– Ну-ка взгляни, Ванька, чего там у тебя стряслось?
Кучер, кряхтя, встал на колени прямо в грязь, полез под карету.
– Я тут не при чём, барин… – Скоро вылез он обратно. – Мы в такой путь не собираемся, чтобы всё как есть не проверить… Это такая штука… она сама, ну, никак сломаться не могла… Так разделать её только руками можно…
Ласкари сердито замахнулся на него.
– Пошёл вон!
Кучер, обидевшись, покачал головой.
– Зря ты, барин… Мы тут не виноватые… Это нарочно кто-то вредительство сделал…
Подъехала женская карета, за ней повозка с ящиками. Мадемуазель Колло выглянула в окно.
– Что случилось, профессор Фальконе?
Три возницы стояли рядом с зарывшейся в топкую землю каретой и что-то бубнили, обсуждая происшествие. Ласкари воодушевился.
– Господа! Есть только один выход, господа… – Пока всё шло по задуманному им плану. – Вон там, видите? – Он показал рукой на усадьбу, в окнах которой понемногу загорался свет. – Это мыза полковника Мелиссино. Он человек радушный и гостеприимный … Думаю, что Вас, профессор Фальконет, он с радостью приютит на ночь… Я Вас к нему сопровождать буду… А дамам потесниться придётся, чтобы вместе с помощником Вашим благополучно до Петербурга добраться. Я думаю, господин Дмитревской не откажет в любезности сопроводить Вас в Петербурге до самого Вашего дома…
Фальконет, расстроенный происшествием в самом конце пути, совсем растерялся.
– Не знаю, что сказать, шевалье… Мы полностью Вам себя вверяем… Распоряжайтесь нами, как считаете нужным…
Иван Афанасьевич Дмитревской с готовностью согласился сопровождать именитых иноземцев до самого указанного адреса. Ласкари заторопился, вполне удовлетворённый таким ответом.
– Тогда не будем тянуть время, господа… Я помогу вам переместиться в дамскую карету… Ты, Ванька, здесь останешься и в своей карете заночуешь, утром я пришлю сюда людей… В путь, в путь, господа… Думаю, на сей раз вы без приключений до ночи достигнете Петербурга… Прощайте, господа…
Карета, а за ней повозка с ящиками и вещами вскоре исчезла в сумерках. Кучер стоял у сломанной кареты и что-то ворчал. Фальконет растерянно стоял возле Ласкари, который не мог скрыть своего удовольствия. Первый акт задуманного им представления благополучно завершился, теперь надо было переходить ко второму.
– Вперёд, профессор Фальконет… Здесь не более полутора вёрст, мы дойдём быстро, Вы даже не успеете устать…
Фальконет испуганно оглянулся.
– Стыдно признаться, шевалье, но я ужасно боюсь медведей…
Ласкари громко рассмеялся.
– Думаете, я их не боюсь? Только возле усадьбы они давно не водятся. Пётр Иваныч Мелиссино – артиллерист, он не только из пушек стреляет, но и выплавляет их также и в этом лесу испытания им проводит. И всех медведей здесь он перестрелял… А если и не перестрелял, то распугал… Идёмте, профессор Фальконет… Идёмте, вот и луна вышла, дорога, как на ладони…
Он торопливо сорвался с места и ушёл было вперёд, но Фальконет, сделав за ним несколько шагов, вдруг закричал.
– Бог мой, шевалье! Я провалился в грязь!
Ласкари, думая о своём, даже не оглянулся, только бросил через плечо.
– Ну, так что из того? Выбирайтесь на сухое место…
– Я стою на сухом…– Жалобно заныл Фальконет. – Только… У меня всего один башмак… Второго нет…
Ласкари, наконец, остановился.
– Этого только не хватало! – Пробормотал он и крикнул ваятелю. – Стойте на месте, я сейчас…
Он вернулся к Фальконету, который виновато стоял посреди дороги на одной ноге, поджимая вторую, испачканную насквозь в грязи…
Шевалье вздохнул, понимая нелепость случившегося и проклиная бестолковость Фальконета. Поразмыслив немного, он махнул рукой.
– Делать нечего… Кареты я Вам предложить не могу. Могу предложить Вам только свою спину…
– Ни в коем случае! – замахал руками Фальконет.
Ласкари обозлился.
– Профессор Фальконет, Вы хотите ночевать в грязи на дороге?!
– О, нет… Простите меня, шевалье, я такой неловкий…
Фальконет влез на спину Ласкари и тот, насколько возможно быстро, пошёл с ним по дороге. Окна усадьбы светились впереди ярко и приветливо. Ласкари был человеком неслабым, а Фальконет – негрузным, от того они продвигались довольно быстро. Фальконет даже задремал было, замученный дорогой. Но вдруг он открыл глаза и закричал.
– Медведь!
Ласкари вздрогнул от неожиданности и едва не сбросил своего седока. Фальконет сполз с его спины и стоял на земле на одной ноге, как цапля.
– Вы оглушили меня, профессор Фальконет… Я мог уронить Вас…
– Там… Там медведь!
– Где? Это дерево упало… Хотите посмотреть? – Он еле сдерживал раздражение.
– Нет, нет… В другой раз…
– Нам осталось немного. Садитесь.
Он снова посадил Фальконета себе на спину, но ваятель больше не хотел спать. Он задавал вопросы, а Ласкари односложно отвечал, понемногу начиная уставать. Но, чтобы не показаться знаменитому гостю совсем уж неучтивым, он задал какой-то случайный вопрос по поводу монумента, и тут же пожалел об этом.
Фальконет ожил, заговорил вдруг громко и воодушевлённо.
– Знаете, шевалье, я решил – мой монумент будет совсем простым… Пётр Великий – сам себе сюжет и атрибут, его остаётся только показать… Мой царь не будет держать никакого жезла, он будет простирать свою благодетельную руку…
Фальконет, увлёкшись, решил показать, как будет выглядеть эта благодетельная рука, и отпустил шею того благодетеля, который тащил его на себе. Они опять чуть не упали.
– Профессор Фальконет, – Ласкари заметно устал и с трудом перевёл дух.– Не могли бы Вы оставить свои рассуждения о будущем монументе для более подходящего общества? Я мало понимаю в Вашем деле, я всего только помощник Ваш по технической части…
Он сердито подбросил своего седока повыше на свою спину и решительно зашагал вперёд.
Усадьба была совсем близко. Фальконет, извинившись, замолчал, и до ступеней барского дома они добрались без приключений.
