Бандитские жены

Игорь уехал. Мне было очень интересно, что же лежит в этой зеленой сумке. Не стала я дожидаться конца трех дней, в первый же вечер открыла сумку. А там – полная сумка долларов, пачками, видимо, по десять тысяч в каждой упаковке. Я насчитала почти миллион. Мне даже как-то не по себе стало! А наверху – граната… Закрыла я «молнию», задвинула сумку на место, села и впервые в жизни закурила… Чуть не задохнулась, потушила сигарету…

Через три дня приехал Игорь, веселый и довольный. Сказал, что решил очень важную проблему. «Ну что, – решил он, – теперь можно и в Москву вернуться, в нашу квартиру». Потом я узнала, что убрали лидера конкурирующей бригады… Вернулись мы в Строгино, стали жить по-прежнему. Вскоре – новая проблема…

Неожиданно дверь кабинета открылась, заглянула женщина в форме старшего лейтенанта внутренних войск. Она вошла, поздоровалась и обратилась ко мне:

– Тут к вашей подопечной следователи пришли. Хотят поговорить с ней.

– Ну вот, – сказал я, – я ведь ее адвокат и должен присутствовать при их разговорах.

– Это уже ваши вопросы, – сказала старший лейтенант. – Вы разбирайтесь между собой. А я должна ее забрать.

– Нет, нет, – запротестовал я. – Я не могу ее вам отдать. Любой разговор, любой допрос следователя обвиняемой должен происходит только в присутствии адвоката. Таков порядок.

Женщина немного подумала.

– Хорошо, сейчас я пойду и скажу им об этом.

– Иначе, – крикнул я ей вслед, – я просто не отдам ее вам.

Женщина улыбнулась наглости моего высказывания.

– Интересно, кто это может быть? – спросил я Кристину.

– Вы же слышали – следователь…

– Нет, она сказала – следователи, – подчеркнул я. – Может быть, что-то случилось?

Кристина пожала плечами.

Мне было все это очень любопытно. Я приоткрыл дверь и увидел – старший лейтенант стояла в конце коридора и беседовала с двумя незнакомыми мужчинами в гражданском. Это не оперативники были и не наш следователь.

После этого разговор наш дальше не пошел. Было уже не до того. Я стал нервничать, сам стал ходить из угла в угол следственного кабинета. Однако никто к нам не заходил. Я снова открыл дверь и выглянул в коридор. На сей раз там никого уже не было.

– Ну что, – сказал я Кристине, – давай заканчивать?

На прощание я строго-настрого приказал ей ни с кем не вести никаких разговоров без моего участия.

– Просто отказывайся говорить – и все. Настаивай, что разговаривать о чем-либо будешь только в присутствии своего адвоката.

Она кивнула головой.

– Завтра я обязательно навещу тебя, – сказал я на прощание.

На этом мы расстались.

Когда я получал уже документы, поинтересовался, кто же приходил к Кристине. Старший лейтенант сказала:

– Да так, из одной конторы люди были…

– Конторы? – переспросил я.

– Да, – ответила она.

«Все ясно, наверное, ФСБ…»

На следующий день, несмотря на то что мне надо было ехать в суд для ознакомления с делом, которое должно слушаться в ближайшее время и где я должен был выступать как защитник одного фигуранта, я с утра поехал в Текстильщики. Почти бегом поднялся на второй этаж, взял требование, стал заполнять. Наконец передал листок дежурному.

Та неспеша взяла требование, стала просматривать карточки, потом вытащила и написала сверху «карцер».

– Как карцер? – спросил я.

Дежурная только пожала плечами.

– Я ничего не знаю. Числится она там.

– Как же это, если еще вчера она была в камере?

– Все может случиться, – сказала дежурная. – У нее сами узнаете.

Вскоре привели Кристину. Она выглядела нормально, только заметно было, будто невыспавшаяся, волосы немного растрепанные. Ясное дело, из карцера…

– Кристина, что случилось? – почти с порога спросил я. – Как ты оказалась в карцере?

Она спокойно подошла к скамейке, села к столу:

– В общем-то, пустяк…

– Ничего себе пустяк! Ты в карцере, в таких ужасных условиях… А ну, рассказывай, что случилось!

Посмотрев на меня и немного смутившись, она сказала:

– Вчера вечером… Вы ящик смотрели?

– Какой ящик?

– Телевизор.

– Нет, вчера не смотрел, занят был.

– Короче, показывали вчера какой-то фильм, про любовь, эротический, вечерний сеанс. Мы всей хатой смотрели. Не знаю, что произошло, но вдруг ко мне стала приставать одна «ковырялка».

– Какая «ковырялка»? – не понял я.

– Ну, женщина одна… Стала меня ощупывать, ласкать… Я вежливо говорю ей: я не по этой части. А она еще больше напирает, облизывает меня своими противными губами. Я и сбросила ее на пол. А та драться лезет. Начала я с ней драться, потом еще какие-то «мочалки» подошли…

– Ты, смотрю, хорошо тюремный сленг освоила, – улыбнулся я.

– Короче, мы подрались.

Я еле сдерживался, чтоб не рассмеяться. Перед моими глазами стояла картина – Кристина, не знаю, в чем они спят, в ночных рубашках или спортивных костюмах, ведет активную защиту своей девичьей чести от женщин…

– И что в итоге?

– В итоге меня в карцер. А их – в больничку…

– Кого?

– Ну, ту «ковырялку», которая ко мне лезла, – улыбнулась Кристина.

– Молодец, герой! А как в карцере?

– Ужасно! – ответила Кристина. – Темно, горит тусклая лампочка, окна нет, вода на полу… Я вас очень прошу, просто умоляю – пожалуйста, попытайтесь вытащить меня из карцера! Я не смогу там десять суток находиться.

– Десять суток? – удивился я.

– Да. А прошли только сутки. Я уже не могу больше!

Конечно, мне было ее очень жаль. Я тут же бросился к начальнику следственного изолятора, вернее, к заместителю начальника по режиму. Заместителем по режиму была женщина в звании подполковника. Не помню уже, какие доводы я стал ей приводить, но уговорил ее.

– Ладно, – сказала она, – выпустим мы вашу пассию.

– Почему пассию? Это моя клиентка.

– Что-то никакой другой адвокат так о своих клиентках не беспокоится, – улыбнулась подполковник, – а вы прибежали на первые сутки.

– Жалко человека, первый раз ведь, – стал объяснять я.

– Нет, я вас понимаю.

– Так когда вы ее освободите?

– Как это? Я должна ее освобождать?

– Нет, поднимете ее в камеру, наверх, – поправился я. – И, надеюсь, камера будет другая?

– Нет, она может вернуться в прежнюю камеру, проблем не будет, – ответила подполковник. – Сегодня же вечером или завтра утром. Посмотрим.

Вернувшись домой, я почти целый вечер думал, обманет меня подполковник или сдержит слово. Да нет, не должна…

На следующее утро я не мог поехать в изолятор, так как начался суд. До обеда сидел в городском суде, слушал дело, выступал, а сам только и думал о том, освободили из карцера Кристину или нет. Сразу же после окончания судебного заседания сел в машину и помчался в Текстильщики. Главное – успеть до шести часов, потому что позже подследственных не выдают. Попал я туда в половине шестого, быстро выписал документы, жду.

Наконец дверь открывается. Бог ты мой, что стряслось? Кристина передо мной или нет? Входит совсем другая девушка – в тонких брюках-стрейч, в туфлях на высоких шпильках, с какой-то невообразимой прической, в ушах клипсы, эффектная блузка… Я онемел от неожиданности.

– Вы что, не узнаете меня? – пошутила Кристина.

– Узнаю, узнаю, – сказал я. – Как ты преобразилась!

– Спасибо вам большое, что из карцера меня вытащили, – сказала Кристина.

– Ну, слава Богу! А когда вытащили?

– Вчера вечером. Потом одна тюремная начальница проводила со мной длительную беседу.

– А ты даже похорошела, – сказал я.

– Что же, надо везде стараться держать себя в форме, – ответила она.

– А как тебя камера встретила?

– Ой, да там все нормально! Могу сказать даже, что теперь я в авторитете.

– В каком плане?

– Та «ковырялка», которую я на больничку заслала, оказалась со стажем. У нее три ходки. А у второй, что ей помогала, – две судимости. Так что, поскольку я с ними разобралась по справедливости, камера меня уважает.

– А зачем тебе нужен этот авторитет?

– Знаете, – Кристина тяжело вздохнула, – в жизни все пригодится, в том числе и это. Так часто говорил Игорь… Кстати, вы мне так ничего и не сказали о нем. Давно с ним последний раз говорили?

– Игорь давно мне не звонил. Может, уехал куда? Или телефон не работает?

– Нет, его могли задержать, – сказала Кристина. – Или он лег на такое дно, откуда позвонить просто невозможно.

Я заметил, что взгляд ее был каким-то странным, направленным в одну точку. Видимо, думала о чем-то о своем.

Я еще несколько раз приходил к Кристине, пока не произошло новое событие.

Как-то, приехав в юридическую консультацию, я услышал:

– Вам прислали телефонограмму.

– Какую телефонограмму? – удивился я.

– Есть такая форма связи между следователем и адвокатом. Следователь звонит в юридическую консультацию и дает сообщение по телефону с подписью секретаря, который принял это сообщение, – извещение об адвокате на следственное действие. Так вот, следователь просит, чтобы вы к нему пришли в ближайшее время. Он вас хочет ознакомить с какими-то следственными действиями.

– Меня? А куда я должен прийти?

– В телефонограмме написано, что в следственный отдел, где он работает.

«Странно, – подумал я, – может, он не захотел сам в тюрьму ехать, а вызвал Кристину в следственный отдел?»

Я позвонил следователю в этот же день. Мы договорились о встрече на следующий день.

С утра я был у следователя. Он поздоровался со мной и протянул мне бумаги.

– Вот, – сказал он, – ознакомьтесь, пришли результаты баллистической экспертизы.

– И что говорит экспертиза?

– Да ничего, все чисто.

– Вот видите, – сказал я, – что у нас получается. Отпечатков пальцев на оружии не обнаружено, ствол чистый. Она в своих показаниях, которые мы собираемся вам давать, будет утверждать, что приобретала газовый пистолет, а не огнестрельный…

– Да ладно, – махнул рукой следователь, – не в этом дело. Я вообще могу выпустить ее в ближайшее время…

Я был ошарашен этим сообщением.

– Это как? Я бился, старался, собирал документы, пытался всячески ее освободить, а тут…

– Ситуация изменилась, – сказал следователь и поднял глаза к потолку.

«Так, – подумал я, – значит, и вас тоже слушают…»

– Понятно, – сказал я и стал медленно двигаться к двери. Видимо, следователь понял мой намек. Он достал из пачки сигарету и, не зажигая ее, вышел вместе со мной в коридор, как бы для того, чтобы покурить. Там он медленно подошел к окну, где стоял я.

– Ну что, – сказал следователь с гордостью в голосе, – у нас хорошая новость. Вообще-то для вас, может, и не очень хорошая… Но для нас – весьма. Мужа вашей подопечной задержали, арестовали.

– Как арестовали? Давно?

– В начале мая, в Голландии, по подозрению в убийстве. Правда, говорят, с убийством ничего не получается, но все равно в ближайшее время его депортируют в Россию. По крайней мере, голландцы нам обещали. Так что, как только его доставят в Россию, интерес к вашей подопечной иссякнет.

– Спасибо за хорошую новость, – сказал я. – Действительно, хорошая новость!

Следователь с удивлением взглянул на меня.

– По крайней мере, для моей подопечной. Ее же могут освободить.

– В принципе, мы не будем возражать, если вы подадите прошение об освобождении…

Я вышел из следственного отдела и помчался в Текстильщики. Правда, я не знал, хорошей ли будет эта новость для Кристины… Получалось, новость была одновременно и плохой, и хорошей, как двухцветный мячик. С чего мне начать?..

Вскоре я увидел Кристину. Я всматривался в ее лицо. Ее женская интуиция подсказывала, что что-то произошло. Она первая спросила меня:

– Не тяните. Что случилось? Его убили?

– Нет, никто его не убивал. Но у меня для тебя две новости – одна хорошая, другая плохая. С какой начинать?

– Давайте плохую.

– Задержали Игоря.

– Где?

– В Голландии.

– Откуда вы знаете?

– Мне следователь сказал. Кстати, пришли результаты экспертизы. С оружием все чисто. И вторая новость, хорошая, – тебя выпустят, когда его доставят в Россию.

Кристина очень расстроилась. Она не была рада тому, что скоро ее выпустят. Молча пожала плечами:

– Собственно, я знала, что рано или поздно это случится…

– Что тебя выпустят?

– Нет, не это… Что его задержат. Просто не ожидала, что задержать его могли в Голландии. Специальная бригада туда, что ли, летала?

– Нет. Подробностей я не знаю, но задержала его голландская полиция.

– Наверное, по нашей наводке? – спросила Кристина.

– Не знаю. По-моему, по причастности к какому-то преступлению, – я скрыл от нее участие Игоря в убийстве. – Но пока доказать ничего не удалось. Говорят, будут депортировать.

– Когда?

– Это долгий процесс. Пока будут списываться, пока оформят соответствующие документы, пока перевезут – месяца через два. Может, и раньше…

В сентябре Игоря депортировали в Россию. Я узнал это от следователя. Он сам позвонил мне по телефону и сказал:

– Вот какая ситуация… Вашего клиента привезли.

– Почему моего клиента? – удивился я. – Это муж моей клиентки.

– Нет, вашего клиента. Он сразу в аэропорту, как только наши встретили его, заявил, что хочет, чтобы вы стали его адвокатом.

– А где он сейчас? Как его можно увидеть?

– Он сидит на Петрах.

– В изоляторе временного содержания на Петровке, 38? – уточнил я.

– Да, там. Вот вам телефон тех, кто с ним работает. А дело ведет городская прокуратура. Там дело крутое, и главное – крови очень много… В общем, не завидую я вам.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Мне бы хотелось уточнить насчет очной ставки в отношении оружия моей подзащитной…

– Да, да, – сказал следователь. – Очную ставку мы проведем в ближайшее время. Тем более что он сам настаивает на этом.

Через пару дней следователь вновь пригласил меня к себе.

– Ну что, – спросил он, – как у вас со временем?

– Время есть.

– Прекрасно. Сейчас поедем на очную ставку мужа с женой, Игоря с Кристиной.

– А куда поедем?

– Погодите, не все сразу. У вас машина есть?

– Конечно.

– Подвезете меня?

– Само собой. Куда едем, на Петровку, где Игорь сидит?

– Нет. Его перевели в другое место.

– Так куда ехать? – спросил я снова.

– В Сокольники.

– А, известный адрес. «Матросская тишина»?

– Точно.

Вскоре мы ехали по знакомой улице Матросская Тишина.

– Остановите машину, – попросил следователь. – Давайте постоим, покурим.

– Да я не курю, – ответил я.

– Тогда я покурю.

Я молча сидел в машине. Чувствовалось, что следователь ждал кого-то, может, оперативников, может быть, должны были привезти Кристину. Наконец я увидел, что в конце улицы появился микроавтобус с зашторенными окнами и несколько машин с включенными фарами. Микроавтобус остановился. Из него выскочили несколько омоновцев в форме – бронежилет, каска, автомат. Микроавтобус медленно въехал в ворота.

– Ну вот, – сказал следователь, – вашего клиента привезли.

– Игоря?

– Да, его. Теперь он будет сидеть здесь, в спецблоке «Матросской тишины».

– Это в прошлом спецблок, а сейчас – изолятор номер четыре, – поправил его я. – А Кристина где?

– Ее привезли немного раньше.

– А где будет очная ставка?

– Куда вы торопитесь? Сейчас все узнаете и все увидите. Без вас не начнут. Пойдемте.

Мы поднялись на четвертый этаж, где находился спецблок. Следователь заполнял бумаги, подписывал бумаги и я.

Мы пошли по длинному коридору. Наконец оказались перед большой дверью с надписью «Красный уголок». Вошли.

В зале сидели несколько спецназовцев, в касках, с автоматами, несколько тюремщиков, также при оружии. В углу сидела Кристина, одна. Она была одета в юбку, темную кофточку. Лицо ее было серьезным и напряженным. Она приветственно кивнула мне головой.

– Мне можно к ней подойти? – спросил я следователя.

– А какая в этом необходимость? Сейчас очная ставка начнется, вы будете с ней общаться, – ответил следователь.

Я чувствовал, что все в каком-то напряжении. Неужели они боятся чего-то?

Наконец в коридоре послышались шаги. Открылась дверь, вошли шесть человек. Среди них я увидел парня. Рост метр восемьдесят, круглое лицо, короткая стрижка, симпатичный. На руках – наручники. Одет в модный дорогой пиджак. Увидев Кристину, он сразу заулыбался. Она тоже улыбнулась ему.

– А можно мне поговорить со своей женой? – неожиданно обратился ко мне Игорь.

– Нет, не положено, – сухо ответил следователь. – Кстати, познакомьтесь с вашим новым следователем из городской прокуратуры, – это предназначалось мне.

Я кивнул.

– Ну что, начинаем следственные действия? – спросил следователь прокуратуры.

Я чувствовал, что теперь балом правит именно он.

Он вытащил специальный бланк.

– Проводится очная ставка, – начал следователь…

Дальше пошло перечисление формальностей – в каком месте, в какое время, кто присутствует на очной ставке, между кем она проводится, на предмет чего. Наконец последовал главный вопрос следователя:

– Что вы можете сказать в отношении оружия, которое было найдено на вашей квартире такого-то числа при обыске?

Игорь сделал паузу и сказал:

– Могу сказать конкретно, что найденный пистолет системы «ТТ» принадлежит мне, и моя жена, – он назвал ее по имени-отчеству, – никакого отношения к данному оружию не имеет.

Следователь повернулся к Кристине и сказал:

– Вы подтверждаете показания гражданина такого-то или опровергаете?

Кристина сделала паузу и сказала:

– Подтверждаю.

– В таком случае вопрос к вам. Почему в первоначальных показаниях вы утверждали, что оружие принадлежит вам?

– Минуточку, – прервал я, – можно мне проконсультировать свою клиентку по этому вопросу?

– Конечно, – одновременно сказали оба следователя.

Я подошел к Кристине и прошептал на ухо:

– Не вздумай говорить, что ты дала ложные показания. Скажи, что ты увидела пистолет, похожий на тот, который ты приобрела. Но того, который ты приобрела, не нашли.

Кристина кивнула и через минуту слово в слово повторила это вслух.

Вскоре очная ставка закончилась. Следователи были довольны.

– Ну что, – сказали они, – вы что-то хотите сказать?

– Да, конечно. Я написал ходатайство о немедленном освобождении своей клиентки, поскольку она невиновна…

– Это ходатайство не нужно, – сказал следователь.

– Как не нужно? Неужели вы не видите, что человек не имеет к этому делу никакого отношения?

– Нет, мы все прекрасно видим. Но ходатайства не нужно, потому что она выпускается постановлением следователя, – сказал следователь, который вел ее дело.

Тут заговорил Игорь.

– Извините, могу ли я попросить вас разрешить мне поговорить со своей женой наедине?

– Наедине – нет, – ответил следователь, – но пообщаться минут пять-десять мы разрешим, конечно, в присутствии охраны, не снимая наручников.

– Наручники-то снимите, хоть жену обнять дайте!

– Учитывая особую опасность вашей личности, – сказал следователь, – этого не положено.

Я смотрел на лица охранников. Они выражали сочувствие – все же в здании тюрьмы, при такой охране, не дать человеку обнять свою жену, которую он не видел несколько месяцев – бесчеловечно.

Слова следователя, ведущего дело Игоря, мне совершенно не понравились.

– О какой человечности вы можете после этого говорить? – спросил я.

– Не вам говорить об этом, то есть не вашему клиенту, на котором столько убийств! А впрочем… Конечно, можно снять наручники.

С Игоря сняли наручники.

– Ну что, вы как адвокат останетесь присутствовать при свидании? – спросил меня следователь.

– Нет, зачем мне? Я выйду, подожду вместе с вами.

– Хорошо, тогда давайте подождем в коридоре.

Мы вышли, в зале остались только спецназовцы. Один из следователей посмотрел на часы, засекая время – десять минут.

Я подошел к своему следователю.

– Когда я могу забрать свою клиентку? – спросил я.

– Когда? – переспросил он. – Лучше всего завтра.

– А сегодня можно? Ведь вы уже вынесли решение, что она невиновна, давайте я ее сегодня заберу.

– Сегодня это большая головная боль. Надо ехать в тюрьму, оформлять документы…

– Ничего, я отвезу вас туда и привезу обратно. Главное – выпустите ее сегодня!

– Вот как нужно работать адвокатам! – сказал мой следователь, обращаясь к своему коллеге. Тот только улыбнулся. – Ладно, давайте съездим сегодня.

– Иначе получится незаконное задержание… – добавил я.

– Да мы понимаем.

Прошло десять минут, и свидание Игоря с Кристиной закончилось. Кристина вышла расстроенная, чуть не плача. Я смотрел на нее с удивлением. Конечно, можно ее понять – жена беспокоится за своего мужа. Но ее вроде бы освобождают, и радость все же должна быть… Я подошел к ней.

– Что с тобой случилось?

– Вы знаете, что ему грозит? Ему грозит смертная казнь…

– Как?!

– Несколько заказных убийств, организация преступной группировки, не говоря уж о хранении оружия, которого у него обнаружили чуть ли не целый арсенал… В общем, мало не покажется. – И тут же, взяв меня за руку, сказала: – Я надеюсь, вы его не бросите, будете работать с ним до конца?

– Конечно, конечно, – поспешил заверить я. – Мы сейчас поедем тебя освобождать.

– Ой, зачем мне это… Впрочем, ему нужно будет передачи носить…

Я подошел к следователю:

– Ну что, мы едем в тюрьму?

– Конечно. Сейчас только вызовем конвой, чтобы ее забрали…

– Какой конвой? Вы же ее освободили! Неужели она поедет с конвоем? Она может ехать с нами на моей машине. Куда ей бежать? Она же освобождена!

– Такой порядок. Ее повезет автозак.

Действительно, получалась парадоксальная ситуация. С одной стороны, ее освободили, а с другой – конвой, который ее привез, ехать обратно порожняком не может – по документам она пока еще заключенная, подследственная.

Я пробовал настаивать, но, видимо, порядки тюремной службы пробить невозможно.

Мы поехали со следователем на моей машине, а Кристина – в автозаке.

Оформление документов в следственном изоляторе в Текстильщиках заняло примерно два с половиной часа. Наконец вышла Кристина с небольшим пакетиком вещей в руках. Я встречал ее на проходной. У меня было желание даже обнять ее, но я сдержался – неудобно как-то…

– А это что? – кивнул я на пакетик.

– Примета такая, – сказала она. – В тюрьме ничего нельзя оставлять, нужно обязательно на свободу вынести все.

Она села ко мне в машину.

– Куда тебя везти? – спросил я.

– Домой.

Через несколько минут она попросила остановить машину. Молча вышла, подошла к урне и бросила туда пакет вместе с его содержимым.

– Не хочу, чтобы мне что-то напоминало об этом ужасном месте, – сказала она, садясь в машину.

Вскоре мы стояли уже у двери их квартиры. Кристина сорвала все бумажки с печатями, вставила ключ, который вернули в следственном изоляторе, и открыла дверь.

– Может быть, зайдете?

– Как-то неудобно, – ответил я. – Давай в следующий раз.

Я почувствовал, что она с облегчением вздохнула.

– Хорошо. Хотелось бы от тюрьмы отмыться, от этой грязи и ужасов…

Я направился к лифту.

– Постойте, – окликнула меня Кристина. – Я ведь не знаю вашего телефона.

Я вытащил из кармана визитную карточку и передал ей.

– Звони… А впрочем, дам и прямой телефон, мобильный. – И записал на обратной стороне визитки номер своего мобильного телефона.

– Завтра вы будете отдыхать? – спросила Кристина.

– Нет. Давай в десять утра встретимся у следственного изолятора. Нужно пройти к Игорю.

– А вы сможете так рано?

– Конечно, смогу. А тебе, может быть, надо отоспаться после тюрьмы?

– Нет, нет, его обязательно нужно навестить! Надо собрать дачку… Давайте тогда не в десять, а в двенадцать. За это время я как раз успею все собрать.

– Ты знаешь, какие продукты разрешено ему передавать?

– Конечно, знаю, – улыбнулась Кристина. – Четыре месяца все же сама отсидела.

– Да, я и забыл, – улыбнулся я.

– Посмотрите, в каком виде я стою перед вами, – сразу вспомните.

Мы простились, и я поехал домой.

На следующий день с утра я отправился к следователю за разрешением на встречу с Игорем, оформил все документы и пришел к нему в изолятор.

Мы познакомились ближе, стали разговаривать. Неожиданно Игорь спросил:

– Ну как моя жена?

– В каком смысле?

– Как человек. Она вам понравилась?

– Да. Жена – во, – я показал ему большой палец, – что надо. – Я рассказал ему, как она вела себя в следственном изоляторе, как я ее освобождал, как попала она в карцер, отстаивая свою честь, как завоевала авторитет в камере.

После этих слов Игорь стал давиться от смеха.