Черные вороны 9. Пекло
– Но я думала…и подготовила несколько…, – я опустила голову, сжимая в руке альбом с эскизами памятника. Успела перехватить взор отца на мою ладонь, он поморщился, как от зубной боли, а я едва не вонзила ногти в свою же руку, сильно стиснув зубы. Поверь, папа, мне тогда было больнее.
– Это очень важный контракт, детка, – его длинные пальцы обхватили мой подбородок, приподнимая лицо кверху, – от него зависит очень и очень многое сейчас. Но я обещаю, что, как только закончу с делами, мы обязательно с тобой выберем и закажем самый лучший памятник для мамы, хорошо?
Я молча кивнула, позволяя рывком прижать себя к его груди.
Мама, прости меня. Прости, что я использовала тебя ради этой крохотной мести, но я не могла отпустить его со спокойной совестью туда.
– Хорошо. Тогда можно я на выходные поеду на день рождения Динки на дачу?».
И теперь меня вело. Меня вело от вернувшегося вновь ощущения приближавшейся свободы. Откуда-то сзади раздались пьяные крики. Повернулась и увидела толстого потного мужика в ярко-жёлтой кепке и расстёгнутой цветастой рубашке. Он тряс бокалом с алкоголем перед лицом стюардессы, а я…я себя чувствовала примерно такой же пьяной. От счастья.
****
– Сэла на мэсто! Быстро!
Громкий голос со страшным грубым акцентом проорал у самого уха, и я инстинктивно упала обратно на жёсткое сиденье. Старый, весь дребезжащий минивэн, провонявший потом и рвотными массами, вновь подбросило на крутой дороге, и слева от меня послышались женские визги.
– Заткныс!
Звук удара и негромкий крик. Мне ни черта не видно, так как окна машины задёрнуты чёрными непросвечивающими шторами.
– Куда ты нас везёшь?
Я схватилась за потную волосатую руку и сжала её так сильно, что ублюдок громко зашипел, отталкивая меня от себя.
– Отпусти! Совсем охрэнэла? Шилюха!
Я не успела заметить, только почувствовать хлёсткую пощёчину, от которой будто загорелась кожа на скуле.
– Ты! Ты знаешь, кто я? Ты знаешь, кто мой отец, урод? Куда ты меня везёшь? Да когда мой папа узнает, что ты…
– Если, – моего лица коснулось горячее дыхание, смешанное с запахом дешевых сигарет, – если твой атэц узнает!
Сильный толчок в плечо, и я опять падаю на сиденье. Так…собраться. Мне надо собраться. Это всё…всё это не может быть правдой. Мне всё это снится. На самом деле я ещё в самолёте. Устала от полёта и сплю. И этот кошмар…это всего лишь плод моего воображения. Мы долетим, и я проснусь. Проснусь, чтобы окунуться в то самое счастье, в ту свободу на пять дней. Ведь он обещал. Мой красивый, умный парень с глубокими семейными ценностями и мегаобворожительной улыбкой. Он ведь, мать его, обещал!
И я зажмуриваюсь изо всех сил, пытаясь отстраниться от этих криков, от чьих- то всхлипов и стонов. Сколько здесь девочек? Я не успела посчитать. Кажется, меня сюда втолкнули последней. Я только успела заметить несколько напуганных молодых женщин в минивэне.
Ужасный сон. В нём был он. Мой Мухаммад. Это он меня сюда привёл. Во сне он чужой. Больше не тот мой ослепительный восточный красавец с добрым взглядом и белоснежной улыбкой. В этом сне он улыбнулся всего лишь три раза.
Первый – при встрече. Когда я растерянно озиралась в аэропорту Стамбула, прижимая к себе свою сумку, чья-то сильная ладонь обхватила мою руку и резко развернула к себе.
– Ну здравствуй, детка!
Красивыыыый. Господи! Какой он невероятно красивый был, глядя на меня с той самой своей потрясающей тёплой улыбкой. Стоит передо мной, глядя сверху вниз, жадно рассматривая, а мне почему-то становится неловко. Инстинктивно отстранилась, отступая на шаг назад.
– Здравствуй! Я…я долетела
Боже, что за глупости я несу! Становится таааак стыдно. Хочется провалиться сквозь землю. Особенно когда уголки его губ поползли насмешливо вверх. Но потом он произносит слова, которые стирают всю неловкость, слова, которые заставляют облегченно рассмеяться.
– Я так ждал тебя!
Да, это сон. Он продолжится прогулкой из аэропорта до трассы, где Мухаммад поймает машину.
– Нас должен был подвезти мой друг, но у него тачка сломалась.
Скажет, извиняясь и закидывая мою небольшую дорожную сумку на переднее сиденье, а сам устраиваясь сзади со мной. Правда, сон слегка испортит его попытка взять меня за руку. Слишком быстро. Да, наверное, это оказалось для меня слишком быстро, и я выдернула ладонь. Парень удивленно посмотрел на меня, прищурившись, но затем еле заметно пожал плечами и улыбнулся. Во второй раз. Успокаивая. То, что нужно было мне в тот момент. Умиротворение просто от его запаха, от жара его тела рядом со мной. Большее даже во сне пока не могу ему обещать.
В третий раз он улыбнётся по-другому. Так, как я не видела до этого. В третий раз эта улыбка будет напоминать скорее оскал. Когда он отпустит такси и спустится со мной к какой-то стоянке возле самого пляжа. Когда к нам подойдёт этот мужик. Высокий, толстый, с покрасневшей на солнце лысиной и потной короткой шеей. Когда этот мужик что-то скажет на турецком Мухаммаду и сам же засмеётся. А потом я отскочу от него назад, когда урод посмеет шлёпнуть меня по заднице.
– Харащё! Маладэс! Эта харащщё!
Он цыкнет, вновь засмеявшись и демонстрируя гнилые зубы. А затем резко схватит меня и прижмёт к минивэну, стоявшему рядом. И мне кажется, я слышу какие-то голоса сзади себя. Женские. Крики о помощи?
– Что это? Что происходит, Мухаммад? Кто это?! Куда ты меня привёл?
Я смотрела на своего парня, пытаясь вырваться из лап турка, и видела, как менялось лицо Мухаммада. Его черты заострились, губы плотно сомкнулись, исчез блеск из глаз, и презрительно поползла вверх правая бровь.
– Туда, где тебе самое место. Маленькая русская шлюха.
Он протянул руку, и жиртрес вложил в неё несколько зелёных купюр.
– Тавай. Тавай! Корабль скоро отплывёт. Нэкогда.
Толстяк рванул влево дверь машины, открывая её. А потом появился он. Тот самый оскал на лице Мухаммада.
– Пришло время освежить твои воспоминания, детка!
Глава 4. Макс
– Ох***ая телка, смотри.
Глеб не сдержался, улыбнулся, когда Зверь многозначительно поиграл бровями, подтолкнув парня локтем и указывая на танцевавшую на сцене блондинку. На самом деле Глеб не столько слышал Макса, сколько прочитал по губам, когда тот резко развернулся к нему и дотронулся до руки. Так же по губам Воронова понял, что тот цыкнул, покачав головой, когда стриптизёрша плавно изогнулась, стоя к ним спиной и соблазнительно двигая круглыми ягодицами.
Глеб кивнул, несмотря на то, что Зверь уже смотрел перед собой, а не на него. По залу пронёсся глубокий громкий стон, десятки мужчин выдохнули разом, и Глеб быстро взглянул на сцену и тоже резко зашипел. Да, девчонка была не просто красива, она была невероятно хороша в своём соблазнительно-порочном танце.
– Охренеть!
Кажется, он вслух это сказал. Взглянул на Воронова и усмехнулся вновь. Как раз в этот момент Зверь в очередной раз раздражённо посмотрел на часы. Сильные пальцы недовольно сжались в кулак, пока Макс что-то пытался разглядеть на циферблате.
– На самом деле необязательно тут изображать из себя альфа-самца, Зверь.
– А?
Воронов вскинул голов, не сразу поняв, что парень к нему обращается.
– Спросил, что тебя на самом деле волнует? Ты на неё, – кивнул в сторону сцены, – один раз только посмотрел.
Ага, несмотря на то, что девка перед ними извивалась минут пятнадцать уже, не меньше. Звезда местного клуба. Видимо, для всех мужчин, сидевших здесь, кроме Зверя. Глебу нравилось думать о том, что у Воронова, видимо, есть своя собственная звезда.
В этот момент загорелся экран смартфона Макса, и тот нетерпеливо смахнул уведомление пальцем. Заминка, и довольная широкая улыбка медленно расползлась на красивом смуглом лице.
– Тебе оставил, брат! Любуйся, можешь и того, – и вновь игриво покачал головой, – только до дыр не сотри девчонку. А я пошёл.
– В смысле ты пошёл? А как же Андрей?
Они что зря просидели почти час в этом клубе, ожидая Андрея?
– Он написал, что улетел по срочному делу к жене и не сможет приехать. Короче, встречу с новым партнёром отменили, парень. Свобода. Я пошёл.
Зверь повторил, вновь посмотрев на часы.
– Давай. Иди.
Глеб хлопнул его по плечу и долго ещё смотрел вслед, наблюдая за тем, как высокий стройный мужчина плавно и в то же время быстрым шагом покидал клуб. Почему он в очередной раз улыбался? Ему понравилось то, как Зверь торопился уйти. Потому что Глеб знал, к кому. Как знал и то, что едва ли Воронов запомнил даже цвет волос вертевшейся перед ним битую четверть часа танцовщицы. Всё то время, что они ждали Андрея с новым чешским партнёром по бизнесу, Максим Воронов был мыслями где-то далеко. И да, это безумно приятно осознавать, что мысли Зверя сегодня всецело принадлежали сестре Глеба.
* * *Мне это не нравилось. Нет, не так. Меня это откровенно бесило. Раздражало просто до жути. Как может раздражать песок на зубах. Это грёбаное время, которое словно застряло где-то, не желая двигаться вперёд. Где-то в километрах между мной и ей. Моей маленькой девочкой с самым голубым взглядом на свете. Так, надо закрыть глаза и попробовать сосредоточиться на чём-то другом. А вот…надо будет Андрею сказать, что мне этот Новак не понравился. Мутный тип какой-то. Зря брат считает, что он поможет закрепиться в Чехии и расшириться нашему новому филиалу. Он будто осторожно пытался выведать о возможности провоза нелегала по нашим путям. Ублюдок. Главное, Андрей был уверен, что Новак – кристальнейшей белизны бизнесмен. Угу. Наверняка, вот только чех явно неплохо покопал по нашей семье и, видимо, решил, что может зайти на нужную ему тему именно через меня. Выделил, так сказать, паршивую овцу в стаде, через которую мог бы действовать. Пришлось разочаровать придурка и продемонстрировать ему волчьи зубы.
Завибрировал телефон в руке. Фото Дарины у зеркала. Твою ж мааааать! Да никакое это не фото у зеркала на самом деле. Это взрыв мозга просто.
«Просто хотела показать своё новое платье. Нравится?».
И невинный, чёрт бы её подрал, смущённый смайл, смотрящий вниз.
Просто она хотела показать. Ага. Надела на себя обтягивающее кипенно-белое шёлковое платье с лямками, кажущимися нитками на хрупких плечах, и смеет что-то еще спрашивать? Увеличил фото пальцами и едва не застонал, увидев торчащие сквозь тонкую ткань соски.
«Маленькая наглая девочка решила подразнить Зверя?»
И смотреть, словно какой-то зачарованный придурок-подросток на экран смартфона, выдохнув, когда прилетел ответ.
«Дразнить? Я? Я не посмею. Просто…хотела спросить, тебе нравится? Я хотела поехать в нём на концерт Лексы сегодня».
Чёрт, я даже услышал её деланно беспечный голос в этот момент и представил, как она пожимает плечами.
«Надеюсь, ты одобришь.»
СТОП! ЧТО??? КУДА ОНА СОБРАЛАСЬ В ЭТОЙ НОЧНУШКЕ ПОВЕРХ ГОЛОГО ТЕЛА.
«Нет, не одобрю. Ни платье, ни концерт! Не смей в нём выходить из нашей спальни до моего прихода!»
«Ты же приедешь только через два дня. Обещаю вести себя хорошо!»
Иии…вышла из сети. Маленькая. Наглая. Дрянь. Которая просто жаждет быть наказанной и даже не скрывает этого.
Как же я соскучился по ней. Неделю? Мы не виделись почти неделю, хотя казалось, что эти семь дней растянулись в бесконечность. Мерзкую, тоскливую, серую бесконечность. БЕЗ НЕЁ. И к концу этой грёбаной недели я уже ненавидел всех и вся. Те страны, в которых успел побывать за это время. Тупых контрагентов, не желавших соглашаться с нашими условиями или же тянувших время до своего согласия. На короткие мгновения от мыслей о НЕЙ отвлекали другие, тревожные мысли. О том, что неспроста все эти заминки. Эти бизнес-партнёры, выдвигающие странные условия, невыгодные для нас, несмотря на то, что по телефону они соглашались на наши. Словно за небольшой промежуток времени какая-то третья сила вмешалась в наши переговоры и потребовала от них отступить.
Чёёёрт…во сколько там этот концерт Лексы должен начаться? Я успеваю? Заодно стало понятно, что там за неотложные дела появились у Андрея.
Некоторые из них продолжали называть меня Зверем. Желая показать свою близость ко мне или же уважение, чёрт их разберёт. Но они ошибались, думая, что это имя отражает лишь мою жестокость и бесчеловечность. На самом деле я чуял, как тот самый настоящий зверь, приход чего-то плохого, страшного. Беда. Я ощущал, как стекается она к моим ногам вязкой кровавой массой, ещё немного, и её края будут лизать носки моих туфель. И если я не пойму вовремя, откуда, с какой стороны эта дрянь пробивается к нам, если не вычислю, кто её запустил, то уже первая волна будет способна захлестнуть нас с головой. Впрочем, когда это Вороновым спокойно жилось?
Примерно такой ответ прислал мне Андрей, когда я написал ему, что меня настораживает обстановка в Европе.
О, вспомнишь брата, вот и он! Правда, пока в виде сообщения.
«У нас будет примерно час, поговорим в ресторане у концертного зала».
«Ага. Щщщщщщааззз.»
Какой умный. Поди, приехал, сам вволю натрахался с женой и теперь на разговоры деловые его потянуло.
Потом. Всё потом. Беседы с братом, сватом, друзьями, врагами. Поиски проблем и их решений. Весь мир не просто подождёт. Весь мир тупо будет поставлен на паузу, пока я не насыщусь ею. Своей женщиной. Своей девочкой. Я слишком соскучился по Дарине, чтобы сосредоточиться на чём-то кроме неё. Нет, нас двоих. Вместе. Наедине. Прямо возле того зеркала, в котором бы смотрел, как прилипает этот девственно-белый чистый шёлк к её мокро коже, пока я грязно имею её во всех позах.
Дьявол! Да. Я вдруг до боли захотел сделать её грязной. Испачкать в очередной раз собой. Представил, как сожму в своих руках гибкое тело, и в висках зашумело. А в нос ударил запах её разгорячённой кожи. Он идёт от шеи, от того места, где начинается ключица. Я обожаю вдыхать его, пока впиваюсь зубами в тонкую кость. Раскрошить. Да, я хотел её раскрошить собственными ладонями. Ни капли нежности. Только грубость. Первобытная, дикая, необузданная грубость. Я слишком истосковался. Слишком долго я был без неё. Надо было взять Дашу с собой. Только тогда хрен бы я смог нормально работать.
Бл**ь! Этот ублюдский самолёт просто обязан вовремя приземлиться, чтобы я успел до концерта. Потому что только от одной мысли, что вредная малышка посмеет пойти на него в этой проклятой ночнушке…только от одной этой мысли в голове начинали раздаваться звуки набата. По всем тем самцам, которым не повезёт просто оказаться рядом с ней. Или посмотреть на мою жену. Сейчас я готов был убить каждого гипотетического мужика в радиусе километра от неё и за меньшее.
А ведь ещё предстоит поездка в детский дом, над которым недавно Дарина взяла шефство. Она говорила, что как раз повезет детей на концерт Лексы. А потом организует аукцион для местной знати, все собранные деньги с которого должны пойти на помощь её детскому дому.
Чёрт, когда она рассказывала о своих планах, сидя напротив меня дома, абсолютно голая, после нескольких часов секса, и смотрела на меня с ожиданием, они мне не просто понравились. Я был восхищён этой идеей. И одновременно горд тем, что делает моя девочка. Сейчас? Сейчас меня откровенно злило всё, что могло оттянуть нашу встречу. Помешать ей. Даже дети из детдома. Дьявол, да я бы сейчас и Иисуса Христа оставил стоять в фойе самого Рая, ожидая, когда мы закончим.
«Я в ресторане. Жду тебя!»
Воронов. Наивный. Хотя нет, скорее, наглый. По хрен. Подождёт. Приятного ему аппетита.
Не заметил, как доехал до детского дома, полагая, что Даша, наверняка, решила сама сопроводить детей на концерт. Вот она. Дверь в кабинет директора приюта. По телу ударила волна предвкушения. Дарина ждёт меня только послезавтра. Ждёт меня. Охереть. Как же всё-таки эта мысль греет, даже после стольких лет брака!
Моя девочка явно заслуживает небольшого сюрприза за своё хорошее поведение. Она его обязательно получит. Прямо сейчас.
Дарина стояла спиной ко мне и разговаривала с директором детдома, низким полным мужчиной с широкой лысиной, глаза которого неестественно округлились. Он открыл рот, пытаясь поздороваться, но тут же захлопнул его, когда я быстро кивнул на дверь. Пробормотал какие-то извинения и поспешил к выходу. А я машинально отошёл в сторону, пропуская мужчину и в то же время не желая пропустить реакции. Её. На меня. Когда она резко обернулась, и её глаза расширились, а на губах расцвела радостная и полная неверия улыбка. Она застыла, ошарашенная…и я сам оцепенел, остановившись и чувствуя, как перехватило дыхание. Мать её!
ТО САМОЕ ПЛАТЬЕ! Эта чертовка всё-таки сделала по-своему. Посмела надеть его, несмотря на мой запрет…но я не чувствовал ни злости, ни раздражения…только желание. Дикое желание наброситься на неё. Когда увидел эти стройные бёдра, по которым струилась белыми волнами нежная ткань. Взглядом прошелся по хаотично вздымающейся груди, четко очерченной неглубоким декольте. И нервно сглотнул от вида, роскошных волос, каштановым водопадом ниспадающих на обнажённые плечи и спину
– Я когда-нибудь привыкну к тому, КАКАЯ ты красивая, Дашааа?!
Выдохнуть, сделав шаг навстречу, чтобы тут же схватить Дарину в свои объятия.
– Мааакс, – она отстраняется, поднимая кверху голову и глядя в моё лицо, – ты вернулся? Ты вернулся, Максиииим! – трогает прохладными тонкими пальчиками моё лицо, а мне кажется, что кожу обжигает, – Ты обманул меня!
Усмехнулся и притянул её обратно к себе, вдыхая запах волос. Как же я скучал. Пи***ц какой-то!
– Обманул, Дарина. Но, если хочешь, – провёл рукой по щеке, – я могу уехать и приехать послезавтра. Хочешь?
И вновь усмехнуться, поймав сердитый взгляд:
– Ни за что! Я так соскучилась по тебе, а ты бессовестно меня дразнишь. Есть у тебя совесть, Воронов?
– Нет, малыш, я не дразню, – я склонился над губами, чувствуя лёгкий аромат её духов и глядя на то, как Дарина закусила нижнюю губу. Чччччёрт…в паху отчаянно заныло, – я всего лишь проверяю, так ли ты сильно хотела меня, как я тебя. Всю эту долбаную неделю. М, Дарина?
Она судорожно вздохнула и еле слышно выдохнула:
– Ужасно. Я ужасно изголодалась, Мааксиим.
Подалась вперёд, касаясь губами моего рта, но я отстранился…точнее, заставил себя отстраниться, впиваясь пальцами в её плечи, и прошептал:
– Тогда покажи мне, насколько ты голодна, малыш. Покажи, чтобы я поверил.
* * *– Показать? Что именно хочет увидеть мой Зверь? – Дарина прикусила нижнюю губу, и я инстинктивно склонился к ней, не в силах отвести взгляда от этой картины.
– Ну же, малыш…
Чувствуя, как мелкая дрожь передаётся от неё мне через пальцы, сжимающие плечи. Она не понимает, я и сам не понимаю, почему вместо того, чтобы опрокинуть её прямо тут, прямо на этом долбаном столе, я хочу услышать эти слова. Растянуть это одержимое ожидание наслаждения. То самое ожидание, что сейчас бьётся бешеными аккордами её сердцебиения. Они отдаются мне в руку. Моя девочка срывается. Я не только слышу это по хаотичному стуку в груди, я вижу этот срыв в её глазах. Потемневших за доли секунды. И я знаю, от чего. От тех картин, что вспыхнули в её голове. Несколько мгновений до того, как нас обоих всё же толкнёт в пропасть. Интересно только, кого первым…
Тонкая ручка скользнула к ремню брюк, нервно пытаясь выдернуть его из пряжки.
– Ц-ц-ц…Какая наглая девочка…
Перехватил её запястье, привлекая к себе.
– Посмотри на меня. Да-ри-наааа! Ты ведь слышишь меня, малыш…я знаю, слышишь, – губами проводя по бархатной скуле, – Мне мало просто грязно оттрахать тебя на столе этого директора.
И сцепить зубы, услышав тихий стон.
– Давай. Покажи мне, как сильно ты скучала. Покажи и озвучь.
Слегка отстранившись от неё, чтобы обхватить пальцами подбородок и поднять лицо к себе, всмотреться в полупьяные глаза.
– Как озвучивала эти дни по телефону, дразня и доводя меня.
– Это…месть, Воронов?
О да!
– Нет, это награда.
И с силой впиться в её губу. В ту самую, манящую, нижнюю, которую она прикусила вновь. Чёёёёрт!
– Давай!
И эта маленькая…стерва отошла на шаг и, медленно опускаясь на колени, прошептала:
– Я…я встану на колени и буду ласкать теб…твой член языком. Тебе нравится смотреть на меня сверху вниз, Максим? Тебе нравится эта картина?
Ох. Ре. Неть. Смелая. Нет. Дерзкая. Она редко бывает такой наглой. Откровенной. И мне это нравится. Нет. Меня это заводит. Еще больше. Хотя, казалось бы, куда уж дальше…но, мать её, заводит же! Рвано выдохнул, не успев сдержать вылетевшее изо рта:
– Это такая месть?
Ииии эти чёртовы пухлые губы, растянувшиеся в самую коварную улыбку:
– Нет, это награда.
И, кажется, я слышу, как забурлила в венах собственная кровь. И очень явно чувствую окаменевший в штанах член.
– Как? Как ты собираешься ласкать его, Дарина?
Хрупкие пальцы с силой дёрнули мой ремень, затем – язычок молнии на брюках. Подняла на меня глаза. Тёмные, полные страсти. Хотя нет. Хрен там страсть. Агонии. Я видел в них ту же агонию, что сейчас сжигала меня. Необходимость разрядки. Быстрой. Мощной…и я, как самый последний ублюдок перед тем, как дать её своей жене, собирался продлить эту боль. Общую на двоих.
Дьявол! Какая же она нежная. Чистая, да. До неприличия чистая, невинная, когда смотрит на меня вот так, снизу. С этой самой мольбой во взгляде. Не понимает, какой калейдоскоп эмоций взвивается во мне сейчас. От восторга и желания осторожно ласкать кончиками пальцев до дикой потребности раскрошить самым варварским образом эту невинность.
– Я возьму ЕГО в руки и меееееедленно оближу… вот так, – и, действительно, нереально меееедленно провела языком от основания до самой головки, и я выругался сквозь зубы, вцепившись в стол и пытаясь удержать себя от вновь взметнувшегося желания взять Дарину быстро и грубо. Отыметь эти покрасневшие пухлые губы. Так, чтобы потом говорить не могла. В противовес движениям её языка, осторожным, несмелым…Пи***ц! Моя девочка…. Взяла в рот одним движением, и член с готовностью дёрнулся в ответ.
– Дааа…так, малыш.
И тут же схватить за волосы и оттянуть ее голову назад, потому что она зажмурилась.
– Смотри на меня.
Мне это надо. Мне это, мать её, капец как надо! Смотреть на то, как погружается член в её маленький ротик, как исступлённо она сосёт, поступательно двигая головой. И больше не разрывая зрительный контакт. Это то, что я видел каждую грёбаную ночь в грёбаной Чехии. То, от чего просыпался среди ночи с каменным стояком, как пацан пятнадцатилетний, и плёлся в душ, чтобы хотя бы немного успокоиться. На четвертом, мать его, десятке!
– Дальше, малыш? – не узнавая собственный голос, – Что сделаешь потом?
И застонать, когда всё-таки она полетела вниз. В ту яму…нет, в пропасть. Когда схватила моё лицо горячими пальцами и приникла к губам, шепча прямо в них. Рвано, задыхаясь, почти целуя:
– Возьми меня, пожалуйста, Маааакс….я не могу больше, – прерывается на поцелуй, – Пожалуйста…любимый…
– Как?
Вот так, сдавшись, как всё тот же малолетний паренек, просто сдавшись от этой мольбы…или же от невозможности самому продлевать эту агонию. Просто я слишком голодный. Слишком.
– Как тебя взять, Да-ри-нааа?
И едва не взреветь вслух, когда чертовка подошла к столу и, сев на него, развела ноги в стороны, чтобы прогнувшись в спине, хрипло скомандовать:
– Грубо. Быстро. Здесь. Сейчас, Воронов.
Крышу снесло моментально. Не знаю от чего больше: от тона её приказного или от позы. Просто на хрен вихрем. И я даже не смотрел, в какую сторону её понесло. Потому что перед глазами была только она. Дарина. Моя женщина, платье которой задралось на бёдра так, что я увидел…ЭТА ДРЯНЬ НЕ НАДЕЛА БЕЛЬЯ!
Кажется, я даже зарычал. Когда она скользнула маленькой ладошкой между своих ног, вызывающе глядя в мои глаза.
Раз. Я возле Дарины. Два. Откинул её ладонь, чтобы накрыть горячую плоть своей. Три. Обхватить свободной рукой тонкую шею. Четыре. Приблизившись к её лицу настолько близко, чтобы сучка поняла, что ей конец. О, и она отлично это понимает сейчас! За то, что посмела в таком виде выйти из дома. Разговаривать с директором. Без, мать её, трусов! В машине с водителем. По пути с охранниками. Абсолютно голая в этой своей ночнушке!
Слегка стиснуть шею рукой…иии застонать вместе с ней. Когда одновременно с этим начал ласкать большим пальцем клитор. Закатывает глаза, откидываясь спиной назад, расставляя шире ноги и тихо всхлипнув. Оглушая своим дыханием. Или это моё, не могу разобрать…
И я понятия не имею, каким, дьявол подери, чутьем ощутил, что дверь позади нас распахнулась. Именно ощутил, а не услышал. Но от одной только мысли, что её могут увидеть вот такой, открытой, распластанной на столе, внутри будто взревела разом сотня обозлённых зверей.