Редкий гость

– Не останавливайтесь, – повторил Дадли. – Земля не спрашивала своих детей, хотят ли они вступить в борьбу с целым миром, Земля гнала нас вперед, и мы выдержали. Выдержите и вы.

Детский городок представлял собой надувную полосу препятствий – такие часто ставят на улицах и в торговых центрах, чтобы за небольшую плату ребятня побарахталась среди брезентовых столбов не первой свежести. Мальчик скрылся среди лабиринта дутой ткани. Белая рубашка – Дадли не позволил сыну переодеться – замелькала среди толстых труб, компрессор, надувающий конструкцию, взял ноту, вся конструкция заколыхалась.

– Еще, – скомандовал Дадли, едва только запыхавшийся и покрасневший мальчуган остановился подле стола.

– Еще.

– Еще.

– Сэр… – молодой мужчина в высоких кроссовках, джинсах, футболке, с белой бейсболкой на голове, почтительно наклонился к хозяину.

– Да? Еще.

– Прибыл мистер Сингх.

– Хорошо. Просите в кабинет. В чем дело? – спросил Дадли сына.

– Я не могу больше, – с вызовом ответил мальчик.

– Нет, мой милый, не могу – это когда у вас сил нет сказать «не могу». Бегом!

– Он к вам рвется. Говорит, срочно, – работник уставился на собственные кроссовки.

– Ну, давай сюда. Еще.

– Не могу!.. – Слова с трудом вырывались изо рта мальчонки. Его лицо позеленело – печень не справлялась с нагрузкой.

– Бегом!!! – Дадли навис над сыном. – Ни слова больше – иначе я отправлю вас на реку!..

– Юджин…

– Молчать!

После очередного круга мальчик упал. Маленькое тельце тряслось. Полупереваренные куски съеденного за обедом с утробным бульканьем, с хриплыми вздохами исторгались наружу. Смертельная бледность разлилась по лицу.

– Вот теперь вы не можете, – сказал Дадли и велел работнику: – Возьмите молодого человека, покажите доктору. Думаю, ничего страшного не случилось, достаточно бокала вина с водой… Но пусть посмотрит.

Работник подхватил мальчика на руки и рванулся в сторону дома, чуть не сбив при этом высокого мужчину в белом костюме и белых же туфлях.

– Здравствуй, Рам, – сказал Дадли, и ответная улыбка в тридцать два зуба осветила смуглое лицо гостя.

– Здравствуй, Юджин, – мужчины обнялись. Гостя звали Рамакхандр Сингх. Официально его должность называлась президент Федерального образования Холт, политической единицы с юрисдикцией, распространяющейся на всю планету. Должность Сингх занимал, прямо скажем, непыльную: на Земле президент ФО, генеральный секретарь Организации Объединенных Наций, работал в поте лица – от его решения зависела судьба миллиардов. В Колониях и особенно здесь, на Холте, мало кто понимал, зачем нужен Сенат Федерального образования. Вся населенная территория планеты состояла из городских округов Корк Си, Аккрингтона и Москвы, не считая поселков в Туманных горах и Арьяга, столицы Вхету. Городские власти вели учет родившихся и умерших, распределяли ресурсы, сообща решали, где какой завод открыть или какую территорию отдать фермерам под расчистку, сообщая президенту о своих решениях задним числом. А то и не сообщали вовсе: Сингх раздал всем факсимиле и спокойно получал зарплату, посещая увеселительные мероприятия, открывая школы, больницы, стадионы…

Зиц-председатель, Конституцией Федерального образования, привезенной еще с Земли, наделенный полномочиями решать судьбу миллиардов людей. Не было здесь миллиардов. А Сингх был. И миллиарды – будут. Для людей вроде Дадли это означало большие возможности, ведь миллиарды людей будут платить налоги. Налоги сойдутся в бюджете ФО, образованию понадобится строить и перестраивать, производить и утилизировать, учить, лечить и защищать, и все это оплатят из бюджета. Да и необязательно ждать десятилетия – в обмен на хорошие новости из колонии Земля пришлет миллиарды тонн всякого добра, в одно мгновение, стоит только МТ сбросить пузырь варпа в окрестностях звезды, превращающегося в бухгалтерские записи. В электронные деньги на балансе Центробанка ФО. В облигации федерального займа. В криптовалюту – это не очень законно, но пока Земля узнает… В наличные деньги, наконец.

Общий знаменатель здесь – хорошие новости. До определенного момента (определил его Дадли и пока только для себя) каждый сеанс связи должен рассказывать Земле о новых заводах, хорошем урожае, народившихся детках. Земля должна слать межзвездные транспорты, а Холт – принимать грузы и отправлять пассажиров. И здесь возникли сложности.

– Садись, – Дадли широким жестом указал гостю на свой стул. – Сейчас принесут обед.

– Благодарю. Мадам, – Сингх поцеловал руку хозяйке. Потрепал светлые волосы дочери компаньона. Как взрослому пожал руку младшему мальчику.

Политик.

– Мы можем поговорить? – спросил он Дадли.

– Ты даже не поешь?

– Оставить без внимания твою кухню было бы преступлением – но дело срочное. Буду есть и говорить.

– Хорошо. Сильвия, – Дадли кивнул жене.

Женщина торопливо вытащила детей из-за стола и потянула в сторону городка.

– Как Мани? Все хорошо? – спросил Дадли.

– Да, все нормально, – Сингх благосклонно наблюдал, как прислуга меняет посуду на столе, перестилает скатерть. – Он здесь, на Вхету, хотим прокатиться на Ошер.

Дадли кивнул. Углубляться в дебри семейных отношений не стоило – Сингх был гомосексуалистом. На взгляд Дадли, демонстративные объятия двух мужиков выглядели бурлескно, но это был компаньон, человек, достаточно умный, чтобы вести с ним дела… пусть их.

Сингх отдал должное кухне поместья.

– Великолепно! – выдохнул он, вытирая салфеткой тонкие губы. – А у меня робот на кухне. Мани совершенно не умеет готовить.

Дадли молча кивнул.

– Так вот, зачем я прилетел, – сказал Сингх, подвинув к себе розеточку. – У нас проблемы.

– Земля узнала про деньги? – спросил Дадли.

Наличные деньги. Когда в твоем распоряжении целый мир, вовсе не обязательно проводить махинации с финансами. Билеты Центробанка ФО, яркие бумажки с метками дополненной реальности, магнитной полосой, когда одну купюру могут принять несколько раз в общественном транспорте, например. Дети обожают играть с папиным кошельком, раскладывая «денежку» веером и наблюдая через планшет за пляшущими зверушками. С голубых экранов лучшие люди планеты гордо заявляют, как они любят расплачиваться наличными, как им дорога благодарность в глазах официантов, загорающаяся при виде чаевых. Потом все это безобразие заметит Земля. Земные экономисты забьются в истерике, всуе поминая скорость денежного обращения, примутся призывать демонов инфляции, дефляции и стагфляции, и лавочку придется прикрыть, изымая деньги у населения с выгодой для совершенно определенных людей, втридорога продавая залежавшийся на складах товар. Виноватой будет Метрополия, власти Федерального образования белые и пушистые, Юджин Дадли ни при чем.

– Непонятно, – Сингх перестал есть, взглянул на компаньона. – К нам летит аспирант Института гражданской космонавтики – из России.

Дадли кивнул – продолжай.

– Цель визита – археологические изыскания.

– Ну и что?

– Я разговаривал с Вазирани. Думал, он заказал какое-нибудь оборудование – знаешь, у нас до сих пор не производятся какие-нибудь глубоководные аппараты или специальная техника для работы в космосе. Вазирани ничего не заказывал. Он удивлен и обижен на Землю, говорит, не доверяют. Приказывают принять этого парня.

– А кто это?

– Некий Иван Прошин. Фотография и полный профиль будет, только когда транспорт выйдет в зону устойчивого приема. Аспирант, летит к нам один. Что он там будет раскапывать, – Сингх развел руками. Блеснул перстень на левой руке.

– К нам едет ревизор, – задумчиво промолвил Дадли.

– Что?

– Нет, ничего, не обращай внимания.

– Что думаешь?

– Вряд ли они узнали что-то конкретное, – Дадли окинул взглядом колышущиеся верхушки деревьев.

За высаженными против реки исполинами блестела водная гладь. Чуть покачивалась яхта у причала. С городка доносились крики расшалившихся детей и голос матери, звавшей няню.

– Вряд ли, – повторил Дадли. – Надо присмотреться к этому человеку. Выяснить его контакты.

– Может быть, маленькая неприятность при посадке? – спросил Сингх.

– На твое усмотрение, – пожал плечами компаньон.

Марс совершает полный оборот вокруг Солнца за два земных года. Орбита Красной планеты сильно вытянута, поэтому раз в два года Земля обгоняет соседа, планеты сближаются, и это называется противостояние. Зимой Марс приближается до ста миллионов километров, летом, в конце августа, подходит «всего-то» на пятьдесят пять миллионов, но так бывает раз в пятнадцать – семнадцать лет и для сколь-нибудь связного коммерческого сообщения неприемлемо. На момент прибытия космического корабля «Восток» Марс вышел из противостояния, составившего на 2153 год шестьдесят шесть миллионов километров, и «отставал» от Земли на месяц, поэтому «Восток» шел не к планете, а к объекту на орбите Бога войны.

Транспортно-энергетический модуль «Восток» состоял из двух секций, расположенных одна над другой. Верхнюю часть в форме плосковыпуклой линзы полностью занимал пассажирский отсек с рубкой управления и астрокуполом наверху, тридцатиметровая балка сложной конструкции связывала «линзу» с энергетической секцией, состоящей из ионного двигателя, топливных баков и реактора. «Восток» двигался с постоянным ускорением в один «же» до точки перемены тяги, в расчетной точке совершал разворот на сто восемьдесят градусов вокруг вертикальной оси и дюзы двигателя начинали «светить на торможение», поддерживая комфортное для человеческого организма тяготение.

В момент разворота, занимавшего восемь часов, тяготение на корабле отсутствовало.

Они встретились в астрокуполе. Светлана разглядывала экран телескопа.

– Привет, – Прошин завис подле девушки и от души зевнул.

Светили звезды. Сияло Солнце, прикрытое поляризованным щитом.

– Привет. Поможешь? – Светлана улыбнулась.

– Что у тебя?

– Марспорт хочу посмотреть. А телескоп – вот… – девушка кивнула на экран, показывавший болото на Юпитере.

– Фокус гуляет, – Иван покачал головой. – Сейчас… А зачем тебе Марспорт? Прилетим скоро.

– Скучно. Это так просто?

– Да, он же цифровой. – Прошин настроил фокус, поиграл зумом.

Телескопы «Востока» транслировали изображение на шесть сенсорных экранов, собранных в круг посередине астрокупола. Полиметилметакрилатовое полушарие астрокупола не несло никакой начинки, через него просто любовались звездами – и звезды того стоили.

– Это он?

– Да. Это Марспорт. Марс где-то там, – Иван махнул рукой и тут же схватился за поручень. – Ах ты… Отвык от невесомости, представляешь.

– Ты где был вообще? – Светлана посмотрела на Прошина. – Весь заспанный… Сколько можно? И не зевай, а то я начну.

– О-ой… – Иван не сдержался и снова растянул рот, старательно прикрываясь ладонью. – Спал я. Что тут еще делать? Спал.

– Понятно. Это что, северное сияние?! – Светлана недоверчиво уставилась на Ивана.

Маленькая станция на экране озарилась призрачным светом. Всполохи всех цветов радуги почти скрыли из виду диковинную конструкцию, свет вспыхнул еще раз и еще…

– Ну… как бы сказать… – Иван замялся: сложно объяснить человеку несведущему то, что тебе привычно, набило оскомину и сомнений не вызывает. – Северное сияние – это взаимодействие магнитосферы планеты с заряженными частицами солнечного ветра. Поняла?

– Ну да. Солнечный ветер – у меня братишка солнечные парусники собирал, знаешь, такие конструкторы есть?..

– Да-да. «Марс-1» генерирует собственное магнитное поле, чтобы защититься от солнечного ветра, галактического излучения, вот мы и видим, как солнечный ветер «дует», – Иван показал кавычки, – в магнитосферу станции.

– Красиво, слушай… – Светлана смотрела во все глаза. – А это что?

– А это и есть «Поллукс Виктори». Вот он и висит под защитой магнитного поля станции. Иначе его дней десять пришлось бы дезактивировать – космическое излучение накапливается в обшивке корабля, никакой броней не спасешься, только полем.

– Ни фига себе… – удивленный возглас Светланы привлек внимание прочих пассажиров, находившихся в астрокуполе, и вскоре все экраны заняло изображение межзвездного транспорта, елочной игрушкой висевшего в пустоте. В лучах Солнца блестела броня жилого модуля, во все стороны брызгали зайчики пирамиды командной рубки, скупо поблескивали плавники аварийных теплорадиаторов и штанги струйных охладителей. Дополненные надстройками энергоблока и частоколом солнечных батарей, очертания МТ ничуть не напоминали прилизанные формы самолетов или гоночных автомобилей и в то же время наполняли сердце ожиданием скорости.

– Красавец, – сказал кто-то.

– До сих пор не верю, что мне лететь на нем, – вздохнула Светлана. – Как во сне…

– Во сне, – проворчал Прошин.

При виде МТ ему вспомнились все прежние тревоги, тоска по оставленному на Земле требовала выхода, и Прошин, с силой оттолкнувшись от ближайшей консоли, взмыл к самому куполу.

Ровно горели далекие солнца. Снизу громко восхищались небесной колесницей.

– Ваня, все в порядке? – Светлана последовала за ним и не справилась с микрогравитацией: – Ой, лови меня!..

– Держу… – Прошин сделал кульбит, поймав девушку, и тут же мягко уперся ногами в материал купола.

Теперь звезды оказались под ногами. Солнце сияло, освещая их объятия. Глаза. Губы. Прошин смотрел, не пряча взгляда.

Светлана улыбнулась:

– Спасибо.

– Э-э… – опомнился Иван, – да, пожалуйста… Ну… Да пожалуйста.

Он отпустил девушку, и Светлана остановилась рядом, лицом к звездам.

– Как красиво… – девушка осторожно потрогала купол. – А он не расколется?

– Нет, крепкая штука, – Иван ткнул кулаком в звездное небо. – Не бойся.

– Хорошо, не буду. Видишь свою систему? – спросила Светлана.

– Нет, это надо телескоп… Не хочу.

– Понятно, – девушка повернулась к Ивану. – Я все спросить хотела: почему Вася и при чем тут водка?

– Что?.. А-а, Вася… – Прошин заулыбался.

– Ну, он же… афроамериканец, да?

– Нет, он негр. Из Африки. Откуда-то… Берег Слоновой Кости, что ли… В общем, учился с нами, только в аспирантуру не пошел.

– Его не Вася зовут.

– Нет. Зовут его Коджо Адетокамбо Ифе. Мы все путали, запомнить не могли, пока его Васей на третьем курсе не окрестили, – Иван усмехнулся. – А водка… Собираем как-то застолье. Весь курс собрался – девчонки, пацаны… Ну и Васе передают пузырь – разливай.

– Водку пил? – подняла брови Светлана.

– Водку пил, сало ел, все как положено, – заверил ее Иван. – Вася берет пузырь, уж не знаю, что там у него приключилось, но бутылка выскальзывает и хлоп о пол!..

– Пол-литра… – будто не веря своим ушам, сказала Светлана.

Прошин сделал страшные глаза:

– Ноль семь. – Девушка тихонько засмеялась, Иван продолжил: – Гробовая тишина, и тут Парфентий, Славик Парфенов, такой говорит: «Эх ты, Вася».

– Так и прилипло, – кивнула Светлана.

– Ага…

Светлана тихонько засмеялась.

– Света, – Иван смешался под взглядом девушки, но все-таки нашел в себе силы продолжить: – Света, я хотел спросить…

– Да спрашивай, – улыбнулась Светлана.

– На МТ есть возможность выбрать себе каюту.

– Да?

– Ну, – Прошин почувствовал, что краснеет. – Я хотел спросить… не хочешь ли ты… то есть мы могли бы…

– Поселиться вдвоем, – закончила за него Светлана.

– Ну.

– А подумать можно?

– Да, конечно, – зачастил Иван. – Времени полно, дней десять еще – пока прибудем, пока что…

Больше ни о чем таком они не разговаривали, хотя до прибытия к Марспорту встречались в астрокуполе каждый день. Прошину все-таки пришлось посмотреть на систему Девы 61, где вокруг желтого карлика вращалась планета Холт, и освежить знания, полученные в Институте.

Первые колонисты назвали планету Холтвистл. Открыли изобиловавший флорой и фауной кислородный мир в системе звезды Девы 61 ровно пятьдесят лет назад, по какому поводу совсем недавно колонисты и их потомки пышно отпраздновали юбилей. Из суши на Холтвистле наличествовал один суперконтинент, протянувшийся с юго-запада на северо-восток по относительной диагонали между 24° ю. ш. и 63° с. ш. Площадью примерно равный Евразии, суперконтинент со всех сторон был окружен океаном с множеством островов, так что получалось нечто среднее между Землей с ее гигантскими массивами суши и Океаном – планетой земного типа в системе Дельты Павлина, где пресловутая суша была представлена островными архипелагами.

Погодные условия определялись теплым течением вдоль восточной оконечности и вулканической активностью на юго-западе; горные цепи на севере и крайнем юге содержали залежи полезных ископаемых. Громадная река, берущая начало из множества ручейков в северных горах, протянувшая свой бассейн с северо-запада на юго-запад почти через весь материк, обеспечивала жизненную среду множеству живых существ. В бассейне этой реки, названной, кстати, Булл-Ран, колонисты построили первые города.

Как и Земля, Холтвистл имел сложную форму, напоминающую геоид, как и на Земле гравитационное поле вкупе с геологическими и гелиологическими процессами должно было изрядно осушить океаны и разорвать в далеком будущем единственный материк планеты на несколько частей, хотя выражение «разорвать» здесь будет неуместным и послужит лишь приблизительному описанию неспешного перемещения базальтовых, гранитных и осадочных пород, движения вверх и вниз континентальных плит, etc. Колосс, спутник Холта-Холтвистла, предположительно принесло из межзвездного пространства и изрядно поколотило о небесные тела, пока потрепанную планетку не затянуло гравитационное поле кислородного мира.

К настоящему времени колония Холта вышла на полное самообеспечение, разве что не могла строить межзвездные транспорты. После всех усилий Лиги миров планету населяли чуть более четырех миллионов человек, собранных вокруг столицы Аккрингтона, в экваториальной части архипелага Виктория и подле двух промышленных центров. Все города расположились в бассейне реки, пересекавшей континент с северо-востока на юго-запад, так что городок с простым и милым русскому сердцу названием Москва, где в кампусе университета Симпсона Прошина ждал – дождаться не мог профессор Джангулян, располагался между столицей – Аккрингтоном, и портом Корк Си.

Но до этого предстояло преодолеть немыслимое расстояние между солнечными системами.

Станция «Марс-Первый», неофициально именуемая Марспорт, висела на орбите Марса на расстоянии пятидесяти пяти миллионов километров от Земли. Громадный цилиндр технического отсека, целых два колеса жилых модулей, почти два километра в диаметре каждый, Марспорт окружала дымка от регулярно работающих двигателей коррекции, закручивающих жилые отсеки и корректирующих орбиту станции. Здесь принимали грузы с Земли, отправлялись корабли на Марс и к газовым гигантам, проходили обслуживание межзвездные корабли, готовясь отправиться в глубины космоса. Перевалочный пункт, настоящий город в космосе.

Их целью был межзвездный транспорт.

«Восток» полностью выработал запас топлива. Набранная в точке перемены тяги скорость почти двадцать семь километров в секунду, ко времени стыковки со станцией должна быть уменьшена до 8 км/с, скорости «Марса-Первого», и где-то за полмиллиона километров до станции включилась лидарная установка Марспорта, разогревая рабочее тело лазерного ракетного двигателя на борту корабля.

– Внимание, всем занять свои места, – равнодушный голос речевого информатора разогнал пассажиров «Востока» по кубрикам. – Приготовиться к включению двигателя. Прием устойчивый. Начинаю отсчет.

Тормозили ударно – два «же», если не больше. РИТа не объявляет, значения перегрузки известны только пилотам, вот и сиди гадай, то ли два «же» из тебя дыхание выдавливают, то ли все три. Но вот ушла тяжесть. Невесомость властно заявила свои права.

– Внимание, всем оставаться на местах, производится маневр стыковки, – провозгласила РИТа.

«Восток» падал в пустоте. Его баки были пусты, последнее топливо выжжено тяжелым светом. Видеодатчики с обшивки показывали проплывавший мимо гигантский цилиндр, залитый светом звезды. Два колеса жилых отсеков неспешно наматывали круги в безвоздушном пространстве. Стыковочный узел: ТЭМ, поджавший под брюшко жилого отсека энергоблок, орбитальные самолеты ждут подхода Красной планеты, блестящая иголка лихтера с МТ. Транспорт дальше, висит в пространстве, словно Левиафан, дрейфующий по течению.

Магнитная ловушка стыковочного узла МТ захватила корабль, притянула к гибкому рукаву технического коридора.

– Внимание, всем оставаться на своих местах, производится формирование переходного отсека. – Явственный толчок, слышны щелчки замков стыковочного узла, но это иллюзия, переходной отсек отделен от салона несколькими переборками, натянутые нервы перегружают воображение.

– Есть стыковка, приготовиться к открытию шлюза. – Над притолокой (вместо обоев они, не сговариваясь, включили информационное табло) горят цифры, обозначающие давление и температуру.

Прошин открыл рот. Заложило уши.

– Шлюз открыт, давление, температура в норме, всем оставаться на своих местах, эвакуационная команда «Поллукс Виктори», доложить готовность.

Размен посадочными местами, как они хотели в самом начале пути, не задался, по какому случаю Рута нервничала, опасаясь конкуренции со стороны молоденькой медсестры, направлявшейся на Галилео.

Нервничал и Иван Прошин, опасаясь смазливенького оператора, чей путь лежал аж на Ляонин, соответственно провести на «Поллукс Виктори» чубарому красавчику предстояло на полгода дольше, чем Светлане. Теперь Рута рвалась в бой, стремясь захомутать благоверного в уютное семейное гнездышко, Прошин готовился прорываться к Светлане…

Оператор был хорош собой, умен и, кажется, играл на гитаре не хуже Якова, поэтому, едва только четвертому кубрику дали зеленый свет, Алтай с Сашей смогли насладиться зрелищем толкотни, устроенной их соседями около дверного проема (насколько могут устроить толкотню два человека). Прошин, торопливо попрощавшись (в последний момент опомнился), вслед за девушкой проследовал по коридору в шлюзовую камеру.

Проем шлюза с отваленной круглой дверью загораживала эвакуационная команда: двое в скафандрах с переносным терминалом. Зеленый свет на браслете, металлический голос старшего:

– Добро пожаловать на «Поллукс Виктори», Иван Владимирович.

– Здравствуйте, спасибо, – отозвался Прошин.

Коридор – уже МТ. Атриум. Просторное помещение метров пятьдесят в диаметре и пару десятков метров в высоту связывало туннели жилого отсека и рубки управления со стыковочным узлом пилотируемых космических аппаратов. Сюда выходил транспортный коридор, по которому выкатывалась легкая техника, под самым потолком красным горели маркеры туннелей, ведущих к реактору и вычислительному центру МТ. Вышедших из переходной камеры шлюза встречали три человека, волей-неволей притягивающих всеобщее внимание: еще бы, вряд ли кто-то сумел бы так запросто пройти мимо капитана МТ, пассажирского помощника и начальника медицинской службы транспорта.

Трое мужчин смотрели на собиравшуюся подле них толпу, словно желая сказать: «Подойдите на один шаг ближе ко мне!» Белоснежные комбинезоны с нашивками красным у доктора и золотым у капитана с помощником, свернутые маски, гарнитура коммуникаторов, перчатки у пояса – даже парящие в невесомости, они олицетворяли абсолютную власть. Если забыть властные взгляды, короткие жесты, обращавшие на себя внимание присутствующих, портреты руководства межзвездного транспорта выглядели бы так.

Начальник медицинской службы, высокий, сухопарый мужчина на вид тридцати – тридцати пяти лет, с отросшим ежиком совершенно седых волос, правильными чертами лица и голубыми глазами, казался старше, когда принимался двигать желваками на скулах. В руках он держал планшет и постоянно поглядывал то на экран устройства, то на пассажиров, иногда водя пальцами по сенсорному экрану.

Пассажирский помощник ростом несколько ниже доктора, в белом же комбинезоне, расшитом золотом, просто разглядывал подопечных, и прищур его узких глаз придавал помощнику сходство с Буддой. «Китаец или японец? – подумал Иван. – Японец, скорее».

Капитан являл собой контраст с подчиненными. Румяные щеки, нос пуговкой, спортивный животик под тканью комбинезона, ручки, ножки – Колобок, Колобок, я тебя съем…

В глазах сталь. Легированная.

Рута тем временем подплыла к Толику, взяла мужа под руку, победно оглядываясь по сторонам, хотя угроза ее семейному счастью осталась на «Востоке», вместе с пассажирами, отправлявшимися на Марс и к газовым гигантам. Прошин вертел головой. Он не видел Светланы среди собравшихся, а когда увидел, упал духом: девушка появилась из шлюзового коридора вслед за чернявым красавцем, галантно подавшим руку девушке при выходе. Иван отвернулся и не заметил, как Светлана направилась к нему.