Противоположности притягиваются

Глава 1

Стоял на балконе и курил, смотря на ночной Бердск. Холодный ноябрьский воздух бодрил, обдавая прохладой тело, разгоряченное после дикого секса с дивной куколкой. Люблю холод, и сейчас он мне необходим, зная, что в ближайшее время буду выслушивать жалобы, просьбы, а потом и проклятья разъяренной девушки, с которой спал пару раз. Или больше? Не помнил, да и не хотел вспоминать, потому что не считал ни нужным, ни важным. Изначально сказал Веронике, что у нас – только секс, но сегодня врубился, что она этого не понимает, считая, что у нас вроде как отношения. Идиотка. И каждый раз одно и то же. Раздражает.

Сделал последнюю затяжку и, затушив окурок в хрустальной пепельнице, которую девушка купила якобы специально для моих визитов. На хрена она ее приобрела, если сама не курит и, вроде как, не разрешает другим? Подарок? Мне без разницы… даже не думал, что она мне тут нужна. Соседи бы точно не обиделись на пепел, если учитывать ветер, то никто бы не заметил.

– Айсберг, ты скоро? Твоя девочка соскучилась, – послышался томный голос девушки, желающей продолжения банкета.

Но… не судьба. Пролетела, дорогая. Мне некогда. Встреча с друзьями в баре, а потом, наверное, посплю. Отдохну, наконец-то, а то скоро полиция будет останавливать, видя мои стеклянные от недосыпа глаза, принимая за обкуренного наркомана. Знаю по собственному опыту, как ни печально. Но все заканчивалось хорошо. Звонок другу, и меня с улыбкой пропускают, матеря про себя последними словами. Неважно, времени на проверки на алкоголь у меня нет, поэтому оперативно избавляюсь от ненужных процедур.

Вдохнув чистый воздух, открыл балкон и пошел к своим вещам. Черные кожаные брюки на мне, а где остальное? Так, оглядел комнату, скользнув взглядом по красивой девушке с нежной оливковой кожей, эротично потягивающейся на постели. Брюнетка, несомненно, шикарна, как и ее формы, но уже не хотелось. Наелся, так сказать, пора и честь знать.

Черная футболка обнаружилась на кресле молочного цвета с непонятным выбитым рисунком, быстро ее натянув, направился дальше по коридору, внимательно смотря по сторонам. Да, хорошенькая встряска была, раз не помню, где раздевался.

– Любимый, ты куда? Я думала, мы замечательно продолжим… – выкрикнула девушка, вскакивая с постели, очевидно, чтобы остановить меня.

Слова взбесили, ну вот на хрена вот так навязываться и начинать предложение со слова «любимый», вызывая мгновенное желание испариться? О, нашел куртку на полу в коридоре. Отряхнул верхнюю одежду и тут же надел на себя.

Девушка уже стояла напротив в красных кружевных лоскутах, почти не скрывающих красивое тело, и смотрела на меня. Вероника злилась, что видно было по ее лицу. Решил уточнить свои действия:

– Я ухожу. Прощай.

– Стой, Айсберг. Останься. Подожди. Хочешь, я сделаю тебе приятное? – ласково предложила она, выпячивая упругую грудь.

– Ты уже делала, милая. Спасибо, – буркнул, ступая в кожаные кроссовки. Все еще надеялся, что обойдется без истерики.

– Постой, я могу сделать так, что ты будешь умолять меня не останавливаться. Я такая плохая и способная девочка!

– Не интересует, – грубо рявкнул, снисходительно смотря на нее, ожидая новых приставаний. Блять, опять хочется курить.

– Мм-м, а может, завтра сходим куда-нибудь? – сладко пропела девушка, игнорируя мои слова.

Обулся и встал у порога. Поймал ангельски-притворный взгляд Вероники и лениво произнес:

– Нет. Больше не приду. Удачи.

– Не поняла, – чуть возмутилась она, стараясь держать бешенство в себе, что у нее хорошо получалось. Видно, привыкла играть в такие и игры, впрочем, как и я.

– Что непонятного? Потрахались, и хорошо. Теперь идем разными дорогами.

– Постой, но я ведь люблю тебя! – изумилась Вероника, видимо, считая, что от этих слов я должен подлететь к ней и предложить руку и сердце. Обойдется. Даже в шутку не думаю о таких глупых вещах.

– Сочувствую, – отрезал, взяв в руки шлем.

Вероника пораженно посмотрела на меня и открыла ротик, такой способный и умелый, что на секунду подумал о продолжении, но отбросил этот вариант. Она прищурила глаза, и прошипела, постепенно повышая голос:

– Сволочь! Скотина! Да я… Да мой отец, он тебя живьем закопает, сам приползешь ко мне!

– Навряд ли. Удачи! – ухмыльнулся, и, открыв дверь, быстро направился по лестнице, не дожидаясь лифта.

Она кричала мне что-то вслед, но я старался не принимать на свой счет. Ну, вот почему всегда такая хрень? А ведь перед первым сексом всегда все обговариваю, чтобы избавить себя и партнершу от лишних эмоций, но нет. И что интересно – всегда веду себя как сволочь, но видно это притягивает. Да плевать… завтра найду другую.

Только вышел на улицу из богатого дома, надел шлем и сел на свой байк, как вдруг хлопнула дверь соседнего подъезда. Из нее вылетела миниатюрная красивая блондинка в фиолетовой курточке, которая, шмыгая носом и вытирая руками лицо, по всей вероятности, плакала. Очевидно, от кого-то бежала, торопясь в сторону остановки.

Не знаю почему, завел байк, и подъехал к ней. Перегородил путь и, повернув ключ зажигания, пристально посмотрел на недоумевающую хрупкую красавицу, а потом прямо спросил:

– Подвезти?

Девушка отчаянно затрясла головой в разные стороны, делая шаг назад. Охренеть. Я что, такой страшный?

– Может подкинуть до дома? – попробовал еще раз, не желая оставлять ее здесь.

– Нет, – выдохнула незнакомка, смотря огромными голубыми глазами так, что у меня появилось дикое желание молча сграбастать это милое создание и увезти подальше. – Отстаньте от меня, пожалуйста.

От этих слов в груди разгорелась ярость. Да хрен с тобой, плачь и иди пешком! Промолчал, а малышка обошла мой байк, и побежала в сторону остановки. Но, не дойдя до нее, увидела такси и махнула рукой. Машина тут же остановилась, и девушка быстро села в нее, даже не оглянувшись.

Недовольно сжал губы, надеясь встретиться с этой девочкой еще раз, тогда уж точно поведу себя по-другому. Услышал грохот двери и из того же подъезда выбежал полуголый парень, смотря в сторону остановки. Видимо красивый ангелочек из-за этого мудака плакал. Появилась бешеная ярость, захотелось дать в морду обидчику девушки, чтобы успокоиться. Урод.

Увидев меня, мужик стал приближаться. Хищно посмотрел на него, давая понять, что не стоит так рисковать. Он нахмурился и остановился. Переборол свое желание хорошенько подраться, завел байк, и поехал. Пусть сами разбираются.

Настроение упало, и желание сидеть в баре испарилось. Покатался по городу и за его пределами по основной трассе, получая адреналин от безумной гонки с ветром. Ни с чем не сравнимое ощущение. Нельзя объяснить, невозможно забыть. Ты теряешься для всех, растворяясь в жажде скорости, полностью сосредотачиваясь на дороге. Становишься одним целым со своим зверем, разделяя одну душу и жизнь. Он не прощает ошибок, жесток, даже беспощаден, но честен во всем. Сумасшедшая езда всегда будоражит мою кровь и вызывает бешеные эмоции.

Добрался домой, в свою небольшую двухкомнатную квартиру, приобретенную недавно, и пошел в душ. Не вытираясь, обернул полотенце вокруг бедер и направился на балкон, взяв с полки сигареты и зажигалку. Курил, чувствуя холодные потоки ветра, наслаждаясь этим ощущением.

Смотрел в ночную мглу, сегодня ни звездочки. Очень жаль. Звездное небо обычно напоминало мне о семье, не знаю почему. Не сказал бы, что я скучаю, ведь они трагически ушли из моей жизни, когда я был мальчишкой, и никогда не ощущал родительского тепла и заботы, но, тем не менее, всегда думаю о них, жалея, что жизнь такая хреновая штука. Дед, конечно, воспитал, но ему это далось тяжело, потому что я рос непослушным драчливым пацаном. Угрозы и наказания не имели действия. Все, что меня интересовало это спорт, техника и девочки. И лишь когда я сам понял, что надо что-то менять в своей жизни, чтобы не опуститься на дно, взялся за ум. Никогда не ломал себя, подстраиваясь под кого-то. Нет, всегда шел на рожон, наплевав на всех. Кому не нравится, это их проблемы.

Уже в кровати, перед тем как вырубиться, подумал о девчонке с голубыми глазами, неприязненно смотрящей на меня. Интересная особа, несомненно, добрая и невинная, что меня всегда отталкивало, заставляя держаться подальше от таких святош. Да на кой черт она мне сдалась? Меня не интересуют ангельски-правильные девочки с огромными запросами на мою личную свободу, хотя эта, крошка, однозначно пришла бы в ужас от моей идеи. Недовольно покрутил руками, разминая пальцы, и через время уснул.

Глава 2

Дрожащими руками снимала куртку, пытаясь успокоиться. Глупая, зачем поехала? Не хотела, пошла против себя, и тут такое… Знала, что Захар – бабник и подлец, но увидеть его с двумя девушками было противно и мерзко, ведь я через две недели выхожу замуж за него. Не по любви, конечно, а по приказу отца, из-за его бизнеса, который у него на первом месте.

Мы никогда не понимали друг друга, как бы я ни пыталась наладить наши отношения, даже будучи маленькой девочкой, когда мы еще жили с мамой. Отец никого не любит кроме себя и своего бизнеса. Хотя нет, сейчас в его сердце Мария. Высокая роскошная блондинка, отбившая отца у моей матери, пока заботилась о ней в должности сиделки. Коварная хищная женщина, притворяющаяся добрым ангелом-хранителем перед моим родителем и всеми, кто на ее взгляд этого достоин, исходя из размера их благосостояния.

Моя мама, Ройф Зинаида Витальевна, к огромному моему сожалению, сейчас живет не с нами и даже не в нашей стране. Она находится в Англии уже третий год, пребывая в дорогостоящей клинике. Диагноз: рак головного мозга. Первое время Зинаида держалась, а потом поникла, и стала отстраняться ото всех, не веря в свое выздоровление. Наши звонки, в которых она постоянно со мной прощалась, обсуждая кончину как само собой разумеющееся, случались все реже.

После общения с мамой, я запиралась в комнате и плакала, надеясь, что этого не случится, и она поправится. Было тяжело ежедневно слышать прощальные слова, но я нуждалась в ее голосе, словах, нежной ласке и любви даже на расстоянии. Раньше мы с ней были очень близки, а сейчас… она никого не хочет видеть, отказывается от моих звонков, и я больше года общаюсь с персоналом, заверяющим, что для ее состояния она себя чувствует нормально, но не желает разговаривать. Не передать, как это больно, когда любимый человек не хочет тебя даже слышать. Такая малость, и не доступна.

Чувствовала себя ненужной, но понимала, что это только из-за болезни, ведь это не в характере матери. Полгода назад, я не выдержала, и, купив билет на самолет, решилась в тайне поехать к ней. Проведать ее, увидеть, хоть на мгновение. Отец, Ройф Сергей Сергеевич, запретил выезд, и меня сняли с самолета. Помню тот позор, непонимание и обиду, но ему было все равно. Он заявил, что, если еще раз попытаюсь такое совершить, он перестанет платить за ее дорогостоящее лечение. На мою истерику, процедил, что я должна уважать желание больной матери, и не быть эгоисткой.

А потом открылось, что его влиятельный деловой партнер, Вигорский Евгений, с которым он совсем недавно стал работать, решил, что его сын должен быть семейным человеком и я идеально подхожу на роль жены. Мой отец, конечно, согласился, и уже полгода как все было решено, а теперь пришло время нас познакомить, чтобы мы привыкали друг к другу. На мой отказ отец стал открыто меня шантажировать лечением моей матери. Раньше он обрабатывал меня в более мягкой форме, напоминая о своей доброте, а теперь категорично и без вариантов. Мои гордость и желания в обмен на жизнь матери. Жестоко, но действенно.

Что сказать, за это время я возненавидела его как никогда, всей душой, чувствуя себя вынужденной пленницей. Совсем не слышала голос мамы, только видела счета за ее лечение, указания и требования. И вот, через две недели моя свадьба.

Что говорить, мой жених, Захар – эгоист, относящийся к современной разбалованной молодежи, живущий на широкую ногу. Он с первого раза мне не понравился, хотя внешне мужчина очень приятен и выглядит довольно хорошо. Но его пренебрежение, презрение, даже ненависть к тем, кто не так богат, отталкивают меня от него как от чумы. Пыталась идти через себя, стараясь быть послушной дочерью, чтобы отец не прекратил выплаты, но с каждым днем становилось все труднее. Внутри я разрывалась от одиночества, обиды и непонимания.

И вот, наивно решила устроить жениху сюрприз, и поговорить по душам. Надеялась, что он поймет меня, и мы станем по-другому общаться. Верила в хорошее и человеческое в нем, спрятанное внутри, что сделает возможным нашу совместную жизнь. Глупо рассуждала, что, если поговорим, мы станем ближе. Но нет, если мужчина ведет себя нагло, подло и даже жестоко по отношению к другим, душа у него черная и прогнившая. А я наивно мечтала попросить о помощи, чтобы съездить к своей матери. Думала… глупая дуреха.

Увидев меня, Захар даже не смутился и предложил войти, а своих «девочек» попросил пройти в комнату и подождать его. Моему удивлению, неверию, ужасу не было предела, на что он только усмехнулся и посоветовал привыкать. Видите ли, после свадьбы только моя жизнь круто поменяется для его удобства и выгоды, а он продолжит вести «обычный» образ жизни.

Надолго меня не хватило. Выбежала со слезами на глазах, не зная, что делать. Даже не помню, как добралась домой. Зато, войдя в дверь нашего двухэтажного коттеджа, поняла, что нужно сделать. Пусть отец, что хочет, то и придумывает, а с меня довольно. Попрошу денег у деда со стороны отца. Ройф Сергей Иннокентьевич – жадный и алчный старик, но ради матери, я попробую с ним договориться, ведь не может быть все так плохо.

Сняла куртку в огромной гардеробной и направилась к мраморной белоснежной лестнице. Резко зажегся свет, и я увидела отца, со злостью смотрящего на меня. Высокий худой светловолосый мужчина, стоял облаченный в черные брюки и белоснежную рубашку, очевидно недавно только явившись с какого-то мероприятия. Если нет Марии, значит, ждал меня, а она уже поднялась наверх. Что же, Захар позвонил и на свой лад рассказал о нашей встрече. Правильно, зачем откладывать разговор на завтра? Сегодня и сейчас.

Уверенно посмотрела отцу в глаза и прямо сказала:

– Я не выйду за него замуж!

Сергей Сергеевич смерил меня пренебрежительным взглядом и, открыв рот, тут же его закрыл. Замерла, совсем не ожидая такой реакции, удивляясь странному поведению отца. Но тут же услышала:

– Я забочусь о твоей матери! А ты – неблагодарная эгоистичная дрянь!

Резко сделала шаг к нему и, пытаясь не сорваться на крик от обиды, хрипло прошептала:

– Это ты виноват, что она закрылась в себе и стала тенью. Уничтожил ее надежды и любовь, жестоко обманывая с сиделкой, а потом избавился, как от ненужной вещи, чтобы не мешала твоим грандиозным отношениям с Марией.

Видела, что он хотел замахнуться, что иногда бывает во время наших споров, но сейчас отец не опустился до нормальной для него низости. С чего бы это?

– Я не избавлялся! – процедил он. – Дал деньги и огромную квартиру.

Меня трясло, вспоминая состояние мамы после того, когда она застала их вместе в гостиной, а отец, как ни в чем не бывало, оделся, и заявил, что больше не намерен жить с больной и немощной женщиной. Эти слова она часто повторяла вечером, сидя в кресле на лоджии, не веря в произошедшее. Зинаида его очень любила, даже после того, что он совершил, и надеялась, что он одумается.

– Зачем ей она, когда мама тяжело болела и хотела твоей любви и заботы, а ты убивал ее, занимаясь новой жизнью!

– Я мужчина! – выплюнул Сергей Сергеевич, стискивая кулаки.

Не стала слушать, развернулась и пошла по лестнице. В душе все кипело, находясь в стадии взрыва. А потом… застыла на месте и пробормотала:

– Никогда тебе этого не смогу простить.

За спиной послышалось неприличное восклицание и громкий крик:

– Мне и не нужно твое прощение. Я любил Зину, но, ни что не вечно.

Медленно повернулась, и тихо задала вопрос, который всегда меня мучил, как только стала подрастать:

– Ее, возможно, «да», когда-то, а меня никогда. Почему?

На секунду в его глазах вспыхнули гнев и злость, но потом они исчезли, а отец, успокоившись, ухмыльнулся и соизволил ответить:

– Ты стала огромным разочарованием для меня. Во всем. Я не хотел такую дочь. И даже сейчас выкаблучиваешься, зная, что у меня будут проблемы, если ты не выйдешь замуж за Захара.

Возмущение плескалось во мне дикими, необузданными волнами, но я решила быть выше истерик. Внимательно посмотрела на отца и гордо произнесла:

– Почему я разочарование для тебя? Что я сделала не так? Всегда примерно училась, золотая медаль, сейчас иду на красный диплом. Соревнования, олимпиады и помогаю тебе на предприятии. Что не так?

Мужчина фыркнул, усмехаясь чему-то, а потом посмотрел куда-то в сторону, и вновь на меня, процедив:

– Да что ты помогаешь? Встречаешь гостей и развлекаешь? Это жалкая должность даже для самой тупой курицы.

– Но другой ты мне не даешь, хотя твой экономист имеет техническое образование и очень некомпетентен в некоторых вопросах, а я…

– Хватит! – резко рявкнул отец. – Еще не хватало от соплячки выслушивать что-то. Если Виола работает, значит, меня устраивает. А ты… а ты… вот тебе я не доверяю!

– Почему? – возмутилась я.

– Нечего совать нос, куда тебя не просят.

– А что, есть что скрывать? – тихо поинтересовалась я, мысленно ставя себе галочку как-нибудь посмотреть финансовые документы по его работе, когда девочки оставят их на столах, что случается очень часто.

Отец почернел взглядом, посылая столько ненависти и злобы, что с непривычки можно было бы отлететь в сторону от такого негатива. Но я привыкла, отец никогда не был другим по отношению ко мне.

– Много говоришь, девчонка. И… как ты собираешься достать деньги? – приподняв левую бровь, спросил он.

– Попрошу у деда, – спокойно проговорила я. – Думаю, он не так жесток, как ты, чтобы продавать родную дочь.

Отец рассмеялся скрипучим неприятным смехом, что стало не по себе. В это мгновение передумала все: что дед поддерживает его и все в курсе нашего конфликта с отцом, и что никто мне уже не поможет. Самые плохие и страшные мысли, режущие по живому. Но Сергей Сергеевич, успокоившись, с интересом посмотрел на меня и предложил:

– Что же, попробуй. Отец, даже мне, родному сыну, ничего не дал для того, чтобы я встал на ноги в мире бизнеса. А тебе… тебе… Попробуй, мне даже интересно, что старик тебе ответит.

Сказав это, он развернулся и направился в кабинет, а я продолжала стоять, чувствуя на себе липкую неприятную паутину от его слов. Но тут Сергей Сергеевич резко остановился, и отчеканил:

– Милана, если завтра вечером ты не дашь мне положительный ответ, то я закрою твои счета, а также дам запрет на все счета за лечение твоей матери. И делайте что хотите. Мне плевать.

Бросив грязные слова мне в лицо, он продолжил свой путь дальше, а я села на ступеньку лестницы, не видя ничего перед собой. Слезы рвались наружу, несмотря на мои вечные обещания и оправдания, что я привыкла и больше никогда не буду плакать. Но нет, почему-то так невыносимо больно, что невозможно дышать.

Завтра с утра поеду к деду и поговорю с ним. Обязательно. А пока… пойду спать. Вечер у меня сегодня просто ужасный. Посмотрев на часы, ужаснулась времени. Три часа ночи.

Поднялась и тихо пошла по мраморной лестнице, а потом по коридору в свою комнату. Через полчаса я лежала в кровати и держала в руках рамочку с фотографией мамы. Она на ней такая веселая, лучезарная, с огромным счастьем в бездонных голубых глазах. Медленно провела пальчиком по ее светлым длинным волосам и самой ласковой, нежной улыбке. Старалась не думать о причинах и следствиях, просто вспоминала, вновь чувствуя себя любимой и нужной, маминой девочкой.

Глава 3

Ройф Сергей Иннокентьевич сидел в черном кресле и, недовольно прищурившись, смотрел на меня. Дедушка был человеком весьма сложного характера, даже скверного и склочного, что, несомненно, отражалось в его манере общения. Особенно он не терпел неуважения к себе, ни в каком виде, что доходило до паранойи. Считался суровым директором-диктатором, являлся бездушным отцом и жестоким мужем для своей второй жены. Раньше он был другим, когда была жива моя бабушка, насколько знаю по рассказам тети Марины, живущей в Германии, и не поддерживающей с ним даже простых отношений «привет-пока». Но не утверждаю, потому что Федора Егоровна покинула наш мир, когда мне было три года, а тетя Марина была очень обижена на отца, по причинам, которые никому не известны, и никогда не отзывалась о нем хорошо.

Мужчина был высокого роста, очень худым и немного горбился, когда ходил. Длинный нос и неприятный прищур глаз напоминали мне персонажа из новогоднего мультфильма «Рождественская история», а именно – старого и ожесточившегося скупердяя Эбенезера Скруджа. Плохо так говорить, но он уж очень был похож на него, как внешне, так и внутренне.

Дедушка молчал, уже как пять минут после моего монолога со всеми подробностями, двигая челюстью в разные стороны, хмуря брови и иногда ерзая в огромном черном кресле, отчего он в нем смотрелся совершенно не к месту, даже нелепо.

– Нус-с-с, значит деньги на лечение? – задумчиво выдал он, выпятив губы, и постукивая пальцами по костяшкам левой руки.

– Да, – тихо подтвердила.

– Мм-м-м, а что этот лоботряс, мой непутевый сын, отказался, видите ли? Даже с этим не справился?

– Отказался платить, если через две недели я не выйду замуж за Вигорского Захара.

– Мм-м-м, говно, а не сын. Нус-с-с, что же… – процедил Сергей Иннокентьевич, что-то усиленно обдумывая, а потом продолжил: – Я помогу.

«Неужели?! Ура! Даже не верится…»

Моему счастью не было предела, но довольная улыбка исчезла, как только дед заговорил дальше:

– Но! Ты подписываешь документы, дающие мне право управлять твоим наследством до того времени, пока не выйдешь замуж или не наступит срок.

– Какое наследство? – удивленно уточнила, пытаясь не казаться недалекой в таком важном вопросе.

– Матери твоей, конечно. Какое еще? Она была богатой женщиной. Хитрый интриган, ее отец, позаботился об этом, – просветил меня дедушка.

– Но…

– Наследство Зинаиды должно было перейти к ней в 21 год, либо ее мужу, как только она находила достойного человека, одобренного отцом. Но большая часть денег из наследства откладывалась в банк под процент. Если наследница рожала девочку, то из общего резерва отложенной суммы ей автоматически создавали новый вклад, на который переходила определенная часть денег. Сумма выходила внушительная и, если девочка одна, никого больше не предполагалось с определенного возраста Зинаиды, оставшаяся часть полностью списывалась на счет дочери, добавляясь к той сумме, что уже была. Старик провернул эту ерунду, чтобы по женской лини девушки могли не беспокоиться о своем будущем и это было неоспоримым условием наследования.

– Это не шутка? – выдохнула, пытаясь все сложить воедино и принять как должное.

– Да что уж шутки. Я разве похож на шутника? – рявкнул недовольно Ройф.

– Простите, дедушка. А сколько там…

– Нус-с-с, скажем так, тебе хватит, – проинформировал он меня.

– То есть, я смогу оплачивать и дальше мамино лечение сама? – воскликнула, не веря своему счастью.

– Да, но по достижению 21 года. А пока, ты передашь мне права, которые сейчас находятся у твоего отца.

– Постойте, – запнулась, пытаясь быстро соображать. – Но вы сказали, сумму наследства нельзя трогать, допускается только процент в банке.

Дед прищурился и, насупившись, недовольно хрюкнул, а потом пробормотал:

– Нус-с-с, как бы тебе сказать. Там предусматривается условие для определенной части суммы в инвестиционные вклады, одобренные банком, чтобы увеличить лимит. В этом случае составляется договор с дочерью Зинаиды и опекуном и по получению всей суммы наследница добровольно отдает процент за его работу, согласно условиям договора.

Полученной информации хватило, чтобы выдохнула и кратко оценила имеющую ситуацию. Вопрос очень важный. Мое наследство лежит полностью в банке или определенную часть снял отец для увеличения суммы? Но я не подписывала никаких бумаг?! Тогда… нужно переговорить с папой. Или он все же как-то провернул… А могу ли я уговорить банк оплатить расходы на лечение, чтобы спасти маму?!

Дед вновь прищурился и, тяжело выдохнув, произнес:

– Ты не можешь получить деньги, и никак их взять. По условиям наследства эта сумма может только выгодно вкладываться в прибыльные мероприятия, чтобы увеличивать доход.

– Отец сейчас ведет мое наследство? – прямо спросила, желая знать ответ.