дрожат, как заздравные свечки
не холодно им
лишь в разумном и чутком сердечке,
где зыбок уют
и бесхитростен свет.
ну да ладно, пусть там и живут.
и, быть может, смеются
над пылью холодных лет
НЕУСПОКОЕННЫЙ
Спят на земле города, захолустья,
Рельсы и травы, коты и мосты…
Все, что терзает, – когда-то отпустит,
Так не тревожься и ты.
Иль заворочалась сонная совесть
Шилом в грудинном мешке?
Неуспокоенный, не успокоясь,
Трудно идти налегке.
Иль в голове полоумные птицы
С воплем на сто голосов?
Поберегите же, пусть он продлится —
Пульс бестревожных часов.
Ночью навалятся душные страхи,
Днем отвлечет суета…
Но молятся воины, бьются монахи,
Плачут морщинки шута.
Если покажется – нету защиты,
В самом родном померещится враг —
Нас не оставят, и мы не одни тут,
Можешь не верить, но так.
Ты отломи мне от лунной краюшки
Света и сказочных снов,
Я положу тебе рядом с подушкой
Старый Псалтирь и золофт.
Завтра наступит, боишься ли, нет ли —
Новым звеном бесконечной цепи…
Пусть будет сон твой и мирным, и светлым,
Неуспокоенный, спи.
ТИХИЙ ОГОНЬ
Корпия сонного снега.
Студеный небесный эфир.
Внизу добивают раненых и воюют за мир.
А я там, где горит осколком
Расщепленный клен,
И нет для меня лагерей, и нет для меня знамен.
Корпия сонного снега
Плавится и шипит.
Меня заливают бензином, мне что-то ставят на вид.
Моя ненависть слишком слаба,
Чтобы против кого-то вставать.
Можно, я буду тихим огнем,
