Голова в бегах

– А Мессалина? В смысле – Лаура? – удивилась Маня и, видя недоуменное лицо Валерки, пояснила: – Анька трепло!

Я показала ей кулак, но тоже с интересом воззрилась на Валерика, а он только рукой махнул:

– Что Лариска? Ей вообще на меня пофиг. Говорит, если не повезу ее на Канары, бросит. А откуда у меня деньги на Канары? Я же честный полицейский. Так что, считай, она меня уже бросила. Ну, так как?

– Нет, Валерик, ты извини, но у нас с Анькой планы, – развела руками сестра, – Загорим, похорошеем, выполним план по сексуальным похождениям на год вперед. А то у нас с этим в последнее время что-то не очень, чтобы очень…Ты нам там как тот самовар, что с собой не возят.

Валерик обиженно скривился и приналег на выпивку, Маня не отставала, попутно поучая его, а я снова ушла в себя и мысленно стала перемерять весь свой летний гардероб. К тому времени как виски и коньяк закончились, вечер вовсе перестал быть томным и всем захотелось праздника. Я поставила на плиту чайник, а Марья с Валерой нашли в шкафу старый микрофон-караоке и затянули на два голоса «Мы пойдем с конем».

Через пару минут в дверь позвонили. Я чертыхнулась, решив, что это противная соседка Варвара Степановна, потому что кот выпучил глаза и, взревев, кинулся прятаться. Я шикнула на распоясавшихся гостей и побрела открывать, заранее репетируя извинительную речь.

Однако вечер не переставал радовать: на пороге стоял какой-то незнакомый мордастый парень в майке с совокупляющимися верблюдами, заправленной в шорты. Мое внимание сразу же привлекла толстая золотая цепочка на шее, а также дорогие на вид часы на запястье. Тапочки на ногах прозрачно намекали на то, что парень этот проживает где-то в нашем подъезде. Хотя лично я видела его впервые.

– Хозяйка, красавица, – весело начал он, а я поняла, что парень тоже изрядно навеселе, – давайте знакомиться. Я сосед ваш, с четвертого этажа. Вчера переехал, новоселье отметить надо бы. Слышу, у вас тут поют. Дай, думаю, загляну…

– Симоновы наконец квартиру продали? – удивилась я, пропуская гостя в квартиру и обратив внимание на бутылку коньяка в его руке. – Мы тут, собственно, уже закруглялись, сестра приехала в гости…

– Ничего не закруглялись, – бодро гаркнула Марья, выплывая из зала и зазывно улыбаясь гостю. – Анька зануда, ты ее не слушай. Проходи на кухню, сейчас закуски подрежем. Я Марья, а там вон Валерик сидит. Он ее друг, – поспешила добавить сестрица, активно мне подмигивая и давая понять, что мордастый – чуть ли не мужчина ее мечты. Сосед остолбенел от явившейся ему красоты, а Марья, довольная произведенным впечатлением, гордо прошествовала в сторону кухни.

Я закатила глаза и потопала следом. Мужчины пожали друг другу руки, Марья нарезала колбасы и врубила музыку, а я притащила из зала стул. Вечерника продолжилась в атмосфере дружбы народов и наций, а также активного братания. Словом, все были довольны друг другом и жизнью в целом. Соседа звали Коля, хотя через полчаса мы уже знали, что все друзья зовут его Кабан. С такой упитанной мордой это было и неудивительно.

Валера же и до прихода к нам соседа был изрядно пьян, а после бутылки коньяка его и вовсе понесло. Осоловевшим взглядом он уставился на бутылку, из которой я разливала коньяк, и вдруг испуганно икнул:

– Анька, ты че делаешь? На бутылке же написано – яд!

– Валерик, не боись, – посоветовала сестрица, – ты вот с Анькой жил, а ничегошеньки про наш род не узнал. Нам это бутылка еще от бабули осталась.

– Маня, Валерик практически не пил, а дома бывал редко, потому что много работал, – захихикала я, предвкушая нашу любимую историю про славный род Сысоевых.

– Ну и что? – удивился он. – Если бутылка от бабули, так можно людей травить? Думаете, помыли бутылку и все? Че творите?

Тут из туалета вынырнул Коля-Кабан, а Маня принялась вещать. История была стара как мир, но при этом не менее занимательна. Когда был еще жив наш дед, Самсон Сысоев, его основным и любимым занятием были алкогольные возлияния. Жили они с бабкой в этой самой квартире, полученной от завода. Точнее, жила бабка, а дед пил.

Пил он настолько беспробудно, что житья от него просто не было (это слова бабули), но она всячески пыталась бороться с пагубной страстью супруга, в чем не преуспела. Когда в прошлом остались шаманы, иглоукалывания и кодировки, бабка пошла на решительные меры. Так как дед выпивал все, что горит и хоть отдаленно напоминает по запаху алкоголь, бабка все имеющиеся в доме бутылки и банки подписывала словом «Яд». Подразумевалось, что, увидев такую наклейку на бутылке, в которой настаивается бабкин гриб-веселка для суставов, дед, опасаясь за свою жизнь, пить его не станет. Но не таков был наш дед, чтобы пасовать перед ерундой. Словом, красивая пузатая бутылка, из которой я сейчас разливала остатки коньяка, была жива еще со времен бабули, и никакого яда, конечно же, в ней никогда не было. В нее я перелила коньяк, оставшийся после последнего сабантуя коллег у меня дома. И вот сейчас он оказался очень кстати.

Валерик интересную историю так и не дослушал – он заснул за столом, и мы кое-как дотащили его до дивана, после чего выпили еще по одной. Тут Коля, активно участвующий в перетаскивании, икнул и внезапно предложил отправиться в ночной клуб. Я бурно воспротивилась этой затее, потому что очень хотела спать, но Марья рвалась в бой, а отпускать ее одну в таком состоянии было бы чистым безумием.

– Поехали, Анька! – зашептала она мне, когда мы обе оказались в ванной. – Колька этот парень непростой, явно при бабках. Говорит, там у него в клубе друзья отдыхают. Может, познакомимся с кем?

– Мы этого Колю первый раз в жизни видим. Я про него вообще ничего не знаю, кроме того, что он Кабан. И то, если бы он в доказательство не похрюкал…

– Ладно тебе, не нуди. Надень мое платье зеленое с вырезом, хочешь? А хочешь, я тебе его вообще подарю?

– Премного благодарна, ваше благородие, – зло пробормотала я, но все-таки заставила себя расчесаться и даже накрасила губы.

Через полчаса мы были готовы, а перекемаривший в туалете Коля теперь снова выглядел трезвым. Он активно начал кому-то звонить, призывая, чтобы нас забрали на машине.

– Пашка, ты? – спросил Коля у ответившего ему мужчины, чей голос хорошо слышался через трубку. – Соколов с вами? Ага, хорошо. Я скоро буду. Потрещать надо. Тут с соседками познакомился, с собой привезу. Нет, губу закатай, девчонки приличные, так что не про твою честь. Пришли за мной машину. Да, к моему подъезду.

Марья довольно ухмылялась, а я пнула ее ногой под столом. Не хватало мне только пьяных придурков, которые начнут хватать меня за коленки.

– Все, барышни, – довольно потер он руки, – карета скоро будет подана. Да вы не думайте, там публика приличная. Я вас с такими людьми познакомлю! Очень нужные люди в нашем городе. И я тоже человек хороший, так что вы меня держитесь, и все будет хо-ро-шо!

Я мысленно фыркнула, потому что пьяные базары про крутых мужиков терпеть не могла. Потому обреченно побрела обуваться. А Маня так прямо сияла, как начищенный самовар.

Подъехавший за нами блестящий Мерседес это сияние еще усилил, а я неодобрительно подумала, что Маня чересчур корыстна. Хотя она бы назвала это нормальным женским желанием хорошо устроиться в жизни. Направлялись мы, как я поняла из разговора, в загородный клуб «Небо», который считался в нашем городе одним из самых дорогих заведений. Тусовалась там публика небедная, а мне, как журналистке, было доподлинно известно, что хозяином этого клуба является бывший криминальный авторитет.

С этой стороной жизни нашего города в частности и страны в целом я была знакома слабо, хотя на работе коллеги любили почесать языками. Мне же казалось, что приличной девушке знать о существовании каких-то там преступных группировок вовсе ни к чему. Теперь бы я сказала иначе: никогда не зарекайся!

Когда мы подъехали к переливающемуся огнями клубу, располагавшемуся сразу за указателем города, на часах было уже двенадцать. Дверь нам предусмотрительно распахнул почтительный молчаливый паренек, выступавший в роли шофера. Коля выплыл из машины и, взяв нас под руки, направился к центральному входу. Видно, знали его здесь хорошо, потому что все двери открылись перед нами, как по мановению волшебной палочки. А дежуривший на входе охранник даже почтительно наклонил голову и кивнул другому, который и повел нас по лестнице вверх, ловко лавируя между снующими туда-сюда посетителями.

Музыка орала так, что разговаривать было невозможно, поэтому я просто брела следом и злилась на Маню, втравившую меня в эту авантюру. Спала бы себе сейчас с Санькой под пледом. Наконец нас подвели к двери в глубине зала, за которой располагался вип-кабинет. Мы немного прошли вперед, повернулись и увидели компанию мужчин. Судя по всему, они давно отдыхали здесь со всеми удобствами. На мой первый и нетрезвый взгляд все выглядели чрезвычайно респектабельно: дорогие пиджаки, часы, телефоны последних моделей. При нашем появлении мужчины заметно оживились, а Марья, до этого активно скалящая красивые зубы, вылеченные нашими отечественными стоматологами, вдруг застыла как вкопанная.

Я тут же сделала стойку и еще раз внимательно пробежалась по лицам присутствующих. Трое мужчин выглядели хорошо, но вполне обычно, а вот четвертый заинтересовал меня чрезвычайно. Пока отдыхающие обменивались рукопожатиями с Колей, а тот, в свою очередь, представлял нас, я отчаянно пыталась вспомнить, откуда мне знакомо это лицо.

– А это Никита Соколов. Сокол наш, – с гордостью представил заинтересовавшего меня парня Коля, словно Никита у нас был как минимум первым мужчиной, родившим ребенка. Я вяло кивнула в ответ, и тут меня словно током пронзило. Ну конечно, Соколов, будь он неладен! Это ж надо, как изменился, гад ползучий…

Тут необходимо сделать лирическое отступление и вернуться на много лет назад. Когда Мане было пятнадцать, а мозгов у нее и вовсе не было, впрочем, как и сейчас, она без памяти влюбилась в этого самого Никиту Соколова. Как и все девчонки с их двора. Он жил в соседнем с ней доме и даже когда-то учился с ней в одной школе. Правда, был на пару-тройку лет старше. Мне же тогда было тринадцать, и меня интересовали только Барби и кружок вязания. А вот Мане совершенно снесло крышу. Да и было от чего. Соколов был красив, как Аполлон, уже в то время разъезжал на своей машине и умел так смотреть на девушек, что тем незамедлительно хотелось раздеться. Чем он занимался, я по малолетству не интересовалась, но сейчас бы предположила, что чем-то незаконным. Иначе откуда у восемнадцатилетнего пацана в те времена могли быть такие бабки? Тем более, родители его были совершенно обычные люди – учительница и слесарь на заводе.

Словом, этот Соколов потрепал мне немало нервов, потому что, влюбившись, Маня болтала о нем безостановочно. Все мои лучшие отроческие годы я провела, слушая истории про Никиту. Ее самым сильным, самым стойким желанием было, чтобы Никита обратил на нее свой пламенный взор. У сестрицы были и другие мощные и сильные желания – например, стать актрисой, быть счастливой, или научиться петь, или родить семерых детей, или начать вышивать крестиком. Но они приходили и уходили: желание научиться петь сменялось желанием выучить итальянский, которое переходило в желание заняться верховой ездой, которое, в свою очередь, оказывалось желанием разводить хорьков. Алешку сменял Вовик, а его – Лелик или какой-нибудь Фома. Годы шли, но мечта оставалась неизменной: охмурить Никиту с ног до головы.

Баб у Никиты всегда было пруд пруди, так что Мане пришлось долго добиваться его расположения. Но на то она была и ураганом, чтобы сметать на пути все возможные преграды. В один прекрасный день, когда ей уже стукнуло восемнадцать и она стала по праву считаться первой красавицей двора, сестрица якобы случайно оказалась под колесами его тачки. Он перепугался, она заплакала и прильнула к его груди. А дальше все, как в классическом романе, – цветы, ресторан и свидания под луной. Справедливости ради стоит сказать, что свидания были недолгими. Вскоре Никита стал манкировать своими обязанностями благородного рыцаря, потом уехал на пару месяцев по каким-то делам, а вернувшись, стал вовсю избегать сестрицу. Сердце ее было разбито, и я даже подозреваю, что именно по этой причине она так скоропостижно выскочила замуж за французского кавалера.

С той поры я испытывала стойкую неприязнь к смазливым парням и ко всем обладателям имени Никита, а сестрица всегда вздыхала, вспоминая о своей юношеской любви. Впрочем, не желая ее травмировать, я эту тему обходила стороной. А она, приезжая, всегда как бы невзначай спрашивала про своего несостоявшегося кавалера.

Порадовать ее информацией я не могла, потому что к тому времени он уже сменил место проживания на неизвестное мне. Информация, почерпнутая мною из соцсетей, была скудной: слегка поправился, вроде не женат, денег – куры не клюют, новая тачка, постоянно выкладывает фотки с отдыха за границей. Словом, выглядел он успешным и довольным жизнью бизнесменом, хотя Маня каждый раз пыталась меня убедить, что в его глазах плещется затаенная тихая тоска по утраченному счастью в лице сестрицы.

Я кивала, мало вникая в смысл ее слов. А последние годы я и вовсе перестала им интересоваться, надеясь, что Маня уже забыла эту глупую детскую историю.

Но теперь, глядя на ее искрящуюся радостью физиономию, я поняла, что кошмар по имени Никита опять возвращается в нашу жизнь. Сам же Никита смотрел на нас во все глаза, в основном, конечно, на Маню. Сначала он как-то вздрогнул, подобрался, прищурился, рассматривая ее с ног до головы.

На мгновение мне даже показалось, что в его глазах промелькнул испуг. Неужто решил, что Машка начнет бить ему морду в память о былой любви? Но он тут же взял себя в руки, расцвел лучшей из своих улыбок и сразу стал «парнем с нашего двора»:

– А мы же знакомы, да, девчонки? То-то я думаю, лица такие родные… С одного двора, росли же бок о бок. Особенно вот с этой красавицей, – тут он многозначительно подмигнул Мане, а та довольно хихикнула.

– Да? – радостно хрюкнул Коля, – И я вот вижу, лица знакомые. Смотрю на Марию и думаю, кого это она мне напоминает? И только сейчас понял. Никита, посмотри, прямо одно лицо, если бы еще челка…

– Заглохни, Коля, – резко перебил его Никита, – девчонок небось заболтал уже. Вы его не слушайте, он у нас любит потрепаться. Взял себе помощника на свою голову.

Далее последовали лобзания и обычная в таких случаях болтовня: кто кого видел, кто на ком женился, кто сидит, кто помер. Мы устроились за столом, Никита сделал знак официанту, и через несколько минут стол убрали и сервировали заново.

Судя по размаху застолья, сидящие за столом граждане совсем не бедствовали. Коля-Кабан принялся обсуждать с мужчинами какие-то поставки и просрочки по оплате, а я поняла, что они, видимо, коллеги. Во всяком случае, занимаются каким-то общим делом. Маня щебетала с Никитой, я налегала на сок, потому что к тому времени и без того выпила довольно много, а завтра нам предстояло выезжать на отдых.

Сестрица же об это и вовсе не думала, потому лихо пила коктейли и закусывала их икрой, явно получая от жизни удовольствие. Вскоре один из присутствующих, тот самый Пашка, что рвался щупать девчонок за коленки, нас покинул, сославшись на позднее время. Сидящий рядом со мной мужчина по имени Владислав попытался развлечь меня анекдотами, я тактично похихикала и попыталась что-то узнать про Никиту.

Владислав отвечал как-то уклончиво, намекая, что денег у Никиты много, но вот чем конкретно они занимаются, предпочел промолчать. Я принялась иезуитски выпытывать, но собеседник стоял насмерть, мастерски отвечая вопросом на вопрос. Тут Коля закончил беседу со своим оппонентом и заплетающимся языком влез в наш диалог:

– Аня, не кипишуй. Здесь все люди серьезные. Бизнесмены, – тут он пьяно заржал и доверительно сообщил:

– Я и сам ничего не знаю. Работаю на них уже почти три года – а все ни-ни. Секретная организация!

Владислав, который был явно трезвее, толкнул его в бок и заулыбался:

– Анечка, вы его не слушайте. Пьяный дурак. А пошлите танцевать.

Мы и пошли. Рядом танцевали Машка с Никитой, они весело хохотали, а я размышляла о словах Коли. Скорее всего, мужчины занимаются чем-то незаконным: кабак принадлежит бывшему авторитету, а они ведут себя здесь, как хозяева.

Коля этот у них явно на побегушках, хотя, судя по его машине и только что купленной квартире, не бедствует. Никита здесь за главного, по крайней мере, в этой компании. Интересно, чем ребята промышляют? Хотя какое мне до всего этого дело? Допустим, дело есть. Раз уж сестрица опять вздумала крутить роман с этим бабником. Хорошо, что завтра мы уезжаем, авось пронесет?

Решив брать пример с Машки, я отпустила ситуацию и просто отдыхала, слушая чужие разговоры и музыку. Алкоголь сделал свое черное дело, и я принялась усиленно жалеть себя и грустить об отсутствии в своей жизни хоть какого-то путного мужика, которому можно взять и позвонить, когда выпьешь. Нет, ухажеров-то у меня всегда хватало, девушка я видная во всех отношениях, но душа как-то не лежала. Возможно, как любила повторять Машка, я просто зажралась.

Вскоре и Владислав с бритым налысо типом, имя которого я не запомнила, о чем-то пошептались Никитой и покинули нашу компанию. Видимо, моя меланхолия не способствовала зарождению романтических отношений и разговоров под луной.

Коля спал на столе, а время, между тем, стремительно близилось к утру. Мы, с легкой руки Соколова, выпили еще по какому-то ядреному коктейлю, и дальнейшее я помнила весьма смутно. Вроде бы Никита всех нас загружал в прибывшее такси, а я из последних сил вспомнила домашний адрес, озвучила его таксисту и заснула, привалившись к окну.

Первым, что я увидела, открыв глаза, было окно напротив дивана. Кто-то предусмотрительно открыл его, и оттого в комнате было свежо. Утро выдалось мутно-серое, зябкое до дрожи, улицу заливали потоки июльского отчаяния, а лето словно спряталось в глубокую нору и решило затаиться там до осени. Я подумала, что страдать с перепоя в такое утро – занятие не то чтобы неприятное, а просто удручающее.

Машинально потянувшись за стоявшей возле дивана на тумбочке бутылкой минералки, я задела рукой чье-то тело. С трудом повернув голову вправо, я обнаружила рядом с собой на диване Валеру и только сейчас вспомнила, что, уезжая в клуб, мы забыли его на этом самом месте.

Вздохнув, я отвернулась в другую сторону и не смогла сдержать стон удивления – слева от меня лежало еще одно тело, при ближайшем рассмотрении оказавшееся телом Коли-Кабана. Оба моих товарища по несчастью спали как младенцы, мирно подложив ладошки под щеки. Я быстро спрыгнула на пол, попутно отметив, что одета я в то же платье, в котором уезжала из дома. Застонав, я побрела на кухню, где обнаружила пьющую чай с печеньем Маню. Та выглядела свежей и бодрой, будто не пила всю ночь, а спала в розовом саду фей.

– Наконец-то, – недовольно протянула она, подливая себе заварки. – А я думала, ты до вечера продрыхнешь.

– Так и знала, что пить с тобой нельзя. Ты не успела приехать, а я уже пошла по наклонной: просыпаюсь на диване сразу с двумя мужиками. Это как называется?

– Это называется нехваткой спальных мест. Куда тебя надо было класть – на пол? Ты заснула прямо в такси. А Кабан был не в состоянии назвать номер своей квартиры, я же не знаю, где там жили ваши Симаковы…

– Ладно, проехали. Налей чаю, а? Ты-то чего так рано вскочила? И почему я не вижу на твоем лице муки похмелья?

– Ты забыла, кто был наш дед? А я на него капец как похожа. Наследственность! А ты вот в бабку пошла – вечно маешься по утрам. Тем более, я вчера много ела, так что все нормально. А вскочила рано – потому что Никиту провожала.

– О, боги… Только этого не хватало. Он что, ночевал у нас? – простонала я, прикладывая к голове бутылку минералки.

– Да, ночевал. А что тут такого? Я девушка свободная, он парень хоть куда. Правда, с утра стал жаловаться на боли в области желудка, решил ехать в больницу, провериться. Вдруг язва? Ох, Анька, что-то нам мужик попадается больно хворый. Вот взять хотя бы твоего Валерика…

– Он не мой, – перебила я, – и потом, Валерик здоров, как конь. А если и болен, то только воспалением хитрости. Местами. А вот этот твой Никита меня беспокоит. Да он мне, можно сказать, лучшие годы отравил! Еще не хватало, чтобы ты снова начала по нему убиваться. Я еще от того раза не отошла…

– Да брось ты, – фыркнула Маня, намазывая масло на хлеб, – нашла что вспомнить. Конечно, Никита парень симпатичный, и для здоровья, опять же, очень полезный. Но что было – то было, и рассчитывать на возобновление наших отношений было бы глупо. Тем более, он бабник был, бабником и остался. Я у него в телефоне втихаря полазила, когда он заснул, там куча сообщений от баб. Одна, Ольга вроде, так вообще на нем помешалась, прямо как я тогда. Сюси-пуси, люблю, не могу. Вот бабы дуры, да? Не, я на эти грабли больше не наступлю. Пускай мужики за мной сами бегают.

Сестра с невозмутимым видом принялась есть бутерброды, а я тихо порадовалась ее благоразумию. Кончено, она могла делать вид, что Никита ей безразличен, не желая меня огорчать, но и тут наша поездка как нельзя кстати. За это время романтический флер рассеется, а, может, повезет, и на морском берегу мы познакомимся с хорошими ребятами? Чем черт не шутит? На этой оптимистичной ноте я успокоилась, выпила чаю и приступила к решительным действиям.

Кое-как растолкав мужчин и накормив их аспирином и бутербродами, мы выдворили их за порог квартиры. Валерик, стеная, поплелся на работу, а Коля все-таки сообразил, кто он, и потопал к себе в квартиру отсыпаться.

Мы же потратили первую половину дня на уборку квартиры, потому что после выпитого вчера садиться за руль с утра было бы преступлением. Напившись чая и таблеток от головы, а также пообедав бульоном, я почувствовала, что вполне готова к дороге. Оставалось по пути забросить кота родителям на дачу. Благо, она как раз была в нужной нам стороне, и крюк делать не пришлось. Саньку загрузили в корзину, сумки утрамбовали ногами и, присев на дорожку, мы все-таки выбрались из квартиры. Тут сверху хлопнула дверь, и в пролете сверху показалась заспанная физиономия Коли:

– Уезжаете, соседки? Давайте хоть сумки помогу снести? – Почесав живот, видневшийся из-под задравшейся майки, Коля ходко потрусил вниз. – Что-то я вчера перебрал. Звонил Никите, он в больницу ложится. На обследование. Видно, тоже с алкоголем того… переусердствовал.

Маня охнула, демонстрируя сочувствие, и попросила Колю передать страдальцу привет и наилучшие пожелания. Я же скривилась, потому что была уверена, что больница – очередное прикрытие. Небось побоялся, что Машка ему опять проходу не даст.

«Но мы-то не такие, мы себе цену знаем!» – мысленно улыбнулась я, потрепала Машку по плечу и поспешила вниз.

Помахав рукой помятому Коле и пообещав привези ему магнитик и пиво, мы плавно выехали со двора и, врубив музыку на всю катушку, направились в сторону дачи. Там нас встретили тепло, долго расспрашивали Марью про заграничную жизнь и даже накормили вторым обедом, из-за чего мы еще задержались.

Когда, наконец, выехали из дачного поселка, дождь, надоедавший нам весь день, прекратился. Небо, увешанное гроздьями облаков, внезапно озарилось вечерним солнцем. Я посчитала это добрым знаком, о чем хотела сообщить Мане, но так уже благополучно дрыхла, прилипнув щекой к запотевшему стеклу. Глянув на часы, я отметила, что выехали мы поздновато. До темноты добраться на место не успеем, а ехать ночью по нашим дорогам я боюсь до чертиков. Скорее всего, придется останавливаться на ночевку в каком-нибудь мотеле. Ускорившись, я миновала свинокомплекс и свернула на трассу.

Движение было оживленным, поэтому приходилось смотреть в оба. Маня дрыхла, а я с завистью поглядывала на нее, прикидывая, когда ее можно будет разбудить и усадить за руль вместо меня. Так спокойно и размеренно мы ехали часа два, и я даже начала понемногу клевать носом, но внезапно внимание мое привлекло скопление машин впереди: никак авария?

Я стала плавно притормаживать, пока, наконец, и вовсе не остановилась. Вереница машин замерла впереди, а сзади тотчас же выросла практически такая же. Все начали сигналить, люди стали выскакивать из своих машин, хлопали двери. Водители возмущались и махали руками. Сестрица нехотя проснулась и сейчас потирала лицо ладошкой:

– Чего стали-то? Санитарная остановка? Так я за курицей полезла…

– Кому что! – возмутилась я, – Авария впереди, вон дым валит… Наверное, горело что-то. Отсюда не видно. Блин, сейчас застрянем тут до ночи. И ладно бы хоть чуточку дальше! Тут через пятьсот метров заправка, кафе. Хоть бы время убили. Ну и в туалет, само собой…

Маня заинтересовалась аварией, высунулась в окно и, ничего не разглядев со своего места, решила пойти на разведку. Я тоже вышла размять ноги, потому что поняла: стали мы надолго. Перед нами расположился новенький черный «Лендкрузер», тачка моей мечты, из которого тоже вышли два хмурых типа в солнечных очках. Пока я любовалась их транспортным средством, один закурил, а второй принялся смачно материться и кому-то звонить. Я вздохнула и понимающе покивала головой: понятное дело, кому хочется тут торчать в темноте?