Поцелуй меня сейчас

Я прочитала записку вслух. Кингсли слушал, нахмурившись.

– «Я показал тебе проход на случай чрезвычайных ситуаций. Не для того, чтобы ты каждую неделю бегала на вечеринки. Я слил бак. Возвращайся домой. Скотти».

– Скотти? – эхом повторил он. – Кто такой Скотти?

– Мой кузен, – сказала я и, запихнув записку в карман, несильно, но крепенько пнула «Веспу».

– Класс. И где мы сейчас находимся? – Кингсли скептически огляделся.

Что-то хрустнуло в подлеске, и он вздрогнул.

– Городской мальчик, а? – поддразнила я его и осветила темную лесную тропинку. Кингсли фыркнул.

– Житель асфальтовых джунглей. Но да, я не очень люблю деревья и вот это все… – Он указал на землю.

Не представляю, что он имел в виду, но выражение его лица заставило меня рассмеяться. Хотя ситуация была довольно дурацкая.

– Мы находимся примерно в получасе езды от Галифакса. Пешком займет больше времени, но просто иди прямо.

Я указала вперед. Некоторое время Кингсли молча смотрел на темный лес.

– А ты что будешь делаешь? – наконец спросил он.

Я прислонила «Веспу» к дереву и затянула развязавшиеся шнурки моих мартинсов.

– Пойду на вечеринку.

– Пешком?

– Это недалеко. Минут двадцать, и я на месте, – сказала я, указывая направо.

Его брови взлетели вверх.

– Одна? – спросил он.

– Плюс мое эго и подкупающее обаяние. Нас почти трое. Мы справимся.

– Более странной принцессы я не встречал, – заявил Кингсли.

– Неужели ты встречал так много принцесс?

– Принцесса Пич из «Супер Марио» считается?

– Нет.

– Тогда нет, – признал он, и уголки его рта дрогнули.

Он скрестил руки на груди.

– Ну что ж, удачи, Кингсли просто Кингсли. Было приятно познакомиться и все такое, – сказала я и повернулась, но он удержал меня, качая головой.

– Ну это же несерьезно, принцесса…

– Ева, – прервала я его. – Меня зовут Ева.

– Допустим. Ты не можешь одна бродить по лесу.

– Почему это? – спросила я.

– Потому что ты принцесса?

– Как ты не устаешь отмечать. Ну и что?

– Это может быть опасно.

Я фыркнула.

– Мы в Канаде.

– Вот именно!

Я опустила глаза и посмотрела на его руку, которая сжимала мою.

– Слушай, это очень мило с твоей стороны, что ты так обо мне беспокоишься, но это не Нью-Йорк. Я знаю эти места как свои пять пальцев. Со мной ничего не случится, а в самом крайнем случае я всегда могу позвонить и позвать на помощь. Например, Закари, мой телохранитель, прибежит по первому чиху и от пули закроет, если понадобится, – пошутила я.

Кингсли застыл. В слабом свете моего телефона я мало что видела, но все равно заметила, что глаза его потеменили настолько, что золото в них затуманилось. А хватка стала крепче.

– Подожди. Закари – твой телохранитель? Закари Старр?

– Да. Уже лет сто.

Лицо Кингсли почему-то сделалось еще более встревоженным.

– Ты не имеешь права подвергать опасности ни себя, ни других. Если сейчас с тобой что-нибудь случится, это наверняка будет иметь последствия и для него.

– Со мной ничего не случится. Со мной никогда ничего не случается, – ответила я, и его хватка резко ослабла.

– Нет… Нет, так не пойдет. Ты должна вернуться, – заявил он.

– Нет, не должна, – натянуто ответила я, на всякий случай отступая назад.

Мне только этого и не хватало – застрять с чудиком в темном лесу. Кингсли провел рукой по волосам, выпуская из прически еще несколько прядей, которые упали на его угловатое лицо.

– Черт… Черт… Что же делать? – пробормотал он, оглядывая дорогу. – Так не пойдет, – снова сказал он громче и повернулся ко мне: – Ты не можешь сбегать, если у других из-за тебя будут неприятности.

Я посмотрела на него с насмешкой.

– Может, я ошибаюсь, но, кажется, ты делаешь то же самое.

– Да, но я не принцесса! Никто не потеряет работу, если я исчезну.

Он посмотрел на меня. Я приподняла одну бровь.

– Ясно. Ну тогда смотри, как это делает принцесса, – сказала я и, развернувшись, зашагала прочь.

– Принцесса! – крикнул он мне вслед.

– Ева. Меня зовут Ева! – раздраженно крикнула я в ответ, пробираясь через заросли.

Днем я каталась здесь на лошади, так что каждое деревце, бревнышко и ручей были мне хорошо знакомы. Если просто идти вперед, через какое-то время покажется старинное поместье Вандумов. Когда-то это был их охотничий домик. Кто был его законным владельцем, никто не помнил, но все утверждали, что являются его дальними родственниками. Прескот как-то сказал мне, что последний Вандум приходился родственником нашей семье, и что в свое время прославился коллекцией чучел животных и тем, что у него было восемь жен, и все они исчезли при самых таинственных обстоятельствах. Причем количество женщин варьировалось – так же, как и его имя и количество пальцев на руках. Иногда их было шесть, а иногда торчали только обрубленные фаланги – остальные он потерял, охотясь на своих жен.

– Принцесса! Подожди!

– Что?

Он начинал действовать мне на нервы. Со вздохом я обернулась и увидела, что он пробирается ко мне через заросли.

– Аэропорт в другую сторону. – Я снова указала рукой на Галифакс.

Он упрямо посмотрел на меня, и почему-то это выражение показалось мне до странного привлекательным.

– Я не могу тебя тут оставить одну. Давай вернемся, тогда я смогу…

– Что? Быстренько сбежать? Мальчик, поверь мне, если ты заставишь меня вернуться, мы оба там застрянем надолго. Я получу как минимум три недели домашнего ареста. Можешь представить, что они сделают с тобой. Возвращаться – не вариант. Прости.

– Зачем тогда ты это делаешь, если это принесет тебе столько неприятностей? – спросил он с удивлением.

Я вскинула руки вверх.

– Потому что в противном случае я ничего, кроме замка, в жизни не увижу! Буду сидеть безвылазно, заниматься рукоделием, музицировать и учиться вести светские беседы о политике и погоде и ждать, пока кто-нибудь на мне женится!

– Серьезно? – Он уставился на меня.

Я выдохнула, снова развернулась и, планируя изящно удалиться в ночь, врезалась лбом в дерево. Ой. Кингсли позади фыркнул. Он реально смеялся надо мной, но, когда я оглянулась со свирепым прищуром, он принял невинный вид.

– Я не могу оставить тебя одну. Это неправильно, – сказал он твердо. Тихо.

Его голос проник в мои уши и растекся по телу, как сладкая карамель. И вот снова они: вверх по спине побежали мурашки.

– Мне не нужна нянька.

– А мне неприятности с принцессой. Но есть что есть. И я пойду с тобой на эту вечеринку.

– Сам себя приглашаешь, Кингсли? Разве ты не собирался обратно в Нью-Йорк?

– Могу улететь и завтра, – просто сказал он, догоняя меня.

Он держался на достаточном расстоянии, чтобы не касаться меня, но в свете фонарика от моего телефона я видела его резко очерченный профиль. Полные губы, резкий подъем скул и черные, собранные в узел волосы. Интересно, на ощупь они такие же шелковистые, какими кажутся на вид?

– Может, вернемся? – спросил он, и в этот момент я поймала себя на том, что пялюсь на него как заколдованная.

Я поскорее отвернулась и зашагала прочь, нырнула под ветку и услышала вдалеке журчание ручья. Кингсли последовал за мной, бесшумно, как тень, хотя в лесу он явно чувствовал себя не в своей тарелке. То и дело поднимал голову, прислушиваясь к неизвестным звукам. Плечи его были напряжены, словно он ожидал, что из кустов в любой момент может выскочить медведь и напасть на нас.

– Говоришь, ты из Нью-Йорка? – сама не ожидая от себя, спросила я; мой голос эхом разнесся по лесу.

– Я из Манхэттена, – ответил он.

Я ждала продолжения, но его не последовало.

– А как ты попал из Манхэттена в Новую Шотландию? – допытывалась я.

Мы огибали густо поросшую мхом скалу, напоминающую спящего тролля.

– На самолете, – любезно пояснил он.

– Ирония – это низшее проявление остроумия, – съязвила я, и Кингсли весело хмыкнул.

– С моим ростом хоть что-то же я должен делать низко.

Я уставилась на него.

– Ты серьезно?

– А что такого?

Его глаза весело сверкнули. Золото в них было теплым и мягким, как и его губы. По крайней мере, так мне казалось, что они у него теплые и мягкие. Так они выглядели. Я открыла рот, но поняла, что забыла, о чем мы говорили, и решила сменить тему.

– Как ты попал во дворец? – спросила я, и искорка в его взгляде погасла.

– Там работает мой отец. Я должен был… Мне пришлось… Так вышло, что мне пришлось его навестить.

– И как долго ты продержался, прежде чем попытаться улизнуть под покровом ночи?

Я хотела пошутить, но он только недовольно скривил лицо и почесал затылок.

– Часов десять.

– Ничего себе! Конечно, я догадывалась, что с нами может быть скучно, но чтобы настолько? – Я рассмеялась, и он тоже улыбнулся.

Улыбка смягчила его черты, и золото в его взгляде стало ярче.

– Просто не мое это место, – наконец, ответил он.

Я кивнула.

– И не мое, – согласилась я, и он рассмеялся. – Почему ты смеешься?

– Извини, – сказал он, когда снова успокоился. – Минуту назад ты говорила об иронии и остроумии. Ощущения, что ты живешь не в своем мире, не складывается.

Я промолчала. Но почувствовала, как у меня внутри что-то переворачивается. Медленно и мучительно. Что он мог знать о том, кто я такая, как выглядит моя жизнь и чего я хочу? Ничего он не знал. Да и какой смысл спорить с практически незнакомым человеком? Я отогнала от себя неприятное чувство и пошла дальше.

– Эй! Слушай, извини, – сказал он, приподнимая ветку.

Я пригнулась под ней, стараясь не обращать внимания на то, что его извинения мне были приятны.

– За что? – просто спросила я.

– Тебе явно задели мои слова. Я часто начиную нести всякую чушь, когда не знаю, что сказать. Я ведь тебя совсем не знаю, кроме, там, постеров и журналов. Я даже не знаю, как к тебе обращаться, когда делать книксен и все такое. Вот я и нервничаю. – Он тихо рассмеялся.

Мне понравился его смех. Я остановилась и подняла палец.

– Если хочешь обращаться ко мне по всем правилам, тогда: ваше королевское высочество. И не книксен делать, а кланяться. Но я должна тебя предупредить: если ты хоть что-то из этого станешь делать, я буду вынуждена убить тебя и закопать вот под этим деревом. Пожалуйста, избавь нас от этой участи и потрудись называть меня Евой.

Мускул на его подбородке дрогнул.

– Я запомню, – пообещал он, и мы двинулись дальше, а еще через секунду он тихо добавил: – Ваше королевское высочество.

Ну что за невыносимый человек!

Между нами снова повисло молчание, но на этот раз явно более мирное. Казалось, он искал тему для разговора, когда перед нами показался обветшавший забор, настолько старый и хлипкий, что часть его валялась на земле. На нем висела обшарпанная табличка, гласившая: «Частный участок. Вход запрещен».

– Тут написано… – протянул Кингсли.

– Знаю. Мы почти на месте.

Я прошла мимо вывески и указала вперед. Если прислушаться, можно было уловить глухой звук басов. Чем дальше мы продвигались, тем ярче освещалась дорога, пока ночь вдруг не прорезали дергающиеся зеленые огни.

Мы вышли на старую подъездную дорожку, густо заросшую с обеих сторон. Кингсли с любопытством оглядывался по сторонам. Тут и там среди зарослей виднелись старые мраморные статуи, словно призраки с отколотыми частями тела. Мы прошли мимо заброшенного, сплошь покрытого зеленым мхом фонтана, в центре которого виднелась фигура, раскинувшая, словно для объятия, в стороны обломки рук. Вокруг стояли десятки машин.

«Бугатти», «Астон Мартин», «Феррари», «Бентли» и «Мазерати». Дрожащий зеленый свет, падавший из заколоченных окон, плясал на лице Кингсли.

– Это и есть вечеринка? – спросил он. – Похоже на дом с привидениями из плохого ужастика.

На его лице отразилось такое чистейшие презрение, что я не смогла сдержать улыбку. Подошла к старой, покосившейся двери. Когда-то на ней была резьба, но она настолько обветшала, что узор уже не угадывался. В пульсирующем, пробивающемся сквозь щели свете казалось, что на ней были изображены скорчившиеся в муках человеческие тела. Звонка здесь не было, но был старинный дверной молоток, сделанный в форме головы зверя, и я без колебаний ухватилась за него и постучала. Ничего не произошло. Я постучала еще раз, а Кингсли почему-то вдруг нахмурился и обернулся назад.

– Все в порядке? – спросила я.

– Да. Показалось, что увидел парня в противогазе, – растерянно пробормотал он.

Противогаз? Мне это совсем не понравилось. Я проследила взглядом за Кингсли, но в тот же миг дверь распахнулась с такой силой, что ударилась об и без того ветхую стену. Изнутри хлынула громкая музыка. Молодой человек прислонился к дверному косяку. Черные кудри вились вокруг привлекательного бледного лица. Мерцающий за его спиной свет окрасил его зубы в зеленый, когда он растянул губы в улыбке.

– Только посмотрите, кто вылез из своего дворца, – протянул он, заправляя кудрявый локон себе за ухо.

– Уильям, – поздоровалась я с братом Анастасии.

С ее старшим братом. С принцем Уильямом Сент-Эдвардсом, если быть еще точнее. Правда, прославил его на всю Канаду, причем прославил печально, не его титул, а его безумные выходки, кутежи и скандалы. Хуже был, наверное, только Прескот.

– Где Скотти? Я его позвал лично, – сказал он.

Ага, так вот откуда Скотти узнал, что я собираюсь улизнуть. Засранец. Их с Уильямом связывало примерно столько же, сколько меня и его сестру Анастасию. Любовь, граничащая с ненавистью. Привычка. И странная смесь восхищения и презрения.

– Сильвер заболела. Он остался с ней. Передает тебе привет, – солгала я.

Уильям меня тут же раскусил.

– Врешь, – бросил он и затянулся сигаретой, распаляя ее кончик.

Его взгляд переместился на Кингсли, и в его глазах появилось пренебрежение.

– А это кто?

Причина, по которой мне так жарко.

– Это Кингсли, мой…

– …телохранитель, – быстро вставил Кингсли, протягивая руку.

Уильям с таким отвращением уставился на его татуировки, будто смотрел на дохлую мышь, и Кингсли опустил руку.

– Телохранитель… Ну-ну… – Уильям выдохнул сладковатый дымок, а затем погасил окурок. – К сожалению, это закрытая вечеринка.

– Он нас не выдаст. Он просто меня сопровождает, – сказала я, и Уильям поджал губы.

– Как правило, я бы сказал «нет», но раз Скотти не пришел, не могу же я тебя оставить тут бродить в одиночестве. Да и нянчиться мне с тобой неохота. Так что входите. Но одно лишнее слово, и это будет последней вечеринкой, на которую я тебя пускаю, милая.

– Спаси… – начала я, но Уильям наклонился и медленно выпустил мне в лицо остатки дыма.

– Не так быстро. Сначала пароль.

Я вздохнула.

– Сave canem.

Он ухмыльнулся и призывно указал на окутанный туманом коридор.

– Добро пожаловать в поместье Вандумов. В проклятую охотничью хижину моего прапрадеда, – загадочно сказал он. Вокруг его ног крутился искусственный туман.

– Что значит «сave canem»? – шепотом спросил Кингсли, когда мы вместе переступили порог.

– Остерегайтесь собаки.

– Что?

Уильям подмигнул нам и, словно вампир, исчез в густом тумане и мигающем свете.

– Ты готов? – спросила я у Кингсли.

– К чему?

– Окунуться в мой мир.

Он хмыкнул.

– Мне стоит бояться?

Это прозвучало как вызов.

– Немного.

Я отвернулась, и вскоре старое поместье поглотило нас, и мы, как два призрака, растворились в ядовито-зеленом дыму.

Чем глубже мы продвигались внутрь поместья, тем громче скрипели под ногами старые половицы. Во всяком случае, я полагал, что это были половицы – удостовериться я не мог, потому по полу стелился густой искусственный туман. Пульсирующий зеленый свет, точно лазер, бил мне в глаза. Стены были такие кривые, что казалось, будто они в любой момент могут рухнуть. Десятки мертвых глаз таращились на нас: все пространство было уставлено и увешано чучелами животных. Прямо перед нами висела гигантская волчья голова. Пасть была раскрыта так широко, что виден был каждый зуб. Отсюда, наверное, и пароль, связанный с собакой.

Чувствуя себя не в своей тарелке, я стал оглядываться по сторонам. В старой, покрытой паутиной витрине сидел орел, за него цеплялся хорек. На полке ниже виднелся бобр, а над витриной висела голова зебры. Окутанные искусственным дымом, животные выглядели еще более зловещими. В глазах одного чучела кролика горели красные светодиоды. Жесть какая. Отовсюду торчали бледные, напоминающие кости, оленьи рога. На одном роге даже болтался лифчик.

Мы шли по коридору. Ева беззаботно пританцовывала. Ее темные волосы разметались по спине, и, когда она оглянулась и устремила на меня свои голубые глаза, она вдруг в самом деле показалась мне существом из другого мира. Феей, заманившей меня в свое царство.

Ты готов?

К чему?

Окунуться в мой мир.

Я содрогнулся. Не знаю, добрый ли это был знак. Телефон в кармане завибрировал. Опять. Так продолжалось уже около получаса. Двадцать пропущенных звонков, если быть точным. Закари явно уже готов был на стену лезть. Особенно после того, как узнал, что я с принцессой.

Черт, что я вообще здесь делаю? А главное, с кем? Как мог простой план настолько быстро кануть в небытие? Теперь уже и не придется тайно сбегать – они сами вышвырнут меня из дворца. Нужно вернуть принцессу домой. Как можно скорее. Если у меня будут неприятности, это одно, но если проблемы возникнут у Зака из-за того, что его подопечная пропала, да еще и при моем содействии, это совсем другое дело. Несмотря на наши с ним разногласия, я совсем не хотел усложнять ему жизнь.

Я был так погружен в свои мысли и столько сил направил на то, чтобы игнорировать гудение мобильного телефона в кармане джинсов, что чуть не врезался в чучело лисы. Я вздрогнул. Краем глаза я увидел, как силуэт Евы растворяется в клубящемся дыму. Музыка играла настолько громко, что у меня звенело в ушах. Разговаривать было практически невозможно.

– Принцесса! – все же крикнул я.

Естественно, мой голос утонул в глухих басах, и я следом за ней нырнул в плотную пелену тумана. Я попал в большую комнату, изначального назначения которой я определить не мог: может, гостиная? Людей здесь было так много, что все стояли практически вплотную прижавшись друг к другу. Воздух был горячим и душным, пахло сексом, алкоголем и наркотиками. Старые пожелтевшие обои отслаивались от стен. С потолка свисала гигантская люстра из оленьих рогов. Высокие арочные окна были почти полностью заколочены досками, на которых красовались граффити. Ужасного качества. У меня зачесались руки, чтобы сделать из уродливой мазни что-то действительное отражающее дух этого места.

Самой странной деталью интерьера оказался торчащий из стены старый грузовик. Как будто какой-то умалишенный выжал до упора газ, намереваясь проехать гостиную насквозь, но план провалился – и грузовик наполовину застрял в стене. За рулем сидел скелет, как я искренне надеялся, ненастоящий. В его приоткрытые челюсти была вставлена сигара, а кабину украшали разноцветные, мигающие в такт басам гирлянды. Капот ржавого пикапа был открыт, а моторный отсек переоборудовали под бар. Но подавали там не дешевое пиво, а, если судить по сверкающим бутылкам, дорогой виски, вино и шампанское. Рядом стояли бутылки с настолько ядовито-зеленым содержимым, что это мог быть только абсент. Или детский лимонад.

Черт. Ева была права. Это был совершенно другой мир. И каждый волосок у меня на затылке встал дыбом. Я стал рассматривать гостей вечеринки: дорогие костюмы, короткие платья, блестящие туфли и сверкающие перстни с печатками. Здесь резвилась не просто кучка подростков – а высшее общество Канады.

Справа от меня какой-то парень закурил косяк, и, присмотревшись, я увидел, что вместо бумаги он использовал пятидесятидолларовую купюру. Чуть поодаль за столиком группа подростков, передавая по кругу предмет, недвусмысленно напоминающий пистолет, по очереди засовывали его себе в рот. Но, когда нажимался курок, из дула выплескивалась жидкость. Наверное, алкоголь. А может и что-то другое – один парень, выстрелив себе в рот этой смесью, согнулся вдвое, тяжело дыша. Остальные завизжали. Покачав головой, я перевел взгляд дальше – к группе, играющей в карты. Покер. Между ними на столе лежало больше денег, чем я когда-либо видел в своей жизни. Ну и ну!

Я обернулся. В углу стояло два больших потертых дивана-честерфилда. На них хаотично развалились тела. Один парниша – настоящий голливудский красавец – задрал ноги на ободранную дутую спинку дивана, а голову свесил вниз. Вытянув длинную шею, он затянулся тлеющей сигаретой. Он смеялся над чем-то, что сказала девушка, и… черт, эта девушка была Ева.

Сидя рядом с красавчиком, она взяла окурок из его губ, затянулась и выпустила дым. Ее лицо скрылось за клубом дыма, и я сам не заметил, как пересек комнату. Только что стоял у входа, а в следующее мгновение оказался перед ней. Ева взглянула на меня из-под ресниц и ехидно улыбнулась.

– Кингсли. Я уж думала, что ты заблудился, – сказала она, если я только правильно разобрал слова.

Парень, все еще свисая вниз головой, окинул меня пренебрежительным взглядом, от которого у меня волосы на затылке встали дыбом.

– Что это ты такое подцепила, Ева? – спросил он и, ловко перевернувшись, принял нормальную для сидения на диване позу. На его пальцах сверкнуло несколько колец.

– Дориан – мой школьный товарищ. Он встречается с Анастасией Сент-Эдвардс и проводит большую часть лета в Канаде, с тех пор как…

– …появился на свет? – предложил ее школьный товарищ.

Ева пожала плечами.

– А это Кингсли. Мой телохранитель, – представила она меня и похлопала по дивану рядом с собой. – Садись к нам.

– Уверена? – уточнил я. – Я не хочу мешать.

Дориан вытянул ногу и пододвинул одно из кресел.

– Ты не помешаешь. Садись, – сказал он, приглашая меня изящным движением руки.

Кольца на его пальцах снова сверкнули. После недолгого колебания я все-таки опустился в кресло, сбросил рюкзак и скрестил ноги. Дориан откуда-то достал колоду карт и начал тасовать их так быстро, что карты расплывались перед моими глазами.

– Сыграем партию? – спросил он.

– Смотря во что.

Его рот растянулся в улыбке. Один из клыков был немного острее остальных зубов.

– В «Бертона» с выпивкой. Мы тебя научим.

Он положил колоду на стол и указал на Еву. Та взяла верхнюю карту. Четверка червей. Дориан наклонился вперед, взял графин, в котором плескалась зеленая жидкость, и чуть-чуть наполнил хрустальный бокал.

– Четверка червей. У вас есть выбор, ваше высочество, секрет или четыре сантилитра.

Ева вымученно улыбнулась, взяла из тонких пальцев Дориана бокал и одним глотком опрокинули его. Она слегка скривилась, а Дориан засмеялся и вытянул карту.

– Шестерка треф, – злорадно сказала Ева. – Выпьешь шесть сантилитров или предпочитаешь оказать мне услугу?

Он фыркнул, наполнил бокал и медленно осушил его.

Несколько ярких светло-зеленых капель побежали из уголков рта, одна задержалась на его нижней губе.

– Теперь ты, – сказал Дориан, толкая колоду карт ко мне через стол.

– Черви – рассказываешь секрет, трефы – оказываешь услугу тому, кто слева от тебя, пики – отдаешь тому, кто справа от тебя, какой-то предмет одежды, а бубны…

– Дай угадаю, сделать что-то на спор?

Ева рассмеялась.

– Нет. Ты должен заплатить.

– Сколько?

– Зависит от числа. Каждая следующая карта дороже на сотню баксов.

Я выругался, и они оба рассмеялись. Взглядом она призывала меня играть, но во мне все воспротивилось. Не знаю, чего ожидал от этой вечеринки, но это явно был не мой круг, и мне совсем не хотелось, чтобы меня весь вечер тыкали в это носом. Я уставился на колоду карт. Знал, что могу только проиграть – что бы мне ни выпало. Потому что пить я ни при каких обстоятельствах не собирался.

– Ну? Отказываешься? – насмешливо спросил Дориан и, подняв верхнюю карту, протянул ее в мою сторону.

Словно сам дьявол предлагал мне сделку. Ева напряженно переводила взгляд то на Дориана, то на меня. Я только собрался ответить, как к нам подошла какая-то девушка. Прямое темное каре доходило ей до подбородка. Все в ней было утонченное, какое-то заостренное. Вряд ли она была намного старше Евы, но я никогда не видел такого бесстрастного выражения у столь юного человека. Не сказав ни слова, она скользнула на колени красавчику и выхватила из его руки карту.

– Ана. Вот и ты, – мурлыкнул Дориан.

Она взглянула на карту и приподняла одну бровь.

– Двойка треф, – сказала она и взглянула ему в глаза.

Ее наманикюренные пальцы скользнули по его волосам.

– Что я тебе должна?

– Поздоровайся со мной должным образом, – ответил Дориан и, наклонившись к ней, поцеловал.