Рассказы 2

– Мне казалось, тебе нравилась палеоботаника.

– Да, но я хочу делать что-то полезное! Я хочу видеть результат своего труда! А не просто выучить каталог вымерших растений, – мама взмахнула рукой, давая понять, что определилась с заказом.

– Вот не начинай, – сразу посерьезнела Анна. – Ты же знаешь, к чему это может привести.

– Если ты намекаешь на своего отца, то, я думаю, у него сейчас все отлично. Я слышала, он окончательно обосновался в Иберике. И кстати, его разработки в области геоинженерии до сих пор очень высоко ценятся.

– Да, только ты помнишь про ту экспедицию в Арктику. Его номер уже хотели отдавать на обновление, когда он наконец подал сигнал.

Мама нахмурилась.

– Твой отец отправился в экспедицию не для того, чтобы нервы себе пощекотать. Это был очень важный проект, и, возможно, мы до сих пор существуем только благодаря ему. Ты не помнишь, но это ведь была реальная угроза для всех нас. Дамбу на Западном Пределе приходилось увеличивать каждые пятьдесят лет. А с тех пор как Арктический проект запустили, уровень океана перестал подниматься. По крайней мере, так сильно.

Анна насупилась. Она все прекрасно понимала про общественное благо, но мама всегда была склонна к авантюрам, и Анна опасалась, что той просто наскучило благополучное существование.

– Ну перестань, – мама потрепала Анну по руке. – Я же не собираюсь ехать за Пределы. Я просто хотела снова вернуться к архитектуре. Меня привлекает подводное строительство.

– Сколько лет назад ты была архитектором? Триста? Четыреста? Ты уже все забыла!

– Да, придется освежить знания, – беззаботно откликнулась мама. – Но ничего, меня это совершенно не пугает.

К их столику подъехал сервировочный модуль и принялся неспешно расставлять перед ними тарелки и раскладывать приборы. Мама придирчиво осмотрела свой салат.

– Бон апети! – отсалютовал модуль и отправился к соседнему столику.

– Представляешь, раньше это делал человек! Настоящий живой человек! Что за чудовищное растрачивание ресурса! – мама даже склонилась к ней поближе, чтобы ее не услышали другие люди.

– Да, мама, я тоже читала старые книги.

Они уже закончили ужинать и поднялись из-за стола, когда раздался удар колокола с башни.

– О, они сейчас будут выходить! Пойдем скорее, посмотрим! – Мама кинулась к выходу с веранды. Анна поспешила за ней, краем глаза заметив, что на монитор пришло уведомление об оплате. Анаис по-прежнему не подавала голоса при Жераре.

Перед резными воротами уже собралась небольшая толпа. Огромное здание школы могло принять сотню учеников, но для их мира это была утопия. Дети были роскошью, редкостью, драгоценностью. Количество жителей Благодатного Пояса не менялось веками. И только если происходило убытие человека, если номер освобождался, то его отдавали на обновление. Между семьями, жаждущими родить дитя, бросался жребий, и те счастливчики, на кого он падал, получали высокое право привести в этот мир нового человека. Миная была удачливым полисом – у них было пятеро детей! Одна девушка шестнадцати лет, один младенец и трое школьников. В некоторых полисах был всего один ребенок, и его почитали как бога. Анна как-то выспрашивала Анаис, а сколько всего детей в Поясе, на что она после небольшого молчания ответила:

– Согласно моей информации, всего в Благодатном Поясе пятьдесят два жителя, не достигших совершеннолетия.

– Смотри, смотри – Моника! – шепнула мама ей в ухо. Но в такой секретности не было необходимости, все головы и так были повернуты в сторону красивой, статной девушки, одетой в черное.

Все в Минае знали историю Моники, да и в других полисах тоже. Они с мужем были парой «неразлучников» – довольно нечастый случай в их мире. Большинство предпочитали краткосрочные отношения, даже самые прочные партнерства длились максимум сорок-пятьдесят лет, потом люди расходились, переезжали в другие города, начинали все заново. Да что говорить, многие совсем не помнили своих родителей! Это Анна с мамой сохранили дружеские отношения, мама даже переехала в Минаю после восторженных отзывов дочери. Зато отца она бы не узнала, столкнувшись с ним нос к носу. И такое не было редкостью. Системе пришлось внедрить в помощников специальный алгоритм распознавания, чтобы избежать близкородственных связей. А вот Моника и ее муж Тео жили вместе почти пятьсот лет. И все пятьсот лет они безуспешно участвовали в жеребьевке.

Удача раз за разом обходила их. Моника просто помешалась на своем желании иметь ребенка, забросила занятия и саморазвитие, перестала появляться на людях. И тогда Тео нашел выход. Он вписал в перспективный план юриспруденцию и годами штудировал законы и правила на предмет лазейки. И обнаружил, что существует закон наследования личного номера. Если человек убывает по своей воле (то есть не является преступником или носителем генетической ошибки, которого устраняют с помощью m-инъекции), то он может оставить завещание, где прямо указывает того, кому передается право обновления. И за все столетия существования Благодатного Пояса этим законом не воспользовался никто.

– Идут, идут! Какие они милые! – мама вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть происходящее внутри школьного двора.

Два серьезных мальчика и одна девочка, одетые в цвета полиса Миная, шагали к воротам, сопровождаемые наставниками. В обучении детей продолжали использовать педагогов-людей: экспериментами было доказано, что это позитивно сказывается на психологическом развитии. Ворота открылись, и дети бросились к своим родителям. Моника распахнула объятья и со слезами на глазах прижала к себе одного из мальчиков, того, что помладше. Она поцеловала малыша в макушку, взяла за руку, повернулась спиной к толпе и повела его в сторону траволаторов. Другой рукой она крепко сжимала кулон с крупным алмазом, висящий у нее на шее. Тео был с ней даже после убытия.

– Я уже и не помню, когда ты была такой.

Они с мамой прогуливались под ручку вокруг фонтана. Им обеим было нужно к траволаторной развязке, там их пути расходились. Мама жила на востоке полиса, возле висячих садов.

– Я тоже, – ответила Анна. – Совсем не помню себя маленькой.

– Детство пролетает так быстро! Каких-то двадцать лет и все! – Завибрировал монитор, мама прочла уведомление и засобиралась. – Милая, мне пора! Увидимся как-нибудь!

– Она уже ждет? – с улыбкой спросила Анна.

– Да, – мама просто сияла. – Я не могу опоздать и в этот раз.

Анна помахала вслед траволатору, уходящему на восток, потом немного постояла у фонтана и послушала музыканта-пианиста. Он исполнял «Лунный свет» Дебюсси, чисто, идеально, выверено до мельчайших отзвуков. И все-таки машинное исполнение чем-то неуловимо отличалось от человеческого. Анна хмыкнула. Солнце уже село, в кованых фонарях мягко мерцали осветительные сферы. Убедившись, что на нее никто не смотрит, она направилась к вертикали – крытому траволатору, ведущему к морю.

– Напоминаю, что не рекомендуется посещать долину после наступления темноты, – предупредила Анаис.

– Спасибо. Но я буду не одна.

– Тем более, – не унималась Анаис. Она прекрасно знала, с кем Анна собирается встретиться.