Бесчувственные

Сжала губы и диким зверем исподлобья уставилась на него. А он только и ждал мою реакцию. Был к ней готов. Черные глаза не менее яростно прожигали во мне дыру. Покосилась на его руку, но распознать ничего не получилось. Черная футболка прикрывала весь обзор. Но крови много. А он будто и не замечает этого.

Бесчувственное животное… Если он не ощущает такой порез, то что ему тогда до моего противостояния?!

Но на этом он не угомонился. Да и взгляд говорил о многом. Вроде внешне он был спокоен, но во взгляде… Во взгляде одни черти в горящем адском котле. Жуть… Зрелище не из приятных. Но ты сама пошла на это. Знала, что шутки с ним плохи. Знала, что всё неслабо может тебе аукнуться. Вдвойне. Вот и не жалуйся теперь. Сказала бы, терпи, но разве я должна? Обязана? Кто он мне?

Он огромной лапищей стремительно и цепко схватил меня за волосы, снова заваливая на пол. И зачем было просить вставать? У меня только вначале тихо и непроизвольно вырвался вскрик. Потащил меня за волосы на выход из кухни. Схватилась за его руки, стараясь оттянуть его или облегчить боль в голове, но эта скотина была непоколебима.

Я не сопротивлялась и не проронила ни слова. Ни одной слезинки. Я ясно понимала, что натворила. И отчетливо видела в его глазах свой приговор. Пока я за это не отвечу, он не успокоится. А я… Я не желала будить в нем еще большего монстра. Разжигать в нем того, с кем никогда не имела дела. Не была знакома… Он сожрет меня и не подавится. Изувечит меня и мое нутро. Перешагнет через меня, как через ненужную вещь. Как через мелкое насекомое, которое для него ничего не значит. А я… Я еще пожить хочу!

Удивилась, когда услышала его задыхающийся ожесточенный голос. Правда, он явно был на грани неистового бешенства и сдерживался с трудом.

– Совет на будущее, девочка. Не поднимай руку на того, кто тебе хочет помочь!

Знает, гнида, как меня задеть. А я просила? Просила его мне помогать? Жалеть?!

Все-таки, Чича, ты и вправду дура! Поступила опрометчиво и необдуманно. Сама дала зеленый свет… Так бы тебя сейчас не тащили по полу за волосы, как какую-то половую тряпку или вещь!

Все, что он показывал до этого, или как-то оскорблял меня – ничто, по сравнению с теми талантами, что он начнет демонстрировать с сегодняшнего дня…

Затащив меня в ванную комнату, забросил в душевую, как маленького котенка, окрашивая меня и помещение в красный цвет. Все молча. Каждое движение пропитано хладнокровием и безразличием.

– Ти… Тимм… Твв.. Твоя рруука… – еле произнесла, заикаясь.

Этот падла включил ледяную воду и начал поливать меня из шланга. Но черт, я даже не могла обратить на это внимание. Крови и вправду было много. Как он еще не откинулся в бессознательное состояние, я не понимала. Еще и на меня дури хватает.

В наигранном удивлении приподнял черные брови и уставился на меня с ненавистью в глазах.

– Серьезно? А ты только заметила? Испугалась? Не будешь больше играться с оружием? Поняла, что маленьким девочкам нельзя брать в руки такие игрушки? – с каждым брошенным словом он загибал меня сильнее. С каждым словом крепче удерживал за шею, не давая подняться, и поливал водой. А когда ему и это наскучило, кинул шланг в ванную и взял кусок мыла.

– А теперь скажи «Ааааа», – протянул, как ненормальной.

Естественно, я не собиралась делать то, что он мне говорит. Поэтому ему пришлось насильно раскрывать мой рот двумя руками.

Начала уворачиваться от этого мерзавца, но все попытки были тщетны. Открыв его, я громко завыла, чтобы не смел. Чтобы не трогал, но кто бы меня слушал… Я даже слова не могла сказать, только невнятные звуки вылетали. Запихал насильно обмылок и начал орать:

– Тебе так нравится? А? Я тебя отучу сквернословить! Ты у меня не то, что бояться будешь сказать матерное слово, ты у меня их все забудешь! Поняла меня?

Поперхнулась, чувствуя, как близко подступил рвотный позыв. Давилась, стараясь вытолкнуть обмылок. Но он все равно впихивал его обратно пальцами и закрывал рот широкой окровавленной рукой. Захлебываясь мыльными слюнями, начала бить его руками по мощному телу и лицу. Но ему плевать. После того, как надавила пальцем на рану, ко всему прочему получила оскорбительный подзатыльник и услышала его тихое, зловещее: