Охота на Менелая
Совершенно неотразимая, Ольга призывно улыбнулась ему из-под кружевного зонтика. Теперь она стала раскованной и опасной, грешные страсти полыхали в её чёрных глазищах. Ольга вела пустой светский разговор, а её взгляд при этом сулил райское блаженство. Кто бы смог устоять?.. Через несколько часов Дмитрий оказался в Ольгиной постели, и эта ночь одарила его такими радостями, что он уже и не помышлял от них отказываться.
От этого адюльтера Ордынцева спасло море. Он ушел со своим «Олимпом» в рейд вдоль турецких берегов Кавказа. Это хорошо его встряхнуло, с тех пор Дмитрий старался лишний раз не появляться в Одессе, а в Кореиз приезжал без огласки, боясь вновь потерять волю в постели своей прежней подруги. До Севастополя дошли слухи, будто Ольга начала обхаживать генерал-губернатора, как видно, ей вновь не давал покоя «важный» мужчина, принадлежавший другой женщине. Ордынцев тогда порадовался, что сам не попал в скандальную историю. Вчера он так надеялся, что княгини Нарышкина не появится в Одессе. Не получилось! Высокую фигуру с великолепными покатыми плечами нельзя было спутать ни с чьей другой – Ольга, собственной персоной, стояла на крыльце дворца Потоцких, громко командуя прислугой.
«Дело – дрянь, – оценил Дмитрий. – Филиппову нельзя здесь оставаться». Всё осложнялось тем, что Ольга никогда бы не приехала в Одессу одна. Её появление здесь означало лишь то, что в город прибыл генерал-губернатор, обычно проживавший в Крыму. Скоро здесь станет тесно от наплыва чиновников, приближённых Воронцова и его прихлебателей, кочующих вслед за всесильным графом по Новороссии и Бессарабии.
«Может, это и неплохо, – задумался Ордынцев. – Чиновники приедут в город, и я смогу сам присмотреться к окружению генерал-губернатора. Ольга сразу же потащит меня на приёмы, она ещё ни разу в жизни не отказалась от лишнего кавалера. Правда, тогда мне придётся изображать мальчика на побегушках или комнатную собачку, но ради дела можно и потерпеть».
Решив, что так рано будить Филиппова не стоит, да и самому можно ещё поспать, Ордынцев снова лёг в постель. Но уснуть не удалось. Дмитрий поднялся, вынул из коробки вчерашние бумаги и принялся составлять список фамилий, которые хотел обсудить со своим новым товарищем. Кое-что у него уже вытанцовывалось.
«Ничего, справимся как-нибудь», – написав последнее имя, пообещал себе Ордынцев.
Вот только отпускать из дома Филиппова было почему-то жалко.
Филиппов вполне предсказуемо засобирался на шхуну и согласился задержаться лишь на полчаса, чтобы кратко обсудить соображения по гостям Сефиридиса. Дмитрий разложил отчеты на столе так, как распределил их ночью, и начал свой рассказ:
– Я определил ваших людей. Их четверо, они живут по паре недель, потом съезжают, уступая место друг другу.
Ордынцев протянул товарищу листочек с четырьмя фамилиями.
– Точно, – хмыкнул Филиппов, – плохие мы конспираторы, если нас так легко выявить.
– Если знать, что искать, всегда найдёшь!
– А что ещё вы из моих бумаг смогли вытащить?
Дмитрий попытался изложить свои умозаключения:
– Я решил отбросить всех местных, не входящих в окружение генерал-губернатора, и для начала сосредоточиться на чиновниках и приближенных Воронцова, а также на постояльцах гостиницы, да и по времени ограничиться последней неделей перед обнаружением донесения. Теперь, когда я точно знаю ваших офицеров и изучил отчёты об обыске номеров, у меня остались лишь две сомнительные фигуры: начальник канцелярии генерал-губернатора граф Булгари и постоялец гостиницы Алан Гедоев. Первый дважды посещал Сефиридиса в его лавке. С чего он туда зачастил?
– Как сообщил нам приказчик, он оба раза покупал отрезы шёлка. Один раз для графини Воронцовой, а второй – для княгини Нарышкиной.
– Это может оказаться только предлогом, – отозвался Дмитрий. – Но важного чиновника я предлагаю оставить на потом – постараюсь сам незаметно понаблюдать за ним. Поговорим о втором подозреваемом. Возможно, что мы имеем дело с посыльным, доставившим донесение из Адмиралтейства. Тогда посыльный должен представляться торговцем или ямщиком, в любом случае ему нужен какой-то предлог для путешествия, а я не понимаю, кем считать этого Гедоева, ведь в отчёте есть запись об обыске его повозки, но нет ни слова об обыске в его номере. Кто этот человек?
– Он не снимал комнаты. Гедоев – всего лишь бедный странствующий торговец, он спал в своей кибитке на конюшне. Её-то мы и обыскивали, когда он уходил в город, – вспомнил Филиппов.
– С номером понятно, но и на торговца этот Гедоев не похож… – продолжал рассуждать Ордынцев. – Где же его товар? В описи перечислена какая-то ерунда: бусы, два мотка лент, пара женских шалей – и всё. Чем же он торгует?
– Может, уже расторговался?
– Возможно, но почему тогда он не закупил товар на обратный путь?
– Хочет в Одессе взять. В порту полно контрабанды, я сам видел, – объяснил Филиппов.
– Нужно ещё раз посмотреть его вещи. Как, сможем?
– Да, сегодня же и обыщем. Пойдёмте на корабль, вызовем моих людей и поговорим с ними.
Так они и сделали. В порту своего командира уже ждали трое участвующих в операции подчиненных. Филиппов познакомил их с Дмитрием и спросил самого старшего из моряков – высокого здоровяка со звучной фамилией Закутайло:
– Павло, ведь кибитку этого Гедоева обыскивал ты?
– Я, – откликнулся Закутайло, поднимаясь во весь свой богатырский рост. – А что?
– Надо бы её снова посмотреть. Товар-то он уже купил?
– Один кусок шёлка в лавке Сефиридиса взял, больше ничего не покупал, но он к отъезду готовится – лошадь к кузнецу водил.
Дмитрий со значением посмотрел на Филиппова, и тот распорядился:
– Павло, ты обыскиваешь кибитку, а остальные следят за этим Аланом.
– Я тоже помогу с обыском, – вмешался Ордынцев.
Филиппов кивнул, и вся команда отправилась в гостиницу на Итальянской улице.
Сыщикам повезло: Гедоева в конюшне не оказалось. Его лошадь тоже отсутствовала, но повозка стояла на месте. Двое моряков выдвинулись в противоположные концы улицы, чтобы не пропустить возвращение постояльца, а Закутайло и Дмитрий взялись за обыск. Товара у странного купца действительно почти не было. По сравнению с описью вещей, сделанной при предыдущем обыске, прибавился только кусок алого шёлка.
– Глядеть не на что, – раздражённо отметил Закутайло, – понятно, почему он номер не заказывал. Голытьба!
Дмитрий молча осматривал почти пустую кибитку. Он приподнял кусок шёлка, потом потряс его – среди складок материи тайников не оказалось. Несколько линялых шалей даже сложно было считать товаром, настолько они были плохонькими.
– Может, мы чего-то не замечаем? – пробормотал Ордынцев.
Он ещё раз окинул взглядом полог кибитки – ничего, за что мог зацепиться взгляд, не просматривалось. Дмитрий спрыгнул на землю и стал разглядывать повозку. Та выглядела обычной подводой с прибитыми с трех сторон деревянными бортами, к которым крепились дуги для парусиновой крыши. Повозку давно не красили, она уже начала облезать, краска осыпалась на углах и железных скобах, прежде закрашенных вместе с деревом. Шляпки плотно набитых гвоздей чётким пунктиром окаймляли все борта.
– Павел, смотрите, сколько тут крепежа, – подозвал своего нового помощника Ордынцев. – Такое впечатление, что основание повозки сделано из толстого бруса, а боковины прибиты гвоздями как раз на всю его высоту. Только зачем такое творить – повозка будет тяжелой, и лошадям лишний груз…
– А ведь верно, – тут же насторожился Закутайло, – в здравом уме никто такое не сделает, а доски набиты так, что про эти брусья невозможно догадаться, если заглянуть только внутрь кибитки. Похоже, что мы имеем дело с двойным дном!
Они, не сговариваясь, забрались в повозку и принялись выстукивать её дно и бока. Теперь они уже знали, что ищут, и быстро обнаружили со стороны оглобель выдвигающиеся доски. Когда их сняли, стало понятно, что на самом деле торговец уже полностью закупил свой товар: в тайнике лежали аккуратно завёрнутые в куски холста свёртки, и довершала картину пара новых мягких кожаных сапог без каблуков. Такие сапоги-ичиги носили многие кавказцы, непонятно было лишь то, зачем эту обувь горских войнов спрятали в тайник.
Дмитрий взялся за ичиги. Сапоги оказались на удивление тяжёлыми. Он перевернул странную обувь и потряс. Глухо звякнув, на дно тайника упали два внушительных кошеля и тёмные деревянные чётки с пушистой шёлковой кисточкой.
– Не так-то он и беден, – заключил Ордынцев, развязывая тесемки первого мешка. Там лежало множество золотых червонцев.
– Да, не так-то он и прост, – поддакнул Закутайло, показывая полный золота второй кошель.
Дмитрий успел лишь кивнуть, поскольку в дверь конюшни заглянул оставленный на страже офицер.
– Скорее! Гедоев верхом едет, через пару минут будет здесь! – крикнул моряк и исчез.
– Закрываем! – распорядился Дмитрий.
Он затянул тесёмки обоих кошелей, сунул их и чётки в сапоги и положил ичиги на прежнее место, но Закутайло всё-таки успел развернуть один из полотняных свёртков.
– Гашиш, – коротко объявил он.
– Кладите на место, уходим!
Закутайло молниеносно сунул свёрток обратно и задвинул одну из досок, Дмитрий пристроил в паз другую, они в последний раз оглядели кибитку и вышли из конюшни. Моряки даже успели подняться на крыльцо гостиницы, когда во дворе появился верховой. Стараясь не выдать своего интереса, Ордынцев искоса посматривал на кибиточника. Внешность у того оказалась самой невзрачной: мужчина был маленьким, щуплым, смуглым, как арап, с совершенно заурядным горбоносым лицом. Он явно спешил с отъездом. Пришлось морякам всё решать на ходу:
– Ну, Павел, придётся вам ехать вместе с этим контрабандистом и следить за ним в дороге. Только какую легенду нам для этого придумать?
– Да всё просто: если он – наш столичный связной, ему Москвы не миновать. На больших дорогах сейчас опасно. Торговцы поодиночке не ездят, все в обозы сбиваются. Вот и я объявлю, что собираю компанию до Первопрестольной. Обязательно две-три подводы найдутся, с одной из них я и поеду, словно заказчик.
– Тогда я стану ждать вас в Москве, – сообразил Дмитрий. – Я возьму почтовых, выгадаю на этом дней десять. Думаю, что, пока вы доберётесь до Киева, мне вполне хватит времени присмотреться к начальнику губернской канцелярии в Одессе, а там уж и я пущусь вдогонку.
– Разумно, – согласился новый помощник, – так и сделаем.
Вечером вся компания собралась на шхуне, и Закутайло доложил, что сбил обоз из четырёх подвод, и так громко обсуждал в гостинице путешествие до Москвы, что Алан Гедоев сам попросился ехать вместе. Ордынцев написал Павлу адрес своего московского дома и заметил:
– Надеюсь, что мы всё рассчитали правильно, и я, закруглив дела в Одессе, буду ждать вас уже с окончательным вердиктом по нашему шпиону.
Они простились. Закутайло уехал, а Дмитрий отправился на поиски графа Булгари. Но здесь его ждало разочарование. Быстро выяснилось, что чиновник по указанию своего начальника отбыл в Петербург. Оставалось одно – надеяться, что Булгари рано или поздно появится рядом с новороссийским генерал-губернатором, а граф Воронцов никак не мог пропустить коронационные торжества. Решив ловить начальника и его подчинённого в Москве, Дмитрий выехал в Первопрестольную. Но удача как будто покинула его: в Москве не оказалось ни Булгари, ни Воронцова, Закутайло тоже опаздывал.
Дмитрий так измаялся от вынужденного безделья – чуть ли не волком выл, пока не придумал себе занятие с проверкой счетов. Теперь он занимался этим каждый божий день. Нынче к полудню сложение с вычитанием ему окончательно осточертели, он захлопнул гроссбухи и решил перекусить. Французский ресторан «Яр», открывшийся недавно прямо на углу его улицы, показался Ордынцеву самым подходящим для этого местом.
Невыносимая жара, изнурявшая обе российские столицы последние две недели, начала спадать, и влетевший в окно нежный ветерок ласково обдувал лицо. Прогулка обещала стать даже приятной. Решив не портить себе настроение бесплодными терзаниями, Дмитрий дошёл до ресторана, занял столик у окна и, с толком покопавшись в меню, сделал заказ. За бокалом красного вина он всё-таки не удержался и принялся в очередной раз мысленно просчитывать, сколько же дней пути от Киева до Москвы, но рядом с ним зашуршали шёлковые юбки, и томный грудной голос сообщил:
– Я заехала к тебе домой. Служанка рассказала, куда ты пошёл. Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?
Наверное, это и называется верхом невезения! Дмитрий поднял глаза. Сияя царственной улыбкой, на него сверху вниз взирала княгиня Ольга. Тонкая рука в кружевной перчатке легла на его запястье, и Дмитрию вдруг отчего-то вспомнились кандалы…
Глава пятая
Два дома на Неглинной
– Кружевные перчатки!.. Поймите, мне нужны сплошь кружевные, а не со вставками, – втолковывала Надин уставшему приказчику.
Бедняга с вымученной улыбкой стоял над кучей самых разномастных перчаток. В ответ на последнюю фразу он лишь развел руками:
– Ваше сиятельство, я вынес уже всё, что было, больше у нас ничего нет.
– Ну, как же так? – раскапризничалась Надин. – Мы с сёстрами всегда находили у вас нужные вещи, а сейчас вы говорите мне «нет».
– Так ведь коронация, ваше сиятельство! Господа прибывают, им к празднествам одеться нужно-с. Вот и разобрали товар.
– Вас я понимаю, а мне что прикажете делать? – возмущение в голосе Надин завибрировало с опасным накалом.
– Те две пары, что вы изволили первыми посмотреть, только они кружевные и есть, – в очередной раз повторил приказчик. – Может, ещё раз глянете?
Надин скептически пожала плечами и фыркнула:
– Они совсем серые! Что я с ними делать буду?
– Так ведь это с того, что давно лежат. Запылились… Их только постирать нужно, вот и всё, – распинался приказчик.
Слава тебе господи! Сообразил наконец… Только этого Надин и добивалась. Теперь она могла оставить горничную в лавке, а сама под благовидным предлогом исчезнуть.
– Коли ваша прачка сделает так, что перчатки станут белыми, я их возьму, – заявила Надин. – Стирайте! Моя горничная подождёт здесь, а я сама посижу в соседней кондитерской.
– Как будет угодно вашему сиятельству, – засуетился приказчик.
Надин вышла за дверь. План её удался как нельзя лучше: кучер, оберегая лошадей, поставил их в тени лип, зажатых между соседними магазинами, и сейчас подрёмывал, разморённый жарой. Надин дошла до ресторана «Яр» и, свернув на Неглинную, принялась искать нужный дом. Тот оказался третьим от угла. Здание выглядело солидным и довольно новым, скорее всего, его отстроили после пожара двенадцатого года. Трехэтажное, оно не имело ни колонн, ни портика, только над крыльцом и широкими резными дверями красовался изящный навес с множеством чугунных завитков.
Интересно, где здесь лестница? Если посередине – то можно сделать шесть квартир, по две на каждом этаже, а если сбоку – тогда придётся на месте крайнего окна пробивать дверь и делать два парадных. С этим вопросом хотелось бы разобраться сразу, и Надин взялась за дверной молоток. Стук эхом отозвался в глубине дома, но открывать непрошеной гостье не спешили. Стоять одной на чужом крыльце было опасно: молодых графинь Чернышёвых в Москве знали слишком многие, сплетни разнеслись бы мгновенно. Наконец за дверью раздались шаркающие шаги, потом послышалось недовольное брюзжание, следом звук открываемого замка. Дверь приоткрылась, за ней маячил высокий старик в старой ливрее. Подслеповато щурясь, он спросил:
– Вам кого?
– Барина, – объявила Надин. Что она будет говорить, когда её проводят к хозяину дома, Надин ещё не решила. Понадеялась на авось.
Присутствие незнакомки лакея ничуть не удивило. Он лишь спросил:
– Вы барина внизу дожидаться будете или сами к нему пойдете?
– Сама пойду.
Возможность посмотреть дом обрадовала Надин, и только потом она поняла, что старик принял её за даму легкого поведения. «Да и ладно», – успокоила она себя.
Слуга вручил гостье свечу в крохотном оловянном подсвечнике, а сам зашаркал к одному из двух расходящихся от вестибюля коридоров. Надин осмотрелась. В вестибюле лестницы не было. Осторожно заглядывая в комнаты, она прошлась по первому этажу. Увиденное её порадовало: здесь могла получиться хорошая квартира в семь комнат с кухней. Лестница на верхние этажи нашлась в самом конце коридора.
«Отличная планировка! Будет три большие квартиры на два парадных», – обрадовалась Надин. Легко ступая, она поднялась наверх. Опасаясь встречи с хозяином, юная авантюристка даже не стала заглядывать в комнаты, только посчитала двери и поняла, что все три квартиры будут большими, а значит, и дорогими. Закончив осмотр, Надин выскользнула на улицу. Она уже хотела сойти с крыльца, когда заметила идущих под руку мужчину и женщину. Дама была высокой и очень красивой брюнеткой, одетой изящно и дорого. Томно клонясь к плечу своего кавалера, она что-то увлечённо рассказывала.
Надин так заинтересовалась незнакомкой, что даже не обратила внимания на её спутника и вдруг, словно на обнажённый кинжал, напоролась на острый взгляд чёрных глаз. «Боже милостивый! Только этого и не хватало», – перепугалась она, узнав глаза-вишни и светлые кудри, а уж имя этого наглеца она теперь помнила наизусть. Надо же было встретить именно Ордынцева!
Но в минуты опасности Надин соображала мгновенно. Вот и сейчас она нашла выход из положения: опустила голову, скрыв лицо за полями шляпки, и сбежала по боковым ступенькам крыльца, чтобы обойти парочку вдоль стены. Так, не поднимая глаз, она спешно покинула Неглинную и свернула на Кузнецкий Мост, ещё пара минут – и Надин проскользнула в лавку перчаточника.
– Надеюсь, что всё готово? – спросила она у приказчика, разложившего перед Стешей две пары отстиранных и выглаженных кружевных перчаток.
– Беленькие, как снег, барышня! Совсем не видно, что постиранные, – доложила горничная.
– Посмотрим!
Остальное заняло несколько минут: Надин покапризничала, попридиралась и заставила приказчика уступить в цене, а потом чрезвычайно довольная отправилась домой. На Неглинной она ещё раз внимательно оглядела выбранный дом и улыбнулась своим мыслям. Дай бог, чтобы этот особняк стал её первым, но не единственным выгодным приобретением. Вот только воспоминание об опасной встрече портило настроение.
«Ордынцев был так увлечён своей блистательной спутницей, что навряд ли заинтересовался одинокой девушкой, прошмыгнувшей мимо», – успокоила себя Надин.
Ей очень хотелось в это верить.
Верь, не верь – факт всё равно остается фактом. Ордынцев собственными глазами видел красавицу Надин, выскользнувшую из дверей соседнего дома. Оказывается, графиня Чернышёва бегает тайком к беспробудному пьянице и игроку Коковцеву! Дмитрий знал соседа с детства и глубоко его презирал. Коковцев давно погряз во всевозможных пороках и даже не скрывал свою тягу к извращённым плотским забавам. Этот мерзавец не раз хвастался, что покупает себе не только замужних аристократок, но и девиц из хороших семей. Похоже, что и Надин была из их числа. Ордынцеву стало противно.
Брезгливость оказалась весьма противным чувством, во рту даже появился привкус горечи, а потом горько стало на душе… Дмитрий даже на себя рассердился. Ну, что это за переживания? Ещё не хватало думать о чужой и малоприятной девице. Отгоняя дурацкие мысли, он тряхнул головой. Сейчас его должна занимать только Ольга.
Ордынцев уселся на подоконнике в гостиной своего дома, а княгиня Нарышкина удобно расположилась на диване. Она хвасталась своими успехами. Определив Дмитрия на роль покорного слушателя, гостья заливалась соловьём:
– Мой муж Лев – второе по влиянию лицо в крае после генерал-губернатора. Все считают за честь попасть на мои рауты, но я принимаю лишь избранных.
Дмитрий насторожился. Может, зацепиться за эту фразу? Попробовал закинуть удочку:
– А мне говорили, что самый влиятельный человек после графа Воронцова – начальник его канцелярии Булгари.
Ольга наживку проглотила.
– Кому интересен этот глупый боров? – капризно фыркнула она. – У него мозги жиром заплыли. Если бы не протекция моего глупого братца, никогда бы Мишель не взял этого проходимца на такую должность.
Ух-ты! А вот это уже было интересно: подозрительного человека, оказывается, порекомендовал генерал-губернатору Ольгин сводный братец граф Витт. Этот самолюбивый поляк командовал всеми военными поселениями на Юге России и Воронцова почитал своим главным соперником, а посему строчил на того доносы в Петербург. Трудно поверить, что генерал-губернатор об этом не догадывался. Тогда почему же взял в начальники канцелярии протеже своего врага? Приблизил к себе осведомителя. Намеренно или нет?
Надо было разговорить гостью, и Дмитрий с иронией заметил:
– Ну, вот видишь, ты сама себе противоречишь! Твой брат ни за что не на дал бы рекомендацию заурядному человеку.
– Да нет в Булгари ничего достойного внимания! Обычный торгаш. Просидел несколько лет в Константинополе – в нашей торговой миссии. Втихую помогал одесским мешочникам обделывать их грязные делишки.
Ордынцев насторожился. Начальник канцелярии так долго прожил в Турции? Ого, как горячо, однако! Надобно познакомиться с этим Булгари… Без Ольги этого не сделаешь, так что придётся подлизываться. Дмитрий нежно улыбнулся, и его гостья тут же перешла в наступление:
– Ты всё ещё один? Но ведь это скучно, да и грустно. Как можно так жить? Ты помнишь, как мы любили друг друга в Мисхоре? Здесь нет моря, но Москва тоже хороша: я обожаю, когда звонят колокола.
Да уж!.. С Ольги станется кувыркаться в постели под звон колоколов. Дай бог, чтобы Дмитрия эта участь миновала. Уж очень не хотелось соперничать ни с генералом Киселёвым, с графом Воронцовым, а уж тем более с законным супругом – Нарышкиным, но Ольга, похоже, думала иначе. Она поднялась с дивана, и Дмитрий поспешил отвернуться к окну, вот только сделал он это зря. Его настроение испортилось окончательно, ведь по Неглинной в открытом экипаже катила графиня Надин и с нежной улыбкой взирала на дом старого развратника Коковцева. Эта улыбка казалась такой лучезарной, что у Дмитрия заныло сердце.
«Видать, девица с Коковцевым – одного поля ягоды», – решил он. Ну и пусть тешатся, князю Ордынцеву нет никакого дела до них обоих.
Ольга уже стояла рядом, и Дмитрий вдыхал густой запах розовой воды от её волос. Дочь Прекрасной гречанки обожала резкие чувственные ароматы, цинично считая, что мужчины, как и все самцы на свете, летят на запах. Тонкая рука скользеула по груди Дмитрия. Прикосновения были лёгкими и нежными. Ольга бравировала своей порочностью, но этим и привлекала. Вспомнив, что без её помощи всё равно не обойтись, а дело требует жертв, Дмитрий сдался. Он спрыгнул с подоконника и встал рядом с Ольгой.
– Вот так-то лучше, – промурлыкала она, обняла его и поцеловала.
В её поцелуе не было нежности – в нём кипела страсть, Ольга так же сильно желала мужчину, как он хотел её. Огонь вожделения полыхнул в крови обоих. Женщина принялась раздевать мужчину. Она властвовала, подавляла, была хозяйкой положения. Полуголый Ордынцев показался сам себе кобелём на псарне. Этого он допустить не мог. Толкнув женщину к соседнему дивану, Дмитрий перегнул её через подлокотник, а потом задрал ей юбки. Последние преграды из слоев вышитого батиста он разорвал. Вид белых, как молоко, ягодиц лишил Ордынцева остатков воли. Вздох наслаждения оказался обоюдным. Княгиня была великолепной и страстной самкой. Хрипло застонав, она прижалась к Дмитрию, и сладкий нутряной трепет её тела послал ему последний яркий сигнал. Ордынцев содрогнулся и… догнал любовницу. Это было что-то невероятное!
Дмитрий всё ещё парил между небом и землей, когда сквозь эйфорию услышал Ольгин смешок.
– Надо же, такого со мной точно не бывало: ты взял меня, как девку на конюшне, – промурлыкала она, и Ордынцев вдруг осознал, насколько дико они выглядят. Вдруг слуги войдут?! Он поспешил одернуть Ольгины юбки и кинулся одеваться сам. Нарышкина повела плечами, поправляя корсаж, и разгладила платье.
– Я рада, что мы снова вместе, – уже по-деловому заявила она. – Мне ведь донесли, что тебя видели в Одессе в день моего приезда, а потом ты исчез. Мне стало обидно, что ты смог так поступить.
– Я не хотел мешать твоему роману с Воронцовым или с Киселёвым. Впрочем, я уже запутался в твоих победах, – парировал Дмитрий.
Он и сам не понимал, чего хочет – вернуться к Ольге или больше никогда её не видеть. Та как будто почувствовала его настроение, она вновь прижалась к нему и, щекоча дыханием ухо, прошептала:
– Не верь никаким сплетням. Для меня всегда существовал только ты один. Я не виновата, что мужчины сходят по мне с ума, но для меня важен только мой Мэтти – красавец из Кореиза, герой моей юности.
Вот и финал. Дмитрия разбили наголову и взяли в плен. Ну и пусть! По крайней мере, их с Ольгой связывают воспоминания юности, к тому же лишь она может ввести капитана Ордынцева в дом генерал-губернатора Воронцова. Сначала надо сделать дело, а потом уже решать, как поступить с любовницей…