Страна не для него

Тут где-то в коридоре раздался варварский голос Курта, приветствующий какого-то одногруппника, которому не посчастливилось попасться ему на пути.

– Пойдемте отсюда, у меня нет настроения связываться с этой британской обезьяной прямо сейчас, – скомандовал красавчик своей свите и напоследок пригрозил пальцем Акуме и Кицуне. – Но с вами я еще не закончил, ясно?

Когда они ушли, Акума и Кицуне переглянулись и нервно сглотнули.

– Прости, что втянул тебя в это, – проблеял Кицуне. – Мне следовало просто проигнорировать их вместо того, чтобы начать огрызаться. Это все я виноват.

– В чем? – фыркнул Акума. – В том, что в кой-то веки решил постоять за себя, как любой нормальный человек?

– Я не знаю, что на меня нашло. Я, видимо, до сих пор под впечатлением после нашей поездки в Никко. Это было потрясающе! Я всю ночь глотал зеленый чай и не давал маме спать, рассказывая ей все-все-все! Я поспал всего пару часов, и… Мне в последнее время так странно…

– В смысле?

Кицуне пожал плечами.

– Не знаю. Мне кажется, я схожу с ума. Многие вещи для меня больше не существуют, у меня перед глазами все плывет, и я чувствую странную легкость во всем теле. Люди стали как призраки, они больше нереальны.

– Да ты точно поехал!

– Только мама осталась реальной! Куруто-кун, семпай и ты!

– Ой, какая, блин, честь! А я, знаешь ли, всю ночь не спал и думал о том, как бы от вас, идиотов, отсесть. Я с вами с катушек слетаю, все это замечают! Родители стали дергаться, мне в Америку больше не хочется. К черту домик с белым забором и садиком с гортензиями! Я знаю, что если продолжу в том же духе, мне крышка. Но шкурой чую, что если отсяду от вас, идиотов, Кейске Цукиока сотрет меня в порошок, особенно после всего, что я ему наговорил. Поэтому я решил, что лучше буду сходить с ума и держаться поближе к Куруто-куну. Пока он рядом, мы в безопасности. Кейске Цукиока его боится.

– Даже так? – вскричал Кицуне с нескрываемым любопытством.

– Семпай рассказал мне, что батюшка Кейске Цукиоки – большая шишка в мэрии, поэтому парень немножко возомнил себя королем. Однако владелец «Глории» – это очень серьезный противник. У дядюшки Куруто-куна столько бабла, что любой чиновник обратится в пыль на его фоне. К тому же, Куруто-кун склонен распускать руки без лишних раздумий. Такого только больной самоубийца не испугается.

– Это все очень мило, но послушай, пожалуйста, – замялся Кицуне. – Мы действительно выглядим так, будто дружим с ним только потому, что он богат и заступается за нас.

– Ничего не поделаешь, – пожал плечами Акума. – Обанкротить его дядюшку не так-то просто, а дикая обезьяна – она и в Африке дикая обезьяна. Придется дружить с ним, даже несмотря на то, что он богат и разобьет нос любому, кто нас тронет.

– То есть, это не мы меркантильные сволочи, а он богатый и уверенный в себе ублюдок?

– Когда с кем-то дружишь, то совершенно не обращаешь внимания на его недостатки, не так ли?

– Эй! Вы меня ждете?

Объект их жаркого обсуждения бежал по коридору им навстречу, смеясь и размахивая руками в самой варварской манере на свете. Акума и Кицуне переглянулись в последний раз и нежно заулыбались Курту.

– Конечно, куда ж мы без тебя!

– Ой, это так мило!

Акума и Кицуне засмеялись вместе с ним. Они искренне его полюбили, даже несмотря на то, что он был богат и полоумен.

Перед началом урока Гин Хасегава сделал сообщение:

– Друзья, я счастлив сообщить вам, что Кавада-сенсей вернулся с больничного и с этой недели у нас начнется физкультура. Кроме того, с этой недели начинается работа клубов по интересам. Каждый должен состоять хотя бы в одном. Пожалуйста, выберите то, что вам больше подходит, и проводите время с пользой! И, пользуясь случаем, как новый помощник президента спортивного клуба, приглашаю вас к нам. У нас вы можете не только заняться любимым видом спорта, но и имеете шанс попасть в национальную сборную и участвовать в чемпионатах государственного масштаба…

– Эй, семпай! – перебил Акума больше из вредности, чем от желания узнать ответ на свой вопрос. – А научный клуб есть?

– Вся информация о клубах появится в ближайшее время на главном стенде в фойе, – ответил Гин с бесстрастной улыбкой и вежливо поклонился группе. – Спасибо за внимание!

– Да, конечно, – пробурчал Акума. – Мы всего лишь вместе провели здоровские выходные в Никко. Это ничего не значило, зачем нас замечать?

– Не будь таким эгоистом, – шикнул на него Кицуне. – У семпая много работы. У него нет времени нянчиться с нами.

– Имел я ваши клубы! – заявил Курт тем временем. – Мне и курсов японского по горло хватает!

– А вот это ты зря, тебе бы как раз не помешал клуб хороших манер, – сказал Акума.

– А я бы с радостью вступил в какой-нибудь клуб, но не знаю, какой выбрать, – сказал Кицуне немного нетерпеливо. – Я никогда не состоял в школьных клубах.

– Как ты умудрился?! – вскричал Акума в шоке.

Кицуне опустил голову и от стыда начал заламывать пальцы.

– Ребята, которые надо мной издевались, подстраивали так, чтобы меня отовсюду выгоняли.

Курт похлопал его по плечу.

– Это в прошлом. Давай вместе куда-нибудь вступим. Ради тебя я пойду даже на это.

– Теперь ты можешь вступить в любой клуб, какой душа пожелает! – закивал Акума.

Кицуне, смеясь, закивал им в ответ.

На пятом уроке была физкультура. Они пошли на стадион. После небольшой разминки им скомандовали наматывать круги.

– Лучше б этот учитель остался дома и болел себе дальше на здоровье, – скулил Курт, задыхаясь от бега.

То, как он занимался на физкультуре, было что-то с чем-то! Он откровенно филонил от упражнений и пытался что-нибудь сделать лишь тогда, когда на него смотрел преподаватель. Если тот глядел в сторону, Курт праздно валялся на траве, пока его одногруппники усердно отжимались. Когда все делали растяжку, он просто сидел, скрестив ноги, поставив локти на землю и подпирая подбородок. А бегал он так, словно до этого бежал без остановки три дня и три ночи и совершенно выбился из сил.