Муж мой – враг мой
И вскинул руку. Музыка и разговоры плавно стихли, и хорошо поставленный голос удивительно сочно прозвучал в замершем зале.
– Мы, его величество Астей Пятый, имеем особенное удовольствие объявить в день светлого праздника об объединении двух славных домов, о двух союзах, благословлённых богами и моей волей. Объявляется помолвка между тэйром Виториком, маркизом Крионским, и тэйрим Оленной и между тэйром Алиссандром, герцогом Вейлеронским, и тэйрим Нисайем. И мы все с вами приглашены на свадебные торжества, которые пройдут в последний день праздничных гуляний! Во имя прекращения старой вражды!
Мои пальцы, расслабленно лежащие на герцогском локте, сжались впиваясь ногтями в плотную ткань фрака.
А вот вам и ответ на вопрос «Заче-е-е-ем?»…
Я совершенно непроизвольно отметила, что в день моей свадьбы темой бала назначены «Зимние узоры».
Спокойно. Это не могло случиться без дозволения его сиятельства батюшки, а если это случилось с его дозволения, значит, всё идет своим чередом!
Нет причин паниковать!
Я подняла взгляд на отца.
Его сиятельство герцог Аласский стоял с благожелательно-нейтральным выражением лица, с каким обычно принимал вести о том, что отряды инородцев в полудне пути от замка Лунь, и как раз тогда, когда гарнизон ослаблен на треть, потому что, согласно донесениям, военная активность племен минимальна.
Обычно сразу после этого следовали решительные действия, а затем – массовые казни среди дозорных, чьи разъезды простираются на три дня пути от отцовских земель, и разведки.
Его сиятельство герцог Вейлеронский стоял с лицом, по выразительности соперничающим с обухом боевого топора.
Ладно. Пожалуй, можно начинать паниковать!
И я позволила себе хлопнуть ресницами. Дважды.
Братец Виторик выглядел сдержанным и равнодушным, остальные четыре старших брата если и имели что сказать, не смели сделать это раньше отца и Вита. Ее сиятельство матушка сияла верноподданническим почтением и красотой, ее сиятельство вдовствующая герцогиня Вейлеронская глядела на его величество прямо и с неодобрением.
Всеми забытые в этой мизансцене тэйрим Нисайем и тэйрим Оллена выглядели зеркальным отражением друг друга – две одинаково улыбающиеся нарядные куклы.
Мне ужасно хотелось бегать по бальному залу туда и обратно, дергать себя за волосы и голосить что-нибудь вроде «Думай-думай-думай!»
Эта бестолковая и бессмысленная активность, почему-то, как правило, ужасно благотворно на меня действовала, и я, в худшем случае, уставала и успокаивалась, а в лучшем – и впрямь что-нибудь придумывала, но сейчас любимый тайный способ самоуспокоения был печально недоступен.
И, может быть, никогда не будет больше доступен – разве в замке Страж кто-нибудь дозволит герцогской супруге эдакую глупость?
Спокойно, Нисайем. Может, всё ещё обойдётся!
Я дворянка. Дворянку невозможно выдать замуж быстрее, чем через полгода после объявления о помолвке! Ведь это же гости, которых нужно принять, разместить, развлечь… И главное, конечно, собрать.
Платье. Не меньше четырех месяцев будут шить только платье, достойное герцогского бракосочетания!
А ещё есть вопросы приданого, и они уж точно быстро не решаются, а в нашем случае и пода…
– Тэйрим Нисайем, тэйрим Оллена…
Истеричное метание моих мыслей было прервано ее высочеством, подошедшей совершенно неслышно – или же это я, поглощенная своей паникой, умудрилась пропустить явление хозяйки бала!
И, торопясь исправить свою оплошность, я опустилась в реверансе – синхронно с сестрой Вейлерона.
– Полно, тэйрим, – благосклонно улыбнулась принцесса Рейнара. – Встаньте. Я пришла сообщить вам, что его королевское величество осознает, сколь важно для юных тэйрим выглядеть достойно в великий день своего бракосочетания, и в своей милости, дарит вам обеим свадебные платья. Завтра к двум часам пополудни вам надлежит явиться во дворец, чтобы королевские швеи подогнали ваши наряды.
Вот так. Минус одна причина для задержек. О гостях и думать не стоило – все здесь, и проблемы размещения с развлечениями решены. Надо полагать, вопросы с приданым от обеих сторон будут улажены столь же стремительно.
Всякая надежда, что «великий день» удастся если не отменить, то оттянуть, увяла, зачахла и скончалась.
– А сейчас, дорогие гости, вы можете продолжить веселье, а нам с герцогом Аласским и Вейлеронским необходимо обсудить кое-какие детали.
Его величество взглядом велел отцу и жениху (боги, за что?!) следовать за ним, и прошел к боковому выходу, а мне пришлось сделать некоторое усилие, чтобы разжать пальцы и выпустить герцогский локоть.
Мужчины ушли, а мы остались стоять вокруг принцессы Рейнары торжественным веночком, по правую руку Алассы, по левую руку Вейлероны, все взгляды устремлены на ее высочество.
Её высочество держалась с уместной в данной ситуации благожелательностью и невозмутимостью, но мне всё равно казалось, что она чуть сочувствует нам и слегка веселится. Абсолютно безосновательно казалось, конечно.
Ее высочество поймала мой взгляд, и доброжелательно поинтересовалась:
– Вы что-то хотели сказать, милая тэйрим Нисайем?
Нет, я просто задумалась, но это был бы неверный вариант ответа. Поэтому я быстро присела в неглубоком, но почтительном реверансе:
– Да, ваше высочество! Ваши иллюзии… я хотела отметить, что они удивительно сложны и столь же безупречны. Увы, мне пока не представилось возможным рассмотреть их по-настоящему, но… Я преклоняюсь перед вашим мастерством, ваше высочество!
Она чуть усмехнулась:
– Вот как? Полагаю, тэйрам это будет неинтересно, а мы можем и посмотреть, – снисходительно приняла первая тэя двора мой комплимент.
Братья и мужская часть Вейлеронов сообразительно воспользовались разрешением покинуть дамский круг, и откланялись, а мы двинулись вперед, всё тем же манером: Алассы справа, Вейлероны слева, но теперь уже исключительно дамской компанией. При этом я и тэйрим Оллена оказались к принцессе ближе всего, видимо, как будущие невесты.
Матушка плыла справа и чуть позади меня и всем видом одобряла свою дочь.
– Если желаете, могу поделиться, как будет украшена ваша свадьба, – великодушно предложила ее высочество.
Свадьба! Свадьба!!!
Почему я уже второй раз за вечер лишена возможности прикрыть глаза и простонать: «Дурно мне, дурно!»?
Глава 2
– Род Аласс не согласен с предложением вашего величества!
Стоило только дверям королевского кабинета отрезать нас от сопровождения и внимания бдительного секретаря, Вольтур Аласс подал голос.
Старый осёл, как будто не понимает, что его величество уже не отступит. Даже пожелай он изменить решение, публичное объявление лишило его этой возможности.
К чему это заявление? Пустое сопротивление ради сопротивления? Желание выбить из короля что-то взамен? Другие далеко идущие планы?
– Это не предложение, друг мой, – тон Астея Пятого был обманчиво мягок и вкрадчив. – Это приказ. И ты его исполнишь.
– Я не дам согласия на брак своих детей.
– Вы забываетесь, герцог Аласский, – еще мягче обронил его величество.
Они застыли друг напротив друга в напряженных позах – Вольтур Аласский сухой и жилистый, Астей Пятый Герингем более грузный – но во многом схожие: один рост, один возраст, даже профили одинаковые, остроклювые.
Красно-белый и черно-алый наряды феноменальным образом лишь подчеркивали сходство.
Я не испытывал желания лезть между ними. Зачем? Пусть старый недруг первым разозлит Астея и первым примет на себя удар. А когда король приведет его в чувство и спустит пар, тогда и поговорим.
– Перед моим именем стоит не «рихт[4]», а «тэйр», ваше величество!
Моего будущего тестя несло: только что он фактически заявил королю, что это ОН, Астей Пятый Герингем, забывается, вмешиваясь в семейные отношения высшей знати.
И не стоит думать, что его величество не заметит или спустит старому другу эту правду на грани дерзости. Королевская дружба – она такая. В ней крайне не рекомендуется переходить границ.
– Мои привилегии и права я заслужил, не шаркая каблуками при дворе, а защищая границы королевства от набегов инородцев, – продолжил, набычившись, Аласс.
Видимо, здорово его величество задел дворянскую гордость своего вассала, если тот пустил в ход шантаж, напомнив, кто бережет спокойствие королевства.
Герцогства Аласское и Вейлеронское – щит Карлиона, последний оплот равнин. Предгорья, за которыми Сонные Горы, откуда то и дело рвутся в равнинные земли, в человеческие королевства, орды неведомых тварей.
Это тебе не симпатичные лесовички и горянки разных форм и мастей, с которыми иной раз могут закрутить лихой роман искатели экзотики и новых впечатлений, и даже не инородцы-приживалы, которых выявить сложнее, чем избавиться.
Это в прямом смысле слова – неведомые, и в прямом смысле слова – твари.
Королевства, конечно, и между собой сцепиться не дураки – последняя такая драка покрыла меня славой и приблизила к монаршей милости, но орды инородцев… Это другое.
Когда на равнины идет очередная Великая Волна, королевства объединяют силы, все резервы и ресурсы встают за щитами воинов пограничных земель, протянувшихся по предгорьям. Но Великая Волна – особый случай, само собой. Это случается не каждый год и даже, слава богам, не каждое десятилетие.
А вот рядовые набеги на земли каждого пограничного тэйра бывают по два-три раза в год, а то и чаще. Обычное дело: племена инородцев Сонных Гор тянут языки к мягкому мясу равнин, но напарываются на клинки сторожевых замков.
Вольтур Аласс, герцог Аласский, только что дал понять, что, продолжи король упорствовать, он способен пропустить следующую малую волну к неготовым к такому повороту событий соседям.
Если, конечно, у меня от близкого семейного счастья не приключилось слуховых галлюцинаций.
– Мятеж? – ощерился Астей.
– Посягательство на неотъемлемых правы дворян? – зеркально осклабившись, отразил выпад Аласский.
– Что ж, – и в этом королевском голосе скрежетнул металл монаршей воли. – Будь по-твоему. Я не стану требовать этих брачных уз. Но сегодня же все члены рода Аласс оставят занимаемые должности, и в три дня должны будут покинуть столицу. С этого момента и до моего отдельного распоряжения вам запрещено появляться в Акрейне. Вы можете…
Его величество огласил список оставленных старому другу свобод (не балуя его оными – осталось, как раз то, что входит в неотъемлемых правы дворян), и Аласс, не дрогнув, склонил голову в почтительнейшем из согласий:
– Да будет так, ваше величество. В таком случае род Аласс добровольно ограничивает свое экономическое присутствие вне границ герцогства и отзывает вложения в следующие проекты…
А ведь сцепились не на шутку, оба на взводе, глаза горят – рвут друг из друга куски мяса, как волки над добычей. Показным сопротивлением ради сопротивления и не пахнет: почтенный тэйр, похоже, твердо намерен загнать свое герцогство в опалу, но не смешать кровь с заклятым врагом!
Про моё присутствие здесь же, в кабинете то ли оба забыли, то ли наплевали пока… Сдержав усмешку, я позволил себе откинуться на стену и наблюдать за схваткой отстраненно.
О необходимости жениться его величество заговаривал со мной уже не раз. Я отшучивался, пока это было прилично, а когда увиливать стало чревато, признался, что невесту уже выбрал, и помолвка – дело почти решенное, осталось договориться об условиях. После победы над Фолебергом Астей Пятый стал звать меня другом, приблизил и дозволял многие вольности, но королевская дружба – такая зыбкая почва, которой я старался не злоупотреблять. Благо, интересы мои лежали достаточно далеко от дворца и придворной жизни.
Правильно делал – это я точно мог сказать, наблюдая, как ради государственных интересов его величество гнет в дугу старого друга, с которым действительно дружил не одно десятилетие, а не просто благоволил в свете удачной военной кампании.
В отличии от меня, прославившегося при дворе не только победами, но еще и редкой нелюдимостью, герцог Аласский – влиятельный политик и экономический деятель. И от его влияния Астей Пятый сейчас отхватывал здоровенные куски.
Интересно, Вольтур Аласс так любит детей, или так не любит меня?
Нельзя сказать, что Астей Пятый был так уж неправ в своем желании помирить враждующих соседей. Просто шансы на успех я оценивал, как мизерные.
Вражда началась около трех веков назад.
В наших предгорьях, богатых лесом, охотничьими угодьями и многими другими, без сомнения, ценными ресурсами, исключительно мало пахотных земель. Каждая сажень, годная под распашку, стоит очень дорого. Около двухсот лет назад некий тэйр Кассиль Ингер, имеющий во владении весьма лакомый кусок земель с романтичным названием «Медовая долина», в народе носящий куда более простецкое название «Воловьи лужки», возжелал передать его за кое-какие услуги некому эссею[5], о чем была составлена соответствующая бумага.
Новый владелец Долин-Лужков с документом на право владения явился к моему почтенному предку, герцогу Эриху Волкоглазому Вейлерону, и предложил продать ему эту землю. И продал, за огромные деньги – ибо прекрасно понимал, какова ее ценность в наших суровых краях.
Лет через десять, после смерти тэйра Ингера, к герцогу Гийому Аласскому явился сын покойного, унаследовавший Воловьи лужки согласно завещанию, и вступивший в право владения законным образом. И продал их повторно.
Когда стороны, каждая из которых считала себя единственным и законным владельцем угодий, столкнулись, случилось то, что и должно было – конфликт интересов.
Сын тэйра Ингера утверждал, что никакой передачи земель не было, а полученный моим предком документ – фальшивка. Эссей, продавший Эриху Вейлерону землю, за это время, разумеется, затерялся на просторах королевств.
Единственным способом восстановить справедливость оставался королевский суд – вот только незадолго до него, бумага, подтверждающая что эссей получил Медовую долину в оплату неких услуг, исчезла без следа. Не важно, что её видела целая толпа свидетелей – магически доказать подлинность документа стало невозможно. И король признал законным владельцем земель герцога Аласского.
Эрих Волкоглазый не стерпел подобного унижения. Мало того, что у Аласских и так земель, годных под возделывание, было больше, так его еще и выставили дурнем, облапошенным безродным горожанином.
Он поднял боевые стяги и силой отбил принадлежащее ему по праву. Так началась междоусобная война, затянувшаяся на полстолетия. Когда мои предки не отражали набеги инородцев – они сражались с Алассами. Со временем столкновения пошли на убыль, но вражда так и осталась. Вейлероны не оставляли попыток вернуть своё, Алассы не желали отдавать неправедно полученное, и сколько дров было подброшено в топку этой вражды за века – не сосчитать.
Дед ненавидел герцога Аласского люто, до зубовного скрежета.
Отец относился гораздо спокойней, но, сколько я себя помню, что бы ни стряслось в замке Страж, виноватых долго искать не приходилось – это всегда были происки Алассов.
Эти мысли катились незначительным фоном, в то время как здесь и сейчас я внимательно слушал. Герцог Аласский принимал участие во многих значимых для королевства проектах, которые сейчас просто и незатейливо обескровливал, отзывая своё золото.
Неприятно даже подумать, какие потери при этом понесет он сам, но тут, кажется, уже вступил принцип «лишь бы соседу было еще хуже».
А «соседу» было и впрямь не сладко: Аласский попал, куда метил.
И когда герцог закончил перечислять, из каких еще кампаний корона должна вернуть ему средства (кстати, занятные сведения об интересах черно-алых), его величество навалился ладонями на стол:
– Да что ж ты так уперся?
– Ваше величество отдает мою дочь моему врагу! – Нет, Вольтур Аласс не позволил себе ни единого непочтительного движения или интонации, но гнев и упрямая решимость стоять до конца были понятны.
– Зато отдаю тебе – дочь твоего врага! – парировал Астей.
А я сдержал усмешку: как изящно Астей Пятый обозначил, что я сам не враг Аласскому, а лишь мой отец.
– Ваше величество, как будто я и впрямь могу сделать невинной девушке что-то плохое! – надменно вздернул подбородок Аласс.
Это ты, сволочь старая, намекаешь, что я – могу?!
Я лениво, плавно перетек из одного положения в другое, вспоминая, что как маг герцог Аласский не очень силен, хотя коварен и сложно прогнозируем в бою.
Ну ничего, и не таких в щебень перетирали.
Но моё предложение завершить старую вражду другим способом, прояснив все один на один старым добрым поединком чести, опередил его величество Астей Пятый.
– Раз это твоё единственное опасение, – по-змеиному быстро отреагировал король, – то, полагаю, если его сиятельство герцог Вейлеронский даст слово обращаться с тэйрим Нисайем со всем возможным почтением, камень преткновения будет устранен! Не так ли, друг мой?
На Аласса было приятно посмотреть: его явно распирало желание «дорогому другу» много, много доброго, но… Пойманный на слове он стоял и молчал.
Заявить прямо, что моего слова недостаточно, он не мог. И он, и я, и его величество понимали: такое оскорбление спустить я не смогу, даже если захочу, а я не захочу. А в поединке со мной у него нет шансов, и неважно, магией мы будем сражаться или железом. Я сильней и там, и там, у меня больше боевого опыта и я банально моложе. Род Аласс сменит главу, и его величество всё равно выдаст его дочь замуж. Но уже без моего слова.
– А что, его сиятельству герцогу Вейлеронскому нечего сказать по поводу сложившейся ситуации? – с ненавистью выплюнул Вольтур Аласс.
О, боги, какие страсти! Из-за какой-то тэйрим, у которой и глянуть не на что.
Я пожал плечом, флегматично поведав тэйру очевидное:
– Если его величество решил меня женить – он женит.
Потому что я на такие жертвы, как Аласский, не пойду, подставляя всех, за кого отвечаю, только ради того, чтобы отстоять своё «не хочу», изначально больше похожее на детские капризы.
– Так какая разница, – развил я свою мысль, – та девица или другая? За эту мне, по крайней мере, Воловьи лужки отдадут.
И пусть этого никто пока не озвучивал, но именно ради этой передачи, я это знал, и была, по большому счету, устроена вся затея со свадьбами. Ибо единственный способ прекратить междоусобицу (не вражду, нет) внутри королевства – это законно отнять у Аласского и законно отдать мне спорные земли в составе приданого за его дочь.
Я ожидал, что на эти слова, фактически признающие, что я не отличаю его дочь от еще полусотни точно таких же дворянских дочек, присутствующих сегодня на балу, он ответит злостью, ядовитой репликой, возможно, даже повторным отказом от брака, но…
Аласс посмотрел на меня с жалостью. А потом обратился к королю:
– И вот этому чурбану, ваше величество, вы отдаете мою девочку?
А Астей Пятый неожиданно почти смутился:
– Он исправится, – непонятно, но уверенно пообещал король. – А Медовую долину всё же придется отдать как приданое.
– Ваше величество, – надменно отозвался Аласс. – За своей дочерью я дам достойное, – это слово он выделил голосом, – приданое. А не несчастный клочок земли, опустошенный непрекращающимися боевыми действиями.
– Разумно, тэйр. – Я согласно склонил голову. – В конце концов, девица не маг.
А вот теперь укол прошел. Герцог Аласский отлично держал удар, но бешенство, полыхнувшее в светлых глазах на миг, и тут же схлынувшее, сказало об этом недвусмысленно.
– Если для вас это принципиально, тэйр, – ядом в его голосе можно было отравить все земли Вейлерона, – то, может быть, вы на этом основании все же откажетесь от брака?
– Для меня это значения не имеет, – скучающе признался я. – Но роду важно, каких детей она родит. Поэтому, вполне справедливо, если мой род получит компенсацию за этот риск в виде достойного, – теперь уже я выделил это слово, – приданого.
Герцог Аласский на секунду прикрыл глаза, усмиряя эмоции, а когда открыл их и заговорил, голос его был сух и спокоен:
– Хорошо. Я дам согласие на оба брака. Но при условии, что его сиятельство герцог Вейлерон здесь и сейчас даст слово, что он будет относиться к моей дочери с почтением, не причинит ей обиды намеренно и не попрекнет Нисайем ее даром ни наедине, ни при ком-то, ни за ее спиной! Иначе, – он коротко улыбнулся, – замок Лунь попросту уйдет в осаду, и на следующие переговоры, ваше величество, вам придется явиться во главе войска.
Я, к слову сказать, и не отказался бы прогуляться с войском по землям Аласских!
Но кто ж мне даст.
Слово я дал без внутреннего сопротивления. Смешно, право, я и без того не имел дурных намерений относительно этой тэйрим. Вражда враждой, но я не сражаюсь с девицами. И уж тем более считаю ниже своего достоинства, пакостить недругу, третируя его дочь – это удел слабаков.
– Мне тоже понадобится ваше слово, тэйр, – бросил я, закончив со своими обещаниями. – И ваше, и вашего сына. Своим предположением о том, что я способен причинить вред вашей дочери, вы заставили меня волноваться о судьбе Оленны.
Аласс сощурил глаза и раздул ноздри. Что? Не нравится? Эх, жаль все же, что дело не дошло, а теперь уже, пожалуй, и не дойдет до поединка.
А еще жаль, что его величество не понимает, что за несколько столетий несчастные Воловьи Лужки – это всего лишь первый номер в длинном списке счетов, которые Алассы и Вейлероны могут друг другу выставить.
И регулярно выставляют.
Кабинет его величества я покинул первым, сразу после подписания соглашения. Спор по поводу приданого с обеих сторон был ожесточенным, азартным, выматывающим, но удовлетворительным по итогам. Я получал, что хотел, Аласс отдавал, что не хотел – это ли не счастье?
Когда обе подписи украсили вензелями и магическими печатями тут же составленный лично его величеством документ, Аласс посмотрел на меня с надменным вызовом и обронил:
– Раз мы покончили с этим неприятным делом, позвольте обсудить с вами, ваше величество, еще один вопрос наедине?
Старый скряга хочет продемонстрировать мне, что у него с королем по-прежнему мир и дружба, несмотря на все то, что они только что друг другу наговорили? Да на здоровье!
Я молча поклонился суверену и удалился. А в коридоре некоторое время постоял в раздумьях.
Можно было бы прямо сейчас удалится в какой-нибудь более уединенный уголок дворца, пока не истечет время, которое необходимо «отбыть» на королевском празднике. В конце концов, главную публичную роль на этом балу я отыграл, а подобные масштабные мероприятия не доставляют мне удовольствия. Если уж и устраивать торжества, то в близком кругу приятных тебе людей (роскошь, недоступная королям).
Но данное Алассу слово, что бы он там себе ни думал, имело для меня значение. Значит, оставалось еще одно дело перед тем, как я смогу покинуть дворец.
Отыскать новообретенную невесту оказалось удивительно просто – непривычное скопление черных нарядов Алассов и Вейлеронов бросалось в глаза. Ее высочество, чьи таланты так нахваливала мне юная тэйрим, взяла на себя роль парламентера, и ее платье пронзительно белело на этом фоне.
Сама тэйрим Нисайем стояла возле принцессы и что-то вдумчиво разглядывала под ее объяснения.
Я остановился и позволил себе присмотреться.
Хорошенькая.
Не красавица, за которой тянется шлейф разбитых сердец, но и не та, которую замуж берут «не глядя» за одно лишь приданое. Волосы слегка отливают медью, а глаза – зеленью, но яркости рыжих и зеленоглазых ей не хватает. Светлая кожа, прямой классический нос, к счастью, унаследованный от герцогини. Что еще?..
Черно-алый ей не идет.
Блуждающий по залу тот самый зеленоватый взгляд остановился на мне, и я, прекратив пустые разглядывания, направился прямиком к группке дам.
Протанцевать с невестой всего один танец, а потом испариться, да еще и уже после объявления помолвки – это дурной тон и пересуды у девушки за спиной. Мазурка вот-вот должна была закончиться, что нам достанется – кадриль или еще один вальс?
Взгляды женщин, устремленные на меня, были противоречивы.
Оленна выглядела растерянной и немного испуганной. Ей едва исполнилось восемнадцать, и о замужестве пока что речи не шло, мы планировали дать ей пару лет насладиться светом и присмотреться к потенциальным партиям. Две другие мои сестры уже были удачно пристроены, младшенькая могла позволить себе «погулять».
Матушка была зла и раздосадована. Она улыбалась, но в уголках глаз и губ притаилось бессильное раздражение. За ее спиной – тэйрим Сириль, ее воспитанница и компаньонка, а также по совместительству моя несостоявшаяся невеста, смотрела на меня с надеждой.
Герцогиня Аласская держала лицо лучше всех. По ней невозможно было понять, что что в ее жизни что-то идет не по плану – безупречна, очаровательна, приветлива. Как всегда. Старый козел Вольтур так и не смог оценить по достоинству, какая женщина ему досталась.