А леший его знает!

– Не знаю! Мне он не представлялся, – отмахнулась его жена и с подозрением уставилась на супруга. – Погодь-ка! А ты это его откуда знаешь? Ась?!

– Потом, уважаемая Ундина, вы это обсудите, – попросил не отвлекаться её Бульгун от главной темы. – Лучше расскажи, что дальше произошло?

– А ничего! – водяница состряпала обиженное выражение на лице. –Этот хам обозвал меня сушенной воблой…

– Это что он себе позволяет, полуслепой срамец! – вспылил тут Тритоха, услышав, как обозвали его «рыбоньку». – Что, дорогая, он прямо так тебя и назвал?!

– Ага! Так и сказал: «Бросьте вы эту сушенную воблу, я знаю где наяда прячется. Она на болоте». После чего они все вместе сбежали от меня. Я хотела их остановить и выяснить кто это ещё из нас «вобла», да этих бесстыдников и след простыл. Только по клочку шерсти у меня в руках и осталось. Это же надо, такое про меня сказать. Тут я шум и подняла.

Ундина замолчала, всем своим обиженным видом показывая, как сильно задели её самолюбие залетные черти, что пришлось им с тоски немного шерстку в гривах проредить.

– Ну и лесок у нас! – в порыве праведного гнева воскликнул Тритоха. – То обворовать пытаются, то обзывают! Это же кошмар! Кошмар!

Бульгун же, не был столь эмоционален. Обдумав сказанное Ундиной, он перевел взгляд на водяного.

– Тритоха, ты точно ничего не хочешь мне сказать?

Водяной, понимая, что он и в самом деле мог ненароком сболтнуть лишнего одноглазому черту, даже не знал, что и ответить.

– Да вроде ничего, – пожал плечами Тритоха и в свою очередь перевел взгляд на Ундину. – Кстати, рыбонька моя, а чегось это ты так далече от озера забралась, в самую глухомань?

Теперь пришло время искать вразумительный ответ его супруге, которая не хотела признаваться в том, что намеревалась проследить за муженьком.

Внезапный рев со стороны болот заставил их всех содрогнуться и, кажется, позволил водянице оставить неудобный вопрос супруга без ответа.

Ревел Зыбун.

Лесная мелюзга, высунувшаяся на рев из дупел и нор, подумала, что, наверное, Зыбун опять не с той ноги встал.

С учетом того, что у болотного было восемь конечностей, вероятность встать «не с той ноги» у него и впрямь была довольно высока. К слову сказать, частенько болотник ревел с утра пораньше, потягиваясь спросонья или разгоняя надоедливых кикимор.

Но наши герои в виду последних событий сразу просекли, что дело совсем в другом. Да и ревел болотник не как обычно, с озорным задором, или больше для острастки незваных гостей. А ревел он утробно, протяжно, истошно – практически предсмертно.

Неужто черти и впрямь на болото нагрянули и сцепились с тестем лешего?!

– Да, чтобы вас всех! – бросил в сердцах Бульгун и немедля ломанулся на дикий рев.

– Держи! – Тритоха сунул в руки Ундине раковину. – Иди домой и не высовывайся! Видишь, что творится?! А я с Бульгуном на болото смотаюсь! Может быть придется там пару пятаков кое кому начистить.

Ундина, конечно, жемчужину взяла безропотно (она уже даже знала куда её припрячет), но насчет идеи мужа поучаствовать в драке с чертями, заявила категорический протест.

– Никуда ты не пойдешь! Ишь, драчун тут нашелся. Удумал же ввязываться в разборки с потусторонниками. Ты на себя посмотри. Какой из тебя боец?! Не пущу! Ну-ка, быстро в озеро, я сказала!

Ундина сурово зыркнула на мужа, ожидая от того привычной покорности и безграничного послушания. Но не тут было. То ли водяной чувствовал за собой вину перед лешим, то ли супруга его перегнула палку, заявив, что он никудышний боец – но Тритоха даже глаза оробело не отвел. Наоборот, так на неё в ответ посмотрел, что Ундина сама смешалась.

– Хватит тут мне указывать, баба! Я сказал, бегом домой! А какой я боец не тебе решать!

Сказал так Тритоха, развернулся и пока супруга не пришла в себя от такой неслыханной его наглости, с гордо поднятой головой удалился в сторону болота.

Так как путь к владениям Зыбуна лежал через озеро, то водяной добрался довольно быстро по воде, пока Бульгун его озеро огибал, но все равно Тритоха появился на месте преступления вторым. Леший к этому времени уже вытащил тестя на кочку и склонился над избитым до полусмерти болотником.

– Зыбун, это кто тебя так? Сколько их было? Что им было надо? – безжалостно тормошил леший тестя, задавая вопросы, на которые он и так знал ответы. Но надо было лишний раз удостовериться, что его догадки совпадают с реальным положением дел.

Пришедший в себя Зыбун простонал и кое-как приоткрыл заплывшие глаза. Увидев склонившегося над ним лешего, болотник прошептал:

– Омелия…

– Что?! Что с Омелией?

– Её… её похитили… – морщась от боли, прохрипел Зыбун.

– Это были черти, да? Трое? Один из них одноглазый?

Болотник, соглашаясь, в ответ прикрыл глаза и, превозмогая боль во всем теле, сипло добавил:

– Пять!

– Что? – не расслышал сказанного леший.

– Пить! Он просит пить? – подсказал Тритоха.

– Пять, говорю! – чуть громче произнес болотный.

– Что пять?

Бульгун теперь расслышал, но не понял, о чем речь.

– Чертей было пятеро, – пояснил болотный. Видно было, что слова даются ему с большим трудом. – Они схватили Омелию, а когда я кинулся к ней на помощь…

Зыбун не договорил, откинулся на кочку и несколько секунд лежал неподвижно.

– В какую сторону они скрылись?!

Болотный лишь желейно качнулся из стороны в сторону, мол, не видел. Леший и рад бы погнаться за похитителями, да куда бежать-то непонятно.

– А вы видели куда черти драпанули? – обратился Бульгун к собравшимся со всего болота кикиморам.

Те лишь виновато понурились и развели руками.

– Пить! – наконец прошептал болотный.

– Да мы уже поняли, что их было пять, – бросил удрученно Тритоха, с опаской поглядывая по сторонам (как бы назад те черти не вернулись).

– Дайте мне попить, недоумки! – в ещё слабом голосе Зыбуна начали проступать стальные нотки. Видимо он постепенно восстанавливался.

– А-а, пить?! – встрепенулся Тритоха. – Так бы сразу и сказал. Сейчас я сгоняю за ключевой…

– Не надо! Я уже принесла! – раздался за его спиной до боли родной голос.

Водяной и леший оглянулись и увидели Ундину, которая держала в одной руке раковину, а в другой ушат полный чистой воды. Водяница, не послушала мужа и тоже пришлепала на болото – её обостренное женское любопытство взяло верх над притупленным страхом. Предусмотрительная баба как чувствовала, что водица пригодится, захватила с собой немного артезиановки.

Тритоха решил и тут сыграть роль строгого мужа.

– Я же тебе сказал сидеть…

Но Ундина, уже отошедшая от двойного стресса, вызванного сначала чертями, а потом норовом мужа, только фыркнула в ответ.

– На, вот, напои Зыбуна.

Расплеснув немного воду она протянула водяному ушат.

– Э-э, женщина! – безнадежно вздохнул Тритоха и, приняв ушат, стал с помощью лешего поить болотника.

Весь ушат мигом влился в Зыбуна как в воронку. Тому сразу полегчало: взгляд прояснился, а лицо приняло осмысленное выражение. Избитый чертями полуночник приподнялся на локте, точнее на согнутом щупальце, и, видя, что вокруг собрались уже почти все кикиморы с его болота, поманил пальцем к себе лешего.

– Бульгун, наклонись поближе, что-то скажу, – уже более твердым голосом подозвал он зятя.

Бульгун наклонился. Наклонился и Тритоха, хотя его не просили, но он не хотел пропустить ни одного слова.

– Мою жену, Омелию, похитили, – раскрыл «секрет» болотник.

– Я знаю, – ответил леший.

– А знаешь ли ты, кто её похитил?

– Ага! Черти.

– А знаешь сколько их было?

– Пятеро.

– А знаешь кто меня так отмутузил?

– Они же.

– Да откуда ты все это знаешь? – искренне удивился Зыбун.

– Ты же сам только что рассказал, – честно признался леший.

– Да? Не помню.

– Видать хорошо по голове приложили, – задумчиво предположил Тритоха.

– Ешкин кот! А это ещё кто?! – увидев вблизи мордашку водяного отшатнулся Зыбун.

– Это же Тритоха, сосед твой! – поспешил успокоить тестя Бульгун.

Болотный присмотрелся и… расслабился.

– А, точно! Не признал сначала! Ну и рожа у тебя Тритоха.

– Морда как морда! По крайней мере не такая помятая как у некоторых, – обидчиво отозвался водяной, но воротить эту самую морду не стал, чтобы ничего интересного не пропустить, только проворчал: – Отпаивай потом после этого…

Бульгун видя, что болотнику уже легче, поинтересовался у того:

– А какого дьявола они Омелию схватили?

– Даже не знаю, – пожал всеми восемью плечами головоногий болотник. – Я этот вопрос хотел вообще-то тебе задать.

Леший с сожалением посмотрел на тестя – видно и впрямь ему неплохо по голове настучали черти.

– Да я-то откуда знаю, – вздохнул он и вновь пристал к Зыбуну: – Зыбун, ты же нелюдь мудрый, наблюдательный. Все примечаешь. Да и память у тебя до последнего времени была хорошая. Давай-ка вспоминай, может тебе Омелия что-нибудь раньше о своем прошлом рассказывала?

В свете последних событий, в том числе увиденных им в жемчужине, леший своим нечеловеческим чутьем улавливал их взаимосвязь. Подумать только, пятеро (!) чертей, искавших в их краях наяду, которая много сотен лет сбежала от чудовища с того полуночного празднества в южных землях. А то что в ту танцевальную ночь ей удалось сбежать и ежу было бы понятно. В противном случае не объявилась бы Омелия здесь, не притаилась на болоте у Зыбуна. Вот только кто мог навести потусторонников на её след, и зачем, спустя полтысячелетия с гаком она им понадобилась. На простую месть не похоже. Может она что-то такое знала, что не должна была знать? Вполне вероятно. Только теперь от неё ничего не узнать.

– Знаешь Бульгун, – вывел лешего из раздумья голос болотника. – Я вот сейчас вспоминал, вспоминал и понял, что моя милая Омелия ведь никогда мне не рассказывала ничего о своем прошлом. Я же на самом деле ничего не знаю о ней, о её прошлой жизни до нашей встречи. Она сама мне никогда не рассказывала. А я, самовлюбленный болван, никогда не интересовался её прошлым.

– Или она сама на тебя чары наводила, чтобы ты не любопытствовал и лишнего не узнал, – выдала Ундина более фантастическую, но и более щадящую самолюбие Зыбуна версию.

– Вполне может быть! – ухватился за «соломинку» болотный, с благодарностью посмотрев на водяницу. – Я ведь жизнью Нимфеи интересовался куда больше чем своей. Каждый шаг её отслеживал. Так неужели я по своей глупости не стал бы интересоваться любимой женушкой, тем более её прошлым. Видать Омелии действительно было что скрывать. Ай-яй-яй! Какой же я близорукий болван.

После недолгих колебаний, Бульгун обратился к тестю:

– Не знаю поможет это или нет, но у Тритохи есть кое-что, что возможно поможет приоткрыть завесу тайны над прошлым Омелии.

– Неужели! – удивился Зыбун. – И что это?

– Это жемчужина, которая выросла из соринки, находившейся в глазу одного циклопа…

– Извини Зыбун! Бульгун, подь на два слова! – водяной оттянул лешего в сторону и зашептал: – Дружище, ты в своем уме?! Ты что хочешь показать ему то, что видели мы? Это же добьет его!

– Возможно! – не стал отрицать такого исхода леший. – А может и наоборот, встряхнет бедолагу. Глядишь что-нибудь да вспомнит, что-то да наведет его на мысль.

– Ох, как бы чего худого не вышло, – с сомнением покачал головой Тритоха.

– Думаю, хуже уже не будет, – тоже начал сомневаться в своей затее Бульгун, но отступать не собирался. – Давай покажем ему!

– Смотри, дружище, я тебя предупреждал, – посетовал водяной и обратился к супруге. – Ундина, рыбонька, подай ка мне жемчужину.

– Это ещё зачем?

Его благоверная не собиралась расставаться теперь уже со своей прелестью.

– Дай сюда! – настоятельно потребовал Тритоха, чего за ним ранее не наблюдалось.

Его тон заставил Ундину скрепя сердце (кто-то любит употреблять идиому – скрипя сердцем, что в корне неправильно, но созвучно) отдать жемчужину.

– Ой, да на, подавись!

– Да не кипятись, ты, дуреха! – хмуро бросил Тритоха своей ненаглядной «рыбоньке». – Мы только кое-что покажем Зыбуну.

Ундина обижено подернула плечом, но сама все же заглянула через плечо мужа, когда тот раскрыл створки огромной ракушки. Любопытство оно, знаете ли, не порок, а искреннее неравнодушие.

Зыбун и все остальные уставились на жемчужину, на поверхности которой уже в тысячный раз прокручивалась одна и та же картина чрезвычайного происшествия из далекого прошлого.

Ундина беззвучно охала и ахала, поглядывая на полуголых красавцев – сатиров и кентавров. Водяной не спускал глаз с танцующих наяд. Бульгун все больше следил за тем какое впечатление разворачивающаяся сцена произведет на болотного – не разобьет ли сердце бессердечному (в прямом, но далеко не переносном смысле) нелюдю. Зыбун же смотрел не моргая только на одну наяду – на свою Омелию. Даже когда на поляну выскочило потустороннее чудище и стало гонять по ней наяд и остальных полуночников, на лице болотника не дрогнул ни один мускул. После того как в глазу циклопа потемнело, Зыбун ещё некоторое время пялился на переливающуюся жемчужину, думая о чем-то своем.

– Красивая какая, да? – наконец взволнованно прошептал Зыбун.

– А тебя во всем увиденном больше ничего не смущает? – удивленно поинтересовался Тритоха.

– Нет! А что меня должно смущать в её красоте?!

– И то верно! Чего такого в непотребных полуголых танцах на глазах десятков полуголых нелюдей, – развел руками водяной. – Конечно! Обычная история.

– А-а, ты об этом! Лично я не вижу в том ничего плохого, – сообразил Зыбун куда клонит водяной. – Это у наших южных собратьев так весенний праздник плодородия отмечается каждый год. Такие там порядки были издревле заведены их богами и никуда от этого не деться. Обычные ритуальные танцы, Тритоха, почти такие же как у наших русалочек в купальную ночь. Ну, может быть у них чуток раскованней выглядит. Но точно никакого непотребства на этих празднествах не бывает.

– Это тебе, случайно, не Омелия рассказала? – с сомнением хмыкнул водяной, но получив подзатыльник от Ундины, заткнулся и обиженно засопел.

– Нет. Я же говорил, что она мне совершенно ничего не рассказывала, – не распознав сарказма в вопросе Тритохи, ответил Зыбун. – Я об этих традициях и ритуалах читал где-то. Так! А где же я читал об этом? Секундочку! Где-же, где-же? А! Вспомнил! Обо всем этом рассказывалось в Книге Мертвых, которая была с Омелией, когда мы с моим бывшим дружком нашли её обессиленную у границы нашего княжества.

– С каким ещё дружком? – поинтересовался Бульгун, точно зная, что болотный ни с кем с роду не дружил.

– Знамо с каким, с Поставцом.

Удивлению всех присутствующих не было предела.

Первым отреагировал на новость Тритоха закономерным вопросом:

– Ты сказал «с Поставцом», это не оговорка?

– А что тебя смущает? – не понял в чем вообще вопрос болотный.

– Ну, не знаю, – заметил Тритоха. – Дружба болотника с домовым, это все равно что, дружба лешего допустим с…

– Водяным! – закончила за мужа предложение Ундина, которая не особо одобряла что Тритоха водится с Бульгуном. Эта их дружба приносила свои нехорошие плоды – супруг все чаще стал перечить, а сегодня даже попытался указать ей её место в семейной иерархии.

– Так! – вмешался Бульгун. – Давайте не будем отвлекаться. А ты Зыбун, давай-ка поподробнее с того места как вы с Поставцом дружбу водили и однажды Омелию встретили.

Зыбун поморщился – не хотел он ворошить прошлое – но ответил:

– Что сказать? Раньше мы с Поставцом были друзья, как говорится, не разлей вода. Много времени вместе проводили. Лазили везде где вздумается, бродили где захочется. Вот в один день мы и наткнулись у дальнего ручья на выбившуюся из сил наяду. Этой наядой, как вы понимаете, оказалась моя Омелия. У неё в дорожной котомке была древняя книга. Не папирус, ни табличка, на свиток, а самая настоящая книга. Таких в наших краях ещё в ту пору не делали. Да, по-моему, и нигде ещё не делали. Как мы её не расспрашивали, пытаясь узнать откуда она и что с ней случилось, Омелия ничего не ответила, но попросила приютить на пару дней в укромном месте. Поставец не мог к себе в избу забрать наяду, а у меня на болоте ей было бы вполне комфортно, да и мест тут укромных хватало. Чтобы Поставцу не было обидно, а может быть и преследуя иные цели, Омелия отдала ему на хранение свою книгу, которая как вы понимаете и была той самой Книгой Мертвых. Пару дней прошло. Потом минуло пару недель, затем пробежали пара месяцев, а там и пара лет пролетели незаметно. Омелия оклемалась, освоилась на болоте и никуда уходить не собиралась. Да и мне, честно признаться, не хотелось её отпускать. Все это время к нам часто наведывался Поставец. Он приносил Книгу Мертвых, которую я им читал. Из нас троих только я знал мертвый язык, на котором естественно и была написана книга. Вот в этой книге я и вычитал об мифах, легендах, обычаях, традициях и ритуалах южных полуночников. В том числе и о весеннем празднике плодородия. Знаете, скажу я вам, Книга Мертвых была написана весьма живым языком. В смысле, конечно же мертвым, но живым слогом, захватывающим. И когда мы с Омелией решили связать себя узами брака, мне стало её не хватать…

– Кого? Омелии? – захваченный рассказом спросил Тритоха.

– Нет! Причем тут Омелия! Книги! Мне стало не хватать Книги Мертвых!

– А почему?

– Поставец почему-то совсем перестал к нам приходить и приносить Книгу. Наверное, многочисленные дела ему мешали. Одна кикимора сказала, что между нами с Поставцом пробежала одна симпатичная черная кошка.

– Да, это плохая примета! – согласилась Ундина, единственная из присутствующих, понявшая истинную причину разлада двух друзей.

– А потом я узнал, что мой бывший кореш стал в граде княжьем теремным, а значит ему и вовсе не до нас с Омелией. Со столетиями мы и вовсе стали друг другу как чужие. Я ведь и впрямь едва вспомнил о том, что когда-то мы с нашим теремным были закадычными друзьями.

Зыбун замолчал, мысленно вспоминая дела давно минувших дней, когда они были молоды и беззаботны. Его история тоже тронула сокровенные струны остальных полуночников. Даже кикиморы перестав хихикать, сидели по кочкам в тоскливой тишине.

К этому времени подоспел Стопарь в своей цветастой рубахе. Кикиморы, чувствуя скорую заварушку, на всякий случай отправили за ним самую молодую из своей шайки. А что вы хотите, в среде болотных полуночниц, «дедовщину», в данном случае «кикиморовщину», ещё никто не отменял.

Атаман злыдней был уже в общих чертах проинформирован о происшедшем, поэтому молча поздоровался с водяным и лешим, и переглянувшись с Бульгуном, кивнул на болотного – дескать, как он, не свихнулся от горя? Леший только отрицательно покачал головой – дескать, вроде в здравом уме, как минимум в своем обычном странном состоянии.

– Так вот! – вновь заговорил болотник, не обратив внимания на объявившегося злыдня. – Мне бы эту Книгу Мертвых дочитать. Скорее всего там мы сможем найти разгадку и узнаем кто напал в том далеком прошлом на её соплеменников, и кто, зачем и куда похитил сегодня Омелию.

– Но мы и так знаем, что Омелию похитили черти и, скорее всего, утащили её на юга, – напомнил присутствующим очевидные вещи водяной. – Не так ли?

– Эти черти, мелкие сошки, исполнители, – парировал Зыбун. – Нам нужно найти заказчиков. Короче, стащите мне эту книгу у Поставца! В ней много чего можно почерпнуть.

– А может нам просто попросить её у теремного? – внес леший вполне разумное предложение, которое ему подсказывал внутренний голос. – Объяснить, что к чему. Неужели он откажет?

– Не факт, что пойдет навстречу, – высказался болотный. – Последние столетия Поставец каким-то чересчур вредным стал. Может отказать, а узнав о том, что нам позарез нужна Книга Мертвых, либо усилит за ней присмотр, либо вообще её перепрячет.

– Зыбун дело говорит. Не стоит рисковать и идти с просьбой к теремному. Лучше рискнуть и стибрить у него, что там вам надо, – влез в разговор Стопарь. Ещё до конца не зная, о чем речь, атаман злыдней был готов поддержать любой кипишь, если можно было хоть как-то досадить Поставцу.

– Я тоже с ними согласен, Бульгун, – вставил свои «пять копеек» водяной, хотя его мнения уж точно никого не интересовало.

– Но это же не наш метод, братцы! – все ещё противился мнению большинства леший.

– Наш не наш, это можно будет потом обсудить, – нетерпеливо заерзал злыдень. – Надо действовать!

– А я считаю, что с теремным надо договариваться, – подала голос Ундина и то больше для того чтобы стать поперек своему строптивому муженьку.

– Хватит умничать, женщина! – тоже больше из вредности напустился на жену водяной. – Я за то, чтобы выкрасть книгу у Поставца!

– И я двумя руками «за»! – поддержал его Стопарь, но поднял только одну руку.

– А я вообще-то сам инициатор этой операции! – кривясь от боли поднял вверх наименее пострадавшее щупальце болотник.

Выслушав все стороны, в том числе и внутренний голос, леший принял решение.

– Хорошо! Но, заметьте, не я это предложил! Итак, допустим, мы, скажем так, решимся взять на время Книгу Мертвых у теремного. А как мы узнаем где он её прячет?

– Это не проблема. Я знаю, – сказал Зыбун. – У теремного, как вон и у Тритохи, есть свой тайный «тихий омут»…

– Зашибись! Даже болотный о моем потайном омуте знает, – проворчал себе под нос водяной. – Куда катится этот мир…

Болотный, не обращая внимания на ворчанье водяного, продолжал:

– … В общем книгу он прячет на самом дне колодца, на осиновом щите в речной гальке. Этот колодец вырыт на заднем дворе княжьего терема. Поставец считает, наивный, что туда никто не сунется. Вам остается только проникнуть на княжье подворье, добраться до колодца, вытащить из него книгу и сразу сюда. Всего-то делов.

– Да! Это же просто, как раз плюнуть… в тот колодец, – усмехнулся Стопарь.

– Я вот тебе плюну в колодец! Так плюну! – начал отчитывать злыдня Тритоха, но леший не дал ему развить тему.

– Ладно! – поднялся Бульгун. – Если все так просто, то может быть и в самом деле проще книгу взять без спросу. Но, имейте в виду, после прочтения мы её обязательно вернем на место.

– Какой разговор! – уверил его Стопарь, многозначительно переглянувшись с болотником. – Обязательно вернем!

– Тогда всем оставаться на своих местах, а мы со Стопарем туда-обратно смотаемся. Как раз утро в самом разгаре. Самое время для похода в гости. Домовые уже после третьих петухов как сонные мухи…

– Я с вами! – изъявил желание отправиться на преступление и Тритоха.

Ундина среагировала мгновенно:

– Ещё этого не хватало! Дурак старый!

– Уймись, Ундина, я сказал пойду, значит – пойду, – водяной раздулся как рыбий пузырь.

Все-таки чувствовал за собой Тритоха небольшую вину в произошедшем и хоть чем-то хотел помочь.

– Хошь, чтобы от озера отлучили?! – не унималась его супруга.

– Не важно! – отмахнулся вдохновленный Тритоха. – Ундина, золотце моё, посмотри, как скучно мы живем! Во мне пропал дух авантюризма! Я перестал делать большие хорошие глупости! Семейный быт, затянул нас с головой в серое болото рутины.

Опасаясь семейной сцены Бульгун поспешил отговорить водяного.

– Сильно сказал, друже! Я ценю твое желание помочь, но мы и сами со Стопарем справимся. – поблагодарил водяного леший, которому к тому же не хотелось рисковать и более-менее добрым именем друга. – Ты лучше останься и присмотри за Зыбуном!

– Ага! Справитесь вы, как же! А кто в колодец нырять из вас станет? Ты или Стопарь? А если там глубина как у меня в омуте?

– Хм! Об этом я и не подумал!

– То-то же! – попрекнул друга Тритоха. – Так что не отговаривайте, вместе пойдем. А ты Ундина, раз домой не пошла, остаешься тут с Зыбуном. Приглядишь за пострадавшим до нашего возвращения. Ясно?

– Угу, – безропотно подчинилась на глазах изменившемуся мужу водяница.

Что сказать? Такой изменившийся супруг, проявивший характер, неожиданно понравился Ундине даже больше, чем тот, прежний: тихий, покорный подкаблучник. В этом Тритохе было что-то вызывающее интерес, некий внутренний стержень, который ранее в нем практически не проявлялся.

– Ладно! Мы скоро! – деловито буркнул водяной, довольный тем, как себя повела супруга.

– Идите уже, горе-разбойнички! – бросила его супруга.

Трое авантюристов скрылись в лесу в направлении стольного града.

Ундина проводила их тревожным взглядом, затем оглядела безмолвную топь, укрытую серой дымкой болотных испарений. Она остановила взор на живописном островке с корявыми сухими сосенками, которые торчали словно костлявые руки мертвецов, пытавшихся выбраться из трясины. Ни с чем не сравнимый пейзаж. Бывать в этих местах ей все как-то не приходилось, но она слышала о потрясающих красотах трясины, в том числе и от мужа.