Салам, бача!

Глава 2

Нехорошая история

– Вот повезло, так повезло, – сжав губы, старший лейтенант остановился.

– Ты прав, – согласился с ним майор, и, подтолкнув Баталова в спину, обогнал его и пошел впереди. – Только сам не понимаю, как могло такое быть. Наш стрелок не в этой зоне был, а юго-западнее. Эта зона обстрела не его, так как находится под нашим вниманием, да и слишком уж отвесная скала здесь, хм. Согласен? – Остановился и исподлобья посмотрел на Баталова.

– Так вы, получается, товарищ майор, наврали полковнику про духовского снайпера?

– Ой, как вас понесло! – остановил старшего лейтенанта Беленков. – Спасибо своему Дашкову скажи, вернулся и доложил об этом. Дал тому только два выстрела сделать. Был от него совсем рядом и ликвидировал, – легонько постукав указательным пальцем в грудь старшего лейтенанта. – Так что, молитесь на этого парня, товарищ старший лейтенант, и считайте, что он стажировку снайпера уже прошел. Понятно? И я вывожу его из вашего взвода окончательно с этой минуты. Понятно?

– А доказательства какие-то тому, что против наших работал душман, а не Дашков, есть? Вы же сами понимаете, что моим дембелям обратного сейчас не доказать. Не поверят и прибьют Дашкова, не здесь, так там, в части, по возвращении.

– Хм. – И майор резко повернув направо, пошел не в сторону штаба, а к реке, на краю которой расположились палатки отдельных подразделений: разведвзвод, стрелковый, саперная рота.

– Напомни, что там между ними произошло? – замедлил шаг Беленков.

– Та, как обычно, товарищ майор. Пополнение прибыло, несмотря на то, что полгода прослужили в учебке, принимают дембели их, как черпаков, унижают, так сказать, ставят на место. Ну, как и их в свое время, – вздохнул командир взвода. – А Дашков, сам по себе вроде и незаметный, невысокий, худой, вроде ткнешь в него пальцем и переломишь. И вот когда из черпаков в первую ночь сделали поезд, и катались на них, Костя Иваков, говорят, взгромоздился на Дашкова со своим чемоданом. Парень выдержал, но не больше.

– В смысле? – остановился майор.

– Ну, не выполнял все причуды своего пассажира. Не сигналил, быстро не ехал, а так спокойно нес Ивакова на себе, без раскачки, как требовал тот. Ну а когда наездник устал и сбросил панаму на пол, потребовал, чтобы Дашков отдал ему свою, новенькую. Тот не поддался. Костя за это попинал его. Тот, в конце концов, подчинился, встал, и натянул ему со всей силы свою панаму за уши. И кто-то пошутил, что у Ивакова на голове не панама, а пи…да. И все.

– Да уж, – майор покачал головой. – И, получается, Иваков теперь ищет любую причину, чтобы поиздеваться над Дашковым? Хм, понятно.

– Товарищ майор, так какое есть доказательство, что та пуля в каску не дело рук Дашкова?

– Винтовку того снайпера он притащил с собою, М21 с немецким 16-кратным прицелом. Это доказательство? – И майор исподлобья посмотрел в глаза Баталова.

– Вот тебе и на-а-а, – покачал головой Баталов. – А я даже выстрела того не слышал.

– Глушитель одет был на ее ствол. Того стрелка нашли, труп свежий.

– М21? Что за винтовка?

– Та же М14 National Match. На ее основе американцы в шестидесятых годах разработали снайперскую винтовку. И вам просто повезло, ребята, что рядом с тем стрелком оказался ваш Дашков, а у душмана оказия вышла – патрон заклинило. Увлекся его вытаскиванием, а сверху на него Дашков…

Подбежавший к майору командир стрелкового взвода лейтенант Севаков так и не дал закончить эту фразу Беленкову.

– Товарищ майор, разрешите обратиться? Дашкова его, – кивнул в сторону старшего лейтенанта Баталова, – тупоголовые искали.

– И?.. – громко спросил у лейтенанта майор.

– Не нашли его, но все там в палатке перевернули, дневального чуть не задушили. Если бы не заскочил туда вовремя, то не успел бы, это уже совсем…

– Кто, кто это был? – схватив лейтенанта за рукав, Баталов потащил его за собой к своему подразделению. – Блин, да я сейчас их сам опущу…

Глава 3

Первые смерти

Подошва ботинок не скользила по открытым каменным уступам, очищенным ветрами до блеска. Но забираться по ним выше становилось все труднее и труднее, так как пологие подъемы начинали становиться круче и упираться в вертикальную часть скалы. Но Генка Дашков не пасовал, он продолжал искать более удобный проход к ущелью.

Перед ним поставлена задача, провести наблюдение за спускающимися по соседнему склону скалы несколькими группами разведвзвода. Насколько важно это задание, Геннадий понимал. Хотя сначала удивился тому, что выполнять его будет, как положено, без наставника, или правильнее сказать, «первого номера». Но и это объяснимо, идет армейская операция, все снайпера на выполнении поставленных задач. А он, неожиданно командированный в их взвод, это единственная не задействованная единица.

Да и его действия, можно сказать, пройдут на виду, в трехстах метрах от расположившейся в низине скал воинской части. А то, что за ним сейчас кто-то наблюдает, он не сомневался. Новый командир указал ему ориентир – сколотой скалы, под которым находилось несколько выступов. Именно с этого места Дашкову будет удобнее вести наблюдение за спускающимися солдатами с хребта скалы, расположенной напротив. Его задача их охранять.

Ущелье было неглубоким, с полкилометра, а может, и меньше, как и расстояние между хребтами. До ориентира дойти оставалось совсем немного, а как это сделать, вот в чем вопрос. Впереди стена скалы. Где-то слева, каменные ребра, по ним разве что.

Отдышавшись, Геннадий двинулся в сторону ущелья. Ребра оказались не лесенками, по представлению Дашкова, кода рассматривал их снизу в бинокль, а достаточно высокими скальными хребтами. Единственное, что успокаивало, уклоны их были не вертикальными, а пологими и удобными для перемещения по ним.

Сначала шел медленно, короткими шажками, приучая тело идти согнутым на правый бок. Следующая часть порога, оказалась более пологой. Добрался до ущелья и глянул вниз. Качнуло. Еле удержался и присел на корточки, приучая свой вестибулярный аппарат к новому положению.

Ущелье было глубоким, состояло из скальных сколов, успокаивало то, что если двинуться по склону скалы дальше, то под ногами в метрах десяти тянется небольшой хребет.

Осмотрев несколько ориентиров, между которыми должны завтра утром спускаться разведчики, Геннадий принял решения двинуться дальше и найти удобное место для своей огневой точки.

К счастью, она была рядом, в метрах тридцати: скальный карман два на четыре метра. Вглубь уходил, сильно сужаясь. Но, то, что это не пещера, успокаивало, как и то, что вначале было ровное место, позволяющее удобно расположиться для наблюдения и стрельбы. А еще и то, что если смотреть прямо по склону скалы, этот карман не заметен. А второе, Гена может в нем полностью спрятаться.

Но для духовского снайпера, который вдруг расположится напротив, с той стороны ущелья, он будет прекрасно виден. Остается вся надежда на то, что его там нет.

Сняв винтовку, рюкзак, Геннадий лег на живот, ища более удобное положение для тела. Выложенный вперед рюкзак, давал хорошую возможность расположить на нем ствол винтовки и целиться.

Приложив цевье к подбородку, приложился к прицелу и начал настраивать резкость, ища приблизительно ту тропку, по которой могут спускаться ребята. Но со временем пришел к выводу, что определить это место просто невозможно, значит, завтра ему придется их искать, а после сопровождать, обыскивая по сторонам душманские огневые точки.

«Точно, точно, – согласился с этой мыслью Дашков, продолжая через прицел осматривать скалу. Заинтересовал такой же, где он сейчас находился, небольшой хребет скалы. – Вот этот участок и может быть наиболее опасным, – подумал Геннадий. – Душманы могут здесь сделать засаду или заминировать этот участок. Так что нужно с этого места не спускать глаз. Теперь, чтобы не потерять это место, нужно определить его ориентиры. Первый – светло-серая полоса. А нет, это лучи солнца так высветляют этот участок, а с утра солнце будет находиться на другой стороне».

«Хорошо это место немножко ниже его, так что можно просто расположить рядом с собою четыре камня в ряд, между которыми ляжет винтовка, и останется ее ствол только несколько опустить. А где же эти камни? – осмотревшись по сторонам, Геннадий от досады невольно сплюнул, в кармане, где расположился он, ни одного камушка, как и снаружи. Значит, вместо них нужно что-то достать из рюкзака».

Двух лимонок было недостаточно, к счастью, он взял с собою шесть гранат. Теперь бы только их не сдвинуть, как и во сне.

Красные лучи солнца стали подниматься выше и выше, освещая выступ скалы напротив, что говорило о том, что вот-вот наступит ночь.

Сдвинувшись вправо, Геннадий отодвинул к стене винтовку и уложил ее. То, что она будет находиться чуть дальше его вытянутой руки, это правильно, теперь точно во сне он ее не дотронется.

Спальный мешок, который ему настойчиво приказал лейтенант стрелкового взвода взять с собою, он развернул и улегся на него сверху. Через некоторое время почувствовал от него тепло, и поэтому локоть, которым упирался на камень, переложил на мешок.

Сделан этот «спальник» был в Китае, из лебединого пуха. Места много не занимал, по весу – легкий, граммов пятьсот, не больше.

Ночь вот-вот опустится на землю. Просыпающееся чувство голода напомнило об ужине. Достав из рюкзака тонкую жестяную консерву, зацепив пальцем петушок, вскрыл ее крышку. Тонкий слой сала был скручен, и его бочки призывно смотрели на Генку.

Зацепив его пальцем, Дашко откусил небольшой кусочек. Сало было малосольным и вкусным. Медленно пережевывая его, Геннадий нащупал в рюкзаке брикет с сухарями. Они были из ржаного хлеба. Взяв один из них, разломил и маленький кусочек отправил в рот. Сосать его вместе с салом было одно удовольствие.

Наевшись и вылив с консервы остатки сока себе в рот, начал размышлять, куда ее деть. Не класть же назад ее в рюкзак, второпях и порезаться можно. Поэтом положил ее в самый конец своей мини-пещерки.

Ночь была неспокойной. Желание по-маленькому сходить, решил терпеливо донести до рассвета. Первая причина в таком решении связана с гранатами, лежащими слева от него в два рядка. И не столько от испуга, что нарушит их расположение, как то, что может нечаянно их столкнуть и они полетят вниз.

А второе, под себя же не сходишь, этого только еще не хватало.

С этими мыслями и усыпал, прячась от горного холодного воздуха в теплое покрывало спальника.

Сон с легкостью подхватывал его сознание и уносил с собою в другие миры, но через некоторое время сознание выбивалось из его чар и напоминало своему хозяину о том, где находится. И сколько ни пытался Геннадий себя остановить от желания сходить в туалет, но не мог этого сделать, и тут же просыпался. В висках молотил молот, давление повышалось до такой степени, что заболела голова.

Геннадий аккуратно вылез из своего спального скафандра и полез внутрь мини-пещерки. Выемка, где покоилась консервная банка, имела углубление, а значит, моча задержится там и не польется на него и его спальный мешок. Это успокаивало. А запах, так со временем выветрится. На часах почти два утра, до рассвета полтора часа. Нужно выспаться.

Разлитое по воздуху черное кофе, начало оседать, делая его более прозрачным. За ним стали появляться и темные очертания скалы, расположенной с той стороны ущелья.

Очень не хотелось вылезать из теплого спального мешка, и самое опасное, что это пыталась доказать ему и мысль, будто его участие в этой операции ненужно. Просто отправили парня на задание, чтобы приучался к будущей службе в стрелковом взводе.

Шорох, раздавшийся где-то рядом, заставил Дашкова замереть. Прислушивался, и в мгновение на крик дневального «Рота, подъем!», он был готов выскочить с кровати и бежать в коридор на построение. Только бы кто-то из дембелей не увидел, что он лежит в кровати уже одетый.

И вдруг он расслышал чье-то дыхание с легким покашливанием, приближающее к нему. Он знал, кто это, младший сержант Иваков, тот, на чью голову он несколько месяцев назад натянул свою панаму до ушей…

«Сегодня я тебя буду медленно убивать, – прошептал Иваков, – как змея мышь! Хе-хе-хе».

Геннадий дернул головой и, открыв глаза, осмотрелся по сторонам. Было уже светло. Очертания горы в легком покрывале облака хорошо просматривалось. И создается такое впечатление, что облако – это всего лишь мыльная тряпка, которой хозяйка вытирает начисто намыленное окно, и воздух становится умытым до прозрачности. А мыло растворяется в нем и скатывается каплями вниз.

«Еклмн! – выругался про себя Дашков и, вылезая из спального мешка, глянув на часы, еще больше заволновался – 06.37. – Проспал!»

Уложив винтовку между лимонками и сняв с прицела крышку, двинув ее вправо, чуть не сбил дальнюю от себя гранату. Но, к счастью, она не покатилась вниз, но щелчок железа об ее выпуклые ребра был громким.

Засунув гранаты в рюкзак, припал правым глазом к окуляру прицела и стал осматривать скалу. То, что он принял за выступ, оказался прав. Поднявшееся над скалой солнце давало ему возможность просчитать приблизительно даже его ширину, метров около десяти – двадцати, местами и шире. А длина около пятидесяти. И представляет оно собой не ровную поляну, а нагроможденную невысокими каменными выступами, что дает возможность там сделать засаду.

«Хотя, сверху-то все просматривается», – изменил свое мнение Геннадий и, приподняв ствол винтовки, стал искать спускающихся к этому месту людей. То, что они еще не прошли ниже этого выступа, верилось, так как скала достаточно высокая, вертикальная, и спуститься по ней, как по перилам, не удастся. Не думается, что они начали это с рассвета.

И нашел их. Ребята, как муравьи, спускались прямо над этим местом. Их выцветшие до белизны комбинезоны хорошо просматривались на еще темном фоне скалы. Вторая группа была значительно выше их.

Когда опустил ствол ниже, к выступу, показалось, что что-то здесь изменилось. Что? Камни на месте, семь их. Погоди, погоди, а было шесть вроде. Да-да, вон того, самого левого крайнего не было вроде. Вроде?

Что он вырос здесь за ночь? Считал же их вчера вечером. Да-да, считал, чтобы не потерять это место. Неужели ошибся, забыл. Бывает же такое.

Группа наконец-то спустилась к выступу и, не задерживаясь на нем, продолжила движение дальше.

Под ним оказался еще выступ, на котором и были те самые шесть каменных глыб. Значит, верхнего выступа он вчера и не заметил, а только нижний.

Первым спускается, кто, по спине не разобрать, как и тех, кто над ним. И вот когда они оказались на выступе, то лица каждого из них хорошо видны.

«О, Мишка Серегин! Первым шел. Как всегда, молодым вперед, – ухмыльнулся Геннадий. – Везучий ты, Мишка, что ни скажут, то и делаешь. Ну да, хотя я на тебя не обижаюсь. Что в учебке на тебе дембеля ездили, что здесь. А я вот не выдерживаю такого, ни там, ни здесь. Вот и одел на голову Ивакову шляпу по самые уши… А вот и вы, товарищ младший сержант. Знаю, чувствуешь, что в следующий раз не кепку на тебя надену… Вот и боишься со мною ходить на боевые. Глупо, я не из тех, кто зло долго помнит. И не взыщу, так как живешь ты на юге страны, далековато, да и не каратист, чтобы твою боксерскую рожу натыкать кулаками. Зато теперь я в другом взводе служить буду, а будет возможность, приколюсь над тобой. Это я тебе обещаю».

Каска, упавшая с головы Мишки Серегина, отвлекла внимание Геннадия с младшего сержанта. На щелчок, раздавшийся где-то внизу, воспринял как звук от упавшей каски на камни. Но после второго Дашков понял, что это не так, и, сделав движение вперед, стал искать под собой хозяина этих щелчков.

Он оказался почти под ним, метрах в десяти слева. Человек в афганской одежде, стоявший на одном колене и пытавшийся перезарядить свою винтовку.

Рука у Геннадия затряслась. В человека он еще ни разу не стрелял, а только по мишеням. И даже хорошо, кандидат в мастера спорта по стрельбе из винтовки…

Щелчок, раздавшийся снизу, и положение стрелка, вскинувшего винтовку и начавшего целиться, говорил о том, что вот-вот он произведет еще один выстрел. И Геннадий, наведя на него свою винтовку, нажал на курок.

Душман тут же упал на землю, голова стала красной.

Новый выстрел, раздавшийся с той стороны ущелья, привлек внимание Дашкова. Мысль о том, что бойцы старшего лейтенанта Баталова так быстро вычислят того, кто стрелял по ним, и откроют ответный огонь, она придет к нему позже. Когда дрогнет уверенность в том, что он, не целясь, убил душмана-снайпера, ведь пуля ему попала в лицо. Это возможно было сделать, если бы тот посмотрел на Геннадия.

Но в тот момент, когда прозвучал дальний выстрел, он заново припал к окуляру прицела и стал искать стрелявшего. Его он нашел быстро: группу душманов, бегавших на верхнем выступе скалы, на которой только что были солдаты разведвзвода.

То, что нужно было удостовериться вначале, душманы это или нет, Геннадий не думал. Он прекрасно видел две фигуры, стрелявшие вниз по солдатам, уткнувшимися своими спинами в скалу. Прицелившись, замер. Куда стрелять? В голову, которая скачет в прицеле, как теннисный мячик по столу, или в грудь? Она шире. Нажал на курок. Фигура полетела вниз. Вторая пока не двинулась с места, перекрылась крестиком и тоже после выстрела полетела вниз.

Стрелять с колена было очень неудобно. Лег на камни и, уперев цевье винтовки в рюкзак, затаив дыхание, стал искать следующую фигуру. Нажал на курок. Но вроде бы не попал. А вот следующая, приближающаяся к этой, говорила о том, что цель поражена. И снова медленно, чтобы не увести хоть на миллиметр ствол от нужной цели, придавил курок. Отдача в плечо была хорошо ощутима. Ошибка понятна, не придавил приклада к плечу, оставив его навису. Но цель поражена.

После спуска второй группы к первой наблюдал, как двое парней помогали спускаться раненым. Ефрейтор и младший сержант были в сознании и двигались самостоятельно. А Геннадий, то сопровождая их спуск через прицел, то осматривая через него территорию по сторонам, не оставлял ни один их шаг без внимания.

То, что произошло чуть ранее, он не задумывался, подсознательно понимая, что ему удалось в какой-то степени предотвратить расстрел душманами своих ребят. И только после того, как группы перешли дорогу и направились к палаткам, раскинутым на берегу реки, он отложил в сторону винтовку и, закрыв ладонью глаза, стал глубоко вдыхать в себя воздух.

То, что он должен сейчас вернуться в воинскую часть, понимал. Но не пустым. Если он не принесет винтовку того духовского снайпера, то ему привяжут и ранения наших солдат. Поэтому нужно спуститься и забрать винтовку у убитого стрелка. Но вместе с этим возникает второй вопрос, безопасно ли это. Неужели этот стрелок был одним, как он, Дашков?

Не верится. Скорее всего, с ним было сопровождение. И они еще не ушли. Выглянув вниз, удостоверился в том, что тот снайпер так и остался лежать, и никого рядом с ним нет. И по сторонам тоже.

Пуститься отсюда к телу убитого невозможно, скала отвесная. Собрав спальный мешок и засунув его в пенал, прицепил его к рюкзаку и, закинув на спину, привстав, двинулся к выходу.

Выход на нижнее ребро скалы был легче, чем в верхней части. Да и проход под стеной скалы здесь шире. Выйдя на него, Геннадий бегом направился к трупу. Затылочная часть его головы была в крови, Развернув его к себе лицом, увидел аккуратное отверстие над левым глазом.

«Все-таки ты посмотрел на меня?» – спросил у убитого Дашков.

На глаз ему лет сорок. Взрослый мужчина с подстриженной седовласой бородкой. То, что это был афганец, вопросов не возникало, но лицо было ухоженным. Бородка была аккуратно подстрижена, поросли выше, на лице, не было.

Винтовка была иностранной, какого типа, Геннадий не знал, да и времени терять, чтобы разобраться в этом, у него не было. Вытащив ее из-под тела убитого, побежал назад.

Первым, кто встретил Геннадия, был незнакомый офицер с несколькими солдатами. Судя по повязкам, патрульные.

– Стой, тихо, присядь. Оружие на землю. Представься.

– Рядовой Геннадий Дашков, с разведвзвода.

– Почему две винтовки с собою? – подошел к нему офицер.

– Снайпер, выполнял задание по сопровождению наших групп, спускавшихся по той скале, – кивнул Дашков в ее сторону.

– Ты один? – спросил офицер, рассматривая иностранную винтовку.

– Так точно. Это от ее хозяина кровь.

– Молодец. Мы тебя проводим. К кому?

– Товарищ офицер, извините, не знаю вашего звания.

– Прапорщик, – представился тот.

– Товарищ прапорщик, наверное, к начальнику разведки или в стрелковый взвод к лейтенанту Севакову.

– Лучше к оперативному дежурному, – снисходительно улыбнулся тот, – он быстрее разберется, чей ты. Прошу. – И, отобрав у Дашкова обе винтовки, рюкзак, вытащив из ножен штык-нож, показал ему рукой, куда идти.

Глава 4

Мужик

Сколько лет ефрейтору Андриенко, угадать трудно. Губы, потрескавшиеся до крови, облезшая и шелушащаяся кожа на лице, впалые глаза, выцветшие брови, как и волосы на голове. Роста ниже среднего, худющий, походка – еле ноги переставляет, рукопожатие так себе, вложил свою ладошку в твою, как сухую скомканную тряпку, и вынул. На вид этот человек лет семидесяти. Старик.

Но это на первый взгляд. А на самом деле парню всего-то около двадцати лет. В армию попал после школы, не поступил в институт, чуть-чуть недобрал нужного балла. От предложения с теми набранными баллами поступить на факультет физической культуры отказался, так как хочет стать историком. А то, что кандидат в мастера спорта по стрельбе, то это считал всего лишь увлечением.

– Зовут Саша, – представился он, – по военному билету, в народе – Мужик.

– Гена Дашков, тоже ефрейтор, из разведвзвода.

– Слышал, – присел на ящик из-под боеприпасов Андриенко. – Слышал о твоих сегодняшних успехах. А зачем из разведки решил к нам перейти? – прищурившись, смотрит в глаза Дашкова.

– Та разве у меня кто-то об этом спрашивал? – развел руки Геннадий. – Наверное, потому, за то, что характерами с нашими дембелями не сошелся.

– Хм, а разве такие люди бывают, кто сходится? – на лице Александра появилась ухмылка.

– Не знаю, – пожал плечами Геннадий.

– А я тоже ведь один из них, из дембелей, – снова прищурившись, Андриенко посмотрел на Дашкова. – Ладно, сейчас в твое старое гнездышко сходим, за манатками твоими. Только резину не тяни там на вздохи, времени на отдых ноль. Хорошо, если пару часов нам дадут поспать. Пошли.

Геннадий взял винтовку, рюкзак и не торопясь шел за Мужиком.

– А винтовку, что, сейчас в разведвзводе оставить? – спросил Дашков.

– Потом, когда вернемся в часть, сдашь ее, командиры между собой так решили.

– Хорошо, если так. – Но следующий вопрос, в какой операции будет завтра участвовать, Дашков, с трудом удерживая свое любопытство, задавать не стал. Глодала больше другая мысль, как встретят сейчас его дембеля. Говорят, очень злые были, когда несколько часов назад искали его, считали, что пуля в каску младшего сержанта, это его рук дело, Генкино…

Вечер рассыпал в небе тусклые искры от костров – звезды. Никто из командиров подразделений, ни солдат не боялся обстрела с гор. Хотя, это как сказать. Быть уверенным, что ты защищен со всех сторон выставленными блокпостами, никто не мог. Поэтому, когда опускалась на полевой лагерь ночь, костры потихонечку тушились и в течение следующего часа исчезали. Ночь только опустилась в ущелье Панджшера, и солдаты, разогревая в огне тушенку, смешивая ее с кашей, ели не торопясь.