Лихорадка в ритме диска

После завтрака мы опять заехали на квартиру к хозяину «феррари». С тем же результатом.

Вадик сильно прихмурел, пришлось утешать:

– Это оттого, что мы поздно встали, все уже разъехались.

Видимо, вспомнив о причине нашего позднего просыпания, Вадик повеселел и полез целоваться, после чего неожиданно спросил:

– А ты кто вообще?

Я опасливо отодвинулась от него, не зная, что и подумать:

– В смысле?

– В смысле, по жизни.

– А-а, преподаватель.

– Училка!

– Сам ты училка! В универе преподаю. – И неожиданно пожаловалась: – За полкопейки.

– Сдается мне, что недавно. И на училку не похожа.

Ух ты, смекалистый какой!

– Недавно. Чуть больше года. Как дальше будет, не знаю. Жизнь впереди еще большая. Пока диссертацию пишу.

– Ты?!

– Ну не ты же!

– Молодца! Умница – сразу видно. Книжки читаешь (вот впечатлился-то!). А раньше чего делала?

– Долго объяснять. Небольшую конторку держала. Консультации, финансы, инвестиции, нал-безнал. Наука выживания в условиях неразумного налогообложения. В три слова не уложишься. Но прибыль была. Да оно тебе надо, Вадик?

– Ну ты мозг! Я и представить себе не могу, о чем ты говоришь, а ты на этом бабки делала. А теперь чё?

Я пожала плечами. Не люблю эту тему. Забылось вроде уже, затянулось, перешло на другие рельсы.

– Другая жизнь теперь, Вадик. Новая.

Но он не отставал:

– Не, а чё дело-то такое бросила? По правде!

– Да скорее меня бросили. Или кинули, проще говоря. Сделку со старым добрым партнером проворачивали, крупную. В нашей системе, знаешь, слово зачастую больше денег весит. Ну и техническая сторона, в смысле построения финансовой схемы. Чтоб чисто все прошло, никого не подставить, не подвести, никого прибылью не обидеть.

– Ничего не понял, – вставил Вадик. – Но справедливо. Как и у нас. Ну?

– Ну, до половины сделку уже провернули, а партнер взял и свалил в Зеландию. И весь наш «банк» с собой дернул. Вроде не в первый раз с ним работали, а вот не выдержал испытания большими деньгами.

– А ты?

– А я вместе со своим словом, под которое весь сыр-бор и замутили, здесь осталась. Без денег, с долгами. Пришлось выпутываться. Освободила себя от движимости и недвижимости. Сам понимаешь, авторитет подмочен, большие сделки уже опасаются доверять. Так, за консультацией прибегут, идейку какую поддернуть. В общем, в один прекрасный день закрыла офис на лопату и исчезла из того мира. Перешла в другой, попроще. Переживала сначала, конечно. А потом вдруг обнаружила, что спать стала крепко и до утра. Раньше после четырех уже не спалось, вертелась, думала, дела – шовчик к шовчику сращивала, просчитывала на двести восемьдесят рядов, чтоб срывов не было. Было дело, до больницы себя довела. А сейчас как-то задышала, так спокойно стало вдруг. Здоровая, спокойная жизнь. Даже нравится!

– Гад! – Вадик сжал кулаки. – Дай его координаты, из-под земли достану!

– Ну, мститель, блин, – развеселилась я, – говорю же, не имеет смысла. Я жить лучше стала. Здоровее. Нет худа без добра! Не хочу назад. Да и не одну меня он кинул. Его долго искали. Скрылся.

Вадик долго хмурил брови.

– А муж твой где? – после небольшой паузы уточнил он.

– Муж? – призадумалась я. Тоже нелюбимая тема. – Муж закомплексовал, когда у меня бизнес в гору пошел. Разошлись. Сначала поддерживали отношения. Потом, как я в нищету впала и возникла необходимость в реальной поддержке, технично растворился. Да и черт с ним!

– А у сестры твоей муж куда растворился?

– У нее целых два было. С первым мама помогла расстаться – невзлюбила. Он и правда занудой конченым был. А второй – всем хорош. Веселый, добрый. В море ходил, зарабатывал прилично, но пил, зараза! Алик родился, она потерпела еще немножко и выгнала. Не свезло, в общем. Вот так и получилось: сначала я ей помогала, теперь она – мне. Да и веселее как-то вместе.

Вадик удовлетворился. Дел вроде пока не было. Мы немножко погуляли по набережной, выпили в кафе молочный коктейль, перекусили и снова заглянули к ферраристу. Никого. Не знаю, как Вадика, но меня это начинало настораживать.

– Поехали к Петровне, – предложил он. – Комнату пока себе застолблю.

– Ну да, а то к вечеру свободных может не оказаться, – съязвила я.

– Ага. А позже снова сюда приедем, покараулим.

Вадик иронии не заметил.

У Петровны на манеже – все те же. Одна из комнат была закрыта – клиенты. На кухне попивала кофеек Машка, которая нам обрадовалась, как родным, и пожаловалась:

– Сегодня дурдом какой-то, все как с цепи сорвались. Еще день на дворе, а я вроде целую смену отпахала, устала.

Я, разумеется, не стала уточнять, на каком поприще девушка утомилась, а Вадик определился:

– Петровна, ты одну комнатку не занимай сегодня, я ее у тебя снимаю. Поживу пока.

Та не возражала, а Машка подмигнула мне. Представляю, что подумала.

В дверь позвонили, Петровна понеслась открывать, но через минуту растерянно отрапортовала:

– Вадя, к тебе!

Дверной проем в кухне полностью занял… Лохматый. Двое из нас точно онемели, а он натурально потер руки:

– Опс! Как я вас накрыл, голуби! Я вас еще от набережной пасу, блин!

Целый монолог, однако.

– А чего нас пасти? – искренне удивился Вадик.

– Ха! Ты ваньку не валяй, Вадя. Я на связь с тобой с утра пытаюсь выйти, а мне лапшу в уши – «абонент недоступен». Шифроваться решил?

Вадик растерянно полез в свою борсетку, выудил телефон, долго вертел его в руках, тыкал кнопочки, наконец, догадался:

– Так батарея села!

Лохматый вырвал у него из рук трубку, проделал с ней те же манипуляции и смягчился. Но не сильно.

– А хрен тебя разберет. Пурги вокруг тебя много образовалось. Диск непонятно куда подевал, телефон рубанул. Не нравится мне это.

Лохматый переместился ближе к подоконнику и недобро сощурился:

– Мож, Вадя, метнулся куда? Смотри, за это знаешь чего бывает!

Он стоял спиной к окну и на фоне освещенного квадрата фигурой напоминал Кинг-Конга. И голова такая же, в плечи вросшая. Только бритый череп отсвечивает.

Мы же тихо сидели вдоль стенки. Машка, открыв рот, переводила глаза с Вадика на Лохматого. Петровна на табуретку присела, ладошки аккуратненько на колени сложила, видно, что растерялась.

А Лохматый сам себя заводил. Похоже, и правда за диск очень переживал. Глаза его стали какими-то маленькими и водянистыми, а голос перешел в угрожающий шепот:

– Ты гляди, паря, меня за этот диск порешат. Там такие люди подтянуты, тебе и не приснится! Хрен бы, если сломал. Накажут, да и ладно. Но если подляна какая выплывет, меня первого порвут. Но имей в виду, перед этим я бабам твоим кишки на голову намотаю. У тебя на глазах! А потом тебя наизнанку выверну.

Я заслушалась, Петровна охнула, Машка побледнела, а Вадик повел себя достойно:

– Ты совсем офигел (немножко другим словом, конечно)! Или головой заболел! Ты меня сто лет знаешь – я в жизни никому подляны не строил! А баб моих только пальцем тронь!

Обстановка накалялась. «Бабы» почти не дышали. А в этот момент в форточный проем с толстой ветки растущего под окном ильма по-кошачьи мягко ступил Чикатило. Приметив нашу компанию, кот замер и огромными желтыми глазами уставился на Петровну. По-видимому, вопрошал, можно ли войти. Влиться в наши дружные ряды ему мешал череп Лохматого, который закрывал проход. Сам же Лохматый в запале ссоры зверушку не приметил.

– Ты, недомерок! Усохни! – невежливо ответил он Вадику и угрожающе качнулся в его сторону.

Чике за Вадика, судя по всему, стало обидно. Он вытянул вперед свою лапищу с растопыренными, огромными, как у тигра, когтями и шарканул ею по лысине Лохматого.

Тот отреагировал молниеносно. Свернулся в огромный ком, тренированным броском катнулся вдоль нашего ряда к дверному проему, пружинно распрямился и, резко обернувшись, занял боевую стойку с прижатыми к челюстям кулаками.

Вот это реакция! Теперь я уже не только заслушалась, но и загляделась. Впечатление портили четыре полосы, которые алели вдоль черепа Лохматого и начинали наливаться алой кровью.

Чика тем временем тоже проявил высокий профессионализм и в считаные секунды успел бесшумно ретироваться на улицу. «Кто быстрее?» – называлась их игра. Дальше начиналось – «кто умнее?».

Лохматый водил глазами в поисках противника. Кровища не на шутку растекалась по его башке. Он потрогал рану руками, глянул на свои пальцы, перепачканные кровью, и вдруг заверещал тонким голосом:

– Кто?! Сука позорная! Где?! Бля такая, разорву!!!

Наша компания молчала, как партизаны на допросе. Выдавать Чику казалось нам подлым предательством. В конце концов, мы были с ним вполне солидарны!

Первыми очнулись Петровна с Машкой. Они подхватили Лохматого под руки и усадили на освободившуюся табуретку. Вадик, с сомнением оглядев мощную фигуру бандита, подсунул под его зад еще одну.

Петровна быстро выудила откуда-то флакончик с зеленкой. Обильно смочив в ней большой клок ваты, она приложила его к ране. Видимо, сразу подействовало, потому что в ответ на заботу раздался рев раненого носорога.

– Тихо ты, – шикнула Петровна. – Всех мне тут распугаешь! И не крути башкой-то! Измажу.

Лохматый замолк, но все равно вырывался. В результате борьбы половина его черепа окрасилась в цвет изумруда. Напоследок он вырвал у Петровны вату, швырнул ее в раковину, а сам кинулся к зеркалу. То, что он там увидел, добило его окончательно. Опираясь кулаками о трюмо, он приник к зеркалу почти вплотную. Глаза его закатились, он ухал, всхлипывал и подвывал, очень напоминая орангутанга и вообще целый зоопарк в одном лице.

Сердобольная Петровна притащила откуда-то маленькую табуреточку, взгромоздилась на нее и пыталась обдуть его раны. Лохматый, ощущая потребность в сочувствии, клонил к ней свою башку. Видимо, ряды «детей» Петровны сегодня пополнились новеньким.

Через полчаса, заклеенный пластырями, Лохматый с несчастным видом сидел в кухне, а Петровна утешала его пирожками:

– Ешь, Боренька, утром пекла. И не убивайся так – заживет.

– Петровна, сознайся, что это было?

– Да Чикатило приходил.

– Кто-о?

– Чикатило. Он, знаешь, не любит, когда грубят. Что не по его – накажет обязательно.

Лохматый побледнел, в его бесцветных глазах метнулся мистический страх.

Тут по телефону позвонили, Петровна ласково защебетала, а когда положила трубку, спровадила нас в «Вадину» комнату, напутствовав:

– Вы только больше не ссорьтесь и не шумите. Клиент сейчас подъедет, мы его с Машкой в кухне подождем. А вы телевизор включите, отдохните пока.

«Дожили! – мелькнуло у меня в голове. – Моя студентка остается в кухне ждать клиента, а я удаляюсь в будуар с двумя сомнительными спутниками! Видела бы это моя мама!»

Мы закрылись в комнате. Лохматый пристроился на диване, мы с Вадиком – в креслах.

– Ну? – Раненый Лохматый ожил и снова стал лаконичным и грозным.

Вадик вкратце обрисовал ему наши приключения и пообещал:

– Феррариста все равно поймаем.

– Когда?

– К вечеру еще раз на хату к нему съезжу, засяду у подъезда, буду ждать до упора.

– Нет.

– Что – нет?

– А если смоешься? Боюсь я тебя из рук выпускать. Братва мне голову выдернет.

– Да ладно, Борька! Ты же знаешь меня…

Слушать их диалог мне было не особо интересно, я рассеянно щелкала пультом телевизора. На экране замелькали каналы. Наткнулась на «Автопатруль».

Терпеть не могу эту передачу, а дети наши смотрят с открытыми ртами.