Империя хорезмшахов
Положение Санджара и его опекуна оказалось сверхсложным. Армия, с которой они выступили против Арслан-Аргуна, вернулась на запад, откуда пришли вести о нашествии крестоносцев. Следовательно, малолетний султан Санджар и атабек Кумач остались править огромной страной совсем без войска. Им срочно требовались сторонники.
Дела в Хорезме шли своим чередом. В 1097 году был убит тюркский наместник этой страны – Икинчи ибн Кочкар. Его зарубили собственные эмиры, которые восстали против центральной власти. Когда восстание было подавлено, султан назначил наместником Хорасана Дадбека-Хабаша. А тот, в свою очередь, поставил новым хорезмшахом Кутбэд-Дина Мухаммеда, сын Ануш-тегина. Мухаммед впервые прибыл в страну, когда-то пожалованную его отцу «в кормление».
Титул хорезмшаха не предполагал независимости. Скорее он означал автономию. Шахами назывались правители окраин султаната, обладавшие высокой степенью самостоятельности. История знает керманшахов, ширваншахов, арраншахов. В общем, это была должность вроде ранних маркграфов времен Карла Великого, то есть охранителей границ. Мухаммед стал одним из таких пограничных стражей.
Дальше события развивались стремительно. Хорасанский правитель Дадбек отложился от центрального правительства. А хорезмский Мухаммед – нет. Это был правильный выбор. Мятеж Дадбека оказался вскоре подавлен. Санджар восстановил власть на востоке.
Сын Ануш-тегина решительно поддержал Санджара. За это султан утвердил его в должности в 1100 году.
С этого момента начинается правление новой династии. Ее следовало бы звать Мухаммедидами. Но историки зовут ее «Ануштегиниды». Такое смещение часто встречается в истории мусульманских стран. Например, Саладин основал династию египетских султанов. Но ее называют Айюбидами в честь отца Саладина. То же самое – с династиями Аглабидов в Северной Африке и Буидов в Персии. Они названы не в честь первых независимых правителей, но в честь их отцов.
Так или иначе, Мухаммед I (1100–1127), сын туркменского раба, сделался хорезмшахом. Повезло одному туркмену из десяти тысяч… Что было неплохо. В это время в Западной Европе, например, сделать карьеру правителя могли только родовитые рыцари. Случаи, когда простой шевалье из Нормандии или Бургундии становился во главе крупного герцогства или графства, можно перечесть по пальцам. Крепостные крестьяне, нищие пастухи, зависимые повара или парфюмеры не имели шансов стать крупными полководцами или основателями династий в Европе. В этом смысле мусульманский мир был гораздо демократичнее. Конечно, власть и карьера – это всегда лотерея, но на Востоке в нее стоило сыграть.
Мухаммед, по словам ибн ал-Асира, правил справедливо и покровительствовал ученым. Кроме того, он верно служил своему хозяину. Это было время накопления сил. Хорезмшах исправно платил дань Санджару, ходил с ним в походы. Не забывал и о своих ираноязычных подданных – хорезмийцах. «Он был справедлив к подданным, которые любили его и возвеличивали его имя», – пишет про Мухаммеда тот же ибн ал-Асир. Умный хорезмшах покровительствовал ученым и духовенству. Те и другие были иранцами. Служители Аллаха и деятели науки и культуры обеспечили Мухаммеду авторитет среди иранского населения. Шах считался добрым правителем, но вряд ли он был таковым. Доброта – не самое лучшее качество для того, кто управляет людьми. Мухаммед правил долго. Это значит, что он был хитер и ловок, а когда надо, жесток. Кроме того, умел правильно оценить ситуацию и не пытался порвать со своим господином Санджаром. В это время Хорезм был всего лишь филиалом Сельджукской империи.
4. Хорезмшах предает Сельджуков
Мухаммед настолько укрепил власть своей семьи в Хорезме, что после смерти шаха не возникло сомнений, кого назначить преемником. Туркменское войско присягнуло старшему сыну Мухаммеда. Местное иранское население тоже признало его. Султану Санджару не оставалось ничего другого, как утвердить назначение. Таким образом к власти в Хорезме пришел сын Мухаммеда – Ала эд-ДинАтсыз (1127–1156). Бартольд вполне справедливо называет его «истинным основателем могущества династии хорезмшахов». Для Санджара он постепенно превратится в серьезную проблему.
Новому правителю было двадцать девять лет. Он продолжал политику отца: покровительствовал культурным людям и тем самым снискал уважение мулл и творческой интеллигенции. Молодой шах получил образование в Мерве и лично писал стихи на персидском языке. Это был в то время язык всех культурных людей в Иране. На нем творили поэты от Баку и Тебриза до Бухары и Самарканда. Всё это были края, населенные потомками древних арийцев. Вероятно, стихи Атсыза оказались достаточно отвратительны для того, чтобы исчезнуть из народной памяти сразу после смерти автора. Во всяком случае, до нас они не дошли. Атсыз прославился другим: отделил Хорезм от Сельджукской империи.
Этот путь был труден и занял несколько десятилетий.
В 20-х годах XII века Санджар сделался самым сильным правителем среди Сельджуков. Западный Иран постоянно делили его братья, затем племянники. Все они жили недолго, им на смену приходило новое поколение правителей, они вновь делили власть и владения. Санджару повезло. По тюркским меркам он был долгожителем. Поэтому активно вмешивался в распри своих западноиранских родичей и выступал в качестве верховного арбитра. К тому же у него имелись многочисленные войска для того, чтобы навязать свою точку зрения тем, кто был с ней не согласен.
Сложился миф, что тюрки выставляли для сражений огромные армии. Это не так. В лучшие времена у Санджара имелось 20 000 всадников, и это считалось большим аскаром (войском). Эмиры Азербайджана или Ирака могли выставить против него только по 10 000 бойцов. Мы еще не раз вернемся к вопросу о численности армий, но сейчас важно понять, что сельджуки действовали небольшими отрядами. Это означает, что огромные массы иранского населения проявляли потрясающее равнодушие по отношению к своим завоевателям.
Между тем нарастал другой конфликт. Сельджуки захватывали земли, делили их между собой и быстро теряли связь с кочевыми родственниками, которые всё еще жили в Туркмении. Огузы были для них дикарями. А сельджуки для огузов – чужаками, променявшими бедную родину на сокровища Персии. Сельджуки и огузы всё больше ненавидели друг друга. К концу правления Санджара эти противоречия станут смертельными.
Единственной опорой Санджара оставалась армия, но она уже не являлась туркменской. Туркменами были только гвардейцы. Рядовой состав пополняли наемники из разных племен: курды и канглы, кипчаки и карлуки. Многие из них были тюрками, но не стоит обольщаться: если даже родственные огузы и сельджуки не ладили между собой (хотя те и другие были туркменами), что говорить о других племенах? Объединял их только один принцип: служение хозяину, который платит зарплату. Таким хозяином был султан Санджар. Пока он имел силу, профессиональные наемники охотно служили ему. Как только ослабел… но не будем забегать вперед.
* * *Десять лет поэтичный хорезмшах Атсыз верно служил султану Санджару. В 1130 году он даже спас повелителя, вырвав его из рук заговорщиков-гулямов во время похода на Бухару и Самарканд.
– Как ты узнал о заговоре? – спросил султан.
– Я увидел во сне, что с тобой случилось несчастье на охоте, – отвечал хорезмшах, – и я тут же поспешил сюда!
Благодарный Санджар осыпал его наградами…
Но скоро идиллия кончилась. Втайне хорезмшах мечтал обрести самостоятельность: прекратить выплату дани, обрести свободу во внешней политике. Должность чиновника или вассала ему не нравилась. Возможно, он рассчитывал получить независимость именно за спасение Санджара. Но Санджар по-прежнему считал Хорезм не более чем автономной частью империи. Атсыз начал искать возможность вырваться из-под опеки султана.
Во всём мире уважают только силу. Где ее взять хорезмшаху? Очевидно, в Великой Степи, то есть в той части ее, где расположен нынешний Казахстан. Там жили туркмены, кипчаки и канглы. Многие из них готовы были пополнить ряды хорезмийской армии.
Сам Хорезм мог дать только деньги.
Но часть этих денег приходилось отдавать сельджукам в виде дани. Таких данников у Санджара было достаточно много. За право жить ему платили Караханиды (тюркские правители Самарканда) и Газневиды, властвовавшие в современном Афганистане и Пакистане. Санджар имел громадные денежные ресурсы, на которые нанимал уже до 30 000 профессиональных солдат.
Атсыз не мог нанять столько воинов зараз. Тогда он попытался расширить свои владения на севере, чтобы включить в состав Хорезма земли, населенные кочевниками. Степняков можно было вооружить и поверстать в ополчение. Такое войско стоило бы дешевле, и с его помощью хорезмшах рассчитывал освободиться от главенства Санджара. Действовал Атсыз терпеливо: понемногу расширял страну и ждал своего часа (то есть развала империи Сельджуков). И не ошибся. Восточная граница Сельджукского султаната стала напоминать пробуждающийся вулкан. То и дело вспыхивали восстания на окраинах. Для борьбы с ними Санджар наращивал армию. Она состояла из профессиональных гулямов и ополчений племен, включая огузов, живших в оазисах к югу от Черных песков. В одном из таких оазисов располагалась столица Санджара – многолюдный Мерв (современный Мары в Туркмении).
Первое время мятежи на окраинах удавалось подавлять. В 1135 году была разгромлена Газна. Гулямы взяли богатую добычу. В то же время Санджар успевал вмешиваться в дела Западного Ирана. Тамошние сельджуки безоговорочно признали его старшим в роде. К тому времени султану исполнилось пятьдесят.
В 1137 году Газна восстала вновь. Санджар отправился в поход против нее. Хорезмшах участвовал в этом походе, но прямо посреди кампании отпросился домой.
– Мы его никогда больше не увидим под своими знаменами, – пророчески заметил султан Санджар, отпуская шаха.
– Почему же ты его отпустил? – спросил кто-то из придворных.
– Я желаю быть великодушным и мягкосердечным, – заявил Санджар.
Хотя дело, конечно, было в другом. Султан боялся, что Атсыз восстанет прямо во время похода и перейдет на сторону врага. Своей мягкостью Санджар хотел удержать шаха от мятежа. Но это не удалось, и скоро султан получил еще один фронт.
В 1138 году Атсыз захватил Мангышлак. Туркмены, населявшие этот край, подчинились ему. Затем шах напал на область Дженд, расположенную в низовьях Сырдарьи. Когда-то эти земли являлись колыбелью первого государства сельджуков, до их переселения в Туркмению. Теперь здесь кочевали канглы и часть огузов. Эти роды признавали зависимость от Санджара. Следовательно, Атсыз пошел на прямое столкновение со своим господином. Воевать так воевать: мятежник заключил в тюрьму чиновников Санджара в Хорезме, конфисковал их имущество и перекрыл дороги в Хорасан. Меч был вынут из ножен. С тех пор на протяжении почти двух десятилетий Атсыз боролся с Санджаром.
Великому Сельджуку можно посочувствовать. Султан обладал административными способностями, воображением и хитростью. Он предпринимал грандиозные усилия, чтобы удержать в повиновении огромную страну – Восточный Иран. Но это было не в его власти.
Могла ли идти речь о подавлении крупных мятежей, если Санджар не справился с орудовавшей на его территории сектой средневековых террористов-гашишинов, представители которой убивали по приказам своих шейхов неугодных правителей во имя Аллаха? Эта секта возникла в XI веке и обрела популярность среди иранцев, недовольных социальной несправедливостью, царившей в обществе. Перед тем как совершить преступление, террористы подкрепляли себя гашишем и сексом с прекрасными пленницами. Это казалось им более справедливым, чем гнуть спину на жестоких правителей или коррумпированных чиновников.
Санджар вознамерился уничтожить крепости гашишинов. Но во время похода обнаружил у себя в шатре на подушке кинжал и записку. Что было в письме, осталось тайной, однако поход против гашишинов султан отменил.
Был ли хорезмшах сильнее султана? Время показало, что нет.
Санджар собрал армию, выступил против Атсыза и настиг его у крепости Хазарасп в Хорезме. Атсыз вывел в поле большую рать, значительная часть которой была набрана среди кочевников – «неверных тюрок» Великой Степи. Шах пообещал им разграбление Хорасана и богатую добычу. Но с обещаниями поспешил. В разыгравшейся битве ополченцы шаха потерпели жестокое поражение. В плен попал один из сыновей Атсыза – Атлык, которому сельджуки отрубили голову по приказу Санджара.
По словам восточных историков, потери хорезмийцев составили 10 000 человек. Можно представить, что общая численность сброда, согнанного шахом к крепости Хазарасп, была по крайней мере вдвое выше. Султан пробыл неделю на месте битвы, и к нему приходили беглецы из разбитого войска; все получили прощение, ибо правитель нуждался в аскерах (солдатах, воинах).
После поражения Атсыз бежал в северные степи. Санджар беспрепятственно вошел в столицу Хорезма – Гургандж (монголы называли этот город Ургенч, как и мы сегодня) и поставил правителем своего племянника Сулеймана ибн Мухаммеда, оставив при нем везира (главу правительства), атабека (опекуна) и хаджиба (управляющего делами).
Однако оккупация оказалась недолгой. У сельджуков не было сил, чтобы удержать Хорезм. Атсыз собрал на Мангышлаке новое ополчение и в 1139 году выгнал недругов. Из своих приключений хорезмшах извлек важный урок. Единственное спасение – это опора на кочевников. С тех пор правители Хорезма пополняли свои войска выходцами из северных степей. В основном это были представители трех племенных групп: канглы, туркмены, кипчаки.
В 1140 году Атсыз произвел нападение на Бухару, взял город, убил правившего им сельджукского наместника, произвел грабежи и разрушил цитадель. Набег был произведен для того, чтобы расплатиться с воинами. Затем хорезмшах попытался примириться с Санджаром и принес ему клятву верности. Он искренне рад, что султан проявил «свет своего милосердия».
* * *А что же Санджар? Он собирался отомстить коварному вассалу. Но Великому Сельджуку вдруг стало не до него. На восточной границе появился новый противник – кара-китаи. Известный историк ислама Август Мюллер утверждает, что их призвал на помощь против сельджуков не кто иной, как сам хорезмшах Атсыз… Впрочем, впоследствии похожие обвинения будут предъявлять багдадскому халифу и вождям гашишинов. Их обвинят в приглашении монголов, родственных кара-китаям.
5. Появление кара-китаев и Катванская битва
Монголоязычный народ китаи (на китайский манер – кидани) жил на Дальнем Востоке. Он создал империю Л я о (Железная), но был разбит соперниками – соседним племенем чжурчжэней (предки маньчжуров и родичи эвенков). Победители основали династию Кинь (Золотая).
Часть китаев покорилась победителям, а другая – ушла в Семиречье и на Алтай. Она получила имя «черных китаев». Их возглавил гурхан Елюй Даши (1125–1143). Титул Елюя означает, что он возглавил свободную конфедерацию племен. Больше всего эти племена жаждали богатств и добычи.
В китайских хрониках его государство называется, однако, Си Ляо (Западная Железная [династия]). Авторы хроники «Ляо ши» присвоили Елюю храмовое императорское имя и полагают, что он и его потомки исполняли все положенные по этикету обряды, связанные с этим титулом. Вот что говорится о Елюе в 30-й главе «Ляо ши»: «Елюй Даши – основатель Си Ляо. Имел почетный титул Чун-дэ. Внук Тайцзу (первого киданьского императора. – С. Ч.) в восьмом поколении. Овладел китайскими и киданьскими письменами. Искусный наездник и меткий стрелок из лука. На пятый год Тяньцин (1115 г.) возвысился до степени цзиньши. Был рекомендован в [академию] Ханьлинь секретарем-исполнителем. Продвинулся по службе до звания чэнчжи (советника по секретным повелениям императора). В [государстве] Ляо Ханьлинь именовали Линья, поэтому Даши звался Даши-линья. Достиг степени цыши (правителя) двух округов Тайчжоу и Сяньчжоу. Стал цзюньцзедуши (военным генерал-губернатором) округа Ляосин».
Таков послужной список принца-чиновника. По-настоящему Елюй Даши возвысился после падения империи Ляо, когда пытался сражаться с чжурчжэнями, потерпел неудачу в борьбе, оторвался от них и ушел сперва на Алтай, а затем дальше на запад, в Семиречье, где подчинил местные племена и города-государства. Л.Н. Гумилев полагает, что держава киданей обновилась. Из жесткой системы, копировавшей китайскую иерархию и чуждой кочевникам, она превратилась в гибкую федерацию общин и племен, при которой процветала торговля, а в степи царил мир.
Некоторые ученые всё же полагают, что Елюй Даши сохранил императорский титул на тот случай, если он или его потомки когда-нибудь вернутся на восток. Впрочем, одно другому не мешает.
…Китаи были опытными воинами. Их тактика оказалась непривычна для аскеров мусульманского мира. Впоследствии ее переняли «классические» монголы.
В чем суть? Китаи умели мастерить сложносоставные луки с обратным изгибом. Для того чтобы натянуть их до уха, требовалась большая физическая сила, а чтобы попасть в цель – природная меткость и годы тренировок. Тюрки могли натянуть такой лук лишь до груди. Из своих луков китаи могли бить на расстояние до 800 шагов. К тому же конные воины степей стреляли по противнику с огромной скоростью. Казалось, что льется ливень стрел. Слабенькие луки мусульманских джигитов не могли посылать стрелы на столь далекое расстояние. Да и стрелять на скаку умел не каждый мусульманский аскер. Поэтому кара-китаи даже в небольшом количестве считались грозными противниками и одерживали победы.
Елюй Даши напал на Мавераннахр и атаковал правителя Самарканда – тюрка Махмуда из рода Караханидов. Махмуд был вассалом Санджара. Султан Санджар испугался вторжения гораздо сильнее, чем мятежа Атсыза. Оттого и постарался поскорее помириться с хорезмшахом. Хорезмский конфликт был свой, домашний. А в появлении неведомых кара-китаев – желтолицых кочевников с раскосыми глазами – султан видел угрозу, с которой надо было покончить как можно скорее.
Три года Санджар собирал силы, а пока вел надменные переговоры с гурханом и требовал от него перейти в ислам. Елюй Даши отказался сделать это. Он был буддистом. Тогда Санджар обстоятельно расписал многочисленность своего войска и великолепное вооружение.
– Мои воины стрелой рассекают волос на две части! – хвастался сельджукский султан.
Гурхан без долгих слов приказал обрить бороду мусульманскому послу, вручил ему иголку и велел проткнуть волос из обритой растительности. Ничего не вышло.
– Как же могут другие рассечь волосок стрелой, если ты не смог проткнуть его иглой! – рассмеялся Даши.
Столкновение стало неизбежным. В 1141 году Санджар выступил в поход, встретился с кара-китаями на Катванской равнине между Ходжентом и Самаркандом… и был наголову разбит.
Кара-китаи умело обошли врага и устроили двойной охват по образцу битвы при Каннах. А затем обрушили на врага ливень стрел со скоростью автоматных очередей. Это привело к разгрому Санджара.
На поле боя легла лучшая часть армии сельджуков – 30 000 солдат. Так первый же удар монгольских кочевников потряс все основы мусульманского мира. Сам повелитель Ирана едва спасся с шестью гулямами. Его жизнь спас верный вассал – правитель Систана Тадж эд-Дин, который после этого сделался султанским любимцем.
Мавераннахр (с Бухарой, Самаркандом и множеством других городов) стал вассальным владением кара-китаев. Авторитет Великих Сельджуков был поколеблен. Провинции Восточного Ирана остались без защиты. Возник риск внутренних восстаний и внешних вторжений. Наступил финансовый кризис. Например, в плен угодила главная жена Санджара. Ее выкупили за баснословную сумму в полмиллиона динаров. От Сельджукского султаната стали отлагаться окраины. Начиналось время смут и потрясений. Нашествие монголов Чингисхана станет лишь кульминацией.
6. Крах Сельджукской империи
Хорезмшах Атсыз был первым из мусульман, кто воспользовался поражением султана Санджара при Катване. Уже в октябре 1141 года Атсыз без боя занял Серахс в Хорасане. Лучшие люди города встречали его хлебом-солью.
Затем хорезмшах напал на богатый Мерв – столицу Великих Сельджуков. Город был взят и разграблен дочиста, а его знать уничтожена, так как попыталась поднять простонародье на бунт. Среди казненных был суннитский богослов, ученый-энциклопедист Али и даже один шариф (это почтительное звание носили наиболее уважаемые мусульмане).
Султанские сокровища, спрятанные в сундуках, Атсыз опечатал своей тугрой и перевез к себе, а также успел воссесть на трон Санджара и принял на нем признание покорности от уцелевших чиновников и аристократов. Лучших ученых столицы хорезмшах вывез в Гургандж.
Весной следующего, 1142 года Атсыз подверг разгрому север Хорасана и появился под стенами многолюдного Нишапура, который славился своими базарами и купеческим капиталом.
Цвет нишапурского духовенства вышел навстречу Атсызу и умолял не подвергать город участи Мерва. Победоносный тюрок ответил цветистым посланием, полным угроз и чванства.
«Проникающие повсюду прекрасные рассказы о нас еще не достигли той степени, чтобы не быть доступными пониманию. Каждый день в нашей судьбе приносит благодеяния. Светом своей справедливости мы стараемся устранить мрак насилия на земле. Это мы сделали наши пиры источником щедрости и чудес для народа. Одни пользуются нашей лаской, другие пребывают в страхе и стонут.
Сегодня наши знамена направятся в окрестности Нишапура. Там знают, что случается в Хорасане с теми, кто не изъявляет покорности и повиновения. Наше мнение о народе Нишапура положительно. В тот же час, когда вы прочтете это мое повеление, вы должны огласить мое имя в хутбе и приступить к чеканке монет с моим именем».
Хорезмшах лицемерно заметил, что эти действия являются ответом на неблагодарность Санджара. «Не знаем, принесет ли пользу раскаяние, так как он теперь нигде не видит такой опоры и такого друга своей державы, каким были мы», – распространялся Атсыз в своих прокламациях.
Нишапур сдался.
Город пощадили, но конфисковали имущество у многочисленных сторонников Санджара. Захватчики обогащались как только могли.
Затем Атсыз направил отряды под началом своего брата Йинал-тегина для разграбления мелких хорасанских городков.
Совершив этот победоносный поход против беззащитных провинций Ирана, Атсыз добился постановления багдадского халифа о признании Хорезма независимым от Санджара. По этому случаю на монетном дворе Гурганджа стали чеканить золотые динары с именем хорезмшаха. Придворный поэт Рашид эд-Дин Ватват сочинил льстивый стишок:
Малик (царь) Атсыз занял трон царства,
И счастье Сельджука и его рода закончилось.
Но вскоре Атсыз обнаружил, что его земли, в свою очередь, грабят кара-китаи. Против них ополченцы шаха были бессильны. Пришлось заключить мир на унизительных условиях. Елюй Даши заставил Атсыза выплачивать ежегодную дань в размере 30 000 золотых, не считая поставок продовольствия. Правда, взамен гурхан отдал Бухару в управление племяннику хорезмшаха – Атма-тегину.
Однако для шаха начиналась эпоха бедствий.
Султан Санджар в 1143 году возвратил себе Мерв, а затем вторгся в Хорезм. Он действовал мобильными силами профессиональных вояк, которым выплатил умопомрачительную сумму в три миллиона динаров.
Кочевники-ополченцы не успели прийти Атсызу на помощь. Султанская армия осадила Гургандж и неоднократно врывалась в город, хотя взять его не могла. Атсыз униженно просил мира, валялся перед Санджаром в пыли на берегу Сырдарьи и наконец был прощен.
Султан признал Атсыза правителем Хорезма на условиях выплаты дани и возвращения захваченных в Мерве сундуков с сокровищами. Хорезмшах потерял Дженд в низовьях Сырдарьи: правителем этой области сделался Кемаль эд-Дин из династии тюрков Караханидов, как предполагает академик Бартольд. Естественно, от дани гурхану никто хорезмшаха не освободил…
Добивать хорезмского мятежника султан Санджар не рискнул – в любой момент могли нагрянуть кара-китаи и разгромить тылы. Однако очень скоро султан понял свою ошибку.
Почти сразу после заключения мира Атсыз подослал к Санджару двух гашишинов. Султан избежал смерти, но сам факт попытки предательского убийства с помощью, как бы мы сказали сейчас, международных преступников свидетельствует о падении нравов. О готовящемся нападении предупредил поэт Адиб Сабир, которого Санджар специально послал в Гургандж следить за хорезмшахам. Убийцы были вовремя схвачены и казнены.
Санджар направил Атсызу угрожающее письмо, но тот ответил насмешливым стишком.