Рокоссовский

Прибыв под Ярцево, которое находилось в руках противника, Рокоссовский быстро сориентировался в обстановке, установил связь с частями, оказавшимися в этом районе, и приступил к организации обороны. Первым соединением, которое он встретил восточнее Ярцева, оказалась 38-я стрелковая дивизия полковника М. Г. Кириллова. Она входила в состав 19-й армии, но при отходе потеряла с нею связь. Рокоссовский, как всегда действуя решительно, подчинил дивизию себе для обороны непосредственно у Ярцева. В штабе дивизии он встретил своего сослуживца по 5-й отдельной Кубанской кавалерийской бригаде И. П. Камера, занимавшего должность начальника артиллерии 19-й армии. Рокоссовский предложил ему возглавить артиллерию группы, на что тот охотно согласился и энергично взялся за дело. Узнав, что здесь находятся части, оказывающие сопротивление врагу, люди уже сами потянулись к группе Рокоссовского. Вскоре в его распоряжении уже находилась 101-я танковая дивизия (87 танков) полковника Г. М. Михайлова. Он, командуя танковым батальоном, отличился в 1939 г. в сражении на реке Халхин-Гол, за что был удостоен звания Герой Советского Союза.

Обстановка в районе Ярцева оказалась более серьезной, чем предполагали в штабе Западного фронта. После первого боевого столкновения с противником удалось выяснить, что здесь находится не только десант, но и более внушительные силы. Обойдя Смоленск с севера, сюда прорвалась 7-я танковая дивизия. Разведка и показания пленных засвидетельствовали, что начали прибывать моторизованные части из танковой группы врага, действовавшей на смоленском направлении. Одновременно штаб группы Рокоссовского зафиксировал активность противника в южном направлении, то есть в направлении переправ в тылу 16-й и 20-й армий.

Рокоссовский, оценив обстановку, пришел к выводу о том, что противник пытается на рубеже реки Вопь и южнее по Днепру сомкнуть кольцо окружения вокруг войск Западного фронта, действовавших в районе Смоленска, а затем обеспечить себе условия для прорыва по шоссе к Москве. Рокоссовский, располагая всего двумя дивизиями, принял решение перейти к обороне, имея в первом эшелоне обе дивизии, а в резерве два полка 101-й танковой дивизии.

Несмотря на недостаток сил, Рокоссовский сумел организовать серьезное сопротивление противнику, а затем его группа стала наносить по нему удары то на одном, то на другом участке, нередко добиваясь успеха. При этом она несла большие потери, текучесть личного состава была огромной, люди узнавали друг друга лишь в бою. В таких условиях роль командира возрастала. Вот только один пример. В начале сражения под Ярцевом наблюдательный пункт Константина Константиновича находился на опушке леса, не далее километра от расположения стрелковой части, занявшей оборону. Желая проверить, как она организована, Рокоссовский вместе с генералом Камерой отправился к расположению пехоты. Они не успели отойти далеко, как из-за высоты, удаленной от позиции километра на два, появилась пехота противника, а за нею около десятка танков. Подразделения, находившиеся в обороне, открыли огонь из пулеметов и артиллерийских орудий. Это вынудило врага остановиться. Но вскоре над полем боя появились его бомбардировщики, которые стали пикировать на окопы. Одновременно активизировалась артиллерия противника, а в атаку двинулись пехота и танки. И красноармейцы не выдержали: сначала к лесу из окопов побежали одиночки, затем группы… Тяжело смотреть на бегущих солдат, особенно если это твои солдаты!

Вдруг бойцы начали останавливаться, послышались голоса:

– Стой! Куда бежишь? Назад!..

– Не видишь – генералы стоят… Назад!

Генералы действительно на виду у всех стояли во весь рост и спокойно смотрели на бегущих. Это произвело сильное впечатление. Паника прекратилась, пехотинцы вернулись в свои окопы и вновь открыли огонь, заставив залечь вражескую пехоту. К этому времени батарея противотанковых орудий открыла огонь прямой наводкой по танкам. Атака противника сорвалась.

Таким образом, уверенность и спокойствие Рокоссовского передавались его подчиненным и оказывали в конечном счете решающее влияние на исход событий. «Я не сторонник напускной бравады и рисовки, – писал он. – Эти качества не отвечают правилам поведения командира. Ему должны быть присущи истинная храбрость и трезвый расчет, а иногда и нечто большее».

Группа войск генерала Рокоссовского стойко удерживала позиции в районе Ярцево. «В Смоленске седьмой день идет ожесточенный бой, – докладывал 22 июля в Ставку главнокомандующий войсками Западного направления маршал С. К. Тимошенко. – Наши части наутро 21 июля занимают северную часть города, вокзал на северо-западе, сортировочную станцию и аэродром в северо-восточной части… Рокоссовский сегодня предпринял обход с флангов и тыла, но контратакой немцев вынужден отвести свой правый фланг на восточный берег реки Вопь, удерживая 38 сд тет-де-пон у Ярцево…»[28]

Доклад маршала Тимошенко совпал с Указом Президиума Верховного Совета СССР, по которому генерал Рокоссовский «за умелое руководство боевыми действиями корпуса в районе городов Клевань, Цумань, Олыка с 23 июня по 3 июля 1941 года» был награжден орденом Красного Знамени.

В ходе боевых действий группа Рокоссовского постоянно пополнялась за счет частей и подразделений, выходивших из окружения. Это усложнило управление, а людей для работы в штабе не хватало. За десять дней более половины штабных командиров погибли или же получили тяжелые ранения. Рокоссовский несколько раз просил командующего Западным фронтом прислать ему штаб. Просьба эта была выполнена. 21 июля штаб 7-го механизированного корпуса, выведенный неделю назад на переформирование в район Вязьмы, получил приказание поступить в распоряжение генерала Рокоссовского. Глубокой ночью 22 июля командир корпуса генерал-майор В. И. Виноградов, начальник штаба полковник М. С. Малинин и начальник артиллерии генерал-майор В. И. Казаков с группой командиров добрались до окрестностей Ярцева и стали разыскивать Рокоссовского. Во время поисков они столкнулись с командующим Западным фронтом генерал-лейтенантом А. И. Еременко, которому также был нужен Рокоссовский. Уже под утро они вместе разыскали командующего группой. Он спал в своей легковой машине ЗИС-101. Еременко начал будить Рокоссовского, и когда тот спросонья не мог понять, почему его будят, почти ласково сказал:

– Вставай, вставай, Костя!

На глазах у вновь прибывших Еременко и Рокоссовский дружески обнялись: они были старыми знакомыми по службе в Забайкалье и Белоруссии. Последовали вопросы о положении дел в группе Рокоссовского. Генерал Еременко дал указание действовать активно в районах соловьевской и ратчинской переправ и вскоре уехал. Штаб группы возглавил полковник Малинин, который сумел быстро наладить его бесперебойную работу.

Пока шло формирование группы войск генерала Рокоссовского Ставка Верховного Командования (ВК)[29] приняла решение силами четырех оперативных групп под командованием генералов И. И. Масленникова, В. А. Хоменко, С. А. Калинина и В. Я. Качалова провести операцию с целью окружения противника в районе Смоленска[30]. Общее руководство операцией возлагалось на генерал-лейтенанта А. И. Еременко. Первой в контрнаступление из района Рославля 23 июля перешла группа генерала Качалова. На следующий день из района Белого нанесла удар группа генерала Хоменко, а из района Ярцева – группа генерала Калинина. Группа генерала Масленникова выступила значительно позже.

Бои сразу же приняли встречный характер и были крайне ожесточенными. Взаимодействие между группами войск и соединениями 16-й и 20-й армий не было организовано. Для того чтобы парировать удары оперативных групп противник вынужден был использовать все соединения 3-й танковой группы, в том числе и учебную бригаду. Несмотря на это, части генерала Качалова сумели сковать значительные силы 2-й танковой группы. Кавалерийская группа генерала О. И. Городовикова 24 июля прорвалась в район юго-западнее Бобруйска, вышла в глубокий тыл 3-й танковой группы и 2-й армии противника и перерезала его коммуникации.

Действия войск центра и левого крыла Западного фронта к этому времени разделились на два самостоятельных очага: один – в районе Смоленска, другой – в районе Гомеля. Поэтому Ставка ВК для удобства управления разделила с 24 часов 24 июля Западный фронт на два фронта: Центральный, включив в него 13-ю и 21-ю армии, а чуть позже и вновь сформированную 3-ю армию; Западный (22, 16, 20 и 19-я армии)[31].

27 июля командующий Западным фронтом приказал генералу Рокоссовскому удержать Ярцево и не допустить прорыва противника на Вязьму. Занимаясь организацией обороны, Константин Константинович нашел несколько свободных минут для того, чтобы написать жене и дочери:

«Дорогие, милые Люлю и Адуся! Пишу вам письмо за письмом, не будучи уверенным, получите ли вы его. Все меры принял к розыску вас. Неоднократно нападал на след, но, увы, вы опять исчезали. Сколько скитаний и невзгод перенесли вы! Я по-прежнему здоров и бодр. По вас скучаю и много о вас думаю. Часто вижу во сне. Верю, верю, что вас увижу, прижму к своей груди и крепко-крепко расцелую. Был в Москве. За двадцать дней первый раз поспал раздетым, в постели. Принял холодную ванну – горячей воды не было. Ну вот, мои милые, пока все. Надеюсь, что связь установим. До свидания, целую вас бесконечное количество раз, ваш и безумно любящий вас Костя»[32].

Рокоссовский, уделяя неослабное внимание руководству частями, нашел время для осмысления и обобщения опыта боевых действий своих войск и противника. Рокоссовского беспокоило то, что пехота, находясь в обороне, почти не ведет ружейного огня по наступающему врагу. Приказав работникам штаба изучить обстоятельства дела, он решил лично проверить систему обороны переднего края на одном из наиболее оживленных участков. В соответствии с Временным полевым уставом 1936 г. основу обороны составляли батальонные районы, оборудованные отдельными стрелковыми окопами, пулеметными площадками, позициями для орудий и минометов. Отдельные окопы соединялись с тылом ходами сообщения, но на небольшую глубину. Однако такое построение обороны не позволяло активно бороться с противником. Рокоссовский, добравшись до одной из ячеек, сменил сидевшего там солдата и остался один. «Сознание, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, у меня сохранялось, но я их не видел и не слышал, – пишет Константин Константинович в своей книге “Солдатский долг”. – Командир отделения не видел меня, как и всех своих подчиненных. А бой продолжался. Рвались снаряды и мины, свистели пули и осколки. Иногда сбрасывали бомбы самолеты. Я, старый солдат, участвовавший во многих боях, и то, сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою!.. Человек всегда остается человеком, и, естественно, особенно в минуты опасности ему хочется видеть рядом с собой товарища и, конечно, командира. Отчего-то народ сказал: на миру и смерть красна. И командиру отделения обязательно нужно видеть подчиненных: кого подбодрить, кого похвалить, словом, влиять на людей и держать их в руках».

Рокоссовский, изучая тактику противника, обратил внимание на то, как он строит свою оборону. Вот что он писал в своей статье «Удары, изнуряющие врага», опубликованной 30 августа в газете «Известия»: «…Наличие у немцев сильных узлов огневой системы на командных рубежах обеспечивает значительную мощность огня, благодаря чему удерживаются опорные пункты. Исходя из этого и стала строиться тактика наших подразделений».

На совещании командного состава, проведенном по инициативе Рокоссовского, было решено перейти к траншейной системе обороны. Это решение было поддержано маршалом Тимошенко.

Обстановка на смоленском направлении продолжала обостряться. Противник силами девяти дивизий сумел 3 августа окружить севернее Рославля оперативную группу генерала Качалова. При выходе из окружения она понесла большие потери, а Качалов погиб 4 августа. Позднее, 16 августа, приказом Ставки ВГК[33]

Примечания