Ночная стрекоза
Влада Ольховская
Ночная стрекоза
Пролог
В последнее время все шло как-то… не так. И он не уловил момент, когда потерял шанс исправить ситуацию. Он даже не знал, что этот шанс у него был. Просто жил и все, наслаждался настоящим, разве не так учат психологи? Не думал о будущем… «Что имеем – не храним…» – так, кажется, русские говорят.
Алессандро Сальери многое знал о том, что говорят русские, да и языком владел практически в совершенстве. Он осознавал, что итальянский акцент у него есть, но не собирался исправлять этот факт. На акцент хорошо «клевали» романтичные юные девы, с молоком матери впитавшие любовь к Италии в целом и Адриано Челентано в частности. Сальери не имел с актером ни внешнего, ни психологического сходства, но его популярностью умело пользовался.
И его все устраивало! Он даже в Россию приехал именно за этим – за приключениями и загадочным русским духом свободы. Ну и еще чтобы удрать из-под контроля весьма строгих родителей, но это уже вторично.
Все складывалось идеально. Он получил диплом о высшем образовании, но так привык к вольной жизни, что возвращаться не хотел. Тогда он заключил фиктивный брак, позволявший ему остаться на территории страны, и продолжал наслаждаться моментом. Матушке и отцу он пообещал остепениться к тридцати годам, но заветная цифра приближалась, а зрелости в себе он не чувствовал.
Вот тут и проскользнул переломный момент, не дававший ему покоя. Сальери вдруг понял, что хочет получить безраздельное внимание собственной жены! Стать не просто соседом по квартире, а настоящим мужем. Ради этого можно было пожертвовать его личным гаремом юных нимф, едва достигших совершеннолетия. Он хотел этого!
А она не хотела.
– Сбрендил совсем? – бурчала Вика, в очередной раз убирая его руку от своей талии. – Мы же договорились соблюдать дистанцию! Ты мне, конечно, муж, но если не прекратишь эти варварские набеги на мою спальню – я тебя глаза лишу. И это еще программа минимум.
Он не привык отступать и сдаваться, особенно если хотел чего-то. Синьорита артачится – подумаешь! Нужно продолжать, окружить ее вниманием, сделать так, чтобы она сама захотела видеть его в своей жизни… Так нет же, препятствий становилось все больше.
Теперь вниманием и сердцем его жены владел какой-то проклятый немец! С ним Вика познакомилась еще осенью, потом, к счастью, поссорилась, а на Новый год снова помирилась. На сей раз окончательно. Вот уже больше четырех месяцев она жила на две страны. Приезжала сюда, потом – в Германию и обратно. Чаще всего с ним. А даже если была в России, могла жить не в своей квартире, а в отеле. Лишь бы к этому фашисту поближе!
Сальери бесился, а исправить ситуацию не мог. Впервые женщина игнорировала его так явно, да еще и какая женщина – его законная супруга! Ситуация полностью вышла из-под контроля. Он понятия не имел, что еще может сделать, и чувствовал внутри себя лишь бессильную горечь и гнев.
Иногда чувство становилось слишком сильным. Особенно поздно вечером или ночью, когда он оставался в пустой квартире и буквально кожей ощущал, что в спальне за стеной никого нет. А обитательница этой спальни с каким-то белобрысым немцем сейчас… нет, с такими мыслями невозможно заснуть.
Он уходил из квартиры. Иногда бродил пешком, иногда ездил на автомобиле по ночной Москве. Движение немного успокаивало, и, когда он под утро возвращался домой, удавалось поспать.
Сегодня ему пришлось предпочесть машину, потому что на улице накрапывал холодный майский дождик. Не страшно, к утру все высохнет, но ходить под таким неприятно. Он выбрал совсем новый «Мерседес»-кабриолет – подарок от родителей за то, что он наконец-то взялся за ум. Они решили, что сын повзрослел. Сальери не собирался вдаваться в подробности.
Период вечернего оживления на улицах прошел, дороги были практически пусты. Уж точно не чета дневным пробкам! Этого Сальери и ждал. Ему хотелось не стоять, а постоянно двигаться, хотя он знал, что ни к чему толковому это не приведет, все равно он в итоге вернется в пустую квартиру. Но пока автомобиль скользил по широким проспектам, а водитель слушал, как стук капель по брезентовой крыше сочетается с джазовыми мелодиями, выбранными радиодиджеем.
Погруженный в свои мысли, Сальери не сразу заметил, как оказался на окраине города. Такое уже случалось: он вообще не следил за маршрутом, поворачивал туда, куда удобней. Это не страшно, навигатор в машине есть, бензина хватает, а смотреть на белый «Мерседес», передвигающийся бесшумно, как призрак, все равно некому.
Может, этот тенистый район – своего рода намек судьбы, что пора возвращаться… Пожалуй, так. На сегодня хватит.
Он доехал до ближайшего перекрестка, чтобы развернуться, и уже там заметил девушку.
Она сидела на автобусной остановке, хотя, скорее всего, знала, что транспорта в такое время не будет. Просто козырек остановки – единственное, что могло хоть как-то защитить ее от дождя и ветра. Ее сжавшаяся от холода фигурка в свете единственного на этой части улицы фонаря казалась нереально маленькой на фоне темноты – как рыбка, оказавшаяся перед пастью акулы.
Сальери почему-то стало жалко девчонку. Не место ей здесь, особенно в такое время… что она вообще на улице делает?
Впрочем, ответ он получил, даже не задавая вопрос. Как только он подъехал к остановке и смог разглядеть девушку, все встало на свои места.
Проститутка, однозначно. Короткая кожаная юбочка, чулки в крупную сетку, топ, едва прикрывающий грудь, и кожаная куртка поверх него. Туфли на шпильках и платформе одновременно – просто классика жанра. Плюс, для завершения образа, дешевая бижутерия и неоправданно яркая косметика, которая уже успела растечься из-за ее слез. Помада на губах была смазана и перемешана с кровью от свежей ссадины.
Ясно с ней все. Клиент снял, попользовался и избил, да еще и высадил здесь, в незнакомом районе. А сумочки у нее с собой нет, вообще ничего нет, как домой добираться – непонятно. Да и есть ли у нее дом?
В целом Сальери особой симпатии к проституткам не испытывал. В ту пору, когда он еще пользовался услугами этих барышень, он хорошо усвоил: несчастных наивных овечек в этой профессии нет. Все они пришли к такому образу жизни осознанно, многие даже наслаждаются своим делом и на другую работу, требующую побольше труда и дающую меньший доход, не согласны. Так что сюсюкаться с ними не стоит.
Но эта была особенной. Даже через толстый слой косметики просматривалось совсем молодое личико. Не факт, что ей хотя бы восемнадцать есть. Значит, она только начала заниматься этим, еще имеется шанс, что за ум возьмется. Если, конечно, ее не пришибут на какой-нибудь улице.
Это вполне реальный вариант, но не сегодня. Сальери подъехал ближе к автобусной остановке и вышел из машины. Девушка испуганно уставилась на него огромными голубыми глазищами, из которых продолжали катиться слезы, но встать с лавки не попыталась.
– Поехали. – Он открыл перед ней дверцу пассажирского сиденья. – Нечего под таким дождем сидеть. Тебе же когда-то матерью становиться!
Она всхлипнула и низко опустила голову, длинные светлые волосы почти полностью скрыли лицо.
– Не бойся ты, я не собираюсь тебя трогать. А если останешься здесь – найдется тот, кто тронет – и не раз.
Он не пытался обмануть девушку. У Сальери действительно не было ни малейшего желания ложиться в постель с этим несчастным, измученным существом. Если есть что-то еще более асексуальное, чем рыдающая избитая малолетка, так это младенец, наверно! Тем более неизвестно, с кем она была только что, что с ней вообще случилось.
К его удивлению, девушка не сказала ни слова. Она поднялась и покорно поплелась к машине. Походка была странная, неловкая. Сальери догадывался о причинах. Тому уроду, который оставил ее здесь, жутко захотелось дать в морду. Нет, ну правда, для своих извращений мог бы выбрать тетку постарше, которую такими вещами уже не смутишь.
Она опустилась на кресло и пристегнулась. Движение было неосознанным, доведенным привычкой до автоматизма. Странно… уж кто-то, а проститутки на памяти Сальери ремнями безопасности не озадачивались. Да и бесшабашные девицы, которых тянуло в эту профессию, тоже.
Девушку колотило от холода. Заметив это, Сальери включил печку посильнее.
– Нормально? – поинтересовался он. – Как тебя вообще зовут?
И вновь без ответа. Она сидела с опущенной головой, словно надеясь спрятаться от мира за пеленой собственных волос. При этом девушка нервно сжимала сплетенные в замок пальцы.
Сальери невольно отметил, что у нее очень хороший маникюр. Дорогой, в бежевых тонах, определенно деловой стиль. Не то чтобы он сильно интересовался дамским маникюром, просто у проституток ноготки под стать мордашке – яркие, вульгарные, с потрескавшимся дешевым лаком. А эта… должно быть, студентка какая-то подработать решила.
Он привез девушку к себе домой. Вика бы такого никогда не позволила! Она спокойно относилась к его обычным поклонницам, но профессиональных проституток на дух не переносила. К счастью, она опять в Германии, вернется не раньше понедельника, а сегодня только суббота. Точнее, воскресенье. Уже часа три как воскресенье.
В квартиру девушка плелась за ним, как собачка: тихо, оставаясь на шаг позади. Если бы природа наделила ее хвостом, он наверняка был бы поджат.
«Да, крепко ей досталось, – подумал Сальери. – Может, хоть из-за этого одумается? Надо будет завтра поговорить с ней, как придет в себя. Если так нужна работа, я ей найду нормальную, шалав на улицах и без нее хватает!»
Он дал ей полотенце и отправил в ванную. На ручку двери повесил собственную майку, которая этой девице должна быть до середины бедра минимум. Логичнее было бы дать вещи Вики, но супруга его за это четвертует, да и Сальери не хотелось до такого опускаться.
Мылась девушка долго – не меньше получаса. Плакала, и он слышал это через шум воды. На душе было тяжело, но не так, как раньше. Не из-за себя, а из-за нее. Это чувство лишь усилилось, когда она вышла из ванной: отсутствие косметики дало более точное представление о ее возрасте. Лет шестнадцать, не больше!
– Как же тебя занесло-то… – присвистнул он. – Ай, потом расскажешь. Иди спать. Я тебе на диване постелил.
Она вопросительно посмотрела на него. Личико было чистым и совсем детским, как у фарфоровой куклы. Сальери понял вопрос.
– Нет, ничего с тобой делать я не буду. И не собирался. Отдыхай, завтра решим, как тебе помочь.
Из голубых глаз снова покатились слезы – и снова ни единого звука. Сальери уже начинал сомневаться, что она вообще умеет говорить. Да что ж за существо такое?
Заснуть удалось не сразу, спал он беспокойно. Да, его ночная «находка» дала повод отвлечься от размышлений о Вике. Но нужен ли такой повод? Чувство жалости тоже удовольствия не приносит. И только ощущение того, что он может помочь этому ребенку, успокаивало.
Проснувшись, он первым делом направился к гостиной, где ночевала девушка, постучал в дверь.
– Эй! Ты еще спишь? Вообще-то уже почти полдень… Неплохо было бы решить, что с тобой делать.
Ответа не последовало. И не то что ответа, оттуда вообще не доносилось ни единого звука. Это настораживало. Сальери порадовался тому, что на двери не было замка, приоткрыл ее и заглянул внутрь.
В гостиной было пусто. Смятое постельное белье указывало, что девушка здесь ночевала. Но сейчас ее в комнате не наблюдалось. Правда, заподозрить побег с ограблением не получилось: ее юбка, чулки и курточка валялись на кресле.
– Странно… – тихо произнес он, а позвал уже громче: – Эй, найденыш! Ты где?
Ни звука, ни шороха – ничего! Двери в ванную и туалет были приоткрыты, показывая, что и там девушку искать нет смысла. Поэтому Сальери сразу направился на кухню. А когда увидел, что творится там, побоялся верить своим глазам.
Кровь. Много. Не лужа, а целое озеро густой бордовой жижи. Это пятно он заметил даже раньше, чем девушку, лежащую в его центре. Ее худенькое тело застыло на боку, изогнутое так, будто она хотела сжаться, защититься от чего-то. Но не получилось – нож вошел глубоко в живот, не позволяя ей добиться своей цели. Белая майка, светлые волосы – все это теперь стало алым…
Пару секунд Сальери не мог делать ничего. Он просто стоял и смотрел на это, оцепеневший. Девушка, которую он несколько часов назад привез домой… мертва? Да еще крови столько, что, должно быть, у соседей уже красное пятно на потолке…
Потом оцепенение прошло, он опустился на колени рядом с ней. Хотелось почувствовать пульс, понять, что надежда еще есть, вызвать «скорую» – пусть для этой малолетки свершится еще одно чудо!
Но нет, тонкая ручка, до которой он дотронулся, была ледяной. Голубые глаза на бледном личике остались полуоткрытыми.
Девушку убили не меньше часа назад. Но дверь заперта, а ключ все еще торчит в замке. Они в квартире одни. Все это вызывало у Сальери скорее ужас, чем удивление. Получается… это он зарезал ее?!
Больше-то некому…
Часть 1
Французский маникюр
Глава 1
– …Температура в Москве – двадцать два градуса по Цельсию, – монотонно вещал капитан корабля.
– Значит, двадцать четыре где-то, – прокомментировал Марк. – Сколько я ни летал, всегда реальную температуру занижают. Зачем – понятия не имею. Причем на всех самолетах, независимо от страны.
– Это имеет такое принципиальное значение? – фыркнула Вика. – Что, на два градуса больше, и ты уже плавишься?
– Нет, но я же за справедливость.
– Вот минут через двадцать и узнаем, насколько верны твои наблюдения. А пока пристегни ремень безопасности, а то одним борцом за справедливость в мире станет меньше.
Он еще бубнил что-то себе под нос, но ремень все-таки пристегнул. Вика не воспринимала его ворчание всерьез. Она была рада, что Марк здесь.
Раньше она тоже не слишком боялась летать на самолетах. Есть люди, у которых такая необходимость вызывает панику и острое желание выйти из салона прямо во время полета. Она же чуть побаивалась, когда металлическая махина начинала колотиться в воздухе, но не больше.
Зато с ним это можно воспринимать как… аттракцион, что ли. В воздух поднимут, в другую страну доставят, да еще и обедом покормят. Чем плохо?
С появлением Марка вообще многое изменилось в ее жизни. Прошло чуть больше полугода, а кажется иногда, что целая вечность!
До их встречи главным интересом в жизни Вики была карьера – просто потому, что все остальное как-то не привлекало. В принципе, против романтики она тоже не возражала, но именно романтики во всех смыслах этого слова было не слишком много. Порой и не было вообще. Постепенно Вика пришла к выводу, что любые отношения нужно воспринимать как заведомо временное явление, тогда удовольствия от них будет больше, разочарований – меньше.
Другое дело – работа. Здесь все зависит только от нее, награду она получает по достижениям. Вот на чем нужно фокусировать внимание. Так что после окончания университета Вика вопреки стенаниям матери занялась не поиском мужа, а просмотром вакансий. Как ни странно, лучшим вариантом для нее, талантливой переводчицы, стало международное брачное агентство.
Фирма оказалась солидной и успешной. Разводами вроде «Поработай три месяца танцовщицей в ОАЭ – и получи обратно свой паспорт!» там не занимались. Агентство строило семейные союзы по заказу тех, кто готов был за это платить.
Это место Вике понравилось, да и она на собеседовании произвела хорошее впечатление. Однако девушка неожиданно столкнулась со странным препятствием: чтобы получить эту должность, ей требовалось состоять в официальном браке. Такова была политика агентства. Директрисе почему-то казалось, что наличие законного супруга помешает ее сотрудницам строить глазки клиентам.
Столь наивный подход забавлял Вику, и все же она понимала, что делать для нее исключения никто не будет. Поэтому она попросила работодателя подождать, а через неделю уже вернулась в офис со штампом в паспорте. Так Виктория Вишневская стала Викторией Сальери.
Большой любви у нее за эту неделю не случилось. У нее на тот момент даже бойфренда не было, поэтому с предложением «руки и сердца» она отправилась к старому приятелю – Алессандро Сальери. Они познакомились еще в университете, общались неплохо, но совершенно не привлекали друг друга как романтические или даже сексуальные партнеры. Это и нужно было Вике. Она получила мужа, Сальери – прописку и вид на жительство. Все счастливы.
Ну, кроме родителей «супругов», которым отчаянно хотелось внуков. Но их пока можно было игнорировать. Вика была вполне довольна тем, как складывается ее размеренная жизнь. По крайней мере, до осени прошлого года, когда размеренность вдруг закончилась.
Внезапно девушка обнаружила, что за ней охотится серийный убийца. Причем он выбрал ее заочно, Вика никогда не встречалась с ним. О том, что на нее идет охота, она узнала случайно и не могла понять, что же делать. Для того чтобы получить от полиции официальную защиту, у нее остро не хватало доказательств угрозы. Но и умирать ей совсем не хотелось!
Тогда ей помог Марк, с которым они только-только познакомились. Гражданин Германии и сын русских эмигрантов, он приехал в Москву налаживать деловой контакт между российским и немецким брачными агентствами. Вику назначили его сопровождающей, и девушка стремилась сделать их общение максимально нейтральным, но он все равно догадался – что-то не так.
Он, почти незнакомец, оказался единственным, кому было дело до ее страха. Пожалуй, после этого их сближение следовало воспринимать как нечто само собой разумеющееся, но Вика все равно была ошарашена. За такой срок – и так прикипеть к человеку! Чувство было незнакомое, но не неприятное, и она правда хотела оставить все как есть…
Однако потом Вике рассказали, что в Германии Марка ждут жена и сын. Это стало для девушки новым шоком. Разрушать семью она не собиралась, а тем более оставлять ребенка без отца! Поэтому, наплевав на собственные чувства, она прекратила общение с Марком, исчезла чуть ли не в буквальном смысле, а все его попытки узнать причину игнорировала.
Вика была уверена, что он сдался. Звонить и писать перестал, настаивать на личной встрече – тоже. Все закончилось… Чтобы отвлечься от пустоты, выжигавшей изнутри, она согласилась поучаствовать в экспериментальном проекте агентства. Пять русских невест отправлялись в Германию на католическое Рождество, ей же предстояло стать их сопровождающим менеджером. Идея принадлежала директрисе агентства. Вика согласилась, несмотря на то что подобные задания не соответствовали ее должности.
Уже в Германии выяснилось, что ее участие в проекте организовал Марк. Ему нужно было поговорить с девушкой, а для этого требовалось вытащить ее с привычной территории, где она могла спрятаться в любой момент.
Оказалось, что со своей женой Марк развелся за два года до знакомства с Викой, сын вообще не от него. Однако у мужчины имелся другой «скелет в шкафу»: Марк был единственным опекуном душевнобольной племянницы. Шестнадцатилетняя Ева обладала целым букетом заболеваний, минимум половина из которых была социально опасна. К тому же, согласно официальной версии, она убила собственную мать-наркоманку. От специализированного интерната ее спасло только вмешательство Марка.
Поначалу Вика с девочкой не ладила. Ева чуть не покалечила ее, требуя отказаться от отношений с ее дядей, чтобы не причинять ему боль. Но постепенно они нашли общий язык. Увы, менее сумасшедшей, чем обещали врачи, Ева не оказалась. Однако и мать свою она не убивала, напротив, именно она избавилась от настоящего убийцы, труп которого так и не нашли.
Примирение с Марком не означало безоблачную жизнь. Русские невесты стали объектом интереса международной преступной группировки, решившей использовать их в своих целях. В результате одна женщина погибла, другая оказалась в больнице. Вика едва не разделила их печальную участь, но благодаря помощи Евы спастись удалось им обеим.
Зато с тех пор жизнь более-менее наладилась. Вика почти привыкла жить на две страны. Большую часть времени она проводила в России. Марк, занимавшийся налаживанием бизнес-контактов, старался прилетать к ней как можно чаще. Нередко она бывала и в Германии, где представляла интересы своего агентства.
Но главное – с ним. В гостиничном номере, в его доме… не так важно где. Вика, изначально относившаяся к этому роману с недоверием, привыкла к Марку. Даже если быть в одной стране не получалось, они каждый день связывались по телефону или видеочату. Оба знали, что долго это продолжаться не может, и искали способ быть вместе всегда…
Ее родители, познакомившиеся с Марком еще во время первого расследования, ликовали. Ева привыкла к новой «родственнице» и иногда удосуживалась перекинуться с ней парой фраз, хотя раньше врачи считали, что она не умеет говорить. Даже начальница Вики, отступив от своих принципов «официального брака», старалась дать им больше возможностей для встреч.
Возмущался только Сальери. Сколько лет они вместе жили – лишний раз в ее сторону не смотрел, неоднократно объявлял, что не видит в ней женщину. А теперь, получается, увидел! Или тут еще появился соблазн отнять что-то у другого? В общем, итальянец перешел в планомерное наступление.
Он избавился от образа хиппи, развивавшегося годами, сменив его на деловые костюмы. Остриг дреды, больше напоминавшие окуклившихся гусениц. Стал развивать семейный бизнес в Москве. Словом, пытался показать, что он мужчина в самом расцвете сил, а не «неведома зверюшка», как привыкла воспринимать его супруга.
В какой-то момент он даже добился мимолетного успеха. Вика, отчаянно скучавшая по Марку, решила отвлечься и закрутила роман с собственным мужем. Правда, она быстро поняла, что сердце не обманешь, и вернулась к дружескому сосуществованию. Сальери же жаждал «продолжения банкета».
– Вика, кара миа, а как же любовь? – сокрушался итальянец.
– Моя к природе?
– Наша с тобой!
– Какая у нас с тобой любовь? Ты сам орал, что можешь жить со мной лишь потому, что я тебя не привлекаю. Ибо просыпаться со мной в постели все равно что гадюку целовать: никогда не знаешь, чем это закончится.
– Викита, я был молод!
– Это было меньше года назад!
– Я изменился!
– То, что ты стрижку нормальную сделал, не значит, что ты так уж глобально изменился. Сандро, ты меня не любишь, ты меня хочешь. Хочешь показать себе, мне и окружающим, что любая русская баба будет твоя, стоит только ее пальцем поманить. Вот других и мани, а меня оставь в покое. А то, честное слово, разведусь! Меня теперь за это даже не уволят.
Развода он почему-то панически боялся, а потому отступал. Так они достигли определенного перемирия, но Вика знала, что и это долго не продлится. Марк – личность умеренно консервативная. Рано или поздно он захочет, чтобы они стали семьей официально…
«Когда проблема появится, тогда о ней и подумаешь, – мысленно велела себе Вика. – Сейчас совсем о другом надо беспокоиться!»
Эта их поездка в Москву была особенной. Потому что впервые они взяли с собой Еву.
Желание посетить историческую родину матери она выразила сама и еще в апреле. Марк сначала решил, что она шутит, однако быстро вспомнил, что шутки она отрицает как явление. Особенно по поводу собственной персоны. Вот тогда и пришлось задуматься.
С одной стороны, перевозить потенциального маньяка-убийцу из одной страны в другую – дело тяжелое. И морально, и физически, и юридически. С другой, им удалось наладить контакт с Евой, добиться ее доверия и расположения. Вика подозревала, что, если проигнорировать ее просьбу, девочка замкнется. А это чревато массой неприятных последствий…
Поэтому Марку пришлось согласиться. Он взял отпуск, снял частный дом неподалеку от Москвы, добился разрешения на вывоз Евы за рубеж. Он надеялся, что их будет сопровождать и Хельга, гувернантка, уже два года присматривавшая за девочкой, но та лететь в Россию наотрез отказалась.
– Не страшно, – убеждала тогда Марка Вика. – Придумаем что-нибудь!
И вот они уже в самолете. Ева всю дорогу просидела почти без движения, молча. Она смотрела в окно, но было заметно, что ее взгляд ни на чем не фокусируется. В местах, где есть посторонние, говорить с ней бесполезно, никогда в жизни не ответит. Беседовать можно только наедине.
Вика понятия не имела, правильно ли они сделали, удовлетворив ее просьбу. Это им и предстояло узнать.
Самолет вздрогнул, касаясь асфальта шасси. Пассажиры радостно зааплодировали, не присоединилась к общему ликованию лишь Ева.
– Мы сейчас идем на отдельную регистрацию, – напомнил Марк. – Хоть в очереди стоять не придется! Хотя не факт, что будет быстрее. На нее бумажек нужно больше, чем на бойцовскую собаку…
Он осекся, виновато покосился на Еву. Должно быть, решил, что ее такое сравнение оскорбит. Но Вика знала его племянницу получше. Мысленно эта девица сейчас явно улыбается, она собственным диагнозом даже гордится!