Качает город головой,
ему и горько, и досадно:
уже проигран первый бой.
Был точен самый первый выстрел
осенних заморозков. Вон
легли отряды павших листьев.
Давай, считай теперь урон.
И тот – от будущих сражений –
включай навскидку в общий счёт.
Мы столько терпим поражений!
Из года в год, из года в год.
Но знаешь, мы непобедимы,
пока не кончилась война.
Как и зима, неотвратимо
заходит в города весна.
А помнишь: кривые одесские улочки…
А помнишь: кривые одесские улочки
Разбитой брусчаткой спускаются к морю.
Шагаем туда и хохочем, как дурочки,
А солнце сжигает одесские кровли.
Ты помнишь: песок нам подошвы ошпаривал,
И волны шипели на ржавые камни.
Ты села и волосы ветру подставила,
И белые галочки – чайки над нами.
Ты помнишь: горчичное солнце как плавилось,
Медовым загаром ложилось на плечи.
Ты знаешь, такие моменты, как правило,
С тобой остаются надолго. Навечно.
Как пили вино из бумажных стаканчиков,
Сметаной лечили сгоревшую кожу,
Как волосы ветер сдувал одуванчиком,
Я помню и знаю, что помнишь ты тоже.
И пусть мы разъехались в разные стороны,
И стали звонки телефонные реже.
Ошпарены зноем, просолены штормами -
Одесские пляжи и чайки всё те же.
А на юге-то солнце – дыня напополам…
А на юге-то солнце – дыня напополам,
В сердцевине – медовое, к краю – уходит в лайм.
И лучи непременно стремительны и прямы.
Никаких – по касательной или пункти-рами.
Никаких тебе полутонов и полутеней.
Ровно в девять за линию моря уходит день.
Кипарисы – как стрелы, знающие тетиву,
Так прицельно и смело врастающие в синеву.
Все дорожки приводят к морю, куда ни пойдёшь.
Перельётся в ливень любой моросящий дождь.
Каждый снимок контрастный и чёткий – почти негатив.
Каждый встречный прохожий улыбчив, приветлив, красив.
Здесь предельно просто остаться простым всегда,
