Я не могу народ заставить безропотно отдать детей
На бессердечные забавы ундин, не знающих страстей.
Владыка! Пусть завет и воля соединят навеки нас:
Народ Венеции и море, пусть слово будет в добрый час,
Мы будем чтить тебя, Владыка, на море воля лишь твоя,
Не будут жертвы позабыты, и ныне обещаю я:
Мы будем Божьей благодати просить не только для себя,
Молить Святую Богоматерь взор обратить к твоим морям;
Она научит вас спасенью, любви, что озаряет мир,
Душевной муке, вдохновенью и даст к пути земному сил.
Но пусть создания морские оставят город с этих пор,
Оставят свои игры злые – скрепим же этот договор!
Сверкает перстень золотой в руке, что дож простер над морем,
Волна, взлетев, обдала солью и перстень забрала с собой…
…Забыли люди про ундин, как пронеслись еще столетья,
Никто ни разу их не встретил среди мелькавших весен, зим.
В соборе главном у дворца то обещанье выполняли:
Дух благодати призывали и милосердие Творца.
Глава 3
Здесь льется преломленный свет… Вода синей в морских
глубинах,
Оставит на жемчужнах дивных, рассеявшись, лишь легкий след;
Хранит остовы кораблей под сенью розовой кораллов
И всех, кто жизнь свою оставил, покоясь в глубине морей.
В саду застывших кораблей свои свободные мгновенья
Любила проводить с рожденья принцесса моря Мариэль.
Ей утонувших было жаль, и пробуждалось состраданье
И боль об этих смертях ранних, в ней светлая жила печаль…
Останки бедных моряков она сама похоронила,
Украсив жемчугом могилы и пожелав счастливых снов.
О людях часто говорил ее отец, морской Владыка:
Как в муках стонут, с тяжким криком и на последней грани сил,
Уж зная о судьбе своей, со смертью борются порою…
Но все равно выходят в море, встав у штурвалов кораблей!
Как средь пустынных островов под взором ветров и стихии
Чудесный город возводили ценою каторжных трудов;
Что в тяжкой доле на земле единственная их опора —
Небесный свет и Божье слово, хранит от зла, ведет во мгле…
Забросив игры и подруг, так Мариэль отцу внимала,
Что ей рассказов было мало, стал тягостен привычный круг —
Таинственные острова Венеции ее манили!
Крестов златых благая сила, мосты, каналы, купола.
Откуда у людей душа, она давно узнать хотела.
Оставив горестное тело, куда она летит, спеша?
Сливались с пеной без следа все беззаботные ундины,
Не оставляла им могилы морская темная вода.
Никто потерь не ощущал, когда ундины умирали:
Глядя с тоской в морские дали, не сожалел, не вспоминал…
Но вот покинула детей, соленой пеной стала мама —
И сердцем вдруг затосковала в своей потере Мариэль:
