Евка

Поднимаясь с кровати, я направился в душ. Выключив по дороге подсветку и нажав на переключатель, комната наполнилась холодным светом люминесцентной лампы. А я, захлопнув дверь, принялся купаться. Её шлейф ещё находился рядом со мной и был не только на участке ванны, но и на моём теле. Какие стойкий ароматы всё-таки. Нехотя, я смывал отпечатки её губ и флюиды со своей кожи, наперёд зная, что они ещё окажутся на её поверхности. Полностью погрузившись в душ, я на секунду забыл обо всём.

Когда я вышел, Лина уже было одета, правда, частично. Её джинсы обтягивали ноги, но вот свитер валялся на кровати. Подойдя к ней, я поцеловал её в ключицу.

– Куда пойдём? – Задал я ей вопрос.

– Куда скажешь. – Услышал я в ответ.

Сверив её ответ и поняв, что ей сейчас не до этого, глядя на её усталое лицо, я про себя выстроил маршрут и намеревался сказать, чтобы она собиралась в Волгоград, но в последний момент отказался от подобной глупости. Я даже не сомневался, что она ответит мне в положительном тоне, но всё же юмор тут не уживался. Надев свежую футболку, я сел рядом с ней и налил ей стакан воды. В свою очередь, осушив бутылку до конца, как заядлый алкоголик, пил с горла. Она положила свою голову ко мне на плечо и спросила.

– После того как погуляем, останемся у тебя или поедем ко мне?

– Думаю, сначала к тебе, у тебя же кот. Ты его кормила? – Ответил я.

– Не помню. Вроде кормила. – Вопросительно отвечает мне Лина.

– Вроде? Значит, точно поедем, если ты, конечно, впустишь меня. – Говорю я.

– А с чего бы мне тебя не пускать? – спрашивая и смотря мне прямо в глаза.

Действительно, чего это я.

– Ну, мало ли. Кто тебя знает, может, ты убежишь сейчас. – Смеясь, отвечаю я, держа пустую бутылку перед собой.

После этого, она выбивает из моих рук бутылку и движением правой руки ударяет её о мою голову. Хорошо, что это было не пиво, иначе вместо прогулок мы бы направились в медицинское учреждение. Хотя, я же с врачом. Возможно, я был бы залатан без помощи вызова медицинской бригады.

– Понял, понял. Едем после к тебе. Собирайся и пакет не забудь. – Говорю я.

– Может, после его заберем, не хочется гулять и таскать его с собой. – Отвечает мне Лина.

– Так, я понесу его, не тебе же. – Парирую я.

– Я понимаю, но все равно. Зайдем после и заберём. – Говорит она.

– Убедила, заберём после.

Выходя из номера, я по привычки начал дёргать по несколько раз ручку двери, чтобы убедиться, что она точно закрыта. Лина, не заметив этот мой дефект, была уже на пролёте лестничной клетки, удивившись, что не обнаружила меня, стала подниматься обратно.

– Ты где застрял? – Спросила она.

– Да так, бзик есть один. – Ответил я, когда складывал в карман ключи. – Пошли.

Ныне работающий администратор был более ответственен. Она находилась на рабочем месте, что-то смотря в мониторе, когда мимо неё прошла парочка, которая пара часов назад заходила в номер. Бросив на нас взгляд, она пожелала приятной прогулки, и я удивился её вежливости, в отличие от предыдущего работника. Бейджика не было, да и обращать на него внимание было ни к чему, когда ты шёл за руку с другой девушкой.

На улице продолжал моросить дождь. Вдоль поребриков шли толпы людей, спешащие по своим делам. Все находились под осадками в виде капель дождя. Кто-то шёл под зонтом, кто-то надел капюшон, а кто-то шёл без головного убора и вытирал стекла своих очков рукавом от свитера, который также был мокрым дождя. Дойдя до Площади Восстания, откуда открывался выход в разные концы города, мы свернули к пешеходному переходу, который выводил нас на торговый магазин Невского центра. Наблюдая за тем, как внутри его витрин красуются вывески различных бутиков и, ловя на себе голограммы, мы пошли в сторону главной улицы города. Она открывала перед собой многочисленные толпы снующих туда-сюда людей. Рекламщики пытались всучить тебе листовку или пригласить на пробу сладостей в кафе. Фриковые альтернативщики обращали на себя внимание разноцветными волосами и одеждой, которая явно не подходила для данной погоды. Работники цехов, айтишники, туристы, продавцы, священники, влюблённые парочки, все смешивались в эту минуту в один большой поток, который останавливался только потому, что загорелся красный сигнал светофора, и то, самые отчаянные не смотря на машины, пытались перебежать с одной стороны на другую, дабы не стоять в ожидание.

Направляясь, взявшись за руки, сквозь этот наплыв мы шли и беседовали о хитросплетениях судьбы. О том, как человеческие отношения к себе меняет тебя, и разные ситуации приходят в твою жизнь. Лина рассказывала историю, как её ближайшая лучшая подруга за спиной рождала разнообразные слухи о ней и всячески мешала её учебе, выдавая её работы за свои сделанные варианты. О её друге, который был гей, и боялся признаться в этом родителям, а сам без всяких бытовых хлопот водил к себе домой своего парня, когда дома не было никого. О парнях, которые, очевидно, повлияли на её мировоззрение и далеко не в лучшую сторону. Мне не особо хотелось слышать о них, но лучше понять, как избежать подобного статуса в своём лице, и с видом заинтересованности, я продолжал наблюдать и выслушивать её рассказы, с которых порой ловил удивление в своих глазах. В свою очередь я вещал её о том, что дружба бывает разнообразной. Имея в виду случай с моим тогдашним приятелем, который постоянно имел зависть в мою сторону. Хотя завидовать голой жопе это всё равно, что завидовать пустоте. Никогда не думал, что змеи могут поселиться и в мужском коллективе, но он уверил меня в обратном. Хорошо, что я как Гарри Поттер, умел разговаривать с ними и что важно распознавать их. И так из стороны в сторону. Она брала тон и говорила о своём, а я только внимал. Потом уже я, вооружался им и рассказывал что-то из своего. Было интересно наблюдать, как внешний при этом шум, даже не слышался в наших ушах.

Чем дольше мы шли, тем больше не замечали что-то вокруг, но в таком городе, как Петербург, это требовало колоссальных усилий, не поднимать голову на образы и строения рядом с нами. Красота ночных огней, ритм, который присутствовал на проспекте, всё это передавало новогоднюю атмосферу. На другой стороне виднелся Дворец Белосельских-Белозёрских, располагавшийся неподалёку от реки Фонтанки. Его атланты были заметны невооруженным взглядом, державшие фасад здания своими плечами. Пройдя дальше, мы вышли на Аничков мост, который украшали легендарные скульптуры укротителей коней, располагавшиеся на каждой стороне моста. Остановившись, как и многие, мы стали фотографироваться. Так, у меня появились первые фотографии моего посещения Санкт-Петербурга спустя два приезда. Не просто здания, дворцы, памятники, а именно собственная фигура на фоне, ибо, когда находишься в городе один, сфотографировать себя в таком потоке не представляется возможность. Я никогда не красовался в свойственной манере понтореза, но имея некоторые легенды связанные с этим городом, я решил удивить Лину рассказом, что было уместно в реалиях прохождения вдоль него.

Подойдя к одной из скульптур, я начал умничать.

– Ты знаешь, что это?

– Кони, очевидно.

– Нет. – Улыбнулся я. – Рядом.

– Эмм, люди.

– Ладно, подойдем с другой стороны. – Взяв её за руку, я привёл её прямо к другому обзору. – Вот это, что?

– Мира… – Она смеялась и при этом краснела. – Это яйца. Ты хотел мне показать конские причиндалы?

– Ооо, нет. Мысли глубже. – Сказал я, думая про себя о произошедшем акте до этого, но откинув это, продолжил свои мысли. – Этот мост называют «мостом 16 яиц», но на самом деле их 14.

– Это как? Коней и укротителей же по паре? – Удивилась вновь она.

– А вот так, смотри. – Начал я. – На противоположной стороне от нас, стоит конь, вон тот. – Показывай ей на другую фигуру. – Он имел по замыслу Клодта совсем другое значение. Вместо его достоинств, красовался профиль Наполеона. Дело в том, что скульптор был ярым анти-монопартистом и бежал из Франции во время начала правления Наполеона. И так как Наполеон распорядился лишить всех чинов и званий тех, кто бежал из Франции, Клодт взял и отомстил, зафиксировав пах жеребца профилем правителя.

– Откуда ты это знаешь? – Удивлёно спросила она.

– Кладезь мозговых архивов. – Отвечал я.

– Живу здесь уже долгое время и только сейчас узнала. Жесть. – Говорила Лина. – А я уж думала, ты привёл меня на яйца посмотреть.

Мой внутренний, далеко не стеснительный, человек, явно горел желанием высказать своё недоразумение в виде того, что яйца были увидены часом ранее, но благо, я заткнул его быстрее, чем он смог бы взять вверх.

Закончив процесс фотографирования, мы направились вдоль проспекта. Дальше в обзоре красовался пышный Екатерининский сад с историческим памятником, который в темноте принимал мистический вид. Неподалёку самое большое торговое заведение открывалось нашему взору – Гостиный двор. Позже дом компании «Зингер», так же известный как «Дом книги» вмещал в себя толпы туристов, которые выбирали себе что-то в книжном магазине под стеллажами из трёх этажей. Вверху здания, в стиле «модерн», виднелся образ девушек, которые сидя на носе корабля, держали глобус. Напротив, от него, расположился собор Казанской иконы Божией Матери, который поражал своими масштабами. Глядя на него и имея представление о том, что он видоизменился со времён постройки, я замечал его далекий исторический поворот, повлиявший на его статус. Он то и дело увеличивал загадки, которые в себе скрывал, но мне они были неподвластны, да и разгадывать я их не хотел, в отличие от историков. Для меня было важнее, то, что было внутри, без возможности вдаваться в подробности для чего он вначале был предназначен, а внешне, он, безусловно, был величественным строением своего времени, дожившим до наших дней. Если можно было его сравнивать с Казанским собором, который я посещаю в своем городе, то я думаю, схожесть была лишь в названии. Внешне это было всё равно, что пристройка к огромному замку. Перейдя дорогу, мы сели на лавочке напротив него. Камера сопровождала нас на каждой остановке, где мы бы хотели поймать момент на плёнке. Мне нравилось фотографировать Лину. Она стала моим объектом созерцания, на фоне этих монументальных зданий, дворцов и рек. Беря в руку камеру, мне хотелось делать такие снимки, глядя на которых она бы хотела улыбнуться, не только глядя в камеру, но и после, сохраняя эту улыбку на протяжении всего пути. Мне было не сложно, для хорошего кадра, присесть, взять в объектив какую-то её часть и без лишних деталей на экране нажать на спуск затвора. Она выходила изумительно. Как только что напечатанная открытка, которую ты вручаешь своей спутнице.

После того, как на город вновь начал обрушиваться дождь после непродолжительного спокойного периода, мы направились в сторону Дворцовой площади. Я лишь ловил взгляды вокруг и, миновав памятник, которому я не знал название, стал запрашивать информацию в интернете.

– Барклай Де-Толли. – Сказала она.

– Это кто? – Спросил я.

– Полководец.

Стыд стал моим спутником на долю секунды. Если бы моя учительница истории услышала об этом, то точно бы всадила мне кол в дневник, даже не двойку, а кол. Самое интересное, что я выступал с презентацией о нём в период обучения. Марина Григорьевна однозначно икнула в этот момент.

Хоть дождь и не хотел останавливаться, мы стремились вперёд и, выйдя к Дворцовой площади нас, остановил вымазанный золотой краской аниматор.

– Уважаемые влюблённые, давайте сфотографируемся? – Вымолвил он радостным тоном.

– Нет. Спасибо. Всего хорошего. – Взяв меня под руку, и быстрым шагом отвела меня Лина от него.

Эти аниматоры попадались мне не впервой. Я видел их почти по всей территории центра, куда ступала моя нога и, во всех значимых исторических местах, их было множество. Они словно питались людской туристической энергией, заведомо чувствуя её и идя по её следу. Серая и золотая краска, парики, платья эпохи Петра и Екатерины, все они пытались сделать фото с тобой, но как говорится, у всего была обратная сторона и она вряд ли блестела тем же цветом, что и их золотистое лицо.

– Почему ты отказала? – Спросил я.

– Потому, что бесплатного ничего не бывает. Ты же не думал, что он тут за идею стоит? После одного фото будет второе, и дальше по списку, а после он тебя не отпустит без оплаты. Такие вот они хитрые артисты. – Сказала Лина без запинки.

– Не думал об этом даже. Идеей даже не пахнет? – Отвечаю я ей.

– За идею заработка если только. – Уточняла она.

– В общем, как гласит народная мудрость «Не наебешь – не проживешь»?

– Угу. Умный мальчик.

Обойдя «золотого мальчика» мы вышли к арке перед площадью. Акустика поражала, поэтому прислушавшись, мы подошли к уличному музыканту. Иногда диву даёшься от того, человек какого таланта стоит перед тобой и поёт знакомые песни. Всё равно, что Джошуа Белл играет в метро на скрипке Страдивари, а прохожие, даже понятия не имеют, какова цена данной скрипки и кто исполняет классическую музыку на её струнах. В данном случае, музыканта я не узнал, но его колонка была в буквах и ссылках его профиль в Instagram. Пронзительным и глубоким голосом он вытаскивал ноты и укладывал их в свои уста:

«Засыпай, на руках у меня засыпай,

Засыпай, под пенье дождя,

Далеко, там, где неба кончается край,

Ты найдёшь – потерянный рай».

Вокруг него столпилась толпа людей, и каждый в конце песни хлопал ему, а кто-то оставлял в его сумке для гитары деньги самых разных номиналов. В моём городе с такими музыкантами вряд ли сюсюкались, подобного живого концерта на своих улицах я давно не видел. Уличное искусство очаровывала, начиная от таких непредвиденных концертов, заканчивая граффити на стенках. Жаль, что наше государство, глядя на то, как рисуют шедевры, даёт команду в ближайшие сроки замазывать это творение и считать это актом вандализма. Искусство не требует жертв, оно лишь требует внимания для оценки, а не оперативной сводки для коммунальных служб в виде замазывания чернил автора. Жертвой является в данном случае время, которое даёт тебе возможность оттачивать собственный стиль, хотя жертвой такое вряд ли повернётся язык назвать.

Выйдя через большую арку, мы попали на Дворцовую площадь. Брусчатка стелилась до самого Эрмитажа, а посередине площади в облака вытягивался Александрийский столп. Я бы наверно мог поддаться удивлёнию, как и многие вокруг, но имея всё те же упоминания от расхитителей прошлого, моему взору открывалась уже другая колонна, нежели в первый раз, когда она была увидена мной. Величественности ей не убавить, но увенчанная фигура ангела с подозрительно грустным склонившимся видом к земле, могла навести на весьма иные мысли, которые были не характеры победоносной фигуре, но не став углубляться я обратил свой взор на другую фигуру, шедшую рядом. Она шла, не отходя от меня далеко и взяв под руку, лишь сопровождала по намеченному мной пути. И попросив её встать напротив Эрмитажа, для фото, принялся фотографировать.

– Лина, покажи мне страсть. – Сказал я.

– Хаха, фотографируй.

Сделав пару снимков, я подозвал её к себе и показал их, она улыбнулась и мы поцеловались. Самый нежный, исторический и масштабный, в рамках геолокации, поцелуй под каплями дождя на моей памяти. Вряд ли он мог сравниться своей романтичностью с какими-то другими.

– Сходим в Эрмитаж? – Спросила она.

– Да, но он же закрыт сейчас, завтра с радостью. – Сказал я, и мы направились в сторону Марсово поля.

Это было поистине необычно. И не мистика этих дворов и дворцов влияла на нас, а именно два те два объекта, что следовали по ним. Проходя мимо Атлантов, Лина остановилась.

– Красавцы, посмотри. – Вымолвила она.

– Да, бесспорно, хорошо, что они пока не расправили плечи.

– Это точно.

Проходя мимо зимнего моста, можно почувствовать себя Данилой Багровым из фильма «Брат». Балабановские фильмы оставили большое влияние и срез времени во мне, да и не только для меня они таковыми являлись. Наверно, я даже и не думал, когда смотрел в то время его фильмы, что буду идти по схожему маршруту, по которому шёл главный герой, поэтому сейчас не хватало разве что только песни Наутилус Помпилиус – «Люди на холме» на фоне.

Нахождение на улицах этого города с Линой, играло новыми красками. Мне было неважно, что происходило вокруг, я просто созерцал и ловил момент происходящего, держа её руки в своих ладонях. Она, молча, улыбалась и время от времени прижималась ко мне, чтобы обнять. Мокрые щеки, прижавшиеся к моему лицу, обозначали свою принадлежность, а я в свою очередь вдыхал её аромат и обхватывал её так, будто боялся потерять. Вот что делают с человеком чувства. И хоть я не хотел о них пока говорить, но я понимал, что с ней становлюсь другим, не похожим на себя. Чувства одурманивают, главное иметь при себе противогаз, на случай если они начнут «травить» тебя, но сейчас он мне был не нужен. Внутри себя, я понимал, что именно этого заботливого, милого и такого не похожего ни на один из моих «идеальных» образов в голове, человека я искал, и, что вдохновляет ещё больше, нашёл, когда даже не помышлял о поиске. Совершенно случайно, зайдя туда, куда совсем не хотелось заходить. Звёзды распорядились иначе. И сейчас, посреди Марсово поля, в полной тишине и неких отдалённых фонарей я стою с ней и мысленно рисую продолжение и чтобы больше не думать, она прерывает мои тихие мысли, перебивая их своим голосом.

– Может, поедем домой? Что-то я начинаю замерзать. – Сказала Лина.

– Конечно, а пакет? Мы же его с собой не взяли. – Спросил я.

– Я завтра заберу, ладно? Не обидишься?

– Конечно, нет.

– Отлично. – Хлопнув в ладоши, произнесла она. – Персик наверно уже заждался.

Она вспомнила, что не оставила ему еды, спутав прошлую подачу с сегодняшним его пустым блюдом, а значит, Персик был действительно не накормлен, поэтому ускоряя шаг и наспех взявши стакан горячего чая, чтобы она хоть чуть-чуть согрелась, мы направились в сторону метро, переносившее нас с центра на окраину города.

Глава XIII

Мурино

Потоки людей двигались в «подземелье» как колония муравьёв, которые спешили добраться до своих жилищ находящиеся в радиусе КАДа. Весь центр был заполнен ими в ожидание приезда вагона. Одни группы сменялись другими, будто смена караула или как в этом случае лучше говорить смена рабочего режима на домашний уют. Спускаясь на эскалаторе, я стоял на одну ступень ниже, чем Лина, и вместо того, чтобы следить за движением впереди, смотрел на неё, прижимаясь головой к её куртке, которая была мокрой от периодического дождя. Минуя все пролёты, мы вышли к нужной нам платформе.