Задача, поставленная Екатериной II перед Архипелагской эскадрой, была выполнена. Турецкий флот разгромлен в Чесменском сражении.
По воспоминаниям князя Ю. Долгорукова, поле боя – Чесменская бухта, выглядело жутко: «Вода, смешанная с кровью и золою, получила прескверный вид. Обгорелые трупы людей (турок. – А.Л.) плавали по волнам, и так ими порт наполнился, что с трудом можно было в шлюпках разъезжать».
Екатерина II, получив известие о «славной морской виктории», писала:
«Европа вся дивится великому нашему подвигу… Безпристрастныя радуются успехам нашим. Державы же, возвышению империи нашей завиствующие, и на нас за то злобствующие, раздражаются в бессильной своей ненависти».
Историк Е. Тарле так описывал мужество героев Чесмы: «Матросы вели себя с тем же мужеством, умом, находчивостью и проявляли ту же физическую ловкость и сноровку, как и в течение всей этой долгой и нелегкой экспедиции…», и далее: «Со времен Петра I прошло много лет. Чесма заставила всю Европу вздрогнуть и принять в соображение, что мечта Петра как будто вполне сбылась и что у русского “потентанта” налицо обе руки – не только армия, но и флот».
В сентябре 1770 года, 15-го дня в Санкт-Петербурге к надгробию императора Петра I в Петропавловском соборе были принесены и склонены турецкие флаги, захваченные в Чесменском сражении. Это было символом триумфа России на Средиземном море и знаком признательности Петру I за создание русского военно-морского флота.
В России в честь победы при Чесме 23 сентября 1770 года именным указом Екатерины II была учреждена особая медаль. Этим высочайшим указом на имя Адмиралтейств-коллегии было объявлено:
«Желая изъявить Наше монаршее удовольствие находящемуся теперь в архипелаге нашему флоту за оказанную им там 24 и 26 прошедшего июня важную Нам и Отечеству услугу победою и истреблением неприятельского флота, всемилостивейше повелеваем Мы… учинить находящимся на оном чинам предписанные морским уставом за флаги, за пушки, взятые корабли и прочие награждения, кто какое по тому имел случай заслужить. Сверх же того жалуем Мы еще всем … как морским так и сухопутным нижним чинам, серебряные на сей случай сделанные медали и соизволяем чтоб они в память того носили их на голубой ленте в петлице».
Серебряная медаль отличалась предельно лаконичной надписью:
«Был Чесме. 1770 года июля 24 д.»
А вот как писали об истреблении своего флота в Чесме сами турки: «После сего флот Оттоманский вошел в порт Чесменский, куда прибыли также корабли неприятельские, и снова сражение началось. От ударов пушек поверхность моря запылала… Вступление капудан-паши в порт Чесменский предпринято было во власти судьбы.
…Некоторые из наших кораблей им (русским брандерам. – А.Л.) удалось зажечь, а другие, поспешая к ним на помощь и соединясь с ними, тоже объяты пламенем и сгорели…
Сие происшествие, служащее полезным примером, весьма опечалило всех мусульман, особенно его высочество, наш государь был весьма расстроен и поражен чрезвычайным горем».
30 июня из Ревеля в Эгейское море для присоединения к Архипелагской эскадре и ее усиления вышла 3-я эскадра контр-адмирала И.Н. Арфа в составе трех линейных кораблей и тринадцати транспортов с десантом в 2690 человек.
Перед Архипелагской эскадрой была поставлена задача блокировать пролив Дарданеллы с целью нарушения подвоза снабжения в Константинополь. 16 июля 1770 года эскадра под командованием контр-адмирала Дж. Эльфинстона в составе 6 судов приступила к блокаде Дарданелл. Эта блокада началась с неудачи. Контр-адмирал Эльфинстон на корабле «Святослав» без приказа покинул 27 сентября блокирующую Дарданеллы эскадру и, отойдя к острову Лемнос, наткнулся на риф, что привело к гибели корабля. Эльфинстона отдали под суд, и дальше служить в русском флоте ему уже не пришлось – 19 июля 1771 года он был уволен в чистую отставку и навсегда покинул Россию.
Наступила осень. 13 ноября 1770 года, в связи с отъездом А. Г. Орлова, российский флот в Средиземном море возглавил адмирал Григорий Андреевич Спиридов.
…Надвигалась средиземноморская зима – холода и шторма. Необходимо было подготовиться, позаботившись о базировании эскадры.
Историк военно-морского флота Ф. Ф. Веселаго о пребывании в Архипелаге, в котором после разгрома турецкого флота при Чесме наши сделались хозяевами, писал:
«При дальнейшем пребывании в Архипелаге нашему флоту необходимо было иметь удобный порт и адмиралтейство. Убедившись… в невозможности прочного утверждения в каком-нибудь прибрежном пункте на материке (Греции. – А.Л.), решили избрать для этого один из островов Архипелага. При выборе порта главнейшим образом принималась во внимание возможность тесной блокады Дарданелл, которая, прекращая подвоз съестных припасов из Архипелага, должна была произвести в Константинополе голод и тем способствовать организации народного восстания» (курсив. – А.Л.).
Императрица, находясь в Санкт-Петербурге, не менее была озабочена ситуацией в Средиземноморье и местом долгосрочного базирования наших кораблей. Она писала:
«Моя мысль есть, чтобы … получить порт на острове или на твердой земле, и поколику возможно удерживать оный.
…Мы много для переду предуспели если б доставили России в руки порт в тамошнем море, который стараться будем при мире удержать. Под видом коммерции он всегда будет иметь сообщение с нужными народами во время мира, и тем, конечно, сила наша не умалится в тамошнем краю. На сие же едва не удобнее ли остров, нежели твердая земля, и то еще остров не самый большой».
Первоначально выбор пал на остров Лемнос, по сути запиравший пролив Дарданеллы. Веселаго писал по этому поводу: «Чтобы соединить прочное утверждение в водах архипелага с удобством блокады Дарданелл, решено было занять порт Мудро, находящийся на обширном и плодородном острове Лемносе, лежащем не в дальнем расстоянии от входа в Дарданелльский пролив. …По невозможности овладеть (Лемносом. – А.Л.) вблизи Дарданелл, другим удобным для нашего флота портом, главнокомандующий выбрал порт Аузу, находящийся на небольшом острове Парос, лежащем в южной части Архипелага, не занятой турками».
Так в Эгейском море главной базой русского флота стал остров Парос. Турецких властей на острове не было, и греки радостно приветствовали русские корабли. Наши моряки предполагали использовать бухту Аузу, вход в которую преграждали большой подводный риф и старая затопленная насыпь. Узкий проход знали только греки и держали его в строгом секрете. После предварительного промера глубин и получения информации от греков о безопасном проходе российская эскадра 4 декабря 1770 года стала на якорь в Аузской бухте.
Стратегически остров был выбран удачно. Парос принадлежит к Кикладским островам в Южной части Эгейского моря. Владея Паросом можно легко контролировать Эгейское море и подступы к проливу Дарданеллы, но поддержание постоянной тесной блокады Дарданелл с Пароса осуществлять было весьма затруднительно, ибо от острова до пролива расстояние около 175 миль. С другой стороны, опасаться нападения турок на нашу базу на Паросе не приходилось, потому что до ближайших турецких берегов – полуострова Малая Азия – 85 миль, и туркам высадить морской десант с материка на остров было невозможно, не обеспечив себе господства на море, что после Чесмы им было не по силам.
Остров Парос сложен из каменистых пород, преимущественно известняка и мрамора, за что греки называли его Белым островом. Площадь Пароса составляет 196 квадратных километров, что чуть меньше острова Мальта, у которого площадь 220 квадратных километров.
Историческая справка
Как утверждают ученые-археологи, на Паросе постоянные поселения были уже в третьем тысячелетии до нашей эры. В античные времена остров Парос был известен как родина поэта Архилоха (VII век до н.э.).
В XIV–XVII веках остров несколько раз переходил от византийцев к венецианцам и туркам. На нем сохранились остатки венецианской крепости Сунгон. Подобно другим островам Эгейского моря Парос уже с начала XVII века был пристанищем греческих пиратов.
На Паросе имелось несколько бухт, из которых две – большие, удобные для стоянки кораблей. На северном берегу острова – это бухта Ауза. Ширина входа в нее 800 саженей, длина бухты 2700 саженей. На юго-восточной стороне острова три небольших островка образуют с Паросом большой рейд Порто Трио. На момент прихода русской эскадры на острове проживало около пяти тысяч жителей, в основном православные греки. Население острова занималось хлебопашеством, виноградарством и овцеводством, несмотря на то что постоянной, как и на других островах, проблемой было отсутствие питьевой воды. Вода была, но, как писали наши моряки, «вода была нечиста и нездорова».
Русские специалисты обнаружили на острове пригодную для питья воду и провели водопровод в бухту Аузу. Наши моряки использовали обе бухты – и Аузу и Трио, – где оборудовали стоянки для кораблей, но столицей Архипелагской «губернии» стал город Ауза, построенный нами на левом берегу бухты. Первым делом возвели два укрепленных редута с каменными брустверами на девять 30-фунтовых пушек и восемь 20-фунтовых пушек. На островке у входа в бухту расположили 10-орудийную батарею. Так же укрепили и бухту Трио.
Историк Ф. Веселаго так описывал наше пребывание на Паросе: «…В Аузе сосредоточилась вся распорядительная и портовая деятельность нашего Архипелагского флота и устроено Адмиралтейство, в которое изобильные запасы леса доставлялись с большого острова Тассо».
В конце ноября в Средиземное море вошла 3-я эскадра контр-адмирала И.Н. Арфа, в составе кораблей «Всеволод», «Святой Георгий Победоносец», «Азия» и транспортов. На борту этих судов было 523 гвардейца Преображенского полка и 2167 человек пехоты других полков. Вместе с эскадрой прибыли зафрактованные британские суда с оружием и провиантом для Архипелагской эскадры. 25 декабря 3-я эскадра присоединилась к эскадре адмирала Г. А. Спиридова. Таким образом, к концу декабря 1770 года в бухте Ауза собрались все корабли Архипелагского флота.
Адмирал Спиридов докладывал: «Мы имеем теперь надежное военное сборное у себя место – остров Парос и порт Аузу… и весьма сие место нужно, чтоб до миру его отнюдь не оставить, а укрепиться елико возможно».
Западная Европа в лице Франции, Пруссии, Англии, Австрии не желали, чтобы Архипелаг остался за Россией. Но императрица Екатерина II твердо решила держать флот в Архипелаге хотя бы год, пока не будет заключен мир с Турцией. После этого еще больше двух лет русские суда и русский Андреевский флаг оставались в Архипелаге. Русский флот в Архипелаге мог спокойно и уверенно поддерживать блокаду Дарданелл, утверждать русское владычество на островах Архипелага и захватывать турецкие торговые суда, пытавшиеся пробираться из Средиземного моря в Эгейское.
Ф. Веселаго подчеркивал: «Утвердясь в Аузе, наш флот продолжал поддерживать… блокаду Дарданелл, рассылал крейсеры для уничтожения неприятельской торговли в Архипелаге и отправлял отряды судов с десантными войсками для разорения в приморских пунктах турецких магазинов (складов. – А.Л.), адмиралтейств и верфей, а также для взятия крепостей и уничтожения и захвата военных и купеческих (курсив. – А.Л.) судов. Эти нападения кроме нанесения материального вреда неприятелю наводили страх на жителей, осязательно показывая им могущество России, и вместе с тем служили полезными диверсиями (курсив. – А.Л.), отвлекающими от дунайской неприятельской армии значительные силы для защиты берегов Архипелага».
Мягкая средиземноморская зима в тот год выдалась прохладной. Приходилось топить печи в казармах.
Наступил 1771 год. В январе 1771 года командующий эскадрой Первой Архипелагской экспедиции адмирал Спиридов получил обращение, подписанное старейшинами 20 островов Архипелага с просьбой оградить их население от турецкого владычества и принять острова в подданство России.
Как писал Веселаго: «Одним из следствий утверждения нашего на Паросе было принятие подданства России жителями всех небольших лежащих в середине Архипелага островов от Тассо до Кандии».
Волеизъявление островного населения – православных греков было удовлетворено. Фактически в Эгейском море, на двадцати островах Архипелага вокруг острова Парос, образовалась своеобразная «губерния» Российской империи. Столицей «губернии» стал городок Ауза, построенный нашими матросами и солдатами.
Конечно, узенькие улочки греческих островных городков с одно-двухэтажными домиками, ослепительно сверкавшими на солнце побелкой, с выкрашенными голубой и синей краской окнами и дверями, с плоскими черепичными крышами, мало напоминали милые сердцу наших моряков дома русской деревни. Матросы рассматривали эти игрушечные городки, щурясь на ярком южном солнце и удивляясь. Все было им в диковинку.
С каждым днем база флота в Аузе строилась и расширялась… На левом берегу бухты выросло здание Адмиралтейства с высокой сигнальной мачтой. Русское население «губернии» постоянно росло. Из Петербурга в Адмиралтейство выписывали десятки корабельных мастеров и работных людей прочих специальностей. Большие корабли в Аузе не строили, но ремонтировали корабли всех рангов и в больших количествах строили малые парусные и гребные суда.
Рядом с Адмиралтейством расположились многочисленные флотские склады, как их тогда называли, магазины: провианта, амуниции, судового оборудования, а в отдалении – пороховые склады. Аузу наполнили различные административные здания, казармы матросов, пекарни, прядильни и прочее. Ближе к берегу выстроили здание штаба, особняки командования эскадры и дома офицеров.
Сухопутные войска расположились за пределами города. Казармы Шлиссельбургского пехотного полка – на правом берегу бухты. Недалеко от них лагеря греков, албанцев и славян. Лагерь лейб-гвардии Преображенского полка обосновался в глубине острова.
Кстати, здание штаба Архипелагской эскадры, стоящее на набережной, сохранилось до наших дней. В нем располагается администрация города Ауза. И еще, как писал Е. Тарле, «…между жителями островов Архипелага, занятых русскими моряками и солдатами, и русской властью установились и прочно держались вполне удовлетворительные и даже дружелюбные отношения. Русские, в общем, не только не обижали греческое (да и турецкое) мирное население, но напортив, считали своим долгом кормить этих хронически голодавших островных “мужиков” и еще в половине XIX столетия местные предания хорошо поминали русскую оккупацию».
Для того чтобы обеспечить жизнедеятельность флота численностью до 50 вымпелов и несколько пехотных полков, наше командование обложило острова «Архипелагской губернии» десятипроцентной податью – налогом на хлеб, вино, строевой лес и т. д. Определенная доля взималась деньгами. Часть товаров, производимых на островах, покупалась русскими властями за деньги.
С января 1771 года наши корабли начали пользоваться еще базой на острове Миконос, расположенном в четырнадцати милях к Северо-Западу от Пароса. Постепенно остров Миконос стал вторым по значению пунктом базирования русского флота в Архипелаге. На острове Наксия, расположенном в четырех милях от Пароса, жило шесть тысяч греков. С Наксии Архипелагская эскадра получала хлеб, вино, дровяной лес и хлопчатобумажные ткани. Русские власти учредили на острове гимназию, где учились не только наксийцы, но и жители других островов. На острове Тассо проживали две тысячи православных греков, которые поставляли на флотилию продовольствие. На острове Имбо проживало три тысячи греков. Они тоже поставляли нашей эскадре лес и продовольствие. Этот остров находился всего в семнадцати милях от входа в пролив Дарданеллы, поэтому на нем расположилась передовая база нашего флота. В Екатериненской бухте острова стояли корабли и суда Архипелагской эскадры, блокировавшие пролив Дарданеллы.
Все эти острова управлялись православными или католическими епископами, которые охотно сотрудничали с русскими властями и исполняли роль городничих островной «губернии», которым в случае нужды помогали русские власти.
В Российском Государственном архиве ВМФ сохранилось письмо от 16 января 1771 года, написанное графом Войновичем адмиралу Спиридову: «Жители Архипелагских островов… теперь управляемые мною, то по недостатку у них в хлебе, ежедневно просят меня, чтобы ходатайствовать споможения им пшеницею и ячменем, дабы не умерли от голоду… Здравой разум и естественный закон во всем сходствует с их словами… Потому, что ежели мужики какого острова претерпевать будут голод, то принуждены будут разграбливать собственную нашу пшеницу… Я в рассуждении островских нужд и службы к интересам Ее Величества тронут к сохранению всех народов, обретающихся в здешних островах».
Командованию требовалось обеспечивать флот продовольствием, оружием, обмундированием и другим необходимым повседневным имуществом. Конечно, многое поставлялось из России, но огромные расстояния – вокруг Европы – делали привозимое очень дорогим. Многое нужное Архипелагской эскадре продавали жители вольного города Ливорно и жители острова Мальта, но это тоже было накладно. Сама же «губерния» не могла обеспечить все нужды флота и сухопутных войск, тем более требовалось организовать снабжение ни на год, ни на два, а на несколько лет. Поэтому нужно было искать выход. И выход нашелся. Еще будучи Главнокомандующим Архипелагской эскадрой граф А. Орлов, памятуя об инструкции Екатерины II адмиралам как вести себя со средиземноморскими пиратами: «…Что же касается … в Средиземном море корсаров выходящих из Туниса, Алжира и других мест… однако же не меньше оставляйте их на пути в покое, и если только они сами вам пакостей делать не станут…», пришел к мысли использовать греческих пиратов и контрабандистов Восточного Средиземноморья как источник финансирования «губернии», призвав их к борьбе с турками.
