Oris Maari: Ara Avalantis

Я отстранилась и огляделась, метнулась к мёртвому Поборнику. Где-то тут был его посох, ага, вот. Пригодится. Затем я посмотрела на лежащий труп, и что-то внутри всколыхнулось, да, он был врагом, но сражался за то во что верил, не смотря на то, что вера эта была влита в его уши извне. А теперь он лежал в грязи под мелким дождем и опустевшими глазами смотрел в ночное небо. Я присела рядом, как просилось изнутри и… произнесла прощальные слова на аумране.

– Enam avat, takum maynur, vernir vinnaаvari samtu, – протянула руку и закрыла его глаза. Вот, теперь всё.

Я повернулась к Ярику.

– Слушай, я думаю, вторая лошадь нам тоже не помешает, быстрее будем ехать.

– У нас телега такая, что в неё только одну лошадь можно запрягать. Можно, конечно, взять боевого коня вместо нашей деревенской клячи, вот только она судя по всему с повозкой ездить вполне привычна и обучена, а он из боевых пород и соответственно повозки никогда не знал, и уж тем более хлыста кучера, когда на спине нет наездника. Не думаю, что это хорошая идея, – он замедлял свою речь по мере того, как наблюдал за моими действиями, – ты забираешь его оружие? Мы будем обирать тела павших, как мародеры? Я понимаю, что ты из другого мира, у вас свои законы и традиции, но… у нас так не принято. Мне и в голову такое не могло прийти, пока я не увидел, что ты делаешь. Так вообще можно? Ты же забираешь предмет, с которым он был в момент смерти, предмет, заставший вспышку перехода в царство света, предмет, с отпечатком которого его дух предстал перед Владыкой Света… Так точно можно? Ты св… эээ… несущая равновесие, новый порядок мира, тебе виднее и если твой порядок говорит, что так теперь можно – я постараюсь это принять.

– Он ушёл, его души уже нет в теле. Это оружие чисто, оно изначально не было с ним связано, он не давал ему имени. Только получив имя, оружие сливается с Духом хозяина. Я могу не брать, если в вашем мире так не принято, просто подумала, что лучше я буду хоть что-то иметь, когда в следующий раз нападут. Но, ладно… – и я положила посох обратно.

– Да, не принято, считается, что предметы, непосредственно соприкасающиеся с человеком в момент его смерти, формируют образ его высвобождающегося духа, поэтому этот брат отправился к Владыке в этом плаще, в этих перчатках, сапогах и с этим посохом в руках.

Ярик постоял над телом Поборника, молча, думая о чем-то своем, а потом развернулся и пошёл в сторону далекого огонька нашей повозки. Он ничего не сказал, и в темноте не было видно его лица, но я чувствовала эмпатическую волну глубокой грусти.

+ – Поздравляем с первой значительной победой, Хранитель. Владыка не может стругать новых Поборников, как свиноматка поросят, их число ограничено и новых не будет очень долго. Поэтому то, что ты вывела одного из игры, уже победа. Мы хотим узнать, хочешь ли ты, чтобы один из наших избранников сопровождал тебя на твоем пути? Мы не отдаем прямых, давящих на волю приказов, как это делает Владыка, но мы сможем заинтересовать его, и он будет с вами, защищать вас и помогать вам. Ты примешь его в свою стаю? +

Я пошла вслед за Яриком, просто ничего более не говоря.

+ – Тьма, не я победила, я ничего не сделала. Это получилось, потому что этот Поборник не до конца знал свою истинную силу. Так что считаю, что это везение, опыт Ярика, и преимущество телепортации. С одной стороны я рада, что мы живы, с другой, не радует, когда отнимается жизнь. Не хочу я пока никого принимать в стаю, я хочу научиться сражаться сама. +

+ – О, наши враги предоставят тебе множество возможностей для оттачивания боевого мастерства, будет весело, мы уверены. +

Мы нашли лошадь с повозкой в мокрой траве, она мирно кушала и совершенно не подозревала о том какие страсти только что творились на дороге, каких важных для мироздания людей она везет. Разве что чуяла где-то там в темноте сородича, и потому регулярно издавала странные звуки. Ярик вывел её на дорогу, и мы снова сели в телегу. Набрали скорость. Небо постепенно светлело, через несколько минут встретилась первая телега, движущаяся встречным курсом. Сонного вида старик вез несколько бочек с громко булькающим содержимым, его телега раскачивалась и скрипела значительно сильнее, чем наша, и жидкость в бочках, вероятно, взболтается в пену.

– Скоро тело найдут и придадут огню, как положено. Мы не могли устроить ему достойное сожжение.

Ярик был мрачен и задумчив, временами он оглядывался в поисках преследования или угроз, но в основном смотрел на дорогу и иногда мельком переводил взгляд на меня, чтобы убедиться, что всё в порядке. В такие моменты я видела в его взгляде глубокую печаль. В какой-то момент я поняла, что меня трясёт, не от холода, не от голода, не понятно было от чего, такого раньше не было, дрожь в теле усиливалась, и её становилось всё сложнее и сложнее сдерживать. Будто тело лихорадило.

– Ярик, что-то не так? Я в чём-то виновата? – почему-то было странное чувство, что я будто что-то задела, будто что-то надломилось в нём, – я услышала тебя, я сделала так, как ты сказал, что-то ещё нужно было?

Он вынырнул из омута своих мыслей и посмотрел на меня с искренним удивлением.

– С чего ты взяла, что в чём-то виновата? Тебя беспокоит, что я не улыбаюсь и неразговорчив? Я ни в чём тебя не виню, все нормально. Просто я только что убил брата-инквизитора. Не смог толком разглядеть его лицо, но голос показался смутно знакомым. Наверное, мы виделись мельком на тренировках или во время молитв, или в столовой… Может даже нас учили одни наставники. А потом он увидел Свет, которому служит, ярко, как никогда в жизни, ощутил, что ДОЛЖЕН сделать, сел на коня и ринулся в погоню за Пророком-отступником и еретиком-предателем. И встретил свою смерть в полной уверенности, что он прав и сражается за хорошее дело. Я только что убил брата-инквизитора и это будет нормой для этой войны, я знаю и понимаю это, но мне от этого грустно. Не считай себя виноватой, ты… твоя магия мне вон жизнь спасла, если бы я не перенесся из его огненной хватки – сейчас лежал бы там на дороге в виде хорошо прожаренного стейка, полагаю.

– Я не всё чувствую, эмпатия пока что не восстановилась полностью, я просто чувствую себя странно, и не понимаю, что с этим делать. Не сразу дошло, что происходит с тобой, потому и возникло это ощущение, что это я что-то не так сделала, – я пыталась сдерживать дрожь в руках, но это не удавалось, – отнимать жизни, любые жизни, очень больно, для меня так тем более. Я всегда в своём мире убегала от своего призвания, потому что оно предполагало готовность посылать множество жизней на смерть. Я этого очень не хотела. Но вышло так, что я попала сюда, и… Говорили мне, что от судьбы не убежишь. Верно. Теперь я это осознаю.

– Видимо у тебя тоже были мудрые наставники.

Встречных телег становилось всё больше, иногда люди замечали свечение моих глаз и удивленно провожали нас взглядами, снизилась скорость и наша, когда появились повозки впереди и сзади. Везли ящики, бочки, мешки, картошку и яблоки россыпью, что-то накрытое тканью, людей, рубленые дрова, уголь… Это была очень оживленная дорога. На очередном ответвлении от неё стоял указатель, и на нем я успела прочитать «Илюшенский…» дальше было неразборчиво, но кажется, нам именно туда. В какой-то момент Ярик внезапно свернул с широкой дороги на едва разъезженную дорожку и повел повозку в сторону куцего леса и поблескивающей вдалеке воды.

– Так будет быстрее, теперь, когда тракт наполнен, мы только завязнем в этом потоке.

Когда мы достигли леса, оказалось, что тропа тянется сквозь него и можно спокойно проехать лес насквозь. Пошарив рукой за спиной, Ярик достал кусок хлеба и принялся меланхолично его пережевывать. Сейчас его лицо так напоминало жующих траву коров, что я как-то невольно улыбнулась. Тело не хотело входить в норму, руки периодически тряслись, не так сильно, как до этого, но всё же. Тело ещё не слушалось, и это было непривычно.

– Мудрые наставники, они многому учили, а я всё горела жаждой приключений, хотелось летааать, я любила летать, и исцелять хотелось очень научиться, вообще нести нечто прекрасное, а не участвовать в войнах, или каких-то политических, экономических играх лицемерных правителей разного рода, жадных до власти и богатств, не щадящих жизни других. Но почему-то судьба решила, что мой путь в ином и мне до сих пор страшно, от того что грядёт.