По следу тигра

Пролог

На плечах небрежно брошенного на спинку кресла кителя слабо мерцали две вышитые золотом звезды. Их хозяин поерзал на мягком сиденье и откашлялся, прежде чем крикнуть в ответ на стук в дверь кабинета:

– Войдите!

– Вызывали? – высокий, немного сутулящийся человек в форме переступил порог и плотно закрыл за собой дверь. Звезд на его погонах было больше, но размерами они значительно уступали тем, на кителе.

– Да, присаживайся, – хозяин кабинета неопределенно махнул рукой, словно предлагая вошедшему занять все шесть стульев у темного стола одновременно. Полковник предпочел крайний по правую руку от начальства, устроился поудобнее и положил на стол перед собой тонкую папку в черной обложке.

– Есть что-нибудь новенькое по нашему фигуранту? Я чайку выпью, если ты не против. Что-то горло побаливает. – Генерал придвинул к себе огромную расписную чашку с дымящейся темной жидкостью и взял с блюдца ложечку.

– Да, есть, – заговорил полковник, – его видели две недели назад в городе по последнему месту службы. После этого в кабинете бизнес-центра был найден труп нотариуса со сломанной шеей.

– Его работа. – Генерал опустил голову, и полковнику показалось, что начальство тщательно прячет ухмылку. Проверять свое предположение он не стал, благоразумно отвернулся к окну и следил теперь за крупными снежными хлопьями, летящими с неба.

– Давай-ка еще раз, по пунктам, – оторвал его от медитации начальственный рык. – Все подвиги, по порядку.

– На судебном процессе в августе прошлого года капитан Логинов обвинялся в непреднамеренном убийстве шести мирных жителей. Группа, которой он руководил, действительно произвела выстрелы по автомобилю «Нива», в котором находились шесть человек, и впоследствии уничтожила эту машину путем поджога. Однако, по мнению присяжных, эти действия военнослужащие совершили, не выходя за пределы своих полномочий, – полковник говорил, не открывая лежащей перед ним папки.

– Засада, мчавшаяся напролом «Нива», приказ расстрелять боевиков, – теперь в окно смотрел генерал, – все верно, все по Уставу. Дальше давай.

– Присяжные готовились оправдать обвиняемого, но после того, как них было оказано давление, поменяли свое решение, – полковник смотрел в стену перед собой, на переплетение узора из светло-зеленых квадратов и прямоугольников. Его хоть ночью разбуди и спроси – история жизни, смерти и воскресения капитана Логинова засела в мозгу, как таблица умножения, даже крепче.

– Оказано давление, – повторил генерал, встряхнулся и отхлебнул из чашки, – давление. «Воля моего народа». Представляю себе эту волю. Дальше.

– Капитан Логинов обвинялся в том, что он расстрелял задержанных по личной инициативе, его признали виновным сразу по четырем статьям УК.

Генерал кивнул и сосредоточился на содержимом чашки. Тишину в кабинете нарушал только тонкий звон чайной ложечки о стенки фарфоровой емкости. Полковник бросил короткий взгляд на умолкшее начальство и продолжил:

– На следующий день капитан Логинов, обвиняемый в убийстве шести мирных жителей, не явился на оглашение приговора и скрылся от правоохранительных органов, нарушив подписку о невыезде. В связи с чем и был объявлен в федеральный розыск.

Генерал забыл о чае. Он не отводил глаз от окна, неотрывно следил за крупными мокрыми хлопьями и, казалось, не слышит докладчика. Или не понимает, о чем идет речь. Однако впечатление это было обманчивым, поэтому полковник продолжил, по-прежнему не глядя в «шпаргалку»:

– Через неделю Логинова видели в другом городе, но там он не задержался. Думаю, что капитан просто пересидел сутки или двое у своего бывшего подчиненного и уехал. Дальше мы его ненадолго потеряли…

– Пока он сам не объявился. После того, как все, у кого он пытался отсидеться, были вырезаны, – генерал не переспрашивал, не уточнял, а лишь констатировал факт.

– Так точно. А еще позже, когда прокурор потребовал приговорить объявленного в федеральный розыск капитана Логинова к двадцати трем годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима, с лишением подсудимого воинских званий и государственных наград, мы можем только предполагать…

– Не надо мне ваших предположений, – генерал сморщился, словно надкусил свежий лимон, – мне факты нужны, факты. Вот свиные головы и кишки на трупах боевиков – вот это факты, это я понимаю. Сколько их там было? Четверо?

– Совершенно верно, товарищ генерал. У троих ножевые ранения, четвертый скончался от огнестрельного ранения в живот и от потери крови до приезда «скорой помощи».

– Вот я и говорю – четверо, – генерал наставительно поднял указательный палец, – плюс остальные, в Москве. Но это после Александрова, он ведь появлялся в квартире жены? У него еще дочь есть, кажется…

– Да, ей десять лет. Конечно, появлялся, но опоздал, совсем ненамного. Логинова видели соседи. И те, кто его ждал. Но нам так и не удалось выяснить…

– Зато ему удалось! – рыкнул генерал. – И неплохо удалось, скажу я вам. Дальше, еще раз по Москве.

– А в Москве… Прошу прощенья… – Полковник неизменно путался в сложных переплетениях родоплеменных связей «куратора» крупнейших ресторанов, гостиниц и офисных комплексов столицы. Пришлось-таки открывать папку и с полминуты копаться в бумагах.

– Еще трое, – нашел он наконец ответ, – младший сын, племянник и старший сын. Один найден с перерезанным горлом, второго опознали по результатам экспертизы, вернее, там и опознавать нечего было. Номер на двигателе машины помог установить владельца.

Полковник приоткрыл папку, готовясь извлечь из нее, если потребуется, приложенные к делу фотографии с места ДТП. Их было несколько: превратившаяся в запечатанную консервную банку спортивная иномарка и груженый панелевоз на обочине МКАДа. «Это не консервы, это фарш, прости господи». Перекреститься было не на что. Над головой генерала со своего портрета мудрым теплым взглядом наблюдал за собравшимися Президент, а икон в своем кабинете генерал не держал, как он сам говорил, «по ряду причин».

– Да не трое, полковник, не трое, а четверо. Я уже сам все наизусть выучил, – без надрыва, как учитель объясняет бестолковому ученику условия задачи, произнес генерал, – всех считайте, всех, даже тех, кого ОМОН успокоил. И сыновей, и племянников, и самого их дядю и папу по совместительству. И охрану особняка не забудьте, и прислугу – всех. Но у самого хозяина, насколько я помню, телесных повреждений не было?

– Так точно, не было. Смерть наступила утром первого января от естественных причин: кровоизлияние в мозг, – отчеканил полковник.

– Апоплексический удар в висок, – ухмыльнулся генерал и, заметив недоумение на лице подчиненного, продолжил, уже деловито:

– Личность убитых, тех, кто его у квартиры жены в Александрове ждал, установили?

– Да, это были люди мэра города в Подмосковье, фамилия человека – Стрелков. Он командовал тогда операцией и отдал приказ уничтожить тех, кто находился в «Ниве». А впоследствии отвел от себя угрозу и натравил родственников убитых на своего бывшего подчиненного. Я думаю, что капитан Логинов теперь отправится в тот город, чтобы потолковать с мэром, – полковник закончил доклад и снова перевел взгляд на узоры на обоях.

– Полковник Стрелков стал мэром? – искренне изумился генерал. – Вот скотина! Ну, это ему из области руку дружбы протянули, не иначе. Он вроде в родстве с губернатором, или я ошибаюсь? Ладно, это сейчас неважно. Молодец капитан, все он правильно делает, даже с перевыполнением. И черта с два свернет теперь со своей траектории возмездия. Проследите за ним, только на глаза «объекту» не попадайтесь, он сейчас нервный, дерганый. Я бы на его месте на каждый шорох стрелял, поэтому близко подходить не советую. Со стороны понаблюдайте, дистанцию держите. Не надо ему пока мешать, пусть на сволоте этой отыграется, нам же потом работы меньше, – распорядился генерал.

– А если он узнает?.. – договорить полковнику не пришлось.

– Ну и хорошо, – перебил его начальник, – пусть знает, злее будет и осторожнее, а нам от него больше пользы. Нам этот герой еще понадобится. Пусть пока гуляет, а заодно и дело делает, чтобы навыки не потерять. Так что продолжайте наблюдение, а по результатам доложите мне. И если нештатная ситуация возникнет – тоже. Все, свободны.

Генерал вновь припал к чашке с остывшим чаем, полковник вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь. «Нештатная ситуация, – думал он, возвращаясь к себе по длинным коридорам „конторы“, – да этот Логинов сам по себе в чистом виде нештатная ситуация. Готовься, Стрелков, встречай гостя и не обижайся, если что. Как говорится, кто не спрятался, я не виноват. Ты сам нарвался».

Глава 1

Жизнь давно покинула эти места. Уходила она постепенно – ветшали дома, разрушались дороги, уезжали и умирали люди. А у оставшихся сил сопротивляться уже не было, и они молча – кто с тоской, кто равнодушно – наблюдали, как гибнет город. Вернее, он уже умер, от него, как от огромного животного, остался лишь догнивающий труп. Как к любому крупному старому существу, смерть подобралась к городу с нескольких сторон – болезни, возраст, немощь и бессилие. Но постарались и хищники, рвавшие когтями и клыками еще живую плоть, добившие зверя, загнавшие его в ловушку. И пировавшие теперь, как стервятники на трупе. Чиновники, эффективные менеджеры и мелкие лавочники, как свора гиен, дожирали то, что еще осталось от некогда могучего сильного тела, обгрызали мясо до костей. И над всей этой стаей стоял вожак, ему ежедневно каждый падальщик приносил в зубах кусок мертвечины. Это дань за то, чтобы не мешали, не трогали, не отлучали от кормушки. Главарю лично рвать наравне с другими тухлую плоть не по чину, он только следит, чтобы самые жирные куски не пролетали мимо его пасти, чтобы деньги уходили «куда надо», к нужным людям, в оффшоры, и оседали там. И превращались в приятные нужные вещи – виллы на берегах теплых морей, дорогие машины, яхты… Долго так продолжаться не могло, и главарь это прекрасно знал. Кому, как не ему – мэру этого богом забытого городка – видеть, когда все закончится. Вот Стрелков и торопился, планируя завершить свой «полет» не в «зоне», а в какой-нибудь стране с мягким климатом – в Турции, к примеру, или в Хорватии. Он, глава этого города, когда-то преподносил себя как героя войны, боевого офицера, эффективного управленца и успешного спортсмена в одном лице. Но давно мутировал в главу хунты, предводителя команды рейдеров, пришедшей к власти и опутавшей город паутиной коррупционных связей. Теперь он один из легиона российских чиновников, забывших о том, что, помимо личных интересов, есть кое-что еще. И напомнить Стрелкову об этом было некому – все его «оппоненты» давно покинули город или лежали в могилах. По странному стечению обстоятельств со всеми, осмелившимися возразить всемогущему мэру, происходило одно и тоже – им проламывали головы. После третьего или четвертого такого случая со смертельным исходом, когда виновным в смерти потерпевшего признали самого потерпевшего, перечить мэру стало некому. В тишине, покое и полном непротивлении дожиравшим город заинтересованным сторонам прошло несколько лет. И когда на обглоданных останках не осталось почти ничего и падальщики начали грызню между собой, Стрелков понял, что время вышло. До момента отъезда оставалось совсем немного, «там» его уже ждали дом, счет в банке, тихая размеренная жизнь. Еще две важные сделки, несколько транзакций – и все, он гражданин другой страны. А здесь… Да какая ему разница, что теперь будет здесь. Город разграблен и уничтожен, его проще разбомбить, сравнять с землей, чем восстановить. Обеспеченным людям на этой помойке делать нечего.

С квартирой Максиму повезло – удобная однушка на втором этаже в старой кирпичной пятиэтажке досталась за копейки. Хозяйка – лет шестидесяти с небольшим, активная дачница – постоянно жила за городом. И на квартиранта смотрела с обожанием, особенно после того, как Максим заплатил за жилье сразу за несколько месяцев вперед.

– Вы надолго к нам? – единственное, что спросила она у Максима при первой встрече.

– Не знаю пока, как получится. Наша фирма проводит маркетинговое исследование новых рынков… – последнюю часть фразы Максим скомкал. Каких рынков, чего – черт его знает. Но тетеньке на маркетинг было наплевать. Она даже документы квартиранта почти не посмотрела – повертела в руках новенький паспорт и сразу отдала обратно. А сама уже прикидывала мысленно свои расходы на весну: количество рассады, садового инвентаря и стоимость новой крыши в старом загородном доме. На вырученную сумму она теперь могла позволить себе многое.

– Про газ, про газ не забывайте, – напутствовала она Максима на прощанье. Тот поклялся не забывать, захлопнул входную дверь и осмотрел свое новое жилье еще раз. Все в порядке, все работает, на кухне даже имеется микроволновка и стиралка-автомат. Но главное не это: дом очень удачно расположен, рядом еще с двумя такими же пятиэтажками, во дворе – сквер с песочницами и качелями. За домом небольшой лесок, и вечно забитые грузовыми составами железнодорожные пути. А за ними – федеральная трасса Москва—Архангельск. Выйти из дома и вернуться незамеченным в этих декорациях можно легко и непринужденно, и не только в темноте. Квартира угловая, торцевая стена глухая, под окном козырек и газовая труба рядом с ним. Максим бросил полупустой рюкзак на диван и вышел из квартиры. Надо осмотреться, а заодно и продуктовый запас создать, чтобы потом по пустякам не отвлекаться.

Поход по магазинам много времени не отнял, но подробный осмотр «достопримечательностей» занял несколько дней. Максим не торопился, обошел небольшой грязный до безобразия городишко несколько раз. И везде – в центре и на окраинах – одна и та же картина: запустение, нищета и беспросветность. Много пьяных, полно бомжей и просто праздношатающихся. Работы в городе нет, два огромных завода «оборонки» давно приказали долго жить, раздав свои пустующие площади под офисы крохотных подозрительных контор. Там, где когда-то собирали перископы для подводных лодок и оптические прицелы, теперь торговали пластиковыми окнами, шторами, металлическими дверями, БАДами и прочим барахлом. Груды перемешанного со снегом мусора заваливали тротуары и обочины дорог. Люди пробирались между завалами, и, чтобы обогнуть их, выбегали на проезжую часть, почти под колеса машин. Те неслись, не сбавляя скорости, брызги жидкой грязи летели во все стороны.

Максим, лавируя между снежно-мусорными кучами, быстро проскочил опасный участок. Дальше дорога вела дворами между ветхих, почти аварийных домов, разоренных детских площадок, проржавевших остовов автомобилей и переполненных мусорных контейнеров. О том, что дороги зимой нужно чистить, в городе, похоже, забыли. Направление движения обозначали протоптанные в сугробах кривые узкие тропы, и одна из них вывела Максима в центр города. Чудом уцелевший памятник вождю мирового пролетариата, аптека, старое двухэтажное кирпичное здание с заколоченными деревянными щитами окнами – это все, что мог предложить залетному туристу старинный город. Дальше шел «деловой» квартал – коробки из стекла и бетона по обеим сторонам улицы. Торгово-офисная зараза уничтожила исторический центр, пощадила лишь два деревянных домика на окраине. Но, по всей видимости, не надолго – к старым заборам уже подбиралась строительная техника. Максим прошел по заставленной машинами улице, миновал гигантский, размером со стадион, торговый центр, остановился. Здание городской администрации было рядом, через дорогу. Максим рассматривал издалека трехэтажное, длинное строение, прикидывая, где может находиться кабинет главы города. С его хозяином Максим познакомился в день своего приезда в город, правда, заочно. Зашел на сайт местной администрации и, даже не взглянув на подписи под фотографиями, сразу сообразил, кто командовал тогда операцией. Подтянутый, с коротко стрижеными седыми волосами, загорелый, во взгляде серых глаз превосходство, насмешка и угроза одновременно – Стрелков легко и непринужденно затмевал собой всю кодлу своих подчиненных. Здесь же сообщалось, что недавно, примерно месяц назад, господин мэр защитил диссертацию на соискание степени доктора политических наук, защита прошла в Российской академии государственной службы.

«И почем нынче ученая степень, хотел бы я знать?» – Максим внимательно изучил фотографии первых, вторых и стопятьдесятшестых замов главы города, но так и не смог понять принцип кадрового отбора. Все чиновники, начальники и начальнички отличались друг от друга только цветом рубашек и густотой растительности на голове. Форма, цвет и выражение харь, смотревших на Максима с экрана монитора, навевали мысли о том, что кадровая служба городской администрации овладела искусством клонирования. Или матушка-природа постаралась, вывела особую породу людей, чтобы нормальный человек издалека видел – перед тобой мошенник и вор. Другие мысли при виде своры чиновников в голову не приходили. От размышлений Максима отвлекла движуха на крыльце здания. Распахнулись двери, и курившие на нем сотрудники администрации и посетители бросились в разные стороны. Одновременно к крыльцу подкатила черная иномарка, дверцы машины открыли подбежавшие к ней крепкие молодые люди. Из здания быстро вышли еще трое, «объект» – то ли сам глава города, то ли кто-то из его заместителей – шел между охранниками. Он уселся на заднее сиденье, «прислуга» захлопнула дверцы, уселась в автомобиль поскромнее, двинулась вслед за «броневиком». Вереница машин вырулила на проспект, не обращая внимания на запрещающий сигнал светофора, и исчезла из виду. Максим проводил автомобили взглядом, отвернулся. Будем считать, что первая встреча состоялась. Правда, не так, как он планировал. Ну да ладно, еще будет повод пообщаться, сейчас надо подумать о другом. Максим двинулся прочь, но далеко уйти не успел – в воздухе исчез кислород. Его заменил тягуче-тошнотворный, мерзостно-кислый запах. Он накатывал волнами, и каждая была плотнее и мощнее предыдущей. Липкая, жирная удушливая дрянь не давала сделать ни шагу, мысли путались, и Максим впервые за много лет почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Ладонью в перчатке он зажал себе рот и нос, пытаясь понять, что происходит, бессмысленно озирался по сторонам, смотрел на прохожих. А те, как ни в чем не бывало, шли мимо, только кутались по самые глаза в шарфы и воротники.

– Опять на полигоне горит, – услышал сквозь звон в ушах Максим недовольное ворчание старухи в темно-зеленом пальто и сером берете. Она брела мимо, опираясь на палку, осторожно ставила ноги в разбитых ботинках так, словно пробовала перед собой дорогу.

– Полигон? – глухо переспросил Максим, и бабка охотно закивала:

– Да, да, на полигоне. На мусорном, – пояснила она задыхающемуся слушателю, – второй раз за неделю уже, раньше реже было. – Она бормотала что-то еще, но Максим ее не слушал. От этой всепроникающей вони скрыться было невозможно, самый загаженный бомжами и кошками подъезд покажется по сравнению с этим городом профилакторием для страдающих легочными заболеваниями. Максим, стараясь не дышать, рванул вперед, чувствуя, что глаза уже начинают слезиться. Планы приходилось менять на ходу – кроме продуктов нужен еще и респиратор, и, желательно, не один. Судя по словам бабки, газовая атака могла повториться в любой момент, и передвигаться по городу можно только в «лепестке». Максим быстро шел по улице назад, мимо железобетонных офисных чудовищ, осматривался по сторонам. Переждать напасть было негде, разве только в аптеке, той, мимо которой он прошел недавно. Максим бросился туда, рванул на себя дверь и оказался в светлом просторном торговом зале. Вдалеке бродили покупатели. Максим зачем-то прихватил корзинку и ринулся подальше от дверей. Кондиционеры в помещении работали исправно, но запах горящего мусора чувствовался и здесь. Не так отчетливо, конечно, но все же пованивало. Максим пошел мимо полок с разноцветными коробками, тюбиками и баночками, бросая в корзину зубную щетку, пасту, несколько упаковок лекарств первой необходимости. И почувствовал, наконец, что отдышался, и можно возвращаться на улицу, не рискуя потерять сознание. Максим встал в хвост очереди, приготовился ждать. Кассирша не торопилась, сканер радостно попискивал, считывая штрих-код, и старик, рассчитываясь за покупки, протянул кассирше горсть мелочи. Та принялась набирать нужную сумму, Максим терпеливо ждал и мысленно планировал свои действия. Все, что ему нужно, он уже увидел, осталось только выбрать, с кого начать. Хотя какая разница – пали в чиновников, как в стаю ворон, наугад, не ошибешься…

– А ну, стоять! Стоять, хрыч старый! Кому говорю! – Максим приподнялся на носках и вытянул шею. Дед рассчитался, наконец, за лекарства, отошел от кассы и перекладывал покупки в висевшую у него на плече сумку. Он вздрогнул от крика и попятился – на него налетели сразу двое соскучившихся от безделья охранников. Один вырвал у старика сумку, второй ловко обшарил карманы.

– Скотина, а это у тебя что? Спер, сволочь! А ну, пошли, пошли, – ребятки в черной форме подхватили старика под руки и потащили к двери в служебное помещение. Тот даже не сопротивлялся, мямлил что-то жалобно, словно оправдываясь. И вдруг повис на руках у охранников, едва не упал на пол.

– Хорош прикидываться! – взревел один, тот, что покрупнее, и коленом толкнул старика в бок. Тот не реагировал, голова его бессильно мотнулась, и Максим не выдержал. Он оттолкнул стоявших перед ним покупателей, в два прыжка оказался рядом с охранниками и их жертвой, поднял голову деда, посмотрел на его бледное, покрытое испариной лицо. Глаза старика закатились, он часто и хрипло дышал.

– А тебе чего… – договорить охранник не успел, он отлетел от хорошего удара в живот к стене, согнулся и в дальнейших событиях участия не принимал. Второй охранник от беседы самоустранился и наблюдал с почтительного расстояния за действиями Максима. А тот быстро расстегнул «молнию» потрепанной куртки старика, размотал шарф на его шее.

– Эй, дед, ты меня слышишь? – Максим несильно хлопнул старика по щекам. В ответ – невнятное мычание, пульс есть, но слабый. Это хорошо, непрямой массаж сердца не понадобится. Но выглядит старик паршиво – бледный в желтизну, одышка нарастает от ощущения нехватки воздуха и весь в поту. На предынфарктное состояние похоже. «Скорая» нужна, и немедленно.

– Там, – пролепетал дед, с трудом поднял руку и показал на внутренний карман куртки. Максим вытащил из него упаковку нитроглицерина, положил старику в рот таблетку.

– В «скорую» звони! – рявкнул он, не оборачиваясь. Услышал через минуту, как охранник за спиной, запинаясь, диктует диспетчеру адрес аптеки. И послушно повторяет вслед за Максимом симптомы. Все, вроде обошлось. Лежащий на полу старик дышал ровно, бледность с его лица почти исчезла, пульс выровнялся. Максим поднялся на ноги, подошел к пришедшему в себя откормленному охраннику. Тот вжимался в стену, отводил взгляд и смотрел куда-то за спину Максима. Но бежать или сопротивляться не пытался – этот противник, в отличие от старика, был ему не по зубам.

– Сколько это стоит? – Максим вырвал у охранника из рук пузырек с лекарством.

– Я не знаю, – пробормотал тот, – он за него не заплатил, украсть хотел…

Дед на полу зашевелился, взмахнул руками.

– Я не украсть, я забыл, что в карман положил… – откашливаясь, выдавил он и замолк. Максим глянул мельком на старика, аккуратно, почти нежно придавил локтем горло охранника, прижал его к стене.

– Я тебе сейчас башку оторву. Здесь и сейчас, не отходя от кассы. – И ловко бросил пузырек на ленту у кассового аппарата.

Кассирша, до этого молча наблюдавшая за событиями, схватила упаковку, поднесла сканер к полоске со штрих-кодом.

– Сорок три рубля, – крикнула она, и очередь выдохнула в ответ.

– Ты за сорок рублей чуть человека на тот свет не отправил. Молись, урод, – Максим надавил чуть сильнее, и охранник заскулил, зажмурил глаза. Второй «сторож» куда-то подевался, Максим косился по сторонам, но человек в ЧОПовской форме как сквозь землю провалился. Либо решил сбежать от греха, либо рванул за подмогой. Или за полицаями. Все, пора заканчивать, представление и так слишком затянулось. Максим убрал руку и отступил на шаг.

Дед уже сидел на полу и даже пытался подняться на ноги. Какая-то сердобольная тетушка из очереди помогала ему, но Максим удержал обоих.

– Лучше не надо, врачей дождитесь. Все, отец, не болей. И запомни: эти, – Максим указал на бледнолицего охранника, – проверять тебя права не имеют, они только по «02» позвонить могут, сообщить приметы предполагаемого преступника и проследить за ним, за его передвижением. Обыскивать тебя только полиция может. И то в присутствии не менее двух понятых и под протоколом. Запомнил, сволочь? – это относилось уже к охраннику. Тот торопливо закивал, одновременно растирая ладонью шею.