Под кожей – только я

Убедившись, что его никто не видит, Лука юркнул в подземный лаз. Парень лежал там же, где он его оставил.

– Эй! Ты как, жив? – спросил он, подобравшись к нему.

Тот не откликнулся. Лука коснулся покрытого холодной испариной лба, а потом потянулся к шее, чтобы проверить пульс на сонной артерии. По кончикам пальцев побежали слабые электрические искры. Левое веко на лице парня дернулось. Лука инстинктивно отдернул руку.

– Ты это… Держись, брат. Слышишь?

От густого, застоявшегося запаха крови Луку замутило. Сдерживая рвотные позывы, он стянул штормовку, уложил парня и волоком потащил к тайному лазу.

Приподняв крышку люка, он огляделся: закоулок был пуст. Отдышавшись, Лука подключился к Эфору и попытался вызвать неотложку, но айдибрас – обычное дело! – показывал, что все машины на вызовах, и время ожидания может растянуться до трех с половиной часов.

«Уровень адреналина в крови повышен, чтобы справиться со стрессом, рекомендуем провести серию успокаивающих дыхательных упражнений», – с дежурной заботливостью произнес металлический голос в голове.

До смены на сломе оставалось около полутора часов – если поторопиться, есть шанс успеть проскочить в последних рядах, под осуждающим взглядом Шлака. Но тогда парня придется бросить прямо здесь, положившись на то, что он родился под счастливой звездой и его заметят сердобольные прохожие.

Но что-то подсказывало Луке, что паренек рискует не дотянуть до утра. Чертыхнувшись, он подхватил его под руки и взвалил на плечо. Несмотря на худобу, тот оказался довольно тяжелым – почему-то когда он тащил его в подземелье, то не заметил этого. Ничего, до клиники, где работает Йоана, всего с десяток кварталов.

Когда Лука перешагнул порог клиники, в глазах от напряжения и усталости плыли красные круги, а ноги предательски подкашивались. К счастью, Йоана была тут – она как раз закончила ночную смену и заносила в базу последние данные о поступивших пациентах. Увидев пошатывающегося Луку, который нес на плече бесчувственное тело, она нажала кнопку на пульте и вызвала дежурных санитаров. Когда ее взгляд упал на лицо раненого, она на миг остолбенела.

– Так… ты все мне расскажешь. Но не сейчас.

Парнишку уложили на каталку и увезли. Лука поймал себя на мысли, что никогда прежде не видел Йоану такой – строгой, предельно сосредоточенной, раздающей четкие распоряжения.

Ханна, медсестра клиники, проводила Луку в ординаторскую. Оставшись один, он со стоном повалился на прохладную колченогую кушетку. Смысла спешить на слом уже не было: он безбожно опоздал на смену, так что на его место наверняка уже взяли кого-то из оборванцев, что вечно толклись неподалеку в надежде на случайную подработку. Что ж, он сам виноват. Так что вместо того, чтобы запоздало сожалеть о глупом геройстве, стоит поспать хотя бы часок-другой. Где-то на границе яви и сна ему послышался далекий вой сирен и шум лопастей вертолета, но сил открыть глаза уже не было.

– Эй! Просыпайся! Да скорее же!

Одного взгляда на встревоженное лицо Ханны хватило, чтобы обрывки сна улетучились без следа. Ухватив его за руку, медсестра потащила Луку по больничному коридору, залитому безжизненным светом.

– Я сразу знала, что все это закончится плохо. Я предупреждала.

– Да что случилось-то?

Ханна сбивчиво рассказала, что Йоана внесла данные генетического анализа бродяги, которого он притащил, в базу. Не прошло и получаса, как больницу взяли в осаду полицейские машины, заблокировав все улицы в округе.

– В небе кружат вертолеты. Сирены воют. Я чуть с ума не сошла от страха. Наверняка он опасный преступник. Сбежал из тюрьмы. Из-за твоей несусветной глупости все мы подверглись огромному риску!

– Не говори ерунды, Ханна. Не мог же я просто бросить его там умирать?!

– Так или иначе вам, молодой человек, предстоит серьезный разговор с начальником полиции.

Остановившись перед кабинетом главного врача клиники, Ханна нервозно одернула униформу и постучала. Из-за двери раздалось неразборчивое ругательство и надсадный кашель заядлого курильщика. Медсестра приоткрыла дверь и втолкнула Луку в проем.

В кабинете царил полумрак. В пятне рассеянного света от лампы в зеленом абажуре, стоявшей на массивном столе, Лука увидел крепко сложенного человека лет пятидесяти: совершенно лысого, но с кустистыми бровями, который вальяжно развалился в кожаном кресле. Вероятно, в молодости он имел грозный вид, но годы жизни в довольстве размягчили узлы мускулов, превратив их в сгустки жира. Смерив Луку цепким колючим взглядом, начальник полиции жестом указал ему подойти ближе. А сам неспешно вынул из внутреннего кармана футляр из красного дерева, достал толстую сигару и с наслаждением вдохнул ее аромат.

– Давно ждал повода раскурить ее. Два чертовых месяца. Мои ищейки сбились с ног, обшаривая каждый грязный закоулок, каждый зловонный подвал, каждый склад в доках. А ты, значит, разыскал его? Как же так вышло? – спросил он, неспешно раскуривая сигару.

Лука почувствовал, как желудок сжали стальные тиски. «Если бы он собирался упечь меня за решетку, то не церемонился бы – надел наручники и доставил на допрос в главное отделение, вот и все дела. А раз так, есть шанс выкрутиться», – лихорадочно соображал он.

– Я вообще не при делах, господин полицмейстер, – пробубнил он, понурившись. – Сдуру попал в переделку в Хеллтаге. Ну, повздорили чуток с местными ребятами, пришлось уносить ноги. Завернул в какой-то проулок, чтобы отдышаться… Услышал стон – и вот… Что ж мне оставалось? Даже если он беглый преступник…

– Преступник? – переспросил полицмейстер, прищурив левый глаз от струйки дыма.

Лука чертыхнулся про себя и судорожно сглотнул. «Включи голову, парень!»

– Ну, я не в курсе, кто этот чудик. Я-то его и знать не знаю. Просто подумал: с чего бы вдруг у ворот клиники собралась вся полиция города?

Усмехнувшись, начальник полиции забарабанил по столу короткими толстыми пальцами с отполированными ногтями. Дверь тихо скрипнула. Бросив недовольный взгляд на вошедшего, начальник тут же сменил выражение лица. Просияв подобострастной улыбкой, он бросился к высокому худому господину в сером костюме, с гладко зачесанными назад седыми волосами, чье лицо показалось Луке странно знакомым. В правой руке, затянутой в кожаную перчатку, незнакомец сжимал серебряный набалдашник трости.

– Итак, он здесь?

– Да, я распорядился оцепить квартал и приставить лучших бойцов к охране здания.

– Выражаю вам признательность от имени семьи.

Сияя, как начищенная бляха, полицмейстер слегка склонил голову, угодливо потирая потные руки.

– С вашего позволения, я должен лично проконтролировать ход операции.

– Разумеется. Благодарю вас.

Как только квадратная спина полицмейстера скрылась за дверью, высокий господин в сером издал сдавленный стон и, покачнувшись, прислонился к стене. Лука, который все также стоял столбом, неловко переминаясь с ноги на ногу, тихо кашлянул. Незнакомец распрямился, как сжатая пружина.

– Что?… – он слегка прищурился, вглядываясь в его лицо в полумраке кабинета. – Как ты здесь оказался?

– Господин полицмейстер вызвал меня, чтобы я рассказал, как наткнулся на… Ну, на того парня.

– Так это ты его отыскал?.. Как твое имя?

– Лука Стойчев. И я – не какой-то там охотник за головами. Я просто увидел, что парню не дотянуть до утра, ну и приволок его сюда.

В сумраке бледное лицо незнакомца казалось смутным пятном, парящим в воздухе отдельно от тела.

– Ясно. Рассказывай, как все было.

Лука тяжело вздохнул.

– Как я уже сообщил господину полицмейстеру только что, я просто оказался в неудачное время в неудачном месте. В Хеллтаге не слишком приветливы к чужакам, знаете ли. Я удирал от тамошних ребят и случайно наткнулся в проулке на этого парня.

– Он говорил что-то?

– Да вроде нет, – Лука задумался. – Иногда бормотал что-то в бреду, но я не особо вслушивался.

Господин в сером, нахмурившись, медленно стянул перчатку с левой руки.

– Ты прикасался к нему?

– Что? Прикасался ли я? Ну понятное дело, прикасался! Мне так-то пришлось тащить его, как мешок с мукой, через полгорода! Возможно, следовало вызвать аэротакси, но, к сожалению, в кармане не завалялось лишних пяти марок, – вспылил Лука.

– И ты не заметил… ничего необычного?

– Если отбросить, что этого парня подстрелили как голубя, то ничего. Ровным счетом.

Незнакомец поднял глаза на Луку.

– За любую информацию о том, где находится этот юноша, было объявлено щедрое вознаграждение…

Лука отпрянул. Его лицо пылало.

– Спасибо, конечно, но я же не из-за денег. Просто… не мог же я бросить его там помирать, в самом-то деле!

Господин в сером холодно улыбнулся.

– Что ж, тогда возьми хотя бы мою карточку. Жизнь полна неожиданных поворотов.

Когда Лука машинально протянул руку, чтобы взять карту, и ненароком коснулся незнакомца, его сознание пронзила яркая, оглушающая вспышка. Он отдернул руку, как будто схватился за оголенный провод.

– Что… что, черт возьми, это было?

Незнакомец пожал плечами.

– Обычное статическое электричество. Разумеется, необходимо тщательно расследовать обстоятельства этого дела. Придется известить твоих родителей, что ты будешь отсутствовать несколько дней. Свяжись с матерью, я переговорю.

Лука почувствовал, как ноги стали ватными, а тревога, которая было отступила, вновь сжала горло.

– Ну, вообще-то она здесь, в клинике.

– Она нездорова?

– Нет, работает здесь. Медсестрой, – буркнул Лука. Запираться все равно было бессмысленно: когда в полиции за него возьмутся всерьез, первым делом просветят все родственные связи и социальные контакты.

– Что ж, в таком случае придется разыскать ее.

Господин в сером стремительно вышел. Лука перевернул вощеную карточку из плотной бумаги. Ни адреса, ни телефона. Только имя, выдавленное серебряной вязью. Вольфганг Вагнер. Не может быть! «Ну и угораздило же тебя вляпаться, парень», – обреченно подумал Лука.

Когда-то давно у Луки на курсе мировой истории в школе лектор рассказывал о городах Древней Греции: у каждого из них был покровитель из склочной семейки олимпийских богов, в честь которого строились храмы, возносились моления и приносились в жертву кувшины вина, кучерявых барашков и горы фруктов. Вагнеры были небожителями для жителей Гамбурга и доброго десятка городов Ганзы, зависевших от покровительства этой влиятельной семьи.

Когда после нескольких волн эпидемий и затянувшегося кризиса старая Германия с треском распалась на города и земли, корпорация Вагнеров уже пустила корни во все сферы бизнеса и легко перехватила в свои руки обязанности, возложенные на правительство: выпускала собственную валюту, издавала законы, строила больницы, прокладывала дороги, содержала полицию и охраняла границы территории. Разумеется, вовсе не из гуманистических соображений. Бизнес – превыше всего. И семейный капитал прирастал с каждым днем.

Что же могло привести советника мессера в захудалую муниципальную клинику Гамбурга посреди ночи?

Ясно было одно: Луке это знакомство ничего хорошего не сулило. Главное сейчас – хотя бы выгородить мать, втянутую в эту муторную историю по его вине: с точки зрения закона, она оказала медицинскую помощь преступнику, вскрывшему замок на складе с фамильной печатью Вагнеров. Плохо соображая из-за шума в голове, Лука поплелся следом за высоким господином в застегнутом наглухо костюме.

Лука нагнал Вагнера уже у сестринского поста, где тот с подчеркнутой почтительностью беседовал с Йоаной. Ханна с застывшим взглядом стояла чуть поодаль, даже не пытаясь вставить слово, что было совсем не в ее привычке, и только теребила пуговицу на сестринской униформе.

– Что ж, еще раз благодарю вас за содействие. И рассчитываю, что информация об этом… м-м-м… инциденте не выйдет за эти стены. Насколько я могу судить, клиника испытывает… некоторые финансовые трудности. От лица семьи позвольте сделать небольшое пожертвование.

Не снимая перчаток, Вагнер вынул из внутреннего кармана узкий блокнот, сделал несколько быстрых росчерков, оторвал лист и положил его на стойку.

– Предъявите это в любом банке Гамбурга, и деньги будут немедленно зачислены на счет.

– Господин Вагнер… – начала было Йоана, но тот жестом прервал ее.

– Не стоит благодарности. К сожалению, я вынужден спешить.

– Да-да, конечно, – пробормотала Йоана.

– И да, ваш сын поедет со мной.

– Что? – Йоана прижала руки к груди, словно ей перестало хватать воздуха. – Но, господин Вагнер… Он же ни в чем не виноват.

– Разумеется. Просто необходимо еще раз уточнить… м-м-м… некоторые детали произошедшего. Уверяю вас, ему ничего не угрожает.

Йоана кусала губы, глядя в сторону, не слыша заверений Вагнера.

– Господин Вагнер, мой сын совершенно непричастен, уверяю вас. Он ни в чем не виноват.

– Повторяю: вам совершенно не о чем беспокоиться. Это простая формальность.

Слезы, которые Йоана, сдерживала, брызнули из глаз. Она попыталась схватить Вагнера за рукав, но он отпрянул.

– Я жду снаружи, – холодно бросил он.

Йоана, наконец, заметила сына и порывисто обняла Луку.

– Я не пущу тебя, – прошептала она. – Не пущу.

– Все будет хорошо, ма, – натянуто улыбнулся он, отстраняясь. – Он же сказал: это просто формальность. День-два – и я буду дома, вот увидишь.

– Нет, нет…

– Ма, если Вольфганг Вагнер желает, чтобы я прокатился и в сотый раз рассказал о том, как я нашел этого парня, что в этом страшного?

– Не знаю. Но я ему не верю.

– Пойми же, выбора просто нет, – тихо, но решительно сказал Лука. – Или я сяду в его колымагу сам, или на меня наденут наручники и затолкают силой. Не переживай, я как-нибудь выкручусь. Все будет хорошо. Обещаю.

Он буквально силой разжал объятья рыдающей Йоаны, взглядом перепоручил ее заботам Ханны и поспешил следом за Вагнером. Снаружи моросил дождь. Патрульные полицейские машины по-прежнему держали здание в плотном кольце. Дверь роскошного аэромобиля захлопнулась с мягким щелчком, отгородив пассажиров от шума внешнего мира.

Лука примостился на краю сиденья, стараясь не оставить грязных пятен на светло-бежевой обивке салона. Заметив, как вокруг стоптанных ботинок с засохшими комьями грязи растекается лужица, он мысленно чертыхнулся и отвернулся к окну. Нарочитая бравада, которой он пытался развеять страхи и тревоги матери, исчезла с его лица без следа. Сердце глухо стучало в висках, к горлу подступала тошнота. В голове бестолково метался рой мыслей.

«Кто же, черт возьми, этот парень, ради которого в Гамбург прилетел сам Вольфганг Вагнер? Вряд ли дело только в ограблении склада – разве стал бы советник мессера заниматься подобной ерундой? А что, если там хранилось что-то невероятно ценное? Тогда это не оставили бы без надежной охраны. А вдруг там было что-то… что-то запретное? Знает ли Вагнер, что Лука был там? А если его будут вынуждать назвать имена сообщников? Как долго он сможет молчать, если его будут допрашивать с пристрастием?..»

Аэромобиль легко и бесшумно поднялся в воздух. Сквозь затененные стекла показался лабиринт улиц и вскоре скрылся за плотной пеленой облаков.

Украдкой бросив взгляд на Вагнера, который застыл, как каменное изваяние, и, кажется, совершенно забыл о его существовании, Лука с удивлением отметил, что тот вовсе не стар – скорее, ближе к сорока. Гладко зачесанные волосы былибелесого, как у альбиноса, оттенка. Неудивительно, что в сумраке врачебного кабинета он принял это за седину.

Представив, как вытянулось бы от изумления лицо Флика, узнай он, что его приятель прокатился под облаками в компании самого Вольфганга Вагнера, хоста и правой руки Герхарда Вагнера, который безраздельно владел не только Гамбургом и окрестностями, но и половиной Ганзы, Лука горько усмехнулся.

– Через пятнадцать минут приземляемся, господин Вагнер.

Услышав измененный динамиком голос пилота, Лука вздрогнул. Похоже, он все-таки задремал и сейчас даже близко не представлял, как долго и, главное, в каком направлении они летели.

– Эту панораму стоит увидеть своими глазами хотя бы раз в жизни.

Вагнер нажал кнопку на подлокотнике, и затемненные стекла аэромобиля прояснились. Внизу раскинулся городок – маленький, не чета Гамбургу, но аккуратный и нарядный, как на рекламном постере. Приглядевшись, Лука заметил марево, которое переливалось разноцветными разводами, как пленка бензина в дождевой луже. Когда аэромобиль проходил сквозь невидимую преграду, от кончиков пальцев по телу, приподнимая волоски на коже, пробежали сотни мелких иголок.

– Что это за город?

– Бремен.

Город, где находится главная резиденция Вагнеров. Дело, похоже, действительно принимало нешуточный оборот.

Лука почувствовал, как желудок сжался в ледяной комок. Что, если тот доходяга все-таки пришел в сознание и проболтался, что его подстрелили во время ограбления торгового склада, отмеченного печатью семьи? И что никто иной, как Лука, был пособником банды?… Лука не чувствовал за собой вины, он никогда бы сознательно не пошел на грязное дело, но вряд ли в полиции будут вникать в его моральные принципы.

Аэромобиль плавно приземлился на идеально подстриженной лужайке. Лука легко спрыгнул и огляделся. Вокруг был ухоженный парк. Сочная зелень газона упруго пружинила под ногами. Худшие ожидания Луки, что прямо у двери мобиля его скрутят полицейские, пока не оправдались. Их встречал только камердинер в форменном сюртуке, который расплылся в приветливой улыбке и услужливо раскрыл над Вагнером большой черный зонт, хотя дождь едва-едва накрапывал. Когда следом за советником мессера из кабины выпрыгнул Лука, надменное бледное лицо камердинера еще более вытянулось. Лука невольно улыбнулся. Тот открыл было рот, как будто собираясь произнести длинную прочувствованную речь, однако тут же закрыл его, так и не издав ни звука.

Тропинка, посыпанная белой мраморной крошкой, вела через сад с цветущими клумбами, фонтанами и античными статуями к дворцу из светло-коричневого камня. Айдибрас на руке Луки мигнул и погас.

– Матиас, проводите его в восточное крыло. Да, и обеспечьте надежную охрану, – бросил Вагнер, просматривая на планшете поступившие сообщения и все сильнее хмурясь.

– Я под арестом?

– Что?.. А-а-а, нет, разумеется. Закончу дела через час, и переговорим.

Камердинер провел Луку по коридорам со скрытым светом, устланным ковровыми дорожками, поглощающими любой звук, через анфиладу светлых комнат, где стояла антикварная резная мебель, а стены украшали картины старых мастеров, фамильные портреты и рыцарские доспехи. Луку не покидало смутное ощущение, что он уже бывал здесь прежде: ему был знаком запах старого дерева, мягкий сумрак, пятна солнца на вощеном паркете и обстановка благородной, парадной роскоши. Но узнавание странным образом вызывало не умиротворение, а чувство все нарастающей тревоги.

После барочной роскоши дворца обстановка гостевой спальни выглядела спартанской: стены, пол и даже потолок были зашиты светло-серыми панелями, высокие окна прикрыты тяжелыми шторами, зато кровать – просто королевское ложе – размером с ту каморку, в которой они ютились с Йоаной.

– Осмелюсь предположить, что вам хотелось бы отдохнуть и освежиться после долгого перелета, – камердинер быстро нажимал кнопки на сенсорной панели, регулируя яркость освещения и температуру воздуха. – Завтрак будет подан через пятнадцать минут.

Едва только камердинер с поклоном удалился, Лука скинул тяжелые, заляпанные грязью рабочие ботинки и плашмя бросился на кровать. Он не спал почти двое суток, и перина с прохладными белоснежными простынями показалась миражом в пустыне, но он был настолько взбудоражен, что вряд ли бы смог сомкнуть глаза. Повалявшись пару минут, Лука прошлепал в ванную комнату и долго отмокал под горячим душем, а потом с удивлением обнаружил в гардеробной целый склад одежды на разные случаи жизни – от спортивной формы до фрака с атласными лацканами. И все было ему впору, точно шилось по его меркам.

В комнате уже ждал стол с накрытым завтраком – свежая выпечка и фрукты: яблоки, апельсины и множество других, названий которых он не знал. А еще – кофейник с настоящим, не сублимированным кофе! Лука собрался было отправить Йоане снимок с шутливой подписью о тюремном пайке, но айдибрас вырубился напрочь. Лука прислушался. Это было странное, уже позабытое ощущение – тишина в голове. Ни назойливой рекламы, ни сводок погоды, ни новостей. Он был вне сети Эфора. Впервые – без таймера с обратным отсчетом.

Голос Эфора звучал в его голове всегда, сколько он себя помнил. Он знал привычные маршруты Луки и его любимые музыкальные треки под разное настроение, хранил терабайты его воспоминаний, подсказывал, что пора принять витамины и что энергетический батончик слишком резко повышает уровень сахара в крови. Эфор – это же фактически идеальный старший брат, который все время незримо маячит где-то рядом и приглядывает, как бы ты ни впутался в неприятности. Но иногда Лука уставал от его заботливого присмотра. Бывали дни, когда ему безумно хотелось спрятаться, уйти в тень.

Как оказалось, резиденция Вагнеров для всевидящего ока Эфора – одно сплошное слепое пятно. И это рождало смутную тревогу.

Лука осторожно потянул ручку двери. Не заперто. Выглянув в коридор, он увидел двух вооруженных до зубов громил. И вытянувшегося по струнке камердинера с угодливым и пустым, как чистая салфетка, лицом.

– Все в порядке, не беспокойтесь, – пробормотал Лука и аккуратно прикрыл дверь.

Со скуки он уселся на кровать и взял пульт управления. Наугад нажал кнопку. Тяжелые шторы медленно опустились, как театральный занавес, и комната погрузилась в кромешную темноту. Лука на ощупь нажал еще что-то. Панели на стенах, потолке и в полу мягко мигнули.

Так он оказался посреди леса. Вокруг покачивались бронзовые стволы сосен – ветер гулко пел в их высоких кронах, терпко пахло прелой хвоей, мхом и осенней сыростью. Олень с ветвистыми рогами настороженно поднял голову, прислушался и величественно пересек комнату, скрывшись в густых зарослях папоротника. Пролетела сойка, едва не коснувшись плеча Луки лазурным крылом.

Нажал еще раз. Картинка мгновенно сменилась. Он оказался в Альпах. Вереница горных пиков, покрытых вечным снежным панцирем, тянулась до самого горизонта. Разреженный воздух щекотал горло, пьянил, как ледяной сидр. Стеклянная тишина давила на уши.

Еще кнопка. Пустынное побережье лазурного моря, шум волн, просоленныйветер и крикливые чайки.

Еще. Коралловый риф со снующими разноцветными рыбками.

Еще. Ревущая арена футбольного стадиона во время Лиги наций.

Еще. Восточный базар с гортанными криками зазывал и горами душистых пряностей – от смеси запахов у Луки засвербило в носу, и он звонко чихнул. Еще, еще, еще…

Внезапно вспыхнул яркий свет, и панели погасли. У дверей стоял Вагнер.

– Готов? Вот и отлично. Прогуляемся?

Следуя за Вагнером, Лука поначалу пытался запомнить внутреннее устройство резиденции, но потом махнул рукой – понадобился бы не один день, чтобы обойти все сквозные переходы, парадные залы и тайные закоулки дворца.

Они вышли не в парк, а прямо на оживленную городскую площадь, похожую на декорации старого фильма, снятого еще до войны. Истертая брусчатка мостовой, ряды домов с увитыми цветами ажурными балкончиками, люди, пьющие утренний кофе за накрытыми белыми скатертями столиками уличных кафе. Сверкающие витрины магазинов манили, искушали, завораживали. Они шли сквозь толпу, которая услужливо расступалась и тут же вновь смыкалась за их спинами.

Лука не мог избавиться от чувства, что все это – лишь иллюзия, ловкий обман зрения. Уж слишком наигранно было благодушие горожан, слишком цветасты и вычурны их наряды, слишком безмятежны улыбки, слишком торопливы и уклончивы взгляды.

Свернув на одну из боковых улочек, они вышли к странному сферическому строению, похожему на стальное яйцо. Или инопланетный космический корабль. «Клиника Калпио», – значилось на латунной табличке.

Поднявшись на скоростном лифте, они оказались в огромном, безжизненно стерильном вестибюле. «Мы печатаем жизнь. Слой за слоем», – прочитал Лука в ярком рекламном буклете, лежащем на стойке регистратора. Молодая медсестра в кипельно-белой униформе проводила их в палату.

В центре комнаты стояла капсула. Через маленькое окошко в корпусе Лука увидел подстреленного взломщика. Сходство между ними снова неприятно поразило его. В лице парнишки не было ни кровинки, а к телу прикреплялось множество разных проводов и трубок. Кажется, он спал.

– К счастью, его жизнь уже вне опасности. И все – благодаря тебе, – сказал Вагнер. – Рана была серьезной, он потерял много крови, и счет шел буквально на минуты.

В палату вошел доктор. Он почтительно пожал руку Вагнеру и приветливо кивнул Луке, на несколько мгновений удивленно задержав взгляд на его лице.