Всего лишь тело

Глава 14. Звери одной породы

Ты приехал быстро. Сделал апельсиновый фрэш, напоил меня им. Смазал мои виски мазью от головной боли.

Я тыкалась разгоряченной щекой в твою прохладную ладонь, как котенок, ищущий мамку.

– Не болей, ладно? – ты отнёс меня в кровать, плотнее укутал в одеяло и поцеловал нежно в уголок губ.

Лицемер. Лжец. Как ловко ты умеешь переключаться! Интересно, что ты сказал Марго? Что едешь на очередную стройку?

Я отстранилась от твоих ласк, и уже пожалела, что вообще впустила в дом. Во мне боролись два противоположных желания: тебя прогнать и тебя обнять. Но не было сил принять какую-то одну сторону.

Ты сам все решил за меня. Залез на постель, не раздеваясь, лег сбоку и обнял меня, уткнувшись носом в мою шею сзади.

– Дурак. Вдруг, я тебя заражу… – заворчала я.

– Не заразишь. У меня иммунитет железобетонный. Спи. Я сварю тебе куриный бульон. Мама всегда лечила меня горячим бульоном.

Я провалилась в сон. А, когда проснулась, пошла посмотреть, где ты. Заглянула на кухню. Ты стоял у плиты в моем фартуке с ромашками, надетом на голый торс, смешной и такой домашний! Варил бульон, слушая музыку в наушниках, пританцовывая при этом и успевая помешивать варево ложкой.

Мне стало так спокойно, словно ты, наконец, определился с местом в моей жизни и полноправно занял его. Я вернулась в постель, ты ничего не заметил.

Позже поил меня бульоном с ложечки, дуя на нее, чтоб я не обожглась. Это ли не любовь? Разве будет человек заботится о другом, если тот ему безразличен?

Умиротворение и счастье переполняли меня. Своей заботой и нежностью ты обесточил оголившиеся провода моих нервов, перебинтовал их, как изолентой.

Никогда ты не был у меня дома вот так, как у СЕБЯ дома. И дому, и мне было приятно. Мы обрели хозяина. Я перебирала в памяти всех этих мистеров Х, N и Z, встречающихся на моем пути до тебя.

Они все были приятны внешностью, обходительны, милы. Но моя душа искала другого, того, кто не будет стоять подле меня, переминаясь с ноги на ногу и ожидая моего благословения, а кто возьмет свое.

Прежде я думала, что никто никому не принадлежит. Но в эту секунду я желала принадлежать тебе. Как зверь одной с тобой породы. Как равная единица.

Глава 15. Девочка взбунтовалась

У моих оргазмов твое лицо. Лукавая улыбка демона-искусителя. Взгляд человека, покорившего вершину.

Меня и покорять то не пришлось. Я сдалась сразу без боя, если ты помнишь. Именно поэтому ты обесценил эту победу, доставшуюся тебе так легко.

Мужчины всегда считают, что раз женщина "сама не прочь", значит, это ей ничего не стоит. Заблуждение!

Девушки, которые с виду "слегка не прочь" на поверку оказываются куда вернее всех б*дей под масками неприступных святош.

Меня всегда удивляло их лицемерие. К чему притворяться, что ты ничего не чувствуешь, если ты хочешь человека также сильно как и он тебя? Для чего набивать цену, если взаимная страсть все равно победит.

Просто эта победа не твоя. Она моя по праву. Победа над своей гордостью.

В тот день, когда я болела, и ты, приехав, впервые остался ночевать, я снова предала свою гордость, забыв о Маргарите.

А она сидела ноющей занозой в сердце. Кто она тебе, и кто я в твоей жизни? Температура в ту ночь придала мне храбрости, и я спросила тебя прямо в постели:

– Скажи, а между нами… это что? Отношения или так, на пару раз…

– Почему ты спрашиваешь? – ты нахмурился. Потом смягчился. Обнял, поцеловал в кончик носа, взъерошил мне волосы, как маленькой глупой девочке – Ты… мне очень нравишься… а теперь спи. Тебе нужны силы.

Если бы ты знал, сколько во мне этих сил, ты бы удивился. Ты всегда не дооценивал меня. И я решила доказать тебе, что гораздо умнее, хитрее и глубже той, какой ты меня видишь.

Глава 16. Ты мне, я – тебе

Какое наказание заслуживает мужчина, обманывающий доверие любящей его женщины?

Как ты мне, так и я тебе. Закон бумеранга. Испортить твою машину – первое, что пришло мне в голову.

Я встала в четыре утра, бесшумно выскользнула из постели, из дома. Я могла бы с легкостью вот так выскользнуть из твоей жизни и забыть все как страшный сон. Но прежде ты должен был быть наказан.

Твоя машина стояла во дворе под моими окнами, твое любимое детище, стальная игрушка – вот, что ты обожаешь и ценишь, совершенствуешь и бережешь.

Сигнализация бешено взревела, когда я воткнула шило в бок твоей любимице, прочертив на водительской двери внушительную царапину. Поцарапанная машина в ответ на мою поцарапанную душу. Счет открыт. Один – один.

Я вернулась домой, сунула шило в шкафчик в прихожей, быстро разделась и, юркнув под одеяло, прижалась к тебе спящему. Ты даже не шелохнулся. Нет совести и спится хорошо, правда?

А мне не спалось, хоть убей. Перед глазами стояли картины ваших с Марго оргий. И я ведь целовала твои губы после её тела! Мне хотелось снять с себя кожу. Лишь бы убрать следы твоей Риты, которыми ты щедро со мной поделился.

У нас даже имена были почти похожи. Если убрать лишнее, можно нас обеих называть просто Ри. Кукла Ри. Если бы я умела убивать, я задушила бы тебя подушкой.

Я смотрела на тебя спящего, представляя, как отняла бы твою жизнь. Пожалуй, подушкой не получилось бы. Ты силен физически и запросто сбросил бы меня с моим тельцем эльфа одним рывком.

Ты вдруг заворочался во сне и застонал тихонько. Этот стон резанул меня словно скальпель. Где-то в глубине души я все еще тебя любила.

Я легонько провела пальцем по твоей брови, там, где шрам. Ты рассказывал, что это отчим по пьяни стеганул тебя за двойку в четверти ремнем по голове, и пряжка рассекла бровь так сильно, что пришлось зашивать. Спрашивается, зачем ты все это говорил мне, если хотел получить только тело? Впрочем, может быть ты соврал специально, чтоб привязать мою душу на жалость. Известный трюк.

Я не хотела верить, но верила. Губы сами потянулись поцеловать этот маленький шрам, это напоминание, что когда-то все же у тебя была душа. Ты проснулся от моего поцелуя.

Глава 17. Лучшее из лекарств или яд?

– Доброе утро! – ты улыбнулся и дотронулся ладонью до моего лба – как ты? Температура спала?

– Все хорошо. Ты лучшее из лекарств! – я поцеловала тебя в ответ. Столько нежности в твоих в глазах и неподдельной заботы! Почему так хочется тебе верить? Почему меня так тянет именно к тебе?

Я снова и снова задавалась этими вопросами, мысленно возвращаясь ко дню нашего знакомства. Мне двадцать пять лет, я – вот уже два года как преподаватель китайского языка в лингвистическом университете, который сама же и окончила. Ты – старше меня на три года, а уже директор и собственник преуспевающей строительной фирмы, предпочитающий выезжать на крупные заказы лично и запросто выпивающий на предновогодней вечеринке рюмочку коньяка на брудершафт с моим деканом.

Еще неизвестно, сколько денег вы совместно отмыли на бесконечных и бессмысленных ремонтах нашего факультета. Судя по твоей машине, лоск которой я утром основательно испортила – суммы были приличные.

Что хуже всего: нас с тобой свела какая-то идиотская и пошлая игра "в бутылочку". Почему именно тебя в тот день выбрало мое глупое сердце? Там ведь были кандидаты и получше.

Мне вспомнились слова матери, когда воспитатель сказала ей, что я – уникальный ребенок, поскольку в свои неполные четыре уже хорошо, а главное быстро читаю и мыслю нестандартно для своего возраста. Мать ответила ей небрежно, как будто отмахиваясь: "Пеленки все пачкают одинаково". Не выделяться из толпы, с толпой проще жить – это было ее принципом. А я, как назло, всегда выделялась и мешала ей сливаться с обстановкой подобно хамелеону.

Так вот, ты в тот вечер, мне показалось, увидел меня из всех, увидел мою личность. Для постельных утех ты ведь мог выбрать и ту блондинку, например, которая пожирала тебя глазами и касалась всеми частями тела, пока накладывала горячее и салаты в твою тарелку, хоть ты ее об этом не просил.

Ты выбрал меня. Я выбрала тебя. Взаимодействие элементов. Химия. Искра или что там еще бывает. А теперь я горела и таяла свечкой, пьянела и дурела от влюбленности, а ты оставался трезвым и хладнокровным, раздражающе рассудительным до скрипа на зубах.

Глава 18. Предательница душа

Воспоминания, словно выцветшая и потрепанная местами фотография – лежит где-то в пыли на одной из полок души. Но стоит ее достать, как начинают усиленно скрипеть шестеренки внутренней машины времени, переносящей человека туда, в тот самый отрезок, виток, который дал ход другому повороту истории.

Я постоянно возвращаюсь в тот день, когда решила мстить тебе за твою ложь. Точнее разум решил мстить. А душа дернулась, вырвалась из клетки, сорвав запястья в кандалах до крови и крикнула тебе что есть мочи: "Я люблю тебя!". Но губы донесли лишь чуть хриплый шепот дрогнувшим голосом:

– Я… люблю… тебя…

И это во время совместного завтрака, любезно приготовленного тобой. Когда ты еще не знал, что я из мести поцарапала твою машину.

Представляю эту картину твоими глазами: ты, бедный, потратил целые сутки на ненормальную простудившуюся (от слежки за тобой же) любовницу, и уже наверняка торопился на работу, а заодно успеть бы написать Ритке, что ты заедешь к ней вечером (или днем?). Сидишь на стуле, как на иголках, в кармане брюк выключенный телефон, чтобы не дай Бог та, другая, не обозначила свое незримое присутствие между нами звонком или смс.

Стою у окна, в одной блузке на голое тело, смотрю в окно вниз, на твою машину, позорно мной заклейменную и улыбаюсь как кошка, изнеженная на солнце. И в этот миг у меня вырывается это тихое признание. Предательский голос! Предательница душа!

Я обернулась и успела перехватить твой взгляд. Взгляд человека, не готового к такому повороту событий. Ты опустил глаза. Сделал неторопливый глоток кофе. Собрался с мыслями.

Я села напротив, продолжая смотреть открыто, без всякого страха или стеснения. А что, собственно, такого страшного произошло? Я лишь озвучила то, что давно было на сердце. Так и должно быть. Твой ход, сударь.

– Я вроде ничего не сделал для этого… – сказал ты наконец.

– А что, для этого нужно что-то делать? – я усмехнулась такому ответу.

Ладно хоть не "спасибо". Обычно любящие в ответ говорят: "И я тебя". По-моему, я насмотрелась романтических фильмов. В жизни, оказывается, отвечают вот так.

– Просто любопытно, ведь мы и на свидании толком не были. Ни разу.

Глава 19. Не сегодня

А ведь ты был прав. Как-то мы быстро перешагнули конфетно-букетный период с его романтическими прогулками, выбрав постель единственной сценой для спектакля с возрастной категорией "восемнадцать плюс".

Я вспомнила все свидания до тебя. Никогда не понимала, в чем смысл сидеть совершенно незнакомым людям в кафе, например. Я ненавидела, когда парни пытались меня накормить и выбрать за меня блюда. Кинотеатр раздражал тем, что невозможно было поговорить. Сам процесс так называемой "притирки", когда обе стороны изо всех сил пытаются угодить и понравиться друг другу, вызывает у меня рвотный рефлекс.

Как-то парень пригласил меня погулять по летнему городу, и все два часа пешей прогулки рассказывал о старинных зданиях города, в каком архитектурном стиле выполнен тот или иной элемент. Я, как дорвавшийся до свободы турист, жаждала приключений, но мне попался скучный и нудный гид. Хотя он был красив. Хотя он был джентльмен. Но не то, не то! Фальшиво.

Другое тело ты. Твой наглый поцелуй в первую встречу. Это было так естественно, как будто мы были знакомы целую вечность. Будь на твоем месте тот парень – получил бы пощечину или удар ногой в пах, чтоб остыл. А ты это ты. От тебя веет силой и уверенностью. И сексом. Есть люди, которые просто излучают секс.

– Никак не могу представить тебя в романтической сцене со мной, извини. Разве что только в постельной, – съязвила я в ответ на твое заявление об отсутствии свиданий в наших отношениях.

– По-твоему, я машина для сексуальных утех? – в твоих глазах зажглись знакомые мне лукавые огоньки.

– Да. Разгоняющийся до трехсот километров в час болид… – я села к тебе на колени и стала расстегивать ремень на брюках, одновременно целуя и покусывая твои губы.

Это было приглашением, и ты не преминул им воспользоваться.

– Я не верю, что я второй мужчина в твоей жизни… в смысле как половой партнер, ты занимаешься сексом как одержимая, и совершенно не стесняешься демонстрировать свои навыки, – сказал ты после, одеваясь.

– Про меня это комплимент или критика? А про второго. Это правда. Ты второй. Но первый, кого я полюбила.

– А кто… был первым в постели?

Я ликовала. Ты ревновал или мне показалось?

– Как-нибудь расскажу. Не сегодня.

Глава 20. Месть подают холодной

– Расскажи сейчас… – тоном, не терпящим возражения, заявил ты, присаживаясь на край кровати, где я лежала, сексуально удовлетворенная и бесстыдная в своей наготе.

Еще две минуты назад собирался уйти, потому что итак опаздывал на работу. Но мысль, что твоя игрушка принадлежала кому-то еще, не давала тебе покоя.

Что за народ – мужчины! Я дважды за утро призналась тебе в любви, а тебя интересовало только то, с кем я спала до тебя.

– Не хочу! Тебе пора, ты опоздаешь, – я встала и шутливо попыталась столкнуть тебя с кровати.

Ты схватил меня за подбородок и поцеловал грубо.

– Я сам решаю, когда мне уйти.

– Только не в моем доме.

Это было похоже на первую ссору. Я рассмеялась. Ты ушел, хлопнув дверью. А во дворе тебя ждала испорченная мною машина. День обещал был прекрасным! По крайней мере, у меня.

Я наблюдала в окно, как ты порывисто открываешь дверь с водительской стороны, потом замечаешь царапину, протираешь ее рукой – не померещилось ли, в злости оглядываешься по сторонам, вскидываешь лицо вверх, ища камеры на здании, обходишь машину со всех сторон, пытаясь найти следы преступления или дополнительные повреждения. Ничего.

Глупый, глупый мужчина. Неужели ты думал, что я не просчитала все наперед? Никаких камер нет. А соседи вряд ли что видели.

Через пятнадцать минут ты прислал смс: "Представляешь, кто-то поцарапал мне машину. Это даже не дверью другой машины, а чем-то острым. Поеду сегодня в автосервис".

"Бедная машинка. Береги ее!"– ответила я и отправила два смайлика в виде плача и поцелуя.

На работу я отправилась, довольная своей выходкой.

Глава 21. Первый раз

Пока ты разрывался между четырьмя Р: мной, Риткой, работой и ремонтом своего автомобиля, я наслаждалась обеденным перерывом и неспеша пила ванильный латте, пристроившись за столиком в самом углу столовой моего университета, в тени разросшегося неухоженного фикуса.

Своим вопросом "А кто был первый в сексе?" ты пробудил во мне воспоминания, которые я старалась игнорировать последние шесть лет. Мой первый…

Его звали Илья. Он тогда учился на пятом курсе, я на втором. Высокий, сероглазый, с непослушными прядями светло-русых волос, нежными завитками украшающими виски, лоб и шею. В его облике было много вычурной женственности – красивый изгиб губ, длинные ресницы, длинные тонкие пальцы. Он был совершенно не в моем вкусе, я всегда любила парней брутальных и коренастых.

Все было до банального просто. Устав от разговоров однокурсниц об их сексуальных подвигах и бесконечных вопросов ко мне: "А когда уже ты сделаешь это?", я решила выбрать Илью в качестве подопытного для первого секса.

Обольстить его было все равно что ребенка поманить конфеткой: встретив его сидящим в библиотеке, я подошла к нему с просьбой помочь мне в учебе, наклонилась и позволила пятнадцать секунд лицезреть свою грудь в вырезе блузки, как бы случайно не застегнутой на три верхних пуговицы. Имея упругий второй размер, лифчики я тогда не носила в принципе.

В один из выходных дней Илья пригласил меня на футбольный матч местных команд. Мы заняли два места в верхнем ряду, а потом я пересела к нему на колени, наивно объяснив, что мне так лучше видно, хотя трибуны были пусты.

Для начала мая было довольно жарко. Я была в юбочке цвета хаки и белом топе, но близость мужского тела горячила кровь похлеще солнца. Илья пребывал в том же настроении. Через ткань юбки я чувствовала выпирающее доказательство его желания. Он был в джинсовых шортах, можно было бы незаметно расстегнуть ширинку, чуть приподнять подол моей юбки, отодвинуть трусики в сторону и сделать свое дело. Я ждала, что он это сделает. Но он медлил.

Я стала тихонько двигаться взад-вперед. Трение распалило нас до предела. Он целовал мне шею, зарывался лицом в волосы и сопел в ухо, но по-прежнему не предпринимал никаких попыток перейти к самому половому акту. "Ну давай же! Я хочу здесь! Никто не увидит!"– хотелось кричать мне, но я промолчала и лишь ускорила темп.

Он дернулся и замер. По-видимому, кончил. А как же я? Эгоист чертов! Я спрыгнула с его колен и пошла к выходу. Меня душила злость. Он догнал меня и обнял. Пригласил к себе домой.

А дома все было не так. Неуклюже, неловко. Нехотя. Я чувствовала себя как на осмотре у гинеколога. Подготавливая, Илья ласкал меня языком, а я ничего не чувствовала, кроме влажности его слюней. Он был осторожен и нежен, мне не было больно. Но момент был упущен. У меня в мозгу никак не включалась лампочка "хочу". Мешал яркий дневной свет, мешала нагота, запахи чужой квартиры, шум за окном. Из-за этого все походило на сдачу норматива по физкультуре: ага, вот так, молодец, а теперь повернись на бок, а теперь на животик. А теперь приласкай и меня языком.

Я смотрела на его член с откровенным отвращением. Чтобы я взяла это в рот? Ведь из этого же писают, и вряд ли моют после опорожнения.

На следующий день Илья пустил слух по всей кафедре, что в постели я как резиновая. Я в долгу не осталась, и пустила ответный, что он чрезмерно потеет, а, целуя тело, шлепает губами как полоумный, и вообще совершенно не умеет пользоваться инструментом в своих штанах, то ли из-за маленького размера, то ли маленького опыта.

Над моей сплетней смеялись громче и дольше. В итоге с Ильей мы помирились, и он даже помог мне с подготовкой к экзаменам. Однако сексуальные эксперименты мы более не повторяли. И слава Богу.

В тот раз я сделала вывод, что сексуальное желание женщины зарождается в голове, а не между ног. Всему свое время и место, и спонтанность будоражит гораздо сильнее планирования. А еще важно чувствовать другого человека, принимать его желания. Тело и душа не отделимы. Тело – инструмент, душа – ноты. Чтобы инструмент заиграл, мало уметь нажимать на нужные кнопки и знать мелодию. Нужно вложить в процесс свою душу тоже, и выстроить дуэт в одном настроении, дополняя друг друга, иначе ничего не получится.

Глава 22. Детали

После Ильи я ни с кем не занималась сексом. До тебя. Я встречалась со многими, многие уверяли меня, что влюблены и, конечно, же лгали, ибо даже не могли ответить на простой вопрос, какого цвета мои глаза. С некоторыми мне нравилось целоваться, с некоторыми – говорить. Но как только они все пытались снять с меня трусики, я сбегала.

Такими темпами через пару лет я оказалась в кресле у сексолога.

– Я фригидная, – заявила я прямо, развалившись в кожаном коричневом кресле, как у себя дома.

– С чего вы это взяли? – интеллигентного вида мужчина лет сорока восьми, с проседью в аккуратной бородке, иронично посмотрел на меня поверх стильных очков. В его левом ухе поблескивала серьга, маленький гвоздик серебристого цвета.

Он сидел нога на ногу, слегка наклонив голову вправо и прижимая указательный палец правой руки к уголку верхней губы. Рассматривал меня с интересом, как диковинного зверька.

Я была в черных капроновых колготках в горошек и коротких кожаных шортах, свитере ажурной вязки цвета фуксии с треугольным вырезом, открывающим худенькие ключицы. Прическа растрепана. Влажные от прозрачной помады губы полуоткрыты. На оголенных до локтей руках позвякивают многочисленные браслеты. Весь мой вид эпатирует и кричит: "Я хочу секса!", тогда как рот заявляет, что я фригидна. Бедный доктор.

– Вы мастурбируете? Получаете удовольствие? – снова спросил он.

– Получаю ли я удовольствие? Я довожу себя до экстаза всевозможными вибраторами, игрушками и приемами. Почти до обморока. Я знаю, как и куда нажать, с какой силой. Я целую свои запястья с языком, покусываю их, представляя, что это партнер. Я сплю голой, и за ночь могу мастурбировать до десяти раз, каждый раз удовлетворяя себя успешно. Но я не могу этого с мужчиной…

– Вы подвергались насилию?

– Нет. Никогда.

Мне стало скучно. Я поняла, что он мне не поможет, это ж очевидно. Я надула пузырь из жвачки, нарочито громко хлопнула его и скинула ботфорты, забравшись на сидение с ногами.

Взгляд доктора скользнул от моих маленьких ступней до кромки шорт. Задери я ляжку повыше, и он смог бы различить цвет моего нижнего белья. Похоть на долю секунды овладела им, но он сдержался.

– Вот, – ликующе ткнула я пальцем в сторону его глаз. – вот, что я вижу всегда. Похоть. Я устала быть объектом вожделения! Они все хотят меня трахнуть, всего лишь. А мне этого мало.

– Чему вы удивляетесь, ведь вы всем своим видом подаете мужчинам сигналы сексуального характера. И дело даже не в одежде. Вы смотрите как женщина, которая знает об удовольствии все. Вы словно ласкаете взглядом, обещая некий фокус. Но при этом у вас такое невинное лицо, и это сочетание невинности и разврата ошеломляет, и возбуждает. Вы ходячий секс, вряд ли мужчина может думать о высоком рядом с вами!

– Я не хочу, чтоб он думал о высоком. Я хочу, чтоб он думал обо мне, – мой взгляд стал жестким и отстраненным.

– А, недолюбленность! Так, я и думал, – он радостно хлопнул в ладоши – Кто не дал вам любви в детстве? Мать? Отец?

– Оба, – тихо сказала я. Всю мою дерзость как ветром сдуло. Я готова была рассказать ему все.

Я родилась третьим ребёнком. Нежеланным. Мать забеременела, когда среднему сыну еще не было и года. Отец только потерял работу, финансы и быт трещали по швам. Свекровь орала благим матом: "Вы меня до инфаркта доведете!" и уговаривала мать сделать аборт. Та думала. И профукала все сроки. Делать аборт стало поздно.

Свекровь злилась, тюкала ее по любому поводу, изводила морально. И довела до того, что я родилась недоношенная на два месяца, ногами вперед, с огромной и продолговатой головой как у инопланетянина.

– Еще и урода родила. Да и девку к тому же, – плюнула в сердцах свекровь, когда ей об этом сообщили. Ей, вырастившей четверых сыновей, девочки были чужеродны и противны.

Меня поместили в инкубатор. Врачи говорили, что я вряд ли выживу. Но я так сильно хотела жить!

Я выжила. Голова вернулась к нормальным размерам. Вопреки прогнозам врачей о слабоумии, я быстро училась и соображала куда лучше братьев.