непрактичная цель, а поэтому скажите, что вы хотите узнать. Я отвечу на любые вопросы, на которые можно и которые в моей компетенции. Тайны нашей технократии в вашем распоряжении, – на секунду полумеханический житель остановился и переходит к вопросу. – Скажите, а по какому пути вы сюда пришли?
На губах тёмного эльфа расцвела лёгкая еле заметная улыбка и тут же следует ответ глубоким голосом:
– Путём воровства, пролитой крови, махания мечом, предательства и толики знаний. Таков мой путь сюда.
– Что ж, у жителей верхнего мира таков путь ко всему. Вы – неизменны в этом, что рано или поздно приведёт вас к гибели, ибо это путь зла, а он к хорошему не ведёт.
Глава 12. Сломленный
Спустя месяц. Южный Вварденфелл. Хла Оуд.
– Хах-ха-аха! – грубый жуткий человеческий смех пронёсся на всю таверну. – Ну, ты альтмер даёшь. Я всегда думал, что пай-мальчиков вроде тебя и имперских мажоров ждут Имперский Город и рояль, а блатных корешей – алкоголь, скума, беспредел и всякая шваль.
Для Азариэля эти слова пролетели мимо ушей, звуки утонули в мысли неверия всего того, что случилось. Он осмотрелся и спросил себя – «Как я мог до такого докатиться?». У него есть повод обращать к себе укор, ибо сейчас он пьёт не с самыми лучшими гражданами великой страны, в каком-то захолустье. Покошенные стены, сколоченные из прогнивших досок от которых веет сыростью и плесенью; песок и земля под ногами вместо хорошего настила, источник тепла – открытый костёр, куда можно рухнуть спьяну лицом и сброд из трёх новых «друзей» альтмера. Азариэль трудно различает пляшущие, как и его помутнённое, сознание стулья и старые бочки с ящиками.
Азариэль расположился за старым, порушенным столом, у которого помимо него ещё трое. Через захмелевший взгляд он видит типичного нордлинга в ламеллярной броне, укутанного в плаще из шкур волка, с длинными светлыми волосами, через которые виднеются плетённый косы, густая грязная борода и усталые голубые глаза. Рядом с ним два данмера в костяной броне. Азариэль запомнил их как помощников высокого могучего человека.
– Как тебе наше пристанище?! – услышал Азариэль от тёмного эльфа с распущенными длинными волосами и шрамом через зловещее лицо.
– Адрил, – забасил норд. – Оставь в покое нашего друга.
– Чудесно, – с натужной фальшивой улыбкой ответил Азариэль, прикладываясь к помятой древесине кружки, и отпивает хмельного пива, уже не ощущая, как теплота разливается по горлу от крепкого опьянения.
Азариэль потянулся к тарелке, и его пальцы неуверенно сжались на куске солёного мяса и потянули их ко рту. Вкус соли и мясца показался таким далёким и не ощутимым, что Азариэля не обеспокоило, поскольку пиво в желудке взбунтовалось и захотело вырваться на волю, но надсадой воли было остановлено.
– Врёшь малой! – голосом резким надрывистым сказал другой данмер, лысый и широким лицом, в испачканной броне из кости без наплечников, с перемотанной серым платком шеей. – Тебе явно не по вкусу наше милое местечко!
– Лирил, – обратился норд к тёмному эльфу. – Спокойней. Наш друг знает, что Пункт Толстой Ноги – лучшая и единственная таверна в округе, – металлическая кружка припала к губам норда, после чего он утёр губы бородой и на всё таверну пронеслось. – Эх, лепись оно всё по мастям и катись по областям!
– Скажи, это ведь твой первый раз? – спросил Адрил.
– Да, – немедля ответил Азариэль.
После ответа Азариэль пропал в круговерти воспоминаний, где больнее всего отразились первые дни после того, как Валс его кинул. Бесполезные скитания по южной части Морровинда, и безумная скачка за потерянной дружбой, ради которой он был готов достигнуть края света. Всё это его привело к абсолютному ничего. Даже хуже. С позором Азариэль смотрит на то, кем стал и чем теперь вынужден зарабатывать на выживание.
– Ох, хорошечно мы по рамсили… сколько душонок загубили в том караване, – потирая ладони, проговаривает Лирил.
Караван торговцев под защитой наёмников Восточной Имперской Компании оказался в лапах наёмников, где Азариэль сыграл не последнюю роль. Теперь он обычный грабитель, бандит, которому место в тюрьме.
«Но как?» – ошарашенно спрашивает себя Азариэль.
Голод, жажда, отчаяние и боль от неудач его привели на эту скользкую дорожку. Пару дней назад, когда желудок изводил голод, горло перешило от того, что сухо, а дух разодран болью, его встретили три морровиндца и предложили работу. Теперь его желудок полон, во рту нет сухости, а муки души заглушены литрами дешёвого хмеля, но от этого легче не становится. Он участвовал в ограблении и лично расправился с солдатами Компании, честно выполнявших свой долг.
«Я же был когда-то рыцарем?» – Азариэль берётся за рукоять меча, чтобы пододвинуть его к себе, но тот стал тяжёлым, словно его отлили из чугуна. Мысленно альтмер понимает, что это конец для него как благородного воина и перед ним открываются огромные дали большущего преступного мира, в которые он окунаться не желает.
– Азариэль! – норд положил крепкую руку на плечо. – Нас ждёт ещё один караван. Завтра он пойдут рядом со здешними местами. Ты как, с нами?
Помедлив пару секунд и с тяжестью, скрипом на сердце, бывший рыцарь отбросил оставшуюся тень былого благородства:
– Да.
Часть 2. Тамриэльский «крестовый» поход
Глава 13. Возвращение к призванию
На востоке Сиродила. Спустя два года. Ночь.
Мрак сгустился над изумрудно-прекрасными просторами центральной провинции Империи, коснувшись и одного захолустного уголка.
В чащобе мира выстроена старая добрая таверна где-то под Чейденхолом, чьё название будет потеряно в песках времён, да и если она исчезнет, о ней мало кто вспомнит. На редкого посетителя посмотрят старые стены, местами покрывшиеся грибком. Всюду разбросаны покосившиеся столы и стулья десятилетней давности, сколоченные из местного дерева. Мебель в комнатах, пропахшая дешёвым пивом и разбавленным вином. Под сапогом глухо постукивают подгнившие полы, которые латали новыми досками. Воздух проникает через, выбитые, в порыве пьяной страсти, окна.
Помещение таверны совсем простое и незамудрённое, выполнено в стиле подобных питейных заведений, которых по Тамриэлю раскидано сотнями. Таверна всего в два этажа и прямоугольного типа, без каких-либо пристроек. На втором этаже располагается несколько комнат для тех, кто решил остановиться в этом захолустном месте, или у кого не было денег на нормальный городской ночлег. На первом же этаже стоит несколько столов и стойка трактирщика, за которой покачивается уже изрядно напившийся владелец этого заведения. В стойку хозяина вцепились тёмно-пепельные руки данмера, который будто въелся ногтями в древесину, чтобы не рухнуть от ударившей в голову суджаммы.
В сию таверну заходит немного посетителей, в основном это местные пьянчуги и бродяги или путешественники, ищущие приюта. А поэтому за столиком сидит всего пара человек, практически дошедших до состояния мяса, которое накачалось дешёвым элем, перемешанным с вином. Ну и где-то посреди бара орёт песни ещё более-менее трезвый бард во рванье, которому платят за то, что тут витают хоть какие-то звуки, кроме пьяного рыганьями и брани.
Человек, на котором куча неописуемого тряпья, которое он, похоже, содрал с нищего, делает шаг вперёд и с лютней наперев начинает горланить.
– А сейчас, я расс-скажу вам-с одну и-ик! Историю Скайрима.
По бедным струнам лютни ударили пьяные пальцы, и понеслась песнь на удивление довольно внятно и трезво:
– Жил да был Рагнар Рыжий – героем он слыл, как-то раз он в Вайтран ненадолго прибыл.
Он куражился, пыжился, бряцал мечом, похваляясь, что враг ему всяк нипочём!
Но вдруг Рагнар Рыжий как лютик поник, он услышал Матильды насмешливый крик…
Что блажишь ты, что врёшь, что ты мёд здесь наш пьёшь?! С нас довольно, готовься – сейчас ты умрёшь!
Лязг стали о сталь беспрестанно звенел, и Матильды воинственный дух пламенел! И унял с тех пор Рагнар хвастливую реееееечь… как слетела башка его рыжая с плеч!
Немногие посетители тут же подняли кружки в честь исполненной песни и поднесли пищу к ртам, не прожевав сплюнув часть от горечи и вони. Помимо всего, этот трактир, стоявший вдалеке от всех основных дорог, обладает ещё одним не самым примечательным атрибутом, вроде испорченной пищи и разбавленной выпивки. Ароматы плесени, испарения от дешёвого и разбавленного алкоголя, запах перегара, и смрад просроченной еды смешались в один единый ореол вони, который висит над таверной смрадным знаменем. В трактире, несмотря на все усилия одной единственной служанки, разжигавшей тут благовония, жутко смердело.
Но неожиданностью для этого ветхого заведения стало появление нового пьянчуги, который по своей одежде, речи и уму мог показаться агентом имперской разведки или наёмником, но не пьяницей.
В самом углу на столе, уронив голову, помутнённую от угольного вина, на руку, лежит убитый горем и лошадиной дозой крепкого алкоголя парень. На мужчине обычная одежда, свойственная для тёплого и мягкого Сиродила. Чёрные кожаные штаны уходят под сапоги, сделанные из крепкой кожи кабана. Жилет, на котором крепилась портупея, из толстой кожи, укреплённый стальными элементами кольчуги, ложится на шёлковую белую рубашку. На его столе ловит блики факелов и свечей стеклянной поверхностью бутылка угольного вина, которое по какому-то чуду трактирщик не стал разбавлять, недоеденный кусок второсортного, жёсткого мяса, чуть ли, не ставший в горле, и ломоть чёрствого затвердевшего как камень хлеба, который и кислотой не превратишь в мякиш.
На его лице проступила щетина, седые волосы серебром рассыпались по плечам и спине, а некогда наполненный жизнью тон лица сменился на картину дорожной пыли и грязи, легшей на безжизненный и обременённый печалью лик. Возле парня просто стоит ореол перегара, который лишь усиливался ещё выпитым здесь алкоголем.
– А-а-зриэля! – крикнул один из пьянчуг с другого стола и альтмер поднял голову, но кого-либо было увидеть трудно; голова готова лопнуть от жуткой боли, а образы таврены и пьяниц заплясали в хмельном танце и высший мер снова уронил голову на руку.
– Оставь его, ему и так плохо.
Без единого сомнения это Азариэль, только сильно накаченный крепким хмелем. Его жутко потрепало со дня расставания с Ремиилом, когда старый рыцарь отправился по своему пути, а юноша устремился на поиски утраченных надежд, что некой эфемерной и безумной сутью придают ему стимул для существования и поисков.
На несколько секунд память преодолела занавес нетрезвого бреда, сковавший разум парня, но всё это вылилось в очередное стенание:
– Бубьд… ты прокхлят, «Кор-роль».
Два года после битвы за Цитадель провёл в поисках подруги, обегав весь Сиродил и встретив Вольного Короля с Валс Арано, он схватился за них, как за последний шанс, но был обманут. После печальных событий, его хватило только на месяц поисков в Морровинде, после чего всё завершилось траурным возвращением в Сиродил, где сломленная гордость Азариэля возопила к кружке. Результатом бесплодных поисков стала страшная ипохондрия, из которой Азариэль не видел выхода, как утопить свою жизнь в крови и алкоголе, как того и требовала традиция отчаявшегося одиночки. Парень превратился в обычного наёмника, безжалостного кондотьера, который пробивает себе путь клинком и, заливая её багряными реками – таков результат уныния.
Азариэль всегда вспоминал те задания, и те провинции, через которое он пробивал свой кровавый путь. Он навсегда оставил в памяти и проклял, что обратил свой меч против Тамриэля. Оружие Верховного Магистра, клинок, сотканный из материи стали, добра и света, что был предназначен для защиты слабых от тьмы, временами вкушал кровь невинных. Да и сам меч, будто бы предчувствуя своё неправедное использование, перестал вселять веру в душу парня.
За последний год Азариэль сумел выполнить самые разные задания, которые сумел получить: налёты на караваны торговцев, которые каким-то чудом проходили без крови, сопровождения этих самых же торговых операций, разграбление склепов, участие в атаках на бандитские логова и временами кражи. Но больше всего он учувствовал в боях против тех на кого укажут имперские чиновники, региональная власть или офицеры легиона. Клинок Верховного Магистра вкушал кровь ровно, как и бандитов, так и мятежников, задумавших выступления против Империи или же просто граждан, что только намеривались посягнуть на порядок управления.
Имперские чиновники, купцы храмовники, жрецы, графы, ярлы южного Скайрима и командиры имперского легиона, которые искали наёмников для своих военных операций – никто не гнушается услуг наёмников.
И за короткое время Азариэль сумел накопить множество денег, которые он тут же пропивал в тавернах, напиваясь в хлам. А на следующий день, или неделю, всё зависело от того, когда кончатся деньги, парень снова шёл и искал работу, чтобы заработать новые септимы и вновь спустить их бесчисленных трактирах и тавернах, раскинувшиеся на территории Империи.
И сейчас Азариэль пропивал деньги после своего очередного задания, которое естественно удалось. Душа, воля, пробиваясь сквозь плотную пелену хмельного марева, заставила Азариэля ещё раз вспомнить детали, нюансы миссии, чтобы он хотя бы вспомнил, что стало причиной сегодняшней попойки.
Граф славного северного города Брумы поручил ему и ещё трём помощниками прочистить пещеру неподалёку от города. По данным стражи, там устроено логово местной секты, которая угрожала безопасности графства и ещё присвоившая некие артефакты Акавира. Граф Брумы поведал Азариэлю, что эта секта проповедовала могущество Намиры, даэдрической богини разложения и отвращения, а в пещере у них было, что–то вроде «храма». «А может это шанс?» – подумал тогда альтмер, цепляясь за шанс того, что эта секта как-то может быть повязана с Люцием.