Люби меня через годы. Книга 1

9

Я бежала, пока хватало дыхания. Затем пошла медленнее, но то и дело оборачивалась. Этот Логинов! Откуда он узнал, где я буду? Нет, он точно следит за мной.

Домой я примчалась взъерошенная и взбешённая. Даже папа поинтересовался, всё ли у меня нормально в школе. Я кивнула, но успокоиться так и не могла, поэтому после обеда села на свой велик.

Что может быть лучше, чем мчаться по-над морем с космической скоростью, представляя себя одной из чаек, кружащихся над волнами? В последнее время я подсела на такие поездки. Они не только помогали отвлечься, но и настраивали на позитивный лад. Я развеялась, успокоилась и приняла решение. Буду игнорировать Ярослава, сколько смогу, но если этот самоуверенный болванзахочет войны, он её получит.

На следующий день я принесла в школу камеру, поскольку пообещала Софии, что поснимаю её в перерыве. Она утверждала, что некрасивая и плохо выходит на фотографиях, а мне не терпелось доказать ей обратное.

На русском мы рассматривали то, что мне удалось заснять во время катаний на велике, и обсуждали вполголоса. Софии нравились мои пейзажи, а я наслаждалась похвалой. Появление Марии Анатольевны мы благополучно пропустили.

– Что у вас здесь такое интересное? – она нависла над партой.

София смутилась и покраснела, судорожно стискивая карандаш.

– Фотографии, – я с вызовом подняла голову. Конечно, получилось немного неловко, но после уроков мне нужно сидеть с Миленой, поэтому времени пообщаться у нас с Соней не будет. И особо виноватой себя не чувствовала.

– Покажи, – заинтересовалась Мария Анатольевна.

Пару секунд я раздумывала, окажется ли Коваленко достаточно здравомыслящей, чтобы не разбить мой дорогущий «Кэнон» с новым объективом. Но потом решилась, наша классная показалась мне весьма разумной.

– Ну что ж, очень неплохо, – вынесла она вердикт. – Подойди ко мне после уроков. А чтобы ты не забыла, фотоаппарат полежит пока на моём столе.

Вот ведь ведьма. И с чего я решила, что она разумная?

– Жаль, что так получилось, – Сонька проводила училку с камерой печальным взглядом.

– Да уж, обломалась твоя фотосессия, – прошептала я, оборачиваясь на Ярослава, который наблюдал за этой сценой насмешливым взглядом. – Вот козёл.

– Что ты сказала? – София пыталась сосредоточиться на орфографических виражах, выводимых на доске нашей классной, но отвлекалась на меня.

– Слушай, Сонь, а что за тип этот Логинов?

Она тоже оглянулась на Ярослава, которому в этот момент рыжеволосая красотка что-то шептала на ухо. Судя по его довольной роже, это было нечто приятное.

– Богатенький мажор, его мама – наш мэр.

– Да ладно! – забывшись, чуть не повысила голос от удивления.

Так вот значит, кому я перешла дорогу. Неудивительно, что он на меня взъелся. Наверняка привык, что все перед ним стелятся из-за мамочки, а тут я вся такая неведающая, что обидела самого анапского принца. Зато теперь многое стало понятным.

– А что за девица вцепилась ему в ухо? – от этого зрелища мне становилось неприятно.

– Кристина Яворская, та ещё стерва, они встречаются несколько месяцев. Говорят, что они уже это самое… – Соня подвигала бровями. Выглядело это забавно, но мне было не смешно. Значит, он спит с этой крашеной куклой? Ну и пусть спит, мне всё равно.

Но мысли о нём отвлекали, не давая сосредоточиться на уроках. Как-то слишком много этого мэрского сынка в моей новой жизни. А ведь я приехала сюда как раз за тем, чтобы сбежать от проблем. Но они снова нашли меня, только изменив форму и содержание.

Меня смущало то, что Логинов не предпринимал активных действий. Его нападение позволило бы мне определиться и ответить ударом на удар. Первой я войну никогда не начинала. Но он почему-то медлил, тянул, заставляя меня нервничать и сомневаться. А войны ли он хочет?

После уроков зашла в наш кабинет за камерой и недовольно застыла в дверях – Мария Анатольевна мило беседовала… как думаете, с кем? Ну разумеется, с милым мальчиком Ярославом, чтоб он в сортире застрял на пару дней.

Я развернулась, собираясь уходить, чтобы зайти позже, когда классная освободится. Не было ни малейшего желания снова обмениваться с ним взглядами. Но меня остановил голос Коваленко:

– Саша, заходи, мы как раз о тебе беседуем.

Что? Только этого мне и не хватало! Что эти двое могут обсуждать за моей спиной?

– Садись, Саша, – Мария Анатольевна указала мне на парту прямо перед своим столом.

Чуть помедлив, я опустилась на стул слева, на котором писали первые варианты контрольных. Стул справа занимал Логинов. При моём появлении у него даже мускул не дрогнул. Всё это время он сидел с нечитаемым выражением лица. Я подвинула стул немного влево, чувствовала себя в западне, чисто физически хотелось увеличить расстояние между нами.

– Александра, надеюсь, ты простишь моё любопытство, – начало мне совсем не понравилось, – я просмотрела твои фотографии на ноутбуке…

Ах, она рылась в моей камере?! Что с этими учителями не так? А как же личное пространство? Индивидуальные границы? Частная собственность, наконец!

– …И они мне очень понравились. Думаю, ты нам подойдёшь. Мы возьмём тебя в «Вестник первых»… – после этого утверждения последовала многозначительная пауза.

Коваленко смотрела на меня так, как будто я должна уже начинать её благодарить за оказанное доверие. А я должна?

– Судя по твоему взгляду, ты не знаешь, что это такое, – Мария Анатольевна улыбнулась.

– А должна? – посмотрела на неё скептически.

Ситуация откровенно начала меня напрягать. Со мной говорят какими-то загадками, оказали мне сомнительную честь и приняли туда, не знаю куда. Ещё и этот Логанов… Он как раз напрягал больше всего. Одним своим присутствием. А ещё тем, что сидел рядом, молча, не двигаясь, не поворачиваясь ко мне, но я всё равно чувствовала на себе его взгляд.

– Расскажи о «Вестнике», Ярослав, – мягко попросила классная, и Логинов повернулся ко мне.

И вот тут я поняла, что раньше не до конца представляла значение выражения «чувствовать его взгляд», потому что сполна ощутила его сейчас – тягучий, густой, цвета гречишного мёда, и я, как муха, увязала в нём, не в силах вырваться из его сладкого плена.

– «Вестник первых» – наша школьная газета, – пояснил он мне, глядя тёплым янтарным взглядом прямо мне в душу. – Мария Анатольевна – наш редактор. Весной между школами проходят соревнования по журналистике, тираж газеты-победителя будет напечатан в городской типографии и распространён среди горожан. Ну и это большой плюс в резюме.

Странно, когда Логинов заговорил о газете, его взгляд совсем переменился. Как будто это был совершенно другой Ярослав, увлечённый любимым делом, стремящийся показать себя и победить в соревнованиях.

Мне пришлось приложить усилие над собой, чтобы отвернуться и вырваться из этого янтарного плена. Этот Ярослав действовал на меня каким-то непонятным образом, и мне это совсем не нравилось.

– А я тут причём? – сказала грубее, чем собиралась, но это помогло мне немного стряхнуть наваждение.

– Нам нужен фотограф, – с торжеством сообщила Коваленко, так, словно положила последний кусочек паззла, нанесла последний мазок на картину, добавила последнюю ноту в сюиту. В общем, создала шедевр, в котором не хватало лишь заключительного штриха – Александры Барановской.

– И что от меня требуется? – кажется, здесь стоило бы проветрить.

– В субботу в заповеднике «Утриш» пройдёт открытие нового экологического маршрута, вы обапоедете туда. Ты сделаешь серию снимков, а Ярослав напишет статью.

– А почему именно Ярослав? – в классе становилось совсем мало воздуха.

– Он наш лучший репортёр, – довольно улыбнулась классная. – Если мы хотим выиграть соревнования, то должны публиковать только первосортные работы.

Ну теперь всё понятно.

Я с грохотом отодвинула стул и рванула к окну. Ручку заело, и она никак не хотела открываться. Широкая ладонь накрыла мою, заставляя замереть и затаить дыхание от неожиданности. Да, я испугалась, Логинов подкрался слишком тихо. Он влез в моё личное пространство и напугал меня. Больше ничего. Ничего!

Ну же, возьми себя в руки, Александра!

Я потянула руку и наконец освободилась из плена.

Ярослав открыл окно.

– Спасибо, – буркнула ему и вернулась на своё место.

Мне казалось, что он всё заметил – моё смущение, непонятный жар, от которого вдруг вспыхнули щёки. Я не понимала, что со мной творилось, и от этого оно нравилось мне ещё меньше.

– А если откажусь? – от ответа Коваленко зависело многое, поэтому я уставилась прямо ей в глаза. Любой блеф, даже просто попытка выдаст её. Я раскушу пустое желание надавить на меня и уйду.

– Скажем так… – Мария Анатольевна смотрела мягко, но решительно, она не врала, хотя и не хотела мне угрожать. – Если ты согласишься, у тебя будут очень высокие шансы получить пятёрки по русскому и литературе в итоговом аттестате.

«А если откажешься, ни одного шанса не будет», – мысленно закончила я за неё. И всё-таки это шантаж.

– Хорошо, я согласна, – поднялась, перекинула через плечо сумку, подхватила с учительского стола свою камеру и направилась к выходу.

У самой двери я оглянулась и наткнулась на медовый взгляд Логинова. Образ мухи тут же всплыл в голове. Она уже слабо барахталась, всё глубже увязая в тягучей сладкой субстанции.

Я потрясла головой, прогоняя видение. Да пошёл он! Даже дверью хлопать не стала, просто плотно закрыла её за собой.

10

На велике добралась до дома своей подопечной всего за пять минут. Похоже, велосипед теперь – моё любимое средство передвижения. А пока ехала, проветрила мозги и нервы. Подумаешь, съездим с ним в этот заповедник, напишем вместе пару статей. И что из того? Это всего лишь школьное задание. К тому же там наверняка будет толпа людей и красоты природы. От меня требуется только фотосъёмка.

В общем, к дому Милены я подъехала совершенно спокойная и в хорошем настроении.

Татьяна Викторовна уже ушла на работу, и дверь мне открыла домработница Марина. Это была женщина средних лет, с чересчур ярким макияжем и объёмным шиньоном, выкрашенным в красно-каштановый цвет. Чем-то она неуловимо напоминала фрекен Бок из «Карлсона».

Впрочем, поздоровалась домработница вполне приветливо, и я решила пока не записывать её в разряд монстров.

– Саша пришла! – Милена только что была наверху лестницы и вот уже сжимала меня в крепких и искренних детских объятиях. Прям телепорт, а не ребёнок.

– Привет, малявка, – я провела рукой по её косичкам, подобные нежности немного сбивали меня с толку. – Чем сегодня займёмся?

– Марина учит меня печь торт к маминому дню рождения, хочешь с нами? – в её глазах стояла мольба, как будто я могла отказаться. Эта девочка совершенно не воспринимала меня как прислугу. А я слышала, что дети богатых родителей часто поступают именно так. И это казалось странным – Милена совсем не была капризной, избалованной девочкой. Напротив, она поражала своей искренностью и неиспорченностью.

– Конечно, хочу, – не могла не улыбнуться в ответ.

Мелкая просияла, схватила меня за руку и потащила в кухню. Войдя внутрь, я как будто оказалась в эпицентре маленького армагеддона. На всех поверхностях стояли чашки, чашечки, миски и кастрюльки, с содержимым и без него. Мойка была заполнена горой использованной посуды до самого крана. К тому же все столы, дверцы шкафов и даже пол были усыпаны тонким белым слоем.

– У вас произошло извержение мучного вулкана?

– Скорее, вулканическая активность одной маленькой девочки, – пояснила, улыбаясь, Марина, а малявка, устроившая кавардак в кухне, радостно захихикала. Ещё бы, её ж сравнили со стихийным бедствием.

– Это я чихнула, – похвасталась она.

– Ну будь здорова!

– Сейчас мы крем доварим и начнём убираться, – пояснила фрекен Бок, помешивая содержимое небольшой кастрюльки на плите, а стоявшая на детском стульчике Милена согласно закивала. Мол, точно всё уберём.

Когда раздался звонок у входной двери, только я ещё сохранила чистые руки, не перепачканные в креме или муке. Поэтому открывать отправили меня.

С улыбкой я шла по просторному холлу. Мне определённо повезло и с работой, и с подопечной. О чём-то подобном можно было только мечтать: я интересно провожу время с приятной девочкой и ещё получаю за это деньги.

Открывая дверь, продолжала улыбаться. Но вдруг улыбка сползла с моего лица.

Что?! Нет! Опять?

Я захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Как он узнал? И зачем пришёл сюда? Если обсудить субботнюю поездку в заповедник, это можно было сделать и завтра в школе. Мы ведь учимся в одном классе.

– Барановская, немедленно открой дверь! – раздался с другой стороны, слегка приглушённый дверью голос.

– И не подумаю, пока ты не объяснишь, зачем припёрся, Логинов!

– Я здесь живу! – вдруг заявил он и несколько раз ударил по двери кулаком. – А вот что ты здесь делаешь? Караулишь меня?

Я даже опешила от того, что он мог предположить подобное.

– Иди на фиг отсюда, – послала почти вежливо. Верить заявлениям Ярослава, что он живёт в этом доме, даже не собиралась

Но Логинов не оценил. Он начал яростно жать на кнопку звонка и вдобавок снова стучать кулаком по двери.

На шум из кухни выскочили Марина с Миленой.

– Что случилось?

Я даже не успела ответить, как они разглядели силуэт за узким окошком и обе расплылись в улыбках:

– Ярослав пришёл.

Логинов ввалился злой и взъерошенный.

– Что она тут делает? – указал пальцем на меня.

– Саша – моя няня, – почему-то начала оправдываться Милена. – А где твой ключ?

– Забыл, – буркнул Ярослав и протиснулся мимо меня, задев плечом. Специально.

– Это мой старший брат, – громким шёпотом прокомментировала Милена, пока этот грубиян поднимался по лестнице.

Судьба явно неблагосклонна ко мне ипослала в мою жизнь чересчур много Логинова. Как будто открыла солонку не с той стороны, и вместо щепотки высыпалась целая куча. Теперь мой суп пересолен Логиновым. Он повсюду – в школе, на работе, даже на дополнительных занятиях в школьной газете.

Ну почему он не может быть хоть чуточку приятнее? Как сестра, например.

Настроение пропало. Мы с Миленой без особого энтузиазма помогли Марине прибрать кухню и отправились в сад, покачаться на качелях. Качели, кстати, были отличные – широкое сиденье, на котором можно поместиться вчетвером, и большой зелёный тент сверху. Не страшны ни дождь, ни солнце.

– Ты не обижайся на Ярослава, он хороший, – после долгого молчания вдруг выдала моя подопечная.

– Да? – недоверчиво хмыкнула я.

Милена уловила сарказм и бросилась на защиту брата.

– Да! Он добрый, просто…

– Что просто? – мне стало любопытно.

– Он говорит, что мама… – Милена смутилась и замолчала.

Да что ж такое, только мне собрались раскрыть семейную тайну и сразу на попятную.

– Что говорит Ярослав? – я подвинулась ближе к девочке и взяла её за руку. Знаю, что это нечестно манипулировать ребёнком, но желание узнать тайну оказалось сильнее мук совести. Причём намного.

Милена огляделась по сторонам, будто боялась, что её кто-то может услышать, а потом серьёзно посмотрела мне в глаза, почти по-взрослому.

– Ты никому не расскажешь?

– Никому, – я постаралась вложить в голос всю убеждённость, которую испытывала в этот момент. Да и кому говорить-то? У меня здесь даже друзей нет. Только эта маленькая девочка.

– Поклянись! – это было произнесено так торжественно, что я чуть не рассмеялась. Но сдержалась. Девчушку было откровенно жаль, да и вряд ли я сумею завоевать её доверие, если буду смеяться над тем, что для неё важно.

– Клянусь! – произнесла максимально серьёзно, даже ладонь перед собой выставила.

– Чем? – не отставала малявка.

– Своей пятёркой по русскому, – больше ничего не пришло в голову. Но, к счастью, Милену это устроило.

– Это всё из-за папы… – с тяжёлым вздохом выдала она и продолжила, понизив голос: – Яр, говорит, что мама его сожрала. – и тут же зачастила, вываливая на меня все свои сомнения и размышления: – Но мама не могла его сожрать, она же не чудище, она человек. И папа – человек. И он живой, я сама видела, мы ходили в кафе есть мороженое.

М-да, интересная ситуация.

– А что случилось с твоим папой? Где он?

– Ушёл…

– Почему?

– Они поругались с мамой. Он сказал ей плохое слово.

– Какое?

– Плохие слова нельзя говорить! – убеждённо заявила она.

Вполне логично.

– А если только первую букву? – нашла я вариант.

Милена долго размышляла, хмуря лобик, и наконец выдала мне на ухо, как большую тайну:

– Шэ.

Что ж, буква «шэ» вполне объясняет, почему мама с папой поругались.

– Ты никому не расскажешь? –она наивно заглядывала мне в глаза, надеясь найти там подтверждение моей честности.

– Я же поклялась, – сделала вид, что оскорбилась её недоверием, и девочка сникла.

Бедняжка, все взрослые в этой семье носятся со своими обидами, и никому нет дела до чувств ребёнка. Одиночество этой девочки чувствовалось на расстоянии.

Поддавшись импульсу, я подвинулась ближе и обняла её. Милена, словно только этого и ждала, обхватила меня руками и прижалась изо всех сил.

***

Ярослав ненавидел семейные ужины, точнее то лицемерие, что они в себе несли. Какая семья? Мать разрушила её. Выжила отца из дома.

Яр бы тоже хотел бы уйти вместе с ним, но не мог бросить мелкую. Сестра была слишком хрупкой. Как розовые фарфоровые чашечки из кукольного сервиза. Милена однажды пригласила его на чаепитие в садовом домике. И Ярослав раздавил чашку, просто чуть сильнее сжав её пальцами. А малявка даже не плакала, наоборот, бросилась утешать его, что ничего страшного не случилось. Как будто это он должен был расстроиться, что испортил её сервиз.

– Как прошёл день? – поинтересовалась мать, аккуратно отрезая кусочек мяса и изящно кладя его в рот.

– Прекрасно, – кислым тоном отозвался Ярослав, намеренно громко скребя ножом по тарелке.

– Чем вы занимались с Сашей? – родительница переключилась на сестру.

– Мы помогали Марине печь торт, а потом качались на качелях, – мелкая почему-то смутилась, и это ему не понравилось.

– Маменька, – Ярослав знал, что её раздражает это обращение, поэтому намеренно его использовал, – ты зря наняла эту девицу и оставляешь её с Миленой наедине.

Татьяна Викторовна приподняла умело выщипанные и подведённые брови:

– Саша – хорошая девочка и нравится твоей сестре. А я всегда учитываю потребности и предпочтения своих детей.

Теперь закипать начал Яр, потому что мать учитывала потребности и предпочтения лишь одного человека – себя.

– Она моя фанатка. – сарказм исчез из голоса, в нём осталось лишь раздражение, глухое, копившееся внутри на протяжении нескольких месяцев. – Она следила за мной и устроилась в наш дом, только чтобы быть ко мне поближе.

– Ярослав, ты преувеличиваешь, – Татьяна Викторовна была сама невозмутимость, и Яр вскипел.

– Надо дождаться, когда она начнёт воровать моё бельё из комода? – он схватил стакан и сделал несколько жадных глотков.

– Саша – дочь доктора Барановского, он за неё поручился.

– Ах, доктор Барановский… – Ярослав уже сумел взять себя в руки и теперь вернулся к своей излюбленной тактике – заливать всё вокруг мегалитрами сарказма. – Надеешься, это позволит снова затащить его в постель?

– Вон из-за стола! – Татьяна Викторовна произнесла это негромко, только побелевшее лицо и пальцы, судорожно сжимавшие ножку бокала, показывали, что она в ярости.

Ярослав усмехнулся и, бросив на стол салфетку, подозвал Герду. Пора прогуляться с собакой, заодно и сам проветрится.

11

После стычки с Логиновым у него дома он вообще перестал меня замечать. Как будто я стала стеклом – прозрачным и неощутимым. Если вдруг оказывалась на его пути в коридоре школы, он шёл напролом, глядя вперёд поверх моего плеча, приходилось спешно отходить в сторону, чтобы не столкнуться.

Я всё меньше и меньше понимала, что происходит. В какой-то момент мне даже показалось, что Ярослав на меня запал. Иначе, зачем было догонять первого сентября? Может, и зря я ушла с Барчуком. Выслушала бы тогда Логинова, теперь имела бы одной проблемой меньше. А может, и нет. Кто знает, что в голове у этого мажора?

Я старалась делать вид, что меня это всё не задевает. И просто с ним не разговаривала. Даже у него дома. Точнее, особенно у него дома. Если честно, я его избегала. И даже спряталась как-то, когда услышала, что он идёт. И на то у меня были причины.

На следующий день после того, как выяснилось, что Ярослав брат Милены, я шла туда, немного нервничая. Весь день в школе Логинов меня нарочито не замечал. И даже когда я неожиданно оборачивалась, ни разу не встретилась с ним взглядом. Не хотелось признаваться, что этот игнор меня расстроил. Но, кажется, это было именно так.

Шла медленно, прогулочным шагом, подсознательно оттягивая приближение к дому. Признаюсь, ночью я думала о том, чтобы отказаться от работы. Но потом обозвала себя трусихой, слабачкой и разными другими столь же нелестными эпитетами. Да и что изменит мой отказ? С Логиновым мы учимся в одном классе. Тогда и школу тоже менять придётся. И как объяснить, почему я хочу уйти, Милене, её матери, моему отцу?

Ну уж нет, Ярослав не дождётся этого от меня. Если ему не нравится моё присутствие, придётся смириться.

Настроив себя на решительный лад, я нажала кнопку звонка и стала ждать, когда Марина дойдёт из кухни. Но дверь распахнулась буквально через пару секунд. Логинов быстрым шагом, почти бегом, выскочил из дома.

Я, среагировав на открывшуюся дверь, двинулась вперёд. Ярослава заметила мгновение спустя, но было уже поздно. Мы столкнулись как два айсберга в океане. Точнее один айсберг и один «Титаник». Потому что эта холодная глыба засыпала меня ледяным крошевом, а взгляд приморозил к месту.

Было так странно, что его тёплые янтарные глаза способны источать арктический холод. Я подзависла на этом открытии и даже не сразу сообразила, что продолжаю держаться за Логинова. Почти обниматься с ним. Ведь он тоже рефлекторно придержал меня, не давая упасть.

– Ярослав, подожди! Мы не договорили! – донеслось из-за его спины, и из дома вышла Татьяна Викторовна. Увидев нас, она опешила, быстро-быстро заморгала, словно хотела стряхнуть с сетчатки отразившуюся там картинку.

Логинов, до этого момента также не двигавшийся и как-то странно глядевший мне в глаза, словно искал там что-то, вдруг демонстративно меня отодвинул в сторону и повернулся к своей матери.

– Ну? Теперь ты убедилась, что она мне проходу не даёт? – он прошёл мимо, больше не глядя на меня.

А я стояла с отвисшей челюстью и смотрела ему вслед. Когда наконец повернулась к Татьяна Викторовне, заметила, что у неё такое же выражение лица. Спустя мгновение она встрепенулась и преградила мне путь в дом своим телом.

– Саша, то, что сказал мой сын, это правда? – и уставилась на меня, пристально, не мигая, пронзая насквозь рентгеновскими лучами из своих глаз.

Я замотала головой.

– Это случайность, мы просто столкнулись в дверях. Случайно…

Я была настолько поражена глупой выходке Ярослава, что даже не нашлась, что ответить его матери. Вот ведь гад, и как только язык повернулся сказать обо мне такое?

Татьяна Викторовна повернулась к дому, затем снова посмотрела на меня, казалось, она принимает решение.

– Ладно, – наконец произнесла она, – твои чувства к Ярославу меня не интересуют, пока ты не создаёшь проблем нашей семье. Это понятно?

Я кивнула. Чего уж непонятного.

– Но если ты выкинешь какой-нибудь фортель, немедленно лишишься работы. Более того, я так тебя ославлю, что никто больше не подпустит тебя к своим детям. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Татьяна Викторовна посмотрела мне в глаза долгим взглядом, затем посторонилась, давая пройти.

– Саша пришла! – вниз по лестнице бежала Милена, следом за ней, смешно перебирая толстыми задними лапами по ступенькам, спускалась Герда.

Я не хочу это терять. Хотя и не понимаю, зачем Логинову ставить меня в такое дурацкое положение. Зачем он сказал матери, что я его преследую? Надеялся, что она меня выгонит? Но мы бы всё равно пересекались в школе. И в субботу вместе отправимся на задание.