Справедливости ради
До этого момента она также никогда не задумывалась, почему же всегда доставалось только Марти. Возможно, причина – ее возраст. А может, отец, как настоящий мужчина, считал ниже своего достоинства бить представительниц женского пола. Нельзя сказать, что в отличие от брата, Дженни не давала повода для наказания, так как по адекватным меркам, и сам Марти никогда по-настоящему его не искал. Скорее повод искал Марти.
– Какая подруга? Ты говорила, что она в книжный пошла! Пусть сама ответит! – продолжал допрашивать ее отец.
– Дженни, ты ведь у подруги была, да? – заискивающе спросила мать.
Отец перебил ее, отмахнувшись рукой:
– Не мешай!
– В книжном, – тихо ответила Дженни. Будь что будет, но они должны узнать все.
Отец поправил ремень в ладони. Наверное, хотел удостовериться, что он крепко в ней держится. Увидев это, мать слегка дернулась в его сторону, сказав тихое «Не смей».
– И что ты, мать твою, там дела? – он заговорил немного другим голосом. Дал почувствовать, что теперь-то все серьезно.
– Папа, я тебе сейчас все объясню! Послушай меня, пожалуйста! Это ради Марти! Я уже рассказала маме, но теперь, имя есть. Пожалуйста! – затараторила Дженни. Она умоляюще сложила перед собой руки, будто читая молитву перед алтарем.
– Мама мне уже все рассказала! И я не буду слушать этот бред еще раз! – перебил ее отец.
– Но я нашла имя! ИМЯ! Ну послушайте меня! Ну, пожалуйста! – кричала во весь голос девочка.
– Ну говори, давай, какое имя?! – спросил ее он.
– У кого рассказы Марти, кто их читал! Его имя! Я спросила в книжном у людей, мне дали имя, понимаете? Если у него его рассказы, то и Марти у него! Марти! – быстро заговорила Дженни, боясь, что не успеет рассказать все за отведенное ей время.
Она с надеждой, скрестив воображаемые пальцы, смотрела на отцовское лицо. Пыталась по движению мускул предугадать его реакцию. Но по тому, как отец отрицательно замотал головой и громко цыкнул, легко можно было понять – сказанное ему очень не понравилось.
– Дженни! Какого хрена? У людей?! Про Марти? Ты в своем уме? – он дернул рукой, и ремень слегка колыхнулся. И Дженни, и мать тут же посмотрели на него. Мама подкралась поближе к отцу и обхватила его запястье своей ладонью.
– Да отойди ты! – отец стряхнул ее руку.
– Ну поверьте мне, ну, пожалуйста! Я не вру! Просто вы не знали, Марти вам не рассказывал, только мне! Только я знала, понимаете? Поэтому вы должны мне поверить! – Дженни подпрыгивала на месте.
– Бред! Я бы знал об этом. Не выдумывай, – ответил отец, перекинув взгляд с дочери на стенку.
Дженни как водой облило.
– Заткнись! Да Марти вас всех ненавидел! Особенно тебя, папочка! Ты бы знал? Серьезно? Да ты был бы последним, кто узнал! И я тебя тоже ненавижу! – кричала она. Начала подходить к отцу все ближе. Он, в свою очередь, на секунду потерял контроль над лицом, смотря на дочь с изумлением, но затем снова напряг каждый мускул.
– Да, зря я тебя не бил.
– Ну давай, бей! Теперь ведь нет Марти, теперь тебе некого пороть! Я тебя не боюсь! – продолжала Дженни, стоя уже в паре шагов от отца.
– А зря! – ответил он и, сжав покрепче ремень, замахнулся. Широкая кожаная лента хлестанула Дженни по предплечью, и она завизжала, отпрянув от отца на шаг. Слезы, которые и не думали литься еще секунду назад, хлынули.
– Не смей! – накинулась на него мать. Она схватила его руку и с усилием потянула вниз. Отец оттолкнул жену от себя.
– Она напросилась! Она получит! – объяснил он ей такую простую истину.
– Не смей, – строго повторила мать. – Дженни не бей! Я говорила тебе!
Отец повернулся к ней и подошел лицом к лицу. Он буравил жену взглядом, ожидая, что та скажет что-то еще, но она молчала. Тогда он треснул ремнем по столу, за которым они ужинали по особым случаям. Последний раз – когда-то очень давно. Мама зажмурилась.
– Я буду делать то, что хочу. Поняла?! – последнее слово отец прокричал громко и резко. Мама снова вздрогнула, но после, совладав с собой, продолжила:
– Не смей ее трогать! Иначе я Всем. Все. Расскажу. Как ты бил Марти. Сейчас же позвоню в полицию, и тебя быстренько упакуют, вот увидишь, – с небольшим смешком угрожала она.
– Чего?! – отец совсем перестал ее узнавать. Ремень в его руке повис как дохлая змея.
– Что слышал! Еще расскажу, что в субботу, в тот день, ты куда-то пропадал. И в ночь, когда Марти не вернулся, тебя тоже не было дома. Пусть они спросят у тебя, где ты был, дорого́й, – все больше наступала мама, и Дженни показалось, что плечи у той расправились.
Но больше, чем неожиданное поведение матери, Дженни поразили ее слова.
– А ведь тебя и вправду не было дома в субботу, – как факт, заключила она и с подозрением посмотрела на отца.
– Дженни! – крикнула на нее мать, приказывая глазами остановиться.
Но было уже поздно. Отец повернулся к жене спиной и медленно подошел к дочери. Когда он был уже достаточно близко, ей пришлось начать пятиться назад.
– Да как ты смеешь?! – прошипел отец. Ремень танцевал перед лицом Дженни.
– Ты ведь избивал его. Постоянно! Помнишь, что ты сделал с его рукой? Помнишь? – злость в глазах проступала сквозь слезы.
– Он это заслужил! – все еще тряся ремнем, ответил отец.
– Он ничего не сделал! Это все ты! ТЫ! – кричала Дженни, хоть и понимала, о чем он.
В день, когда брат вернулся домой слишком поздно, все могло бы закончиться парой ударов ремнем. Но в тот раз Марти решил ответить.
– Урод! – прокричал он тогда отцу, плача от обиды и боли.
– Ты просто жалкий алкаш! – его средний палец не заставил себя долго ждать.
– Ну все… – прошипел отец и потащил сына на кухню.
Теперь же он рывком схватил за запястье Дженни. Та не успела отскочить и теперь отбивалась от него свободной рукой. На помощь к дочери подоспела мать.
– Отстань от нее! Отстань! Я позвоню в полицию! – кричала она, вцепившись руками мужу в шею и волосы.
– Отпусти! Отпусти! – царапала ногтями отцовскую руку Дженни.
Отец выглядел яростным и в то же время испуганным, как лев, на которого напала стая антилоп, когда тот пытался сожрать их маленького жеребенка.
– Да отстаньте! – прокричал отец. Он выпустил руку Дженни и оттолкнул жену.
Они, как только отец отошел назад, прильнули друг к другу и, обнявшись, продолжили плакать. Мать прижимала голову дочери к груди и с отвращением смотрела на мужа. Тот тоже не отводил от них взгляда, из которого теперь пропал всякий гнев, и остались лишь стыд и испуг. Его руки обмякли, и ремень с тихим звоном бляшки упал на пол. Отец умоляюще протянул ладони к своей семье.
– Я не… Вы ведь не думаете так… на самом деле? Что я мог… что я Марти… убил? – тихо произнес он. Глаза его заблестели еще сильнее. На сей раз от слез.
– Я уже ни в чем не уверена, – бросила мать небрежно.
Отец перевел взгляд на дочь.
– Дженни? – с надеждой взмолился он.
Девочка выпустила мать из объятий. Вытерла рукавом слезы.
– Где ты был тогда ночью? И куда пропадал в субботу? – спросил она.
Отец несколько раз моргнул, чтобы смахнуть собравшуюся на поверхности его глаз влагу и, шмыгнув носом, начал говорить:
– Я его искал. Я думал, он прячется где-нибудь. От меня. Я думал, он боится. Я хотел его наказать, но потом испугался, что его так долго не было. Он же никогда так долго не задерживался. Я просто хотел привести его домой.
Дженни никогда раньше не видела, как плачет ее отец. Она не понимала, что ей следует делать, но неконтролируемая часть ее сознания хотела его пожалеть. Дженни не шелохнулась.
– Я думал, я найду его. Хотел его успокоить. В субботу искал его тоже. Я так испугался, Дженни, что он сбежал из-за меня. Что если, он сбежал из-за меня? – отец опустился перед ней на колени, склонил вниз голову. Руки уперлись в пол. Плечи содрогнулись.
– Я не хотел, я не хотел. Я так виноват. Бедный мой мальчик… – слезы капали вниз, собираясь в маленькую лужицу.
Мать подошла к мужу сбоку. Склонилась над ним и начала потирать дрожащие плечи.
– Милый, это не твоя вина́. Прости. Прости меня. Я знаю, ты его любил. Мы все это знаем. Ну не плачь, ну же, милый, – говорила она с монотонной интонацией, раскачиваясь взад-вперед, следом за движением своих рук.
Дженни тоже подошла к отцу. Она постаралась собрать в воспоминаниях все то хорошее, что связывало ее с ним, надеясь, что внутри него все еще живет тот Первый, которого она так любила.
– Неважно, кто виноват. Надо Марти спасать. Я знаю, вам сложно мне поверить, но вы должны. Нам нужно позвонить офицеру, – сказала она спокойно и рассудительно.
Отец поднял голову и еле заметно кивнул.
Глава 12
Все плохое резко закончилось. Страх погрузился во тьму, где уже пребывал без сознания Марти. Иногда в этой темноте он ощущал яркие вспышки, освещающие ему небольшие кусочки происходящего. В них он находил себя лежащим на чем-то мягком и укрытым чем-то теплым. Воздух вокруг витал душный, наполненный парами из его же легких. Что-то плотное не давало открыть рот. Руки, так же как и ноги, не желали размыкаться. В какой-то момент, когда связь с реальностью почти отыскалась, Марти почувствовал тряску под собой. Машина, в которой он находился, тронулась с места.
Марти вынырнул из теплого моря спокойствия, где притупленное восприятие дарило ему ощущение безопасности, и волна ужаса вновь накрыла его. Он повторял про себя без остановки:
– Как же так? Все ведь было хорошо. Ну как же так?
Словно червяк, он начал извиваться всем телом, крича сквозь плотно сжатые губы. Выходило плохо, но через пару минут машина затормозила. Вместе с этим двигаться перестал и Марти, замерев в тревожном ожидании. Еще через мгновенье край покрывающей его ткани поднялся, и Марти пришлось зажмуриться от света уличного фонаря, проникшего в салон. Прохладный воздух хлынул к нему в легкие, еще больше взбодрив сознание, и боль в виске усилилась. Затекшие конечности тоже дали о себе знать.
Когда глаза привыкли к свету, Марти начал бешено вращать ими, озираясь перед собой, пока не увидел склонившееся лицо Честера. Тот сидел на водительском сидении Каприза, перекинувшись через край кресла. Голова и руки висели над мальчиком. Марти вжался в спинку позади себя, отталкиваясь ногами о переднее пассажирское сидение. Закричал в заклеенный скотчем рот.
– Отвали, отвали! Помогите! Кто-нибудь! На помощь! – его язык и связки честно выполняли свою работу, но из-за парализованных губ в результате получалось одно лишь мычание.
– Очнулся? Быстро ты, – прошептал Честер. Он оглянулся по сторонам.
Марти почувствовал подступающую тошноту, начало которой возникло где-то в затылке, а не в желудке, как это бывает обычно, когда выпьешь испорченного молока. Голова закружилась. Он, итак, был напуган до смерти, но перспектива вновь потерять сознание вывела его страх на новый уровень. Марти отчаянно забился в конвульсиях. Ноги уперлись в дверцу автомобиля, и он начал, сколько хватало сил, бить ими о нее. Послышался треск пластика и дребезжание стекла.
– Черт. Хватит! – забеспокоился Честер. Он попытался ухватить мальчика за ноги, но тот не останавливался.
– Ну ладно, – услышал Марти, прежде чем его лицо настиг кулак. Марти притих, обмякнул всем телом. Тошнота усилилась, и в горле уже ощущались остатки школьного обеда с кислым привкусом желудочного сока. Он тихо застонал от боли и дискомфорта. В ответ на это Честер что-то пробормотал, и затем уже второй удар отправил Марти в безмятежный сон.
Когда Марти очнулся, он не сразу понял, открыты ли у него глаза. Моргнув пару раз, он убедился, что да, просто вокруг было совершенно темно. Под собой Марти нащупал бетонный пол, покрытый тонким слоем песка и пыли. Он попытался встать, но боль в голове не позволила ему удержать равновесие. Дотронувшись рукой до виска, где обычно находилась небольшая вмятина, Марти нашел вместо нее внушительных размеров шишку. С другой стороны, над правой бровью, кожа на ощупь казалась горячей и натянутой. Каждое движение тела с неприятной вибрацией отдавало в мозг, так что Марти старался лишний раз не шевелиться.
Ощупав воздух в радиусе длины своих рук, он обнаружил позади себя стену. Марти подтянул к ней свое тело и, облокотившись спиной, обнял себя за колени. Он надеялся, что постепенно глаза привыкнут к темноте, и он сумеет разглядеть хоть что-нибудь. Несколько раз он махал кистью перед лицом, но ощущал от этого лишь дуновение ветерка. В воздухе чувствовалось присутствие сырости. Иногда доносился еле заметный запах плесени. Было холодно. Марти обхватил себя за плечи и принялся растирать их, чтобы хоть немного согреться.
Живот капризно забурчал. Сумки, в которой должен был оставаться злаковый батончик, рядом не оказалось. Так же как и тетради у Марти под футболкой. Ее пропажу он заметил сразу, как только очнулся, но теперь это не сильно волновало.
В темноте раздавался его тихий голос:
– Идиот, какой же ты идиот. Дебил. Пошел как последний дурак. Идиот.
Он сжал кулаки так сильно, что ногти впились ему в кожу. Марти заплакал.
– Ну как же так? Как же так? Как так можно? Что за идиот, – причитал он.
Несколько раз Марти резко срывался и бил себя по щекам, вызывая новые приступы головной боли.
– Мог бы сейчас быть дома, в своей комнате. Тупой идиот!
Когда волна злости на самого себя потихоньку спала, к ней на смену пришла другая. Марти, возможно, первый раз в жизни, ругал свою судьбу.
– Гребаный неудачник, – называл он себя.
Раньше ему приходилось слышать из новостей о том, что иногда дети пропадают и больше никогда не возвращаются. Фотки с их мордашками крутились по телевизору неделю или две, пока не случалось какое-нибудь новое происшествие. Особенно хорошо освещались случаи, когда сразу несколько школьников пропадали друг за другом, так что среди родителей поднималась волна паники из-за, возможно, орудующего в их городе маньяка. Детей инструктировали о потенциальной опасности и проводили всевозможные профилактические мероприятия. После этого каждый школьник знал, что нужно быть начеку. Каждый был предупрежден. Но что делать тем бедолагам, которых сцапали первыми? Тем, кто не мог и подумать, что в их тихом и унылом городке может случиться что-то такое. Тем, кто был как Марти.
– Это нечестно, – невольно срывалось с его губ.
Позже, некоторых из таких потеряшек все-таки удавалось отыскать. Закопанными где-нибудь во дворе их собственного дома или просто лениво присыпанными листвой в осеннем лесу. Кого-то вылавливали из рек, кого-то из канализационных стоков. Кто-то находился целиком, а кто-то не совсем полностью.
Мысли о том, какой конец у его истории, Марти, как бы ему ни хотелось, игнорировать не мог. Варианты, один хуже другого, сами приходили в голову, вызволяя на волю еле сдерживаемый страх. Наконец, вернулась и паника. Марти закрыл лицо ладонями и глубоко задышал, выпуская сквозь пальцы теплые струи воздуха. Вскоре через них полились и слезы. Марти сполз по стене на пол и, все еще рыдая в ладони, перевернулся на бок.
– Я труп. Я просто труп. Все кончено, – бормотал он себе под нос и спрашивал у пустоты. – Неужели я тут умру?
Незаметно Марти уснул. В мире грез он увидел самого себя, бегущего откуда-то домой, взволнованного и взлохмаченного. На пороге его встретила Дженни. Она спросила:
– Ты чего такой странный?
– Так я же пропал! – выпалил ей Марти из сна.
– Ахаха, ну ты придумаешь, Марти! Вот же ты! – засмеялась сестра, показывая на него рукой.
Марти облегченно вздохнул и тоже засмеялся. Все казалось таким реальным. Будто сном на самом деле был Честер со своей фальшивой ДеЛореан, и теперь этот кошмар закончился. На душе стало так радостно, так спокойно. Настоящее счастье.
Его разбудил яркий свет, проступающий сквозь тонкую кожу. Марти сначала показалось, что это солнце, и он с надеждой открыл глаза…
Обнаружив себя лежащим на том же самом бетонном полу, в той же самой комнате, только теперь освещенной двумя неприятно потрескивающими лампами. Честера, к счастью, рядом не оказалось.
Марти вскочил на ноги. Голова все еще кружилась, но уже не так сильно, как раньше. Хотелось пить и есть. И в туалет. Он начал осматривать помещение, похожее на подвал, но без каких-либо окон и решеток. На одной из стен имелось вентиляционное отверстие, небольшое, размером в футбольный мяч. Сразу под ним находилась дверь, под цвет стен заполненная изнутри бетоном, так что разглядеть ее сразу было трудно. Ручек и замков на ней тоже не было. Только небольшое отверстие для ключа. Марти без особой надежды попытался ее толкнуть, но она не поддавалась.
Еще одна дверь – совершенно обычная, из дерева. За ней Марти нашел ванную. Вернее, что-то на нее похожее. В углу унитаз, странного кофейного цвета, таких Марти никогда раньше не встречал. На полу сточная решетка, под потолком кран без лейки, на стене две ручки от него с красным и синим указателями. Марти повертел синюю, и из трубы полилась желтая вода. К его облегчению, через секунд тридцать она сменила цвет на более светлый, пока наконец не стала чистой и прозрачной. Унитаз, после нескольких попыток, тоже заработал. Прежде чем воспользоваться им, Марти прикрыл дверь, хоть и осознавал бессмысленность своих действий. Он также попил воды из-под крана. В такой ситуации выбирать не приходилось.
Больше в комнате не было ничего. Обойдя ее по кругу несколько раз, Марти вернулся на прежнее место.
Все-таки это был не сон.
Как ни странно, паника, поглотившая его вчера, не возвращалась, и Марти смог воспользоваться своим холодным разумом. Он пытался обдумать, что ему следует делать, когда явится Честер, возвращения которого он ждал и боялся одновременно. Взгляд был прикован к двери, которая, казалось, вот-вот откроется, обнажив Марти его будущее.
«Что же будет? Что же делать?» – спрашивал он себя. Ногти на его больших пальцах изгрызлись подчистую, прежде чем он наконец принял решение. Между смертью без боя и ею же, но встреченной с кулаками, он выбирал последнее, поэтому, когда дверь резко отворилась, стряхивая с себя бетонную пыль, Марти кинулся всем телом в появившийся зазор.
– Отвали от меня, урод! Пусти! Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста! – кричал он во все горло. Воздух царапал глотку.
Рука уперлась ему в грудь и, продолжив свое движение, затолкала обратно. Еще один толчок швырнул его на пол. Марти упал на спину и приложился затылком о бетонную поверхность. Боль, как звон гонга, раздалась внутри черепной коробки, заставив Марти обхватить ее обеими руками и застонать.
– Успокойся! – словно эхо услышал он. В ушах зазвенело.
Марти открыл глаза и с горечью понял, что дверь снова закрыта. Только теперь он находился в комнате не один. Честер возвышался над ним и казался еще больше, чем обычно. На ногах коричневые ботинки. На теле зеленый комбинезон, который в основном носили садовники. Марти отнял руки от головы и, выставив их перед собой, отчаянно закричал:
– Отвали! Не трожь меня, козел! Отвали!
Честер схватил брыкающегося Марти за шкирку и оттащил его к стене, оставляя на полу протертый от пыли след. После мужчина отошел от мальчика на несколько шагов и повторил:
– Успокойся, я сказал.
На сей раз Марти его послушал.
– Пожалуйста, можно я уйду? Я хочу домой. Я никому не скажу, честно. Просто отпустите, и я просто вернусь домой. Никто не узнает. Клянусь! – упрашивал он не своим, каким-то скрипучим от плача голосом.
– Интересно, – произнес Честер с наигранным любопытство. – Правда никому не скажешь?
Марти перевел на него взгляд, полный искреннего удивления и даже надежды, но увидев ехидную улыбку, ничего не ответил. Это была всего лишь игра.
– Пробовал уже кричать? – продолжал издеваться Честер, указывая на вентиляционное отверстие.
– А смысл?
Честер рассмеялся.
– Ты в точности он!
Марти взглянул на него с отвращением. Не меньшее он испытывал и к себе, представляя со стороны, как он, скрючившись на полу, валяется в ногах у Честера, рыдая и унижаясь.
– А ты тупой ублюдок! Все видели, как мы вместе ушли из книжного. Пару дней и тебя вычислят. Тебя поймают, тупой ты урод! Вот увидишь! – прошипел Марти сквозь злость, внезапно пришедшую на место страха.
Честер перестал хлопать. Он резко подошел к мальчику и, взяв его за горло, поставил на ноги. Марти обхватил обеими руками его запястье, попытался с силой оттянуть от себя. Но все было тщетно.
– Нет, Марти, не так. Когда ты отрубился, я вернулся назад и даже успел дослушать рассказ Ребекки. Ты знаешь, как долго она их читает. А потом я спрашивал у нее вопросы, много вопросов. Так что все запомнили меня в тот вечер. А когда я уходил, прикупил еще и книжку. Если меня кто спросит, я покажу им чек, где указано время задолго после того, как ушел ты. Так что же это получается? Не такой уж я и тупой? – ответил ему Честер. Слюна брызгала в разные стороны.
Он отпустил мальчика, и тот упал на пол словно тряпичная кукла. Последние ниточки надежды, за которые Марти так держался, оборвались.
– А знаешь, что еще? После того как ты отрубился второй раз, я поехал в строительный, чтобы Джерри, который там работает, отгрузим мне в багажник мешки с галькой для сада. А заодно Джерри как следует запомнил, какой чистый и пустой был мой багажник. Поверь мне, меня и мои чаевые он еще долго не забудет. А ты думал, я положил тебя на заднее сидение из-за заботы? Никто никогда не проверяет заднее сидение! Ну что, я все еще тупой? – продолжал добивать его Честер.
Услышав все это, Марти в первый раз задался вопросом, почему именно он. Он так и спросил у Честера:
– Почему я? Что я тебе сделал? Я не понимаю. Что тебе от меня надо?
Честер нахмурился.
– Ты сделал мне очень много, Марти. Ты и тебе подобные! – сказал он раздраженно, тыкая пальцем в сторону мальчика, а затем обведя им по кругу, будто рядом с Марти в самом деле были все эти ему подобные.
Марти ни черта не понял. Это отразилось на его лице поднятыми высоко бровями и прижатым к нижней губе подбородком. Но он не стал расспрашивать об этом дальше. Его интересовало немного другое.
– И что теперь со мной будет? – спросил он с удивительным спокойствием.
Честер не ответил. Вместо этого он направился к двери, где достал из кармана большой металлический ключ. Вставив его в отверстие на бетонной поверхности, он с легкостью открыл дверь.
– Ключ! – весело сообщил Честер, прежде чем захлопнуть ее с другой стороны.
Глава 13
– Он приехал! – крикнула Дженни куда-то вглубь дома. Последние пять минут она не отходила от окна, высматривая проплывающие мимо огоньки фар, пока наконец одни из них не остановились напротив их калитки.
Офицер Стивенсон явился так же быстро, как и в самый первый раз. Только теперь он выглядел заинтересованным в визите. Бег трусцой, исполненный прямо на газоне, говорил сам за себя.
– Вы сказали, что у вас есть информация о том, где сейчас может быть ваш сын? – спросил офицер у родителей, как только все четверо собрались на кухне. Его глаза немного сузились, когда он посмотрел на отца: – Это странно, учитывая, как много времени прошло.
– Мы сами только об этом узнали, – отвлекла его внимание мать. – Дженни сейчас все объяснит.
– Интересно, – сказал офицер. Он посмотрел на девочку.
Дженни пожалела, что не провела последние минуты за подготовкой речи, и теперь не знала, с чего начать. Она сделала глубокий вздох и выхватила одну из спутанных в голове мыслей.
– Марти писал рассказы. Он начал уже давно, после клуба. Ну, то есть когда уже начал посещать клуб. Но он их никому не показывал, только мне. Читал их с листков. А его друг Тони, он две недели назад был в книжном. И там взял листок с рассказом, который на самом деле Марти написал. А его читал кто-то другой, какой-то мужчина, на этом их собрании. Они на собрании иногда читают свои рассказы. Только Марти там не читал никогда, я знаю это точно. А у этого мужика был его рассказ. Понимаете? – Дженни посмотрела на офицера. Она начала спокойно и размерено, но ближе к концу снова затараторила.
– Так, – сказал офицер. Он выглядел несколько сконфуженным, пытаясь разобраться в этом потоке информации: – То есть кто-то читал то, что написал Марти, хотя кроме тебя, Дженни, об этом никто знать не мог?