Золушка поневоле
Чем оставаться в доме и ждать очередных нападок со стороны свекрови, лучше было согласиться на поездку. По крайней мере, можно будет побыть наедине с самой собой, не опасаясь, что ворвется какая-нибудь разгневанная фурия и будет выдвигать претензии. Услыхав Варино согласие Мария Степановна как-то уж слишком довольно улыбнулась, заставив девушку внутренне сжаться в ожидании подвоха. «Интересно, что она задумала? Зачем ей нужно, чтобы я поехала к мужу?» – спрашивала сама себя Варя, усаживаясь в такси и прижимая к себе папку с документами.
Охранник при входе в Димин офис как-то удивленно посмотрел на нее, но все же вежливо объяснил, как найти кабинет директора. Когда Варя вошла, секретарши на месте не оказалось. Она постояла, потопталась в нерешительности, подождала пару минут, но та не появилась. Дверь к ее шефу, цели Вариного посещения, была приоткрыта, и она туда двинулась, но не вошла, поскольку внезапно услышала разговор, касавшийся ее персоны, что заставило ее замереть и прислушаться. Подслушивать было не в ее правилах, но сейчас ей приходилось через многое переступать, и если этот разговор мог приоткрыть завесу над странной жизнью Лиз, то она должна была его услышать, даже ценою своих принципов.
– Нет, сколько не объясняй, мне все же не понятно, зачем ты привез Лиз в свой дом? Неужели ты к ней неравнодушен после твоих заверений в обратном и после всего того, что она сделала, – услышала Варя незнакомый женский голос, звенящий от гнева.
– Марго, не говори глупостей! – отозвался Дмитрий. – Ты ведь знаешь всю историю нашего брака и должна понимать, что после того как Лиз мне помогла, я не могу ее просто бросить.
– Но ты собирался с ней развестись, ты обещал. А сам нянчишься с нею. Зачем ты вообще поехал за ней в эту Таормину? Пусть бы ее родители забирали! – продолжала раздражаться Марго.
– Если я обещал, значит разведусь, пусть только она поправится. Я, по-моему, не давал тебе повода во мне сомневаться. А поехал я за ней по одной простой причине, я – ее муж пока еще, – в голосе Дмитрия так же стали проявляться жесткие нотки. – И давай прекратим эти выяснения отношений.
– Хорошо, милый. Ты прав, не стоит ссориться, тем более из-за твоей женушки, – голос Марго из раздраженного превратился в слащаво-приторный. – Тем более я так по тебе соскучилась.
– Марго, сейчас не время, – попытался ее остановить Дима. – Тем более на работе. Ты ведь знаешь, как я к этому отношусь.
– Ладно тебе, переступи ты хоть раз через свои принципы, – продолжала она ворковать. – У нас есть время до встречи с твоим партнером, секретаршу я отпустила, так что никто нам не помешает.
Залившись румянцем, Варя отпрянула от двери. Подслушивать, как ее так называемый муж предается любовным утехам, не входило в ее планы. Поэтому крадучись на цыпочках, она вернулась к входной двери и сильно хлопнула ею. «Ну, теперь можно, – пронеслось у нее в голове. – Надо быть абсолютно глухим, чтобы этого не услышать». Для подстраховки, топая как слониха, она прошла к той двери и приостановилась. Она подумала уж не уронить ли ей стул, а может даже стол, но засомневалась в собственной силе, вследствие чего ограничилась двумя решительными ударами в дверь и вошла.
Дмитрий сидел в большом кожаном кресле за таким же большим письменным столом, на углу которого, закинув ногу на ногу, восседала Марго. Она была того же типажа, что и Лиз. На ней были белые брюки плотно облегающие ее округлые бедра и василькового цвета блузка с белым геометрическим узором и таким глубоким декольте, что казалось стоит Марго чуть наклониться вперед, как все ее богатство четвертого размера выскочит из стесняющей его ткани. Варя разглядела, что у нее были крупные голубые глаза, и, если бы не неестественно длинные наращённые ресницы, можно было бы сказать, что они красивы. И вообще она вся казалась какой-то неестественной: донельзя высветленные волосы, слишком тонкие брови, казалось выведенные под лекало, слишком длинные ногти с тщательно сделанным маникюром, ослепительно яркая помада…
«Возможно именно такие женщины ему нравятся», – подумала Варя и попыталась за непроницаемым выражением лица Дмитрия рассмотреть его истинные чувства.
Марго сидела со скучающим видом, скрестив на груди руки, надув губки и глядя прямо перед собой. Варя же включила в ход всю свою логику и проницательность, соображая кем же для Дмитрия могла быть Марго. То что она его любовница, в этом сомнений быть не может. Но вот насколько серьезно он к ней относится? Является ли она для него человеком, которому он доверяет свои чувства, переживания, мысли?
«Почему меня вообще это заботит? – подумала Варя. – Он чужой для меня человек, пусть хоть десять любовниц заводит. Мне какое до этого дело?»
– Лиз, что ты здесь делаешь? – прервал череду ее мыслей Дмитрий.
– Вот, Мария Степановна попросила тебе привезти, – сказала Варя, протягивая папку. – Сказала, что тебе это срочно понадобится.
Дмитрий взял протянутые документы, полистал и в недоумении пожал плечами.
– Наверное, мама что-то перепутала.
– Или твоя женушка просто нашла глупый повод приехать к тебе в офис, – вмешалась недовольным тоном Марго. – Приветик, Лиз. Ты что меня не узнаешь? Или твоя фальшивая амнезия все еще прогрессирует?
– Прекрати, – остановил ее нападки Дмитрий, а затем, повернувшись к Варе добавил: – Ты не помнишь. Это – Маргарита, моя помощница…
– А также женщина, которая тебя любит, и которую любишь ты, – вмешалась Марго. – Говори все как есть, пусть твоя жена узнает, что если бы не ваш фарс в виде брака, то мы были бы давно вместе, и у нас была бы отличная счастливая семья.
– Марго прекрати. Я сам ей все объясню.
– Пусть лучше продолжает. Может хотя бы благодаря ей я смогу понять свою странную семейную жизнь, – возразила Варя, подойдя ближе к Марго, и посмотрела ей прямо в глаза. – Ну, рассказывай. Если ты любимая женщина, тогда кто я такая?
Марго уже было открыла рот для очередной своей тирады, но Дмитрий резко поднялся, и взяв под локоть, настойчиво повел ее к двери, при этом приговаривая:
– Мне стоит сделать это самому, а ты, пожалуйста, оставь нас. Лучше проверь все ли готово к встрече и командировке.
Закрыв за Марго дверь, он предложил стул Варе, а сам вернулся в свое кресло. Скрестив руки на груди и пристально посмотрев на девушку, он начал рассказ:
– Как ты уже поняла наш брак не совсем обычный, он фиктивный. Чтобы объяснить, как мы с тобой на такое решились, нужно начать рассказ издалека. Почти полтора года назад мои лучшие друзья погибли в автокатастрофе, чудом осталась в живых их дочь, моя крестница Софийка, только девочка перестала разговаривать из-за пережитого стресса. У нее не осталось родственников, лишь троюродная тетка, успешная бизнес-вумен, которая и к ее удочерению отнеслась как к очередной сделке. Я же хотел, чтобы девочка осталась со мной и Софийка этого хотела. В общем, мы с ее теткой сцепились, она подкупала одних чиновников, я – других, тяжба затянулась до тех пор, пока мы не натолкнулись на очень принципиальную служащую. Она нам заявила, что органы опеки отдают предпочтение полным семьям, а мы, будучи одинокими, можем рассчитывать на рассмотрение наших вопросов в последнюю очередь.
Дмитрий замолчал, уставившись невидящим взором куда-то мимо Вари, на лице отразились все чувства, которые вызвало пережитое. Варя слушала молча, боясь нарушить ход его мыслей. Он продолжал молчать, слишком глубоко нырнув в воспоминания, что Варе даже пришлось напомнить о себе.
– А какую роль я играла в этой истории?
– Благодаря тебе мне удалось удочерить Софийку, – ответил он, выныривая. – Поняв, что мне не удастся переломить чиновничью принципиальность, я просто повесил руки, сдался и напивался в одном клубе. Не знаю почему, но ты ко мне подошла, а я, будучи хорошо навеселе, выложил тебе всю свою историю. И вот тогда, Лиз, ты нашла выход, который почему-то не приходил мне в голову, ты предложила жениться на тебе. Тем более, что эта женитьба была выгодна нам обоим: я получал возможность удочерить Софийку, а ты получала наследство своей двоюродной бабки, какие-то антикварные ювелирные украшения и коллекцию картин, которые она завещала передать тебе в день свадьбы. Ты говорила, что устала от постоянной гиперопеки родителей, что мечтаешь о самостоятельности, а я был в таком отчаянии, что ухватился за твое предложение как за спасительную соломинку.
– Я так понимаю, что этот спектакль удался, – пробормотала Варя скорее себе, чем ему.
– Да, ты – отличная актриса, – продолжал Дмитрий. – Тебе удалось очаровать представителей опеки и вообще те два месяца, которые ты провела в нашем доме, были просто замечательные, мы действительно были счастливой семьей. Софийка потянулась к тебе, с сестрой вы подружились, и даже с мамой тебе удалось найти общий язык, не смотря на ее довольно сложный характер.
– Если все так было идеально, почему сейчас ко мне такое отношение?
– Все из-за той разительной перемены, которая вдруг с тобой произошла. Я до сих пор так и не понял ее причины, – начал он объяснять. – Ты поехала на очередной показ, а когда вернулась, тебя словно подменили. Ты пропадала в ночных клубах и дискотеках, домой возвращалась под утро навеселе, однажды даже притащила какого-то байкера. Моя мать придерживается строгих правил, поэтому вы начали с ней скандалить. Оксанку ты цепляла по поводу внешности и стиля одежды, заявляя, что если она не изменится, то рискует остаться старой девой. А последней каплей стала твоя попытка увести у нее парня, с которым она дружила с первого класса. Когда сестра застала вас целующимися, разразился грандиозный скандал.
– Целующимися?! Но твоя сестра еще ребенок, сколько же лет ее парню? Лет семнадцать? – Варя широко распахнула глаза, пораженная представившейся картиной.
Она представила, как целуется с парнем лет на восемь моложе себя, например, одноклассником Аленки. «Лиз, чем больше я о тебе узнаю, тем меньше мне хочется быть на тебя похожей», – пронеслось у нее в голове.
– Ты извини, что все это тебе говорю, – продолжил Дмитрий, не поднимая взгляд на Варю. – Ты сама хотела знать правду. Может не стоит продолжать?
– Нет уж, если начал, то рассказывай все. Мне интересно, почему ты со мной не развелся после всего этого?
Дмитрий поднял голову и испытывающе посмотрел прямо в ее глаза, но не найдя наверное того, что искал, продолжил:
– Невыносимая атмосфера царящая тогда в моем доме заставила меня пойти на этот шаг, я потребовал развод, но ты поставила условие – или ты получаешь долю моего бизнеса, или я могу попрощаться с Софийкой. Я уезжал в командировку на несколько месяцев, ты дала мне это время на размышление. Но когда я вернулся, буквально на следующий день мне позвонили из Таормины.
Он все еще продолжал пристально смотреть на нее, а Варя не могла прийти в себя от услышанного, пыталась понять поведение Лиз. «Каким надо быть человеком, чтобы вот так поступать? – подумала она. – А Дмитрий рассказывает обо всем, словно это его совсем не волнует, просто констатирует факты и никаких эмоций. Будто это не с ним происходило. Странно».
– Я согласна на развод, – выпалила Варя. – Я подпишу что нужно, лишь бы это было побыстрее, без волокиты. И ничего мне не нужно.
Варины слова поразили его настолько, что Дмитрий подозрительно воззрился на нее.
– Сейчас ты не совсем здорова, нужно подождать, когда пройдет амнезия…
– Я потеряла память, а не рассудок, – прервала его она. – И не надо со мной нянчиться, я – уже взрослая девочка и смогу сама о себе позаботиться. Сразу же после твоей командировки займемся этим вопросом
– Хорошо – нехотя согласился он.
Варя собралась уходить, но не выдержала и спросила:
– Почему ты так ко мне относишься, не смотря на все то зло, которое я причинила тебе и твоей семье?
Он как-то странно на нее посмотрел, но не успел ничего сказать, как в кабинет влетела Марго с сообщением о прибытии клиента, и Варе пришлось уйти так и не дождавшись ответа.
Глава 9. Муха в паутине
Вернувшись в дом Дмитрия, Варя прямо в дверях столкнулась с Марией Степановной. Вспомнив какой загадочной улыбкой та провожала ее в офис мужа, ей стало понятно чему она так радовалась, она хотела, чтобы Варя застала его с любовницей. Решив не показывать, что эта ситуация хоть как-то ее задевает, девушка сказала, что отвезла документы и хотела подняться к себе, но свекровь преградила ей путь.
– Как ты посмела это сделать? – ее голос звенел от ярости. – В нашем доме воровок не было! Так что лучше верни колье по-хорошему, иначе ты увидишь на что я способна.
– О чем Вы говорите? Какое колье? – опешила Варя.
– То колье, которое было в сейфе, который я забыла закрыть сегодня утром. Ты всегда на него засматривалась и вот теперь решила прибрать к рукам.
В глазах свекрови плескалось презрение, губы подрагивали, а руки были сжаты в кулаки, казалось еще секунда и она набросится на Варю. Девушка даже невольно отступила.
– Я не понимаю, о каком украшении идет речь, я ничего не брала. И когда бы я это сделала, если утром я была на работе, а потом ездила к Диме, – попыталась ее вразумить Варя.
– Пока тебя не было здесь, у нас в доме ничего не пропадало. И сейчас, я думаю, я смогу убедиться в своей правоте.
Она схватила Варю за руку и просто бегом поволокла наверх в ее комнату и стала все обыскивать. Девушка без сил опустилась на кровать. Похоже, что свекровь и Лиз разыгрывали пропажи украшений по одному и тому же сценарию. Она не стала смотреть, как Мария Степановна вытряхивает из шкафа ее вещи. Шум обыска вдруг сменился мертвой тишиной. Варя тупо смотрела на ковер под ее ногами и мысленно готовилась к тому потоку грязи, который был готов на нее пролиться.
– Кажется, Вы нашли колье? – спросила она упавшим голосом.
– Да, на дне твоего чемодана, там, куда ты его спрятала.
Варя подняла голову и увидела лежавший у ее ног раскрытый чемодан, и свекровь с пылающим злобой лицом, сжимавшую в руке что-то блестящее.
– Кто-то положил его туда, я ничего не прятала! – попыталась все же она оправдаться.
Но свекровь, обдав ее холодом взгляда, процедила сквозь плотно сжатые губы:
– Перестань притворяться. Ты зажата в угол. Скажи правду и отвечай за последствия.
– Я не крала колье. Кто-то решил меня подставить. Но я не стану оправдываться, осознавая, что это бесполезно. Я сказала, правду, и мне нечего прибавить.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что это я его тебе подкинула? А может Софийка? – продолжала все тем же ледяным тоном Мария Степановна. – Я сейчас же звоню Диме. Уверена, что после этого он выставит тебя из нашего дома. Можешь собирать вещи.
Она гордой походкой балерины направилась к дверям, а Варя, не став больше ничего доказывать, решила не дожидаться, пока ее вышвырнут отсюда. Она взяла небольшую сумку из арсенала Лиз, сложила туда документы, взяла деньги на билет домой из пачки купюр, обнаруженных среди вещей, и, подумав, добавила найденные блокнот и ключ. Она уже направилась к двери, когда раздалась мелодия звонка телефона Лиз, а на экране высветилось имя Алекса. «Только его сейчас и не хватало!» – подумала Варя и нехотя ответила.
– Почему ты не отвечаешь на звонки? – услышала она вместо приветствия. – Я звоню тебе с самого утра. Как ты справляешься со своей ролью? Тебя еще не раскусили?
– А почему Вы меня не предупредили о странных семейных отношениях Лиз? – ответила Варя вопросом на вопрос. – У меня уже нет сил все это терпеть. Я сегодня же возвращаюсь к себе домой.
– Делай что хочешь, – сказал он примирительным тоном. – Главное для меня, чтобы никто не узнал об исчезновении Лиз и не связывал с этим мое имя. Ты только скажи, тебе удалось найти мою записную книжку?
Варя невольно вздрогнула и плотнее прижала сумку к себе, но как можно тверже произнесла:
– Нет. Я ничего не нашла.
– Я надеюсь, что ты мне не врешь. Иначе ты горько пожалеешь! – бросил он и отключился.
Когда Варя спускалась по лестнице с твердым намерением покинуть этот дом, она услышала громкие голоса, доносящиеся из кухни. Было похоже, что там не на шутку ссорились Мария Степановна с дочерью. Выяснять причину их размолвки или пытаться их помирить Варя не собиралась, тем более ее вряд ли кто-нибудь послушал бы, поэтому она решительно направилась к входной двери. Но вдруг до нее долетел нечеловеческий вопль, который перешел в громкие причитания: «Мамочка, что с тобой? Очнись! Мамочка…» На кухне явно что-то произошло. Варя оставила свою сумку и решительно направилась туда.
Картина, представшая перед ней, заставила ее на какое-то мгновение оцепенеть, она была не в силах двинуться с места. Мария Степановна мертвенно бледная с закрытыми глазами лежала на полу, неестественно раскинув руки, а рыдающая Оксанка трясла ее за плечи, пытаясь привести мать в чувство. Почему-то в этот момент перед глазами Вари промелькнула картина из ее прошлого: они с мамой в районной поликлинике ожидают приема у врача, вдруг мама бледнеет и бездыханная падает на пол, Варя вот также рыдает и не знает чем помочь. У ее матери тогда случилась остановка сердца, и если бы не молоденький интерн, оказавший необходимую помощь, пока не подоспели врачи, то девушка осталась бы сиротой.
Варя бросилась к свекрови, поручив Оксанке срочно вызывать скорую помощь, кардиобригаду. Она попыталась нащупать пульс на сонной артерии, но его не было, сердце не прослушивалось и дыхания не было. По сути, свекровь была одной ногой в могиле, и Варя знала, что у нее есть всего несколько минут, иначе это станет необратимым. Она, не раздумывая, начала делать наружный массаж сердца и искусственное дыхание, как тогда ее учил тот интерн. Она повторяла как заведенная: десять нажатий на грудную клетку и вдох, десять толчков и вдох… В какой-то момент ей показалось, что кожа свекрови слегка порозовела, а на шее стала слабо подрагивать вена, но остановиться она побоялась. Она как в ступоре все продолжала и продолжала считать до десяти, пока приехавший врач скорой помощи не перехватил ее руки.
– Достаточно. Вы – молодец, не растерялись. Теперь наша очередь заниматься больной, – произнес он, помогая Варе подняться. – У Вас, наверное, медицинское образование?
Девушка отрицательно покачала головой:
– У моей матери была остановка сердца, после этого я раз и навсегда выучила как себя вести в подобных ситуациях.
Услышав это, Оксанка объяснявшая как все произошло с удивлением уставилась на нее, но Варя ничего не замечала. Она подошла к стулу и опустилась на него, чувствуя себя опустошенной и словно высохшей до дна, из нее будто выжали все соки. Руки дрожали и ее всю потряхивало как от холода, в то время как по лбу и спине струился пот. Она словно провалилась в вакуум, не слыша и не видя ничего вокруг, и когда Оксанка к ней обратилась, протягивая стакан с успокоительным, Варя не сразу поняла, что она от нее хочет.
– Вот выпей, это тебе доктор дал. Я еду в больницу с мамой, а ты позвони Диме и позаботься о Софийке.
Оксанка поспешно убежала, на улице послышался вой сирены, а потом все стихло. Варя с трудом заставила себя подняться и отправиться на поиски Софийки, которая скорее всего забилась куда-то от страха. В этой суматохе никто не подумал о бедном ребенке, и сейчас Варя с ужасом представляла, что должна была чувствовать, какой ужас должна была испытывать малышка.
Ей удалось ее обнаружить в гостиной, сидящей на полу, забившейся между диваном и журнальным столиком. Она сидела, съежившись, обхватив себя своими тоненькими ручонками, лицом уткнулась в колени. Ее худенькие плечики подрагивали, но ни всхлипов, ни рыданий не было слышно. Она подняла на Варю залитое слезами лицо, и девушка, увидев сколько отчаяния в этих глазенках, бросилась к ней, прижала к себе, стала гладить ее по голове и успокаивать, говоря, что с ее бабушкой все будет хорошо, что она скоро поправится и вернется домой. Софийка поначалу также прижималась к ней, но в какой-то момент она словно очнулась, резко выпрямилась и вырвалась из Вариных объятий. Она попыталась ее удержать, но девочка отбросила ее руки, оттолкнула ее и бросилась наверх в свою комнату. Когда Варя поднялась вслед за ней, она увидела, что Софийка лежала на своей кровати, отвернувшись к стене и плотно закрыв глаза, девочка всем своим видом демонстрировала, что ни видеть, ни слышать ее она не желала.
Димин телефон не отвечал. Варя, наверное, в сотый раз набирала его номер, когда услышала звук открывающейся входной двери, это вернулась Оксанка.
– Мама в реанимации, к ней никого не пускают. Меня отправили домой до завтрашнего утра, – ответила она упавшим голосом на вопросительный Варин взгляд.
– Ты держись. Я уверена, что с Марией Степановной все будет хорошо, она быстро поправится, – попыталась Варя ее поддержать.
Но в глазах Оксанки вдруг снова заплескались прежние злоба и презрение.
– Лиз, не строй из себя добрую самаритянку. Мы отлично знаем, какая ты на самом деле, так что можешь не стараться.
И не дав Варе и слова сказать в ответ, девушка направилась в свою комнату.
«Не могу я больше терпеть такое отношение к себе, – пронеслось у Вари в голове. – Сомневаюсь, что свекровь, выйдя из больницы, изменит свою неприязнь. Мне нужно срочно покинуть этот дом, вычеркнуть их всех и з своей памяти и пусть они живут, как хотят».
Но только она взялась за свою сумку, как послышалась мелодия телефонного звонка, и на телефоне Лиз высветилось «Муж». Варя нехотя ответила на звонок.
– Лиз, я уже знаю о том, что произошло, мне сообщила Оксанка. А я, как назло, не могу вылететь, рейс только послезавтра, – в голосе Димы звучала нескрываемая досада. – Я знаю, что ты собиралась уйти из нашего дома, но, Лиз, я очень прошу тебя, не оставляй их сейчас, дождись хотя бы моего возвращения. Пожалуйста, мне больше не на кого рассчитывать.
Он замолчал в ожидании ее ответа, а Варя не знала, что ему сказать. С одной стороны ей очень хотелось ему помочь, но с другой – терпеть подобное отношение к себе его семьи было невыносимо. «Жизнь Лиз никак не хочет меня отпускать, я запуталась в ней как муха в паутине, и чем больше я трепыхаюсь, тем плотнее затягиваются ее узлы», – подумала Варя и обреченно поставила свою сумку на пол.
– Хорошо, я позабочусь о них до твоего возвращения, но потом ты не будешь меня удерживать и выполнишь то, что обещал, разведешься со мной, – произнесла она и отключилась, не дослушав его слова благодарности.
Глава 10. Первая маленькая победа
Варю разбудил светло-голубой свет полной луны, который пробрался в комнату через незанавешенное окно и боролся с плотной темнотой, прячущейся по углам спальни. Сразу после разговора с Дмитрием Варя поднялась в свою комнату и, не раздеваясь, бросилась на кровать, пытаясь решить для себя как прожить эти несколько дней до приезда мужа. Но пережитый стресс и выпитое успокоительное сделали свое дело, она провалилась в тревожный сон, который развеялся с восходом луны.
Девушка подошла к окну и невольно залюбовалась пейзажем представшим перед ней. На небе луна была как большой яркий мяч, источавший струящийся яркий свет, от которого становилось так светло, что легко можно различить силуэты садовых статуй, деревьев, даже отдельные листочки на них. Весь ночной мир был словно покрытый серебристой краской. Небо переливалось отблесками лунного света, в
нем переплеталось светлое и темное, придавая ему особое очарование.
Вдруг Варя увидела Оксанку стремительно направлявшуюся в сторону дома. «Интересно, куда это она ходила среди ночи? И как долго ее не было?», – подумала девушка и решила выйти ей навстречу и выяснить. Они столкнулись на лестнице и Оксанка, не ожидавшая никого здесь встретить в такое время, даже вскрикнула от неожиданности и подняла на Варю заплаканное лицо.
– Куда ты ходила так поздно? Что произошло? Почему ты плачешь?
Она попыталась ее удержать, мягко взяла за руку, но Оксанка вырвалась и холодно бросила ей:
– Я не обязана перед тобою отчитываться, куда хожу. Ты мне не мать. И я тебе уже говорила, что твоей лживой заботе никто не поверит. Тоже мне Мать Тереза!
Она оттолкнула Варю, так что та чуть не полетела вниз по ступенькам и бегом побежала в свою комнату. Варя также поначалу вернулась к себе, но поразмыслив, решила, как говорится, расставить все точки над і, объяснить Оксанке, что им придется пожить вместе еще несколько дней, и что лучше их прожить в мире, а потом они смогут распрощаться навсегда. Она решительно направилась к комнате Оксанки и постучала в дверь, на что сквозь всхлипывания услышала:
– Лиз, иди к черту! Я не хочу с тобой разговаривать.
Варя не стала дальше слушать и с силой толкнула дверь. Открывшаяся ей картина, заставила ее похолодеть от ужаса: Оксанка с лицом залитым слезами сидела на кровати, перед ней стояла открытая коробка с лекарствами, из которой она доставала флаконы и высыпала их содержимое, перед ней на покрывале была уже целая горка разноцветных таблеток. Варя бросилась к ней, схватила за плечи и как следует встряхнула.