И посторонился, пропуская её.
Не говоря друг другу ни слова, они вышли в коридор, он прикрыл за собой дверь и придержал Женьку за руку.
– Кто из ваших мог убить?
Она посмотрела на него очень серьёзно.
– Можно мне потом еще к тебе на тренировку?
– То есть ты не знаешь?
Она покачала головой.
– Зачем ты сюда пришла?
Женька опустила голову, краска залила щеки. Она отняла руку и кубарем скатилась по лестнице.
Дверь распахнулась, дернуло ледяным ветром, метель ворвалась в дом. Вик вбежал весь в снегу, шкура загорелась под светом тусклой лампочки, как будто усыпанная мелкими бриллиантами. Пес сунул Кузьмичу в ладонь широкую холодную морду.
– Здорово, здорово, – сказал Кузьмич рассеянно и потрепал его между ушами.
Вик фыркнул и поддал носом.
– Здорово, говорю, – повторил Кузьмич. – Ну, чего там? Метёт?
– Метёт, – отозвался Марк, сбивая снег с унтов. – Нагонять на лыжне много придётся.
– Нагоним.
Марк зашел, пристроил на вешалку пуховик и осмотрелся.
Его тренер сидел в кресле, вытянув ноги, и задумчиво созерцал шеренгу лыж, выставленных у стены. Их было ровно восемь и все не парные. Марк сел в соседнее кресло и тоже стал созерцать.
– А сосед твой где?
– Антон в большом доме. Чего ему со мной сидеть? Нервничает он, понятное дело. Начальника, считай, на глазах убили!
Вик обошел все три комнаты, чихнул на фотографию полярной совы, которую он отчего-то терпеть не мог, устроился между Марком и Кузьмичом и зевнул во всю пасть. Сверкнули сахарные чудовищные клыки.
– Кофе хочешь?
– Давай.
Кузьмич подобрал ноги, нехотя поднялся и пошел на кухню.
– Ты оценил, – громко спросил он оттуда, – что я тебя ни о чем не спрашиваю?
Марк промолчал. Он рассматривал лыжи.
Вернулся Кузьмич, ткнул ему в ладонь кружкой. Кружка была очень горячей. Марк отхлебнул.
Кузьмич подошел к шеренге лыж и простер руку с видом экскурсовода, который собирается провести лучшую экскурсию в своей жизни. Так оно и было на самом деле, и Марк приготовился наблюдать представление. Кузьмич безошибочно, с первого взгляда умел определять уровень, класс лыж и креплений и их соответствие лыжнику и задаче, которую тот решает. У Марка тоже получалось, но хуже, чем у тренера.
… Посмотрим, послушаем. Сравним выводы.
– Значит, так. Вот эта, склеенная, недотёпы, который считает, что он командир, тут ошибки быть не может, – и отодвинул лыжу в сторону.
– Заметь, только он так и считает, – согласился Марк. – И заблуждается.
– Заблуждается. И я пока не понял, кто на самом деле командир.
– Алла? – предположил Марк.
– Или Сергей Васильевич.
– А Степан?
Кузьмич помотал головой, глотнул и пристроил свою кружку на поленницу.
– Не, не, не. Степан не при делах. Только вот я тоже пока не понял, совсем не при делах или…
– Или?
– Или у него какая-то своя роль. Значит, эта лыжа Володи. Как раз подходит ему… по статусу. Как работнику банка. Они все себе такие покупают в специальных спортивных магазинах для работников банков. Стоит великих денег, красота неземная, дерьмо дерьмом. Крепления опять же.
Марк посмотрел на крепления и засмеялся.
– Это ему в магазине такие поставили, Кузьмич. Сказали, что будет круто.
– Согласен. Ну, эта Женькина, понятно.
Кузьмич быстро и внимательно взглянул на Марка, и тот глаз не отвел.
– Ну, что ты смотришь? – спросил Ледогоров, потому что пауза затягивалась. – Я знаю, что это её! Я сам выбирал для неё эти лыжи, Паша!
– Ты бы головой подумал, олимпийский чемпиён, – негромко сказал Кузьмич, и Вик, услышав слово «чемпиён», поднял голову и навострил уши. Он знал, что это слово ничего хорошего не предвещает. – Не, ты можешь и дальше молчать, как пень, но ты всё-таки подумай.
– Я думаю.
– Медленно ты думаешь! Ты думай, как на трассе, – быстро и толково.
Женькину лыжу он отодвинул почему-то в другую сторону и взял две следующие.
– Вот эти совершенно равнозначные. – Кузьмич посмотрел сначала на ту, что была у него в левой руке, а потом на ту, что в правой. – Вполне профессиональные, надежные, крепы соответствуют. Почему я и не знаю пока, кто из них главнее, мужик или девушка.
– Мужик – это Сергей Васильевич, а девушка – Алла?
Кузьмич кивнул.
