– Да там целая команда, начальство тоже впечатлилось необычностью ситуации. Но и Соренко тоже, да.
– И что она говорит?
– Чтобы я шел к черту, – усмехнулся Ян. – Это у нее стандартная реакция на любой звонок с расспросами. Но она все понимает, как бы она ни ворчала. Насколько я знаю, она и по ночам там торчит… Как только что-то будет известно, она скажет.
Оба понимали, что нужно ждать – и обоим ждать не хотелось. Александра вызвалась лично осмотреть квартиру Красовского. Она и сама наверняка понимала, что это станет напрасной тратой времени, ей попросту не хотелось погружаться в менее значимые дела и бумажную волокиту.
Яну тоже не хотелось, но его никто не спрашивал. Он-то не изображал из себя международного стажера и не мог заниматься только тем, что нравится. Сейчас рутина даже спасала по-своему, отвлекала от куда менее приятных мыслей.
К обеду сестра не явилась, но он и не ожидал ее так скоро. Знал Ян и то, что Ева тоже не придет. За прошедшие месяцы она завела вдохновляющую привычку предупреждать его о своих отъездах из города, и сейчас был как раз такой случай. Ян не позволял себе обмануться, знал, что это еще не переход к нормальному поведению – однако определенно шаг в нужную сторону.
Так что обед он намеревался провести в одиночестве, и тем больше было его удивление, когда он обнаружил в зале кафе знакомую фигуру.
Филипп Беленков даже не притворялся, что зашел сюда случайно. Он сразу же кивнул следователю и направился к нему. Это было по меньшей мере странно.
Ничего похожего на приятельские отношения их не связывало. Да, общались они вежливо, почти дружески – просто потому, что было глупо открыто хамить друг другу без причины. Ян прекрасно знал, что перед ним преступник. Филипп, в свою очередь, догадывался о намерениях Яна. Нейтралитет между ними обеспечивался в основном тем, что Беленков отлично заметал следы, а у Яна не было времени гоняться за ним. Да и понимал он, что просто так связываться с откровенной мафией – почти смертный приговор. Ян не отказался от преследования семьи Беленковых, просто отложил это до тех пор, пока у него не появятся полноценные улики, с которыми можно работать.
Так что сегодня Филипп сумел застать его врасплох. Сам же Беленков удивленным или даже неуверенным не выглядел. Он улыбался – потому что улыбался всегда и всем. Взгляд, направленный на Яна, оставался холодным, открытое предупреждение о грядущей вражде.
– Ян, друг мой, рад, что пересеклись, – кивнул ему Филипп, усаживаясь за его столик без приглашения.
– А должны были?
– Пожалуй, должны были, раз ты старательно лезешь в мои дела. Не по-товарищески это, ты не находишь?
– Я? В твои дела?
– Ну-ну, не притворяйся, все же на виду!
Тут уже Ян насторожился. Семья Беленковых предположительно занималась уничтожением тел, этот бизнес начал еще отец Филиппа. А тело ребенка в садовой скульптуре спрятали, мягко говоря, небанально. Что, если одно связано с другим? Хотя то, как быстро Филипп отреагировал, поражало – Ян ведь даже не успел о нем вспомнить.
– Я до этого не связывал ребенка с тобой, – признал следователь. – Теперь буду, спасибо за подсказку.
Однако вместо того, чтобы разозлиться, Филипп удивился.
– Какого еще ребенка?
– В золотом ангеле.
– Каком ангеле, Эйлер, что ты несешь?
– А чего ты ожидаешь? Зачем-то же ты пришел ко мне.
– Да вот из-за этого!
Филипп открыл какую-то вкладку на смартфоне и повернул экран к собеседнику. Ян обнаружил фотографии пылающего амбара и заголовок статьи, намекающий на то, что случилось.
Похоже, с неделю назад кто-то поджег одну из ферм, принадлежащих семье Беленковых. А это означало не только непосредственные потери, но и повышенное внимание там, где внимания хотят избежать. И Ян, и Филипп прекрасно понимали, что такой пожар помешает нелегальному бизнесу семьи, заставит на время затаиться – и понести потери. Понимал это и тот, кто пожар устроил.
Вот только Ян о случившемся слышал впервые.
– С чего ты взял, что это я? Я тебя посадить хочу, а не огню предать.
– Больше некому, – холодно указал Филипп, убирая смартфон.
– Правда? Ты живешь такой добродетельной жизнью, что о тебе, как о покойнике, говорят только хорошо?
– Не выпендривайся, Эйлер. Как видишь, случилось все не вчера. У меня был список тех, кто мог это сделать, но за прошедшие дни все они сумели убедить меня, что непричастны. Все, кроме тебя.
– А я и убеждать не буду, – усмехнулся Ян. – Манию преследования лечи у других людей, не моя специальность.
– В твоих же интересах доказать мне, что ты тут ни при чем.
– В моих интересах доказать, что тебя нужно отправить за решетку и никогда не выпускать. Если это все, что ты хотел мне сказать, то можешь уверенно пересесть за соседний столик – вид из окна заслоняешь.
– Ты шутишь?
– Нет. Просто очень клены люблю.
Филипп больше ничего не говорил, но и не уходил. Он смотрел на Яна, словно надеялся увидеть насквозь, мысли прочитать, получить то самое признание – и просьбу о прощении. Ян же смотрел на него в ответ примерно как на муху, засыпающую между оконными рамами.
Он прекрасно знал, почему Филипп заподозрил его. Пожар действительно можно было рассматривать как незаконный, но вполне действенный способ устроить на ферме проверку. Обыск без разрешения, неожиданный, возможность получить улики, которые в иных обстоятельствах тщательно скрывались…
Но это если очень повезет, а Ян не любил делать ставку на везение, да и поджог – метод, от которого пованивает во всех смыслах. Так что либо коровник Беленкова, или где там все началось, загорелся сам, либо у Филиппа появился неизвестный враг. Однако доказывать все это следователь не собирался, потому что оправдания были слабостью, поведением подчиненного перед начальником.
Филипп наконец кивнул и поднялся из-за стола.
– Я тебя понял. Хорошо, что поговорили.
И слова эти вообще ничего не значили и уж точно не гарантировали, что дальше проблем не будет. Но изменить Ян пока все равно ничего не мог. В тот же день он рассказал о случившемся Александре. Она вполне резонно заметила, что Филипп не дурак и не истеричка, он к полиции без нужды не сунется, а подгоревший сарай нуждой не считается. Он начнет действовать, если диверсия повторится, до этого момента близнецы могли оставаться спокойны. Ян надеялся, что она права.
Ну а через пару дней их вызвала Наталья Соренко, и неприятная встреча с Филиппом отошла на второй план, постепенно растворяясь среди других событий.
Соренко с годами не менялась. При ее образе жизни и непреодолимой тяге к сигаретам многие пророчили ей страшные муки и незавидную участь. Но от таких предсказаний судмедэксперт отмахивалась, как от сизого дыма. Она будто замерла во времени, и весь мир двигался дальше, а она существовала в одном-единственном моменте, который в потенциале сулил ей бессмертие.
Близнецов она встречала на улице и даже с их появлением к двери не поспешила.
– Тут поговорим, – заявила Соренко. – Я по вашей милости и так слишком долго бетонной пылью дышу. Я чихаю лилипутскими кирпичиками!
– Это лишь означает, что у тебя в носу ведутся строительные работы, – рассудила Александра.
Однако сестра, как и сам Ян, прекрасно понимала, почему Соренко не хочется лишний раз оказываться рядом с детским трупом. Никому не хотелось. По работе это было неизбежно, но хотя бы начать беседу можно здесь.
– Мальчик, лет восемь-девять, – отчиталась Соренко. – Убит больше года назад, сразу после смерти помещен… вот в это.
– Смерть насильственная?
– Несомненно насильственная. Там вообще обнаружилось много всякого.
