Предание об Атлантиде

© Беллами Г.Ш., 2018

© Драговалов Ю., перевод на русский язык, 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018

Сайт издательства www.veche.ru

Введение

На тему Атлантиды написано огромное количество книг. Существует целый ряд компиляций, которые содержат множество интересного и полезного материала, но, к сожалению, все они написаны без опоры на геологию и геофизику, а то и вообще лишены какой-либо научной основы. Следовательно, они, скорее, могут запутать того человека, кто ищет новые знания по этой старой проблеме.

В данной книге я пытаюсь предложить новый подход к проблеме Атлантиды. Я не буду искать доказательств действительного её существования, поскольку в том нет ни малейшего смысла.

Титульный лист

Если Атлантида до сих пор рассматривается наукой как нечто гипотетическое, то происходит подобное главным образом по той причине, что отсутствует общепринятая геофизическая теория, а также убедительные объяснения полного и внезапного исчезновения Атлантиды. Поэтому я заинтересован в первую очередь в том, чтобы объяснить, как и почему Атлантида была для нас потеряна.

Хотя эта книга никоим образом не претендует на то, чтобы сказать последнее слово по проблеме Атлантиды, я всё же надеюсь, что в ней можно обнаружить окончательное и весомое обоснование необходимости проведения дальнейших авторитетных работ по этой увлекательной и важной теме. Именно с этой целью я предлагаю активное сотрудничество всем, кого это заинтересует.

1. Платон

В двадцать девятый день месяца гекатомбейона{1}, в третий год восемьдесят девятой олимпиады[1]{2}, когда первый период продолжительной Пелопоннесской войны{3} только-только закончился недолгим перемирием, давшим Фукидиду{4} возможность описать превратности великой исторической судьбы своей страны; когда трагедии Еврипида соперничали с комедиями Аристофана за длительность аплодисментов; когда Демосфен смеялся над глупостью своих земляков, а Гиппократ исцелял их от болезней, четверо выдающихся людей собрались в гостиной зале дома Сократа в Афинах. То были Тимей[2] из Локр в Италии – человек не только благородного происхождения, влиятельный и богатый, но также искушённый в философии и хорошо знающий астрономию; Гермократ{5}[3] из города Сиракузы на острове Сицилия, человек гениальный и искушённый во многих областях, с большими способностями к стратегии и политике; Критий{6}[4] – выдающийся афинский государственный деятель и писатель, и собственно Сократ[5].

Локриец и житель Сиракуз пересекли Ионийское море, дабы участвовать в Панафинейских играх{7}[6], этом величайшем празднике Аттики, почти сопернике Олимпиад. Малые Панафинеи праздновались ежегодно, но каждые четыре года – и в том числе в год, о котором идёт речь (421 г. до н. э.) – проходили с особой пышностью Большие Панафинейские игры. Хотя непродолжительный малый праздник привлекал внимание лишь местных жителей, Большие Панафинеи всегда собирали множество колонистов со всех уголков Аттики и массу союзников афинян со всех уголков греческого мира. В предпоследний день праздника, двадцать восьмой по счёту в месяце гекатомбейоне, первом месяце года – в период, который совпадает с концом нашего июня, – праздник достигал своей высшей точки в великолепной процессии, когда новый пеплос{8} проносили по улицам Афин по дороге к белоснежному Парфенону, в верхнюю часть Акрополя, где украшали богатым одеянием статую великой богини. Этот пеплос был роскошной одеждой шафранового цвета, сотканной девами благородных кровей и богато украшенной сценами эпизодов войны между богами и гигантами.

Фукидид. Герма. IV век н. э. Неаполь, Национальный археологический музей

Два заморских гостя, имея философский склад ума, приехали, конечно, не столько на популярный праздник, сколько воспользовались им как поводом встретиться с людьми со схожим образом мыслей. Они и в самом деле более всего хотели встретиться с Сократом и изучить диалектический подход иронического философа и скрестить с ним мечи в битве слов и идей. Однако, ведомые своим другом и хозяином Критием, они и не рассчитывали смешаться с оживлённой толпой панафинистов, которая заполняла улицы, и наблюдали за красочной Панафинейской процессией. Возможно, афиняне говорили им, что в старые времена пеплос выносили и на Малые праздники и что согласно традиции на нём некогда изображали сцены из совсем другого эпизода легендарной истории греков, к тому времени полностью позабытой: войны с атлантами.

Эти пеплографические реминисценции затронули глубокие струны в душе Крития – и позднее, по пути к дому, он начал рассказывать своим друзьям странное предание.

Наконец, как мы уже сказали, Тимей, Гермократ и Критий встретились в комнате для гостей дома Сократа. Там же присутствовал и писарь, сидевший наготове с быстрым стилом и вощёными деревянными дощечками. Сей философский кружок встречался не впервые. Вчера Сократ угостил их «особенным блюдом» – изысканной большой речью «Об идеальном политическом управлении идеальным государством». Теперь Тимей говорил о принципах космологии и физической науки, на следующий же день Критию предстояло обсуждать тему «Поведение граждан в хорошо организованном обществе под давлением угрозы нации», а в конце Гермократ должен был завершить все четыре дня этого «праздника разума».

Прежде чем локрианец начал свою речь, Сократ кратко подвёл наиболее значимые итоги вчерашней дискуссии – как мы теперь сказали бы, прочитал, заглядывая в стенограмму, подготовленную тем самым прилежным и непременным писарем. Вслед за тем Тимея пригласили произнести свою речь, но, прежде чем он заговорил, житель Сиракуз заметил: «Вчера, когда Тимей и я…» Следом Гермократ попросил Крития повторить свой рассказ ещё раз, если прочие не будут возражать.

Поскольку собравшиеся философы не возражали против такого отклонения от намеченной цели собрания, а Тимей был не против ещё раз услышать то же самое, Критий начал так{9}:

Послушай же, Сократ, сказание хоть и весьма странное, но, безусловно, правдивое, как засвидетельствовал некогда Солон[7], мудрейший из семи мудрецов.

Он был родственником и большим другом прадеда нашего Дропида[8] … о чем сам неоднократно упоминает в своих стихотворениях; и он говорил деду нашему Критию – а старик в свою очередь повторял это нам, – что нашим городом в древности были свершены великие и достойные удивления дела, которые были потом забыты по причине бега времени и гибели людей; величайшее из них то, которое сейчас нам будет кстати припомнить… (21b){10}

Платон. Мраморный бюст работы неизвестного скульптора, римская копия. Рим, музеи Капитолия

Сократ. Портрет работы знаменитого древнегреческого скульптора Лисиппа. Париж, музеи Лувра

Мы справляли тогда как раз праздник Куреотис на Апатуриях[9], и по установленному обряду для нас, мальчиков, наши отцы предложили награды за чтение стихов. Читались различные творения разных поэтов, и в том числе многие мальчики исполняли стихи Солона, которые в то время были еще новинкой. И вот один из членов фратрии, то ли впрямь по убеждению, то ли думая сделать приятное Критию, заявил, что считает Солона не только мудрейшим во всех прочих отношениях, но и в поэтическом своем творчестве благороднейшим из поэтов. (21c) А старик – помню это, как сейчас, – очень обрадовался и сказал, улыбнувшись: «Если бы, Аминандр[10], он занимался поэзией не урывками, но всерьез, как другие, и если бы он довел до конца сказание, привезенное им сюда из Египта, а не был вынужден забросить его из-за смут и прочих бед, которые встретили его по возвращении на родину, я полагаю, что тогда ни Гесиод, ни Гомер, ни какой-либо иной поэт не мог бы превзойти его славой». (21d) «А что это было за сказание, Критий?» – спросил тот. «Оно касалось, – ответил наш дед, – величайшего из деяний, когда-либо совершенных нашим городом, которое заслуживало бы стать и самым известным из всех, но по причине времени и гибели совершивших это деяние рассказ о нем до нас не дошел». «Расскажи с самого начала, – попросил Аминандр, – в чем дело, при каких обстоятельствах и от кого слышал Солон то, что рассказывал как истинную правду?»

(21e) «Есть в Египте, – начал наш дед, – у вершины Дельты, где Нил расходится на отдельные потоки… город… Саис… Покровительница города – некая богиня, которая по-египетски зовется Нейт[11], а по-эллински, как утверждают местные жители, это Афина[12]: они весьма дружественно расположены к афинянам и притязают на некое родство с последними. Солон рассказывал, что, когда он в своих странствиях прибыл туда, его приняли с большим почетом; (22a) когда же он стал расспрашивать о древних временах самых сведущих среди жрецов, ему пришлось убедиться, что ни сам он, ни вообще кто-либо из эллинов, можно сказать, почти ничего об этих предметах не знает. Однажды, вознамерившись перевести разговор на старые предания, он попробовал рассказать им наши мифы о древнейших событиях – о Форонее[13], почитаемом за первого человека, о Ниобе[14] и о том, как Девкалион и Пирра[15] пережили потоп (22b); при этом он пытался вывести родословную их потомков, а также исчислить по количеству поколений сроки, истекшие с тех времен. И тогда воскликнул один из жрецов, человек весьма преклонных лет: «Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаетесь детьми… Все вы юны умом, – ответил тот, – ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени. Причина же тому вот какая. (22c) Уже были и еще будут многократные и различные случаи погибели людей, и притом самые страшные – из-за огня и воды, а другие, менее значительные, – из-за тысяч других бедствий. Отсюда и распространенное у вас сказание о Фаэтоне[16], сыне Гелиоса, который будто бы некогда запряг отцовскую колесницу, но не смог направить ее по отцовскому пути, а потому спалил все на Земле и сам погиб, испепеленный молнией. Положим, у этого сказания облик мифа, но в нем содержится и правда: в самом деле, тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени все на Земле гибнет от великого пожара. В такие времена обитатели гор и возвышенных либо сухих мест подвержены более полному истреблению, нежели те, кто живет возле рек или моря; а потому постоянный наш благодетель Нил избавляет нас и от этой беды, разливаясь. (22d) Когда же боги, творя над Землей очищение, затопляют ее водами, уцелеть могут волопасы и скотоводы в горах, между тем как обитатели ваших городов[17] оказываются унесены потоками в море, но в нашей стране вода ни в такое время, ни в какое-либо иное не падает на поля сверху… (23a) По этой причине сохраняющиеся у нас предания древнее всех, хотя и верно, что во всех землях, где тому не препятствует чрезмерный холод или жар, род человеческий неизменно существует в большем или меньшем числе. (23b) Какое бы славное или великое деяние или вообще замечательное событие ни произошло, будь то в нашем краю или в любой стране, о которой мы получаем известия, все это с древних времен запечатлевается в записях, которые мы храним в наших храмах; между тем у вас и прочих народов всякий раз, как только успеет выработаться письменность и все прочее, что необходимо для городской жизни, вновь и вновь в урочное время с небес низвергаются потоки, словно мор, оставляя из всех вас лишь неграмотных и неученых.

И вы снова начинаете все сначала, словно только что родились, ничего не зная о том, что совершалось в древние времена в нашей стране или у вас самих. Взять хотя бы те ваши родословные. Солон, которые ты только что излагал, ведь они почти ничем не отличаются от детских сказок. Так, вы храните память только об одном потопе[18], а ведь их было много до этого (23c); более того, вы даже не знаете, что прекраснейший и благороднейший род людей жил некогда в вашей стране. Ты сам и весь твой город происходите от тех немногих, кто остался из этого рода, но вы ничего о нем не ведаете, ибо их потомки на протяжении многих поколений умирали, не оставляя никаких записей и потому как бы немотствуя. Между тем, Солон, перед самым большим и разрушительным наводнением государство, ныне известное под именем Афин[19], было и в делах военной доблести первым, и по совершенству своих законов стояло превыше сравнения; предание приписывает ему такие деяния и установления, которые прекраснее всего, что нам известно под небом».

(23d) Услышав это, Солон, по собственному его признанию, был поражен и горячо упрашивал жрецов со всей обстоятельностью и по порядку рассказать об этих древних афинских гражданах.

Жрец ответил ему: «Мне не жаль, Солон; я все расскажу ради тебя и вашего государства, но прежде всего ради той богини, что получила в удел, взрастила и воспитала как ваш, так и наш город. Однако Афины она основала на целое тысячелетие раньше, восприняв ваше семя от Геи[20] и Гефеста[21], а этот наш город – позднее. (23e) Между тем древность наших городских установлений определяется по священным записям в восемь тысячелетий. Итак, девять тысяч лет назад жили эти твои сограждане, о чьих законах и о чьем величайшем подвиге мне предстоит вкратце тебе рассказать; позднее, на досуге, мы с письменами в руках выясним все обстоятельнее и по порядку…

(24d) Из великих деяний вашего государства немало таких, которые известны по нашим записям и служат предметом восхищения; однако между ними есть одно, которое превышает величием и доблестью все остальные.

(24e) Ведь, по свидетельству наших записей, государство ваше положило предел дерзости несметных воинских сил, отправлявшихся на завоевание всей Европы и Азии[22], (25a) а путь державших от Атлантического моря. Через море это в те времена возможно было переправиться, ибо еще существовал остров, лежавший перед тем проливом, который называется на вашем языке Геракловыми столпами. Этот остров превышал своими размерами Ливию[23] и Азию, вместе взятые, и с него тогдашним путешественникам легко было перебраться на другие острова, а с островов – на весь противолежащий материк, который охватывал то море, что и впрямь заслуживает такое название (ведь море по эту сторону упомянутого пролива является всего лишь заливом с узким проходом в него, тогда как море по ту сторону пролива есть море в собственном смысле слова, равно как и окружающая его земля воистину и вполне справедливо может быть названа материком). На этом-то острове, именовавшемся Атлантидой, возникло удивительное по величине и могуществу царство, чья власть простиралась на весь остров, на многие другие острова и на часть материка, а сверх того, по эту сторону пролива они овладели Ливией вплоть до Египта и Европой вплоть до Тиррении[24] (25b). И вот вся эта сплоченная мощь была брошена на то, чтобы одним ударом ввергнуть в рабство и ваши и наши земли и все вообще страны по эту сторону пролива. Именно тогда, Солон, государство ваше явило всему миру блистательное доказательство своей доблести и силы: всех превосходя твердостью духа и опытностью в военном деле, оно сначала встало во главе Союза Эллинов, но оказалось предоставлено самому себе, когда все союзники отпали{11} (25c), в одиночестве встретилось с крайними опасностями и все же одолело завоевателей и воздвигло победные трофеи… Но позднее, когда пришел срок для невиданных землетрясений и наводнений, за одни ужасные сутки вся ваша воинская сила была поглощена разверзнувшейся землей; равным образом и Атлантида исчезла, погрузившись в пучину. После этого море в тех местах стало вплоть до сего дня несудоходным и недоступным по причине обмеления, вызванного огромным количеством ила, который оставил после себя осевший остров».

(25e) Ну, вот я и пересказал тебе, Сократ, возможно короче то, что передавал со слов Солона старик Критий. Когда ты вчера говорил о твоем государстве и его гражданах, мне вспомнился этот рассказ (26a)… Но тогда мне не хотелось ничего говорить, ибо по прошествии столь долгого времени я недостаточно помнил содержание рассказа; поэтому я решил, что мне не следует говорить до тех пор, пока я не припомню всего с достаточной обстоятельностью. И вот почему я так охотно принял на себя те обязанности, которые ты вчера мне предложил (26b). Как уже заметил Гермократ, я начал в беседе с ними припоминать суть дела, едва только вчера ушел отсюда, а потом, оставшись один, восстанавливал в памяти подробности всю ночь напролет и вспомнил почти все. Справедливо изречение, что затверженное в детстве, куда как хорошо держится в памяти. Я совсем не уверен, что мне удалось бы полностью восстановить в памяти то, что я слышал вчера…

Едва Критий закончил своё повествование, Сократ поблагодарил его, отметив, что он принял во внимание его рассказ как действительно ценную информацию к обсуждаемой теме, и подчеркнул: «Важно, что мы имеем дело не с вымышленным мифом, но с правдивым сказанием», которое имеет чрезвычайно большое значение. Было решено, что завтра Критий поделится плодами своих размышлений, рассуждая о поведении граждан в хорошо организованном обществе перед лицом всеобщей опасности.

Затем участники беседы, как и предполагалось ранее, перешли к речи астронома Тимея из Локр о принципах космологии и физической науки, после чего встреча завершилась.

На следующий день Сократ обратился к Критию с просьбой поподробнее изложить свои давние воспоминания о войне афинян и атлантов, сведений о которой показались ему столь важными, что он хотел вернуться к ним вновь. После того как Гермократ воззвал к Аполлону и Музам, Критий начал рассказ.

(108d) Что до твоих утешений и подбадриваний, то нужно им внять и призвать на помощь богов – тех, кого ты назвал, и других, особо же Мнемосину. Едва ли не самое важное в моей речи целиком зависит от этой богини. Ведь если я верно припомню и перескажу то, что было поведано жрецами и привезено сюда Солоном, я почти буду уверен, что наш театр сочтет меня сносно выполнившим свою задачу.

(108e) Прежде всего вкратце припомним, что, согласно преданию, девять тысяч лет тому назад была война между теми народами, которые обитали по ту сторону Геракловых столпов, и всеми теми, кто жил по сю сторону… Сообщается, что во главе последних вело войну, доведя ее до самого конца, наше государство, а во главе первых – цари острова Атлантиды; как мы уже упоминали, это некогда был остров, превышавший величиной Ливию и Азию, ныне же он провалился вследствие землетрясений и превратился в непроходимый ил, заграждающий путь мореходам… и делающий плавание немыслимым. (109a) О многочисленных варварских племенах, а равно и о тех греческих народах, которые тогда существовали, будет обстоятельно сказано по ходу изложения, но вот об афинянах и об их противниках в этой войне необходимо рассказать в самом начале, описав силы и государственное устройство каждой стороны…

(109b) …Боги поделили между собой по жребию все страны земли… (109c) Гефест и Афина, имея общую природу как дети одного отца… соответственно получили и общий удел – нашу страну… (109d) населив ее благородными мужами, порожденными землей, они вложили в их умы понятие о государственном устройстве. Имена их дошли до нас, но дела забыты из-за бедствий, истреблявших их потомков, а также за давностью лет. Ибо выживали после бедствий, как уже приходилось говорить, неграмотные горцы, слыхавшие только имена властителей страны и кое-что об их делах. (109e) Подвиги и законы предков не были им известны, разве что по темным слухам, и только памятные имена они давали рождавшимся детям; при этом они и их потомки много поколений подряд терпели нужду в самом необходимом и только об этой нужде думали и говорили, забывая предков и старинные дела. (110a) Ведь занятия мифами и разыскания о древних событиях появились в городах одновременно с досугом, когда обнаружилось, что некоторые располагают готовыми средствами к жизни, но не ранее. Потому-то имена древних дошли до нас, а дела их нет. И тому есть у меня вот какое доказательство: имена Кекропа[25], Эрехтея[26], Эрихтония[27], Эрисихтона[28] и бо́льшую часть других имен, относимых преданием к предшественникам Тесея[29], а соответственно, и имена женщин, по свидетельству Солона, назвали ему жрецы, повествуя о тогдашней войне[30]. (110b) Ведь даже вид и изображение нашей богини, объясняемые тем, что в те времена занятия воинским делом были общими у мужчин и у женщин и… тогдашние люди создали изваяние богини в доспехах, – всё это показывает, что входящие в одно сообщество существа женского и мужского пола могут вместе упражнять добродетели, присущие либо одному, либо другому полу.

(110e) Согласно этим записям египетских жрецов…{12} о нашей стране рассказывалось достоверно и правдиво, и прежде всего говорилось, что ее границы в те времена… [Следует описание пределов страны, которые сравниваются с тем, какова Аттика сегодня, во времена Перикла. Эти подробности для нас не интересны, и этот фрагмент, по моему мнению, заменит оригинальный фрагмент из записок Солона о различиях и площади территории того доисторического «города», который может на момент рассказа быть соотнесён с тем, что ниже называется «Аттикой». – Авт.]

Афинский Акрополь. Современная фотография

Плодородием же здешняя земля превосходила любую другую, благодаря чему страна была способна содержать многолюдное войско… (111a) И вот веское тому доказательство: даже нынешний остаток этой земли не хуже какой-либо другой… Тогда же она взращивала всё… самым прекрасным образом и в изобилии. Но как в этом убедиться и почему нынешнюю страну правильно называть остатком прежней? Вся она тянется от материка далеко в море, как мыс, и со всех сторон погружена в глубокий сосуд пучины. Поскольку же за девять тысяч лет случилось много великих наводнений (а именно столько лет прошло с тех времен до сего дня), земля не накапливалась в виде сколько-нибудь значительной отмели, как в других местах, но смывалась волнами и потом исчезала в пучине. И вот остался, как бывает с малыми островами, сравнительно с прежним состоянием лишь скелет истощенного недугом тела, когда вся мягкая и тучная земля оказалась смытой и только один остов ещё перед нами. Но в те времена еще неповрежденный край имел и высокие многохолмные горы, (111c) и равнины, которые ныне зовутся каменистыми, а тогда были покрыты тучной почвой, и обильные леса в горах. Последнему и теперь можно найти очевидные доказательства: среди наших гор есть такие, которые ныне взращивают разве только пчел, а ведь целы еще крыши из кровельных деревьев, срубленных в этих горах для самых больших строений. Много было и высоких деревьев из числа тех, что выращены рукой человека, а для скота были готовы необъятные пажити, (111d) ибо воды, каждый год изливаемые от Зевса, не погибали, как теперь, стекая с оголенной земли в море, но в изобилии впитывались в почву, просачивались сверху в пустоты земли и сберегались в глиняных ложах, а потому повсюду не было недостатка в источниках ручьев и рек. Доселе существующие священные остатки прежних родников свидетельствуют о том, что наш теперешний рассказ об этой стране правдив. (111b)

Таким был весь наш край от природы, и возделывался он так, как можно ожидать от истинных, знающих свое дело, преданных прекрасному и наделенных способностями землепашцев, когда им дана отличная земля, обильное орошение и умеренный климат. Столица же тогда была построена следующим образом. Прежде всего акрополь выглядел совсем не так, как теперь, (112a) ибо ныне его холм оголен и землю с него за одну необыкновенно дождливую ночь смыла вода, что произошло, когда одновременно с землетрясением разразился неимоверный потоп, третий по счету перед Девкалионовым бедствием.[31]. [Далее следует географическое описание большого холма Акрополя и обиталищ воинов вокруг храмов Гефеста и Афины.] (112c) …Южную сторону холма они отвели для садов, для гимнасиев и для совместных летних трапез, соответственно ею и пользуясь. (112d) Источник был один – на месте нынешнего акрополя; теперь он уничтожен землетрясениями, и от него остались только небольшие родники кругом, но людям тех времен он доставлял в изобилии воду, хорошую для питья как зимой, так и летом. Так они обитали здесь – стражи для своих сограждан и вожди всех прочих эллинов по доброй воле последних; более всего они следили за тем, чтобы на вечные времена сохранить одно и то же число мужчин и женщин, способных когда угодно взяться за оружие, а именно около двадцати тысяч.