[т]радиционные обряды относительно незатейливы <…> В нашем обществе не принято публично выражать чувства печали и горести, хотя мы и не скрываем своих личных эмоций <…> Мы не нуждаемся в трауре, хотя и отсутствие слез может быть воспринято как недостаточное переживание утраты <…> Наш контакт с усопшими минимален, погребение мы спешим осуществить подальше от торговых центров и жилых районов. Слишком продолжительные разговоры о покойных считаются отклонением от нормы. Мы страшимся смерти и в силу этого считаем невежливым или ненормальным много говорить на эту тему; перед усопшими мы не испытываем страха. Мы не считаем смерть чем-то грязным, но наш подход к делам похоронным сугубо прагматический – мы предпочитаем доверять это наемным профессионалам215.
В США, как и в России вплоть до начала 1990‐х годов, отработанные на профессиональном уровне похоронные процедуры можно было рассматривать как трансформацию отрицания смерти в соответствующий ритуал. В начале 1990‐х в Америке появились два новшества: растущая терпимость по отношению к кремации и хосписы216. В наши дни эти революционные по меркам того времени инновации воспринимаются так же привычно, как джазовый оркестр на похоронах в Новом Орлеане217.
На заре нового тысячелетия стало очевидным, что в Америке резко изменился характер похоронных обрядов и традиционные похороны стали существенно преображаться. Названия книг на эту тему говорят сами за себя: «Последнее право: переосмысление смерти по-американски», «Трансформация культуры покидания этого мира» и так далее218. Появились так называемые «зеленые похороны», а также началось движение в поддержку домашних похорон – и «это стало частью американской культуры»219. Наиболее неожиданными с точки зрения западной традиции можно считать «зеленые», или «экологические», похороны. Место захоронения отмечено минимально, если вообще каким-либо образом отмечено. Такие захоронения нередко находятся в частной собственности, но некоторые кладбища приспособлены для обрядов такого рода. Основная идея состоит в том, чтобы не препятствовать естественному процессу разложения и минимально влиять на окружающую среду. Применение каких-либо бальзамирующих или дезинфицирующих средств не предусмотрено – чтобы обеспечить ничем не сдерживаемый распад. Могилу намеренно делают неглубокой для обеспечения большего контакта тела усопшего с почвой220. В конце 1990‐х годов «зеленые» похороны стали настолько распространенными, что были институционализированы. В США первое кладбище такого типа появилось в 1998 году в Южной Каролине, хотя центром распространения этих новшеств стало Соединенное Королевство.
Существует и другой нетрадиционный обряд погребения, пока еще не вошедший в обиход, в отличие от «зеленых» похорон. Это так называемая «промессия»: в результате сухой заморозки останки в земле стремительно превращаются в прах. Хотя промессия, разработанная шведским биологом Сюзанной Вииг-Масак, еще не стала широко распространенной, она служит дополнительным доказательством радикального распада традиционных похорон221. Крионизация тела в надежде, что технологии будущего смогут регенерировать усопших, – это еще один новый способ обращения с покойными, хотя это даже нельзя назвать похоронами в строгом смысле слова. Эта практика особенно распространена среди сторонников идей транс- и постгуманизма, и она показывает, как идея бессмертия оказывает воздействие на возникновение новых обрядов. Новые подходы к похоронам имеют место и в американских больницах: смертельно больным атеистам помогают приспособиться к традиционным обрядам, «избегая компромиссных ситуаций, имеющих отношение к религии»222. Следует согласиться с мнением, что в наше время «идет активный процесс модернизации официальных похоронных ритуалов». Высказываются предположения, что «в США следующий цикл преобразований в этой области будет включать в себя различные культурные аспекты – в том числе и религиозные в контексте стремительно меняющейся церковной структуры»223. Домашние похороны тоже становятся все более популярными в Соединенных Штатах. Это связано с растущей поддержкой права семьи решать самостоятельно, как именно должен быть похоронен усопший родственник, и существуют специальные агентства, осуществляющие содействие в организации домашних похорон.
Надо отметить, что не только в Америке происходят перемены в похоронных ритуалах. В России после падения коммунистического режима также появились нововведения, которые в чем-то схожи с американскими, а в чем-то нет. Хотя изменения в похоронных обрядах в посткоммунистической России могут быть хотя бы отчасти объяснены глубокими экономическими и политическими изменениями, начавшимися с 1991 года, хронологически эти изменения почти совпали с преобразованиями в американских похоронных ритуалах, что дает возможность предположить, что у этих перемен могли быть общие культурные причины. Масштаб и стремительность преобразований застали российских антропологов врасплох. В течение одного десятилетия в деидеологизированной стране произошло то, что не могло произойти за семьдесят лет советской власти224. В сельской местности стали широко практиковать кремацию и в большинстве случаев производить посмертное вскрытие. Происходит это, в частности, под давлением правоохранительных органов, желающих удостовериться в том, что смерть конкретного человека наступила естественным путем; в особенности это касается лиц преклонного возраста. Бальзамирование всегда считалось страшным нарушением православной традиции. В 1924 году верующие восприняли бальзамирование останков Ленина как справедливую кару: с телом диктатора, которое было выставлено навечно на всеобщее обозрение, обошлись «как с египетским фараоном». При советском режиме бальзамирование было недоступно для простых смертных, но на постсоветском пространстве его очень скоро стали практиковать и атеисты, и верующие.
Парадоксальным образом эти серьезные изменения в похоронных ритуалах совпали со стремлением православной церкви утвердиться в качестве высшей духовной инстанции в многоконфессиональном обществе. Но в той же мере, в какой православной церкви не удалось заполнить духовный вакуум, возникший после краха коммунистического режима225, православию не удалось создать унифицированный похоронный ритуал в постсоветской России. Так же как и в США, в последние десятилетия в современной России организация похорон делается на усмотрение клиента. Приватизация похоронных служб повлекла за собой широкое многообразие ритуальной практики – отныне все зависит от пожеланий заказчика и его финансовых возможностей226. Частные агентства гордо заявляют о предоставлении «элитных ритуальных услуг, ориентированных на пожелания клиента». Российские исследователи даже предложили термин «спонтанные похороны» в связи с принципиально новым подходом к ритуалу и полным отсутствием его связи как с православными, так и с советскими традициями227.
И в США, и в России идут решительные изменения в процедуре кремации. На основе российских исследований была разработана технология превращения праха в «драгоценные камни», и, по словам рекламы, эти «объекты вызывают сильные чувства». В последнее десятилетие эта практика становится все более популярной – не только в России и США, но и в Европе. Это новшество представляется особенно наглядным примером коммерциализации и эстетизации смерти.
В США становится традицией сопровождать гроб непосредственно до печи крематория, что указывает на еще одно изменение в ритуале, который сам существует весьма недавно228. В России, Европе и США практикуется развеивание праха по ветру;229 отправка его в космическое пространство тоже предоставляется тем, кто может себе это позволить230. Хотя в массе своей нынешние россияне, особенно городские жители, напоминают американцев в стремлении быть подальше от организации похорон, в постсоветский период стало возможным захоронение покойников на частных участках прямо рядом с домом. Ничего похожего прежде никогда не было – в царской России, как и в Европе того времени, захоронения были разрешены лишь на церковных кладбищах. Нарушение этого правила считалось грехом, бедой, уделом лишь преступников и самоубийц, и при советской власти захоронение вне пределов официального кладбища тоже было немыслимым.
В наши дни на российском шоссе среди бесконечных безлюдных лесов трудно не заметить множество придорожных мемориальных знаков – самого различного дизайна, размера и качества. Это могут быть простые деревянные кресты, украшенные венками из искусственных цветов, помпезные мраморные памятники или просто железные столбики, установленные на месте рокового дорожно-транспортного происшествия. Некоторые мемориальные знаки быстро забрасывают, за другими, наоборот, подолгу ухаживают. И в США и Европе тоже в память о погибших в ДТП стали устанавливать такие придорожные знаки. Лишь некоторые из них временные, ибо число могильных крестов и камней, установленных всерьез и надолго, неуклонно растет231.
Разумеется, виртуальный мир не остался в стороне от этих новоявленных поминальных обычаев и обрядов. По мнению исследователей, изучающих эти новые практики, сетевые «мемориалы» представляют собой «новый ритуал поминовения усопшего» и создают не только некое поминальное пространство, но и сообщество социальной поддержки232. Эти виртуальные мемориалы, в частности, свидетельствуют о том, как их создатели мучительно стараются придать смерти какой-то смысл: «При всей туманности традиционных эсхатологических верований, благодаря новым ритуалам сохраняется ощущение связи между живыми и мертвыми»233. В целом исследователи, изучающие похоронные ритуалы в США, считают, что «диверсификация наших методов публичного увековечивания памяти усопших» стремительно набирает обороты234, и их коллеги в постсоветской России также указывают на их продолжающуюся модернизацию этих ритуалов235.
Итак, в США, России и Европе похоронные ритуалы, как гражданские, так и религиозные, становятся все более и более индивидуализированными, утрачивая бывшее традиционное единство: «В то время как профессионалы пока еще играют значительную роль [в определении формы конкретной похоронной церемонии], начиная с 1980‐х годов и далее все чаще решение относительно специфики определенного ритуала принимается самими скорбящими»236. Перемены в этом самом консервативном из ритуалов столь стремительны, что людям приходится быстро приобретать знания и навыки. «Поскольку наше современное общество утратило понимание того, как правильно провожать человека в последний путь, для многих скорбящих процесс усвоения новых знаний в этой области в период безутешного горя становится весьма мучительным»237.
Изобретение новых похоронных обрядов прямо на наших глазах ясно подтверждает наличие повышенного общественного интереса к тематике смерти, а также тот факт, что существовавшие прежде стандарты не соответствуют новому пониманию смерти и умирания238. По мнению антропологов, изменения в похоронных ритуалах могут быть связаны с парадигматическим сдвигом в понимании смысла смерти239. Археологи и историки, изучающие дописьменные цивилизации, считают, что изменения в погребальных обрядах часто являются главным показателем смены культур. Вполне возможно, что революционные перемены в погребальных обрядах свидетельствуют о том, что наше общество проходит через очень серьезные культурные преобразования, которые, как я показываю в этой книге, связаны с переменами в восприятии таких понятий, как «смерть», «человек» и «бессмертие».
Язык Смерти
Для того чтобы в полной мере оценить масштаб и многообразие проявлений танатопатии в Америке и России, надо понять, что же именно происходит в этой области помимо изменений в похоронных обрядах. На волне увлеченности темой смерти появился набор слов и терминов, используемых при обсуждении различных практик, связанных со смертью. Эта удивительная концептуальная продуктивность танатопатии особенно поражает потому, что для нашего времени характерно так называемое «молчание интеллектуалов»240.
Еще двадцать лет назад таких понятий, как танатофилия (особая тяга к могилам и кладбищам), танатотуризм, танатография, танатовосприимчивость, попросту не существовало. Все они – порождение современного интереса к смерти, ее притягательности. Обилие такого рода терминов говорит о наличии новых социальных и культурных практик и о том, где они оказались востребованными. В течение последних десятилетий появились новые области исследований и новые виды услуг, напрямую зависящие от все более возрастающего спроса на «смертельную» тематику.
Прежде вопросы, связанные со смертью и смертностью, находились в сфере изучения демографов. Социологи, психологи и философы традиционно занимались соответствующими аспектами тематики смерти. Однако за последние десятилетия исследования смерти (Death Studies), исследования смертности (Mortality Studies) и танатология (Thanatology) сформировали академическое поле241. (При этом исследователи отдают себе отчет, что смерть как особая область знания может «показаться странной непосвященным»242.) По этой тематике проводятся многочисленные коллоквиумы и симпозиумы; танатологические сообщества и сообщества исследователей смерти соперничают друг с другом за количество членов. Эти исследования прочно вошли в повестку дня филантропических организаций по всему миру243.
Влияние этого тренда на образование тоже весьма велико. К концу 2000‐х годов в обязательной программе средних школ в США появился такой предмет, как «обучение в области смерти» (Death education)244. Высшее образование предусматривает выдачу «танатологических дипломов». Выпускник может подыскать «танатологическую работу» и сделать «танатологическую карьеру». Среди недавних новшеств в образовательной сфере – танатотехнология (разновидность коммуникативной технологии, призванная обучить адекватному пониманию различных аспектов, связанных со смертью, а также способности справиться с горечью утраты)245.
Появился принципиально новый сегмент в туристической индустрии – танатотуризм (так называемый «черный туризм»)246. Путешественники посещают места, где в свое время происходили различные трагедии – убийства, массовые преступления против человечества и так далее. Среди популярных маршрутов – место гибели президента Кеннеди в Далласе, бывшие тюрьмы Европы, мемориальный парк и музей в Хиросиме, украинский Чернобыль, бывший концлагерь Аушвиц в Польше. В исследовании 2003 года Кейт Даркин говорит об этом термине как о новшестве: «Некоторые исследователи склонны использовать термин „черный туризм“, когда речь идет о коммерциализации тех точек земного шара, где происходили массовые убийства и катастрофы»247. Теперь же это одно из основных понятий – как в туристическом бизнесе, так и в исследованиях, связанных с тематикой смерти.
Еще одна совершенно новая, но быстро растущая отрасль – торговля сувенирами, коллекционными предметами, связанными с серийными убийствами или произведенными серийными убийцами («murderabilia»). По мнению Рикарды Видаль, покупатели такого рода продукции соучаствуют в процессе трансгрессии убийства248. Увлеченность смертью породила некоторые другие культурные феномены – например, танатографию (подробное описание предсмертных симптомов и мыслей умирающего), которая в последнее время превратилась в самостоятельный жанр249. Популярность темы «смерть» нашла отражение и в юморе. Если в России черный юмор давно был важной культурной составляющей, то в 1980‐е годы его волна захлестнула Америку250. В США и России тематика смерти проявляется в различных субкультурах. В частности, представители молодежных группировок готы и эмо фиксируют внимание на всем мрачном, ужасающем, самоубийственном и беспросветном. Уместно здесь также упомянуть субкультуру ролевых игр и современную рок-музыку (в особенности «готическую»). В песенном жанре тема смерти присутствовала всегда, так что в этом вряд ли можно увидеть доказательство распространения танатопатии. Вместе с тем такие направления, как готический рок, хеви-метал и рэп (их корни восходят к 1970‐м), буквально зациклены на смерти.
Возникновение новой терминологии, появление новых видов развлекательной индустрии и т. д. не противоречит отрицанию смерти, о котором говорилось выше. Хотя смерть отрицается как часть жизненного и социального опыта, это не является помехой для растущего интереса к ней. Смерть воспринимается как развлечение, своего рода потребительский товар. Итак, с одной стороны, налицо увлеченность этой темой во всем многообразии ее проявлений; с другой – полнейшее замешательство и смятение при попытке осмыслить, что такое смерть и что происходит после смерти. Колин Мюррей Паркс, известный британский ученый, специалист по психологическим травмам детства, связанным с тяжелыми утратами, говорит о категорическом отсутствии четкой системы, разъясняющей, что есть смерть:
Когда в поле нашего внимания оказывается реальная смерть, мы испытываем сильнейший стресс, ибо у нас отсутствует система верований и схема понимания этого события, которые помогли бы придать ей смысл. Поэтому опыт утраты оказывает сокрушительное воздействие на наше восприятие смысла жизни251.
Хэллоуин
Разлагающиеся и изувеченные трупы, черепа со скрещенными костями и, что самое важное, скелеты – всевозможных размеров, стоящие, сидячие, висящие, несущие гробы… Добро пожаловать в жилой район любого американского города накануне празднования Хэллоуина. Уже к концу сентября дома в округе начинают преображаться в импровизированные кладбищенские уголки. В богатых предместьях отовсюду глядит смерть с косой, хотя местные жители никогда не видят похоронных процессий и не слышат звуки панихиды. В этих многочисленных образах смерти и мертвецов нет ничего особенно веселого, напротив, их задача – напугать, и они чудовищно реалистичны. И количество таких леденящих душу украшений значительно превосходит традиционные символы Хэллоуина – тыкву и паутину. Что же мотивирует американцев наполнять свои жилища и сады ужасающими символами смерти?
В 2018 году более 70% американцев планировали отметить Хэллоуин252. По количеству праздничных покупок и украшений Хэллоуин в США уступает только Рождеству, причем для взрослых Хэллоуин не менее значимое событие, чем для детей. Этот всеобщий энтузиазм можно проиллюстрировать статистически: за последнее десятилетие траты американцев на празднование Хэллоуина увеличились вдвое и достигли миллиарда долларов253. Эта тенденция, которая начала складываться в 2000‐е годы, оставляет обозревателям только гадать: как получилось, что вполне скромный и малоизвестный праздник занял по размаху трат второе место после Рождества?254 Ответ на этот вопрос может пролить свет на причину беспрецедентно растущей популярности темы смерти в наши дни, – к этому я вернусь в конце этой главы.
Увлеченность Хэллоуином весьма своеобразно влияет на другие даты американского календаря. В магазинах украшения для Хэллоуина появляются теперь наряду с товарами категории «снова в школу». На пороге нового учебного года вниманию школьников предлагают «магические» товары – вполне в духе Гарри Поттера. Некоторые исследователи склонны считать, что Хэллоуин – это не просто праздник, а полностью оформившееся явление субкультуры255.
Оглядываясь назад, любопытно вспомнить, как этот праздник воспринимался в конце 1980‐х и в 1990‐е годы, когда ажиотаж вокруг Хэллоуина еще только начинался256. Успех этого праздника, смысл которого казался совершенно непонятным для американцев, изумлял наблюдателей: «Так почему мы вообще отмечаем Хэллоуин? Отгул на работе никому не дают; в отличие от всех прочих основных праздников здесь нет ни религиозного, ни правительственного патронажа»257. Тогда, в 1990‐е, даже либерально настроенные наблюдатели выражали чувство дискомфорта в связи с популярностью Хэллоуина. По их мнению, в этом было «нечто ироническое, нарушающее порядок вещей, – праздник, котором главными образами являются смерть, зло и мрачный гротеск…»258 Существует мнение, что Хэллоуин – это тот уникальный в своем роде случай, когда американцы «придумали традицию»: «В календаре современных американцев Хэллоуин стал одним из самых важных и широко отмечаемых „народных гуляний“. И это при том, что на официальном уровне он праздником не считается. Интересно, не правда ли?»259 В 1990‐е годы некоторые праздники – например, Ночь Гая Фокса (5 ноября), завезенная из Великобритании, рассматривались как альтернатива Хэллоуину.
Так почему же Хэллоуин, этот пережиток аграрных культов, вновь обрел популярность на заре третьего тысячелетия? Символика Хэллоуина, мягко говоря, не очень соотносится с реалиями постиндустриального общества. Предположительно, древние кельты отмечали так называемый Самхаин – конец лета, который либо посвящался усопшим, либо это было празднество в честь божества смерти, человеческие жертвоприношения которому должны были обеспечить хороший урожай260. Отмечание Хэллоуина сохранилось в эпоху Средневековья – особенно в северной части Европы, включая Британию, Ирландию и Шотландию. Есть мнение, что со временем вместо людей в жертву стали приносить черных кошек – их сжигали живьем в клетках261. Хотя в Англии и Ирландии Хэллоуин шагнул в ХХ век, в 1950‐е годы в Европе, как и в США, перспективы у этого празднества были не слишком обнадеживающими. Антропологи считали, что Хэллоуин постепенно утратит всякий смысл и в конце концов о нем позабудут262. Остается непонятным, каким же образом безвестный и явно детский обряд («сладость или гадость»), завезенный в США ирландскими эмигрантами в 1840‐е годы, сегодня стал одним из крупнейших американских праздников. Вне сомнений, растущая привлекательность Хэллоуина представляет собой феномен глобального масштаба, и география его уже вышла за пределы Западной и Восточной Европы – нынче его отмечают в ЮАР и Гонконге263. В Мексике это коммерческое мероприятие безо всякого обрядового значения. Хэллоуин здесь воспринимается как конкурент традиционного празднества «Dia de los Muertos» – Дня мертвых. Его распространенность в Мексике интерпретируют как «отклик на империалистическую агрессию со стороны США»264.
Параллель между Хэллоуином и «американской агрессией» (или «американизацией») созвучна антизападным настроениям в России. По мнению представителей православной церкви, «Хэллоуин – явление чуждое и враждебное для российских культурных традиций». Тем не менее в 1990‐е годы Хэллоуин стал одним из самых популярных развлечений. Возросшая притягательность Хэллоуина в России в 2000‐е с еще большим трудом поддается рациональному объяснению, чем в Америке, – тут она уж никак не может быть связана с желанием «воскресить свои древние кельтские корни». Большинство россиян, отмечающих Хэллоуин, узнали о нем впервые из новостей, голливудских кинолегенд о вампирах либо из романов о Гарри Поттере. Как и американцы, россияне имеют более чем смутное представление о смысле и истоках Хэллоуина. Для россиян Хэллоуин прежде всего ассоциируется со всевозможными сверхъестественными существами – вампирами, ведьмами, призраками, зомби, мертвецами, а также с Гарри Поттером. Некоторые на вопрос о сути Хэллоуина начинают пересказывать содержание недавно просмотренного фильма о вампирах. В России Хэллоуин – праздник городской, отмечают его в основном школьники, студенты, молодые служащие, а также представители некоторых молодежных субкультур – готы, эмо и прочие. Как и в США, в России это мероприятие сугубо коммерческое. Россияне стараются как можно ближе следовать голливудским образцам, покупая костюмы зомби, вампиров, скелетов, черепа и, конечно же, тыквы для украшения своих домов265. «Смертельная» символика в России популярна так же, как и на Западе. В начале 2000‐х годов, то есть в период экономического роста и относительной стабильности, Хэллоуин был с энтузиазмом воспринят российскими городскими жителями. Для них он стал новой забавой; подобно прочим новшествам западного происхождения, Хэллоуин приобрел символический статус. Широкомасштабная антизападная пропаганда в России накануне военного конфликта на Украине оказала своеобразное влияние на Хэллоуин. Он был подвергнут критике националистами при поддержке православной церкви (наряду с другими «вредными влияниями Запада»). В некоторых регионах школьникам было запрещено принимать в нем участие266. Что же касается Москвы и Санкт-Петербурга, то здесь на Хэллоуин собираются многочисленные толпы, и места для проведения празднества весьма экзотичны267.
День мертвых и Santa Muerte
Несмотря на популярность и несомненный успех Хэллоуина в России, американцы все же больше увлечены празднествами, имеющими отношение к тематике смерти. Для жителей некоторых штатов отмечать праздник смерти всего раз в году явно недостаточно. Так, в Алабаме, Аризоне и Калифорнии 1 ноября празднуют еще и День мертвых268. В этот день принято посещать кладбище и «делить трапезу» с усопшими родственниками, для которой над могилой сооружают небольшой алтарь. Изначально День мертвых ассоциировался с традициями мексиканских эмигрантов, но сейчас он становится популярным не только среди испаноязычного населения269.