Отшельничество и сумасшествие. Жизнь, как она есть. Мемуары

В ближайшие дни выяснилось, что у кур, купленных с птицеферм, часто обрезают клюв, вероятно, чтобы не клевала сородичей. У нее остается кругленькая шишечка, иногда даже язык торчит, и таким клювом она не может есть ничего, кроме чистого комбикорма или зерна. Никакие отходы от стола, картошку, овощи и зелень птица есть не способна. В итоге, несколько кур у нас просто померли потому, что обеспечить их кормами без домашних «вкусняшек» мы не могли. Кроме того, мы, как поборники экологически чистых продуктов, решительно отказали им во всяких добавках к корму, увеличивающих количество снесенных яиц. В итоге, четыре яичка собранных нами в первый день – это было все. Больше они не неслись и выглядели больными и квелыми. Петухи, правда, были из частного хозяйства, вполне себе здоровые, зато они без конца дрались и более сильный постоянно гонял более слабого.

Забот у нас прибавилось, но пока было лето, мы довольно сносно с ними справлялись. Немного привыкнув к курам, в очередные выходные мы отправились за козами. На рынке нам оказалось нечего делать с нашими копейками, так как козленок там стоил 10 тысяч, а дойная коза – 40. Покачав головами, я и брат отправились в пригородные деревеньки. После долгих мучений мы все-таки нашли бабушку, продававшую козу с козлом и козленком за 25 тысяч рублей и, на радостях, их купили. Обратно к городу идти пришлось пешком потому, что найти машину в деревне не вышло, а наши телефоны, в отсутствии электричества, давно валялись без дела дома, поэтому дозвониться до водителя было нельзя.

Кое-как притащившись в город мы направились к ближайшему складу, где продавали стройматериалы и обычно дежурили водители с грузовиками. По пути нам попалась молодая женщина, которая начала нас сперва спрашивать, куда мы тащим несчастную животину, потом ругать, что мы ее (животину) скоро угробим такими походами, а потом, спасибо этой доброй душе, вызвала нам грузовое такси. Мы не знали, как ее благодарить. Машина должна была прийти через полчаса и наша благодетельница, поверив нашим заверениям, что машину мы дождемся, ушла. Мы держали коз на газоне возле стихийного рынка и исполняли роль этакого цирка на выезде. Прохожие коз гладили, фотографировали и угощали шоколадками и чипсами, мы переживали, придет ли грузовик и он, Слава тебе, Господи, пришел. Загрузить животных было не очень сложно, хотя козел был ростом повыше хорошего дога плюс рога, как у лося. Но мы справились и поехали.

Доехали мы до деревни за остановку (если по железной дороге) до нашей станции. Оказалось, что там разобрали автомобильный мост и дальше ехать можно только через реку. Мы с братом предложили довезти нас до пешеходного мостика, а дальше мы пойдем пешочком. Правда, это около шести километров, но все же лучше, чем вытаскивать коз из вставшего на середине реки грузовика. Но водитель гордо заявил, что довезет нас до места и мы… поплыли. На середине реки автомобильчик буксанул и скребнул по дну колесами. Мы охнули, но наш Боливар нас все-таки вынес. Дальше дорожка была грунтовой, потом земляной но, наконец, мы доехали. Рассчитались с водителем и повели свое приобретение в стайку. Напоив животных и дав им на первое время сена, а не травы, мы поплелись домой.

Следующие дни мы привыкали к крестьянскому образу жизни. Доить козу предлагалось мне и научиться этому пришлось быстро так как животное не может подождать пока ты пройдешь мастер-класс. Надо сказать, рогатые нам достались достаточно худые и мы с энтузиазмом принялись их откармливать. Благо травы вокруг огорода было на стадо быков, а не на три козушки. Спустя две недели мы съездили опять к той же бабушке и купили еще двух козлят – козочек. Правда, так как они были маленькие, то доставить их получилось на автобусе и электричке.

За всей этой беготней я немного отвлекалась от своих душевных мучений, которые, впрочем, становились все острей. Я скучала по городской жизни, по интернету, по нормальной одежде. А больше всего по своему мужчине. Эмоции захлестывали по утрам, видимо, накопившись за ночь. И поднявшись с постели я почти всегда набрасывалась с ором или на родных или, заочно, обвиняла соседей. Они, впрочем, усердно это заслуживали, таращась на нас круглыми сутками и забывая, что в их распоряжении есть собственный огород. Их старый дед вовсе был маньяком – если мы что-то делали удачно, он тут же начинал бегать по двору, кидать на землю какие-то тряпки и ругаться. Впрочем, это не мешало ему приползать к нашему забору, чтобы «поздороваться», а потом начинать предлагать интимные услуги, скидывая штаны и демонстрируя свое «богатство». Сначала он беспардонно заходил в ограду, но получив от брата в нос, эту привычку оставил и стал бегать к забору полагая, что за ним его не достанут. В конце концов, я закидала его кусками земли, как шелудивого пса. После этого он, Слава Богу, если и шастал вокруг, то на почтительном расстоянии и с разговорами не лез, зато посылал зятя и внучку собирать грибы с «нашей стороны». Но над этим мы просто смеялись. Траву на улице между огородами они скашивали вплотную до нашего забора, а когда привозили мясо для жарки на огне, это действо производилось далеко за их воротами дабы мы могли, вместе с ароматами изысканной кухни, ощутить всю беспросветность своего существования. У нас, патологических обжор, тратящих почти все деньги на разнообразную еду, эти поползновения вызывали кривые улыбки. Еще они очень любят отдавать ненужное и нужное, доказывая себе, насколько они богаты, что, впрочем, не мешает им после дарений клянчить что-нибудь для себя. Мы быстро нашли способ их от этого отучить – когда зять принес оставшуюся семенную картошку в дар, ведра два, мы вежливо предложили за нее деньги. Он, разумеется, гордо отказался, а через два дня пришел просить камень, оставшийся от вырытого подвала, чтобы отсыпать дорогу на углу. Предполагалось, что камень, в размере легкового прицепа, будем таскать мы в ведрах за ограду, а он будет рулить. В нашем хозяйстве автомобиля не было, ходили мы совсем по другой тропе, а для загоняемой раз в год «Газели» с продуктами мы успешно выбирали сухую погоду. Соседскому зятю угол досаждал, так как он ездил на дачу на авто каждую неделю и даже чаще, но, видимо, категорически не хотел сложить в грязь свой щебень, много лет лежащий кучей у ворот. Решил за картошку получить наш вместе с рабсилой. Не вышло! Мы заявили, что камень нам нужен и тем самым положили конец хождениям с подарками. В общем, по соседству жили милейшие люди, но это так, к слову. А на деле наступала осень. Подвальную яму, вырытую раньше нашего «заезда» на несколько лет, предполагалось застраивать в следующем году и на зиму мы оставались без хранилища. Стащив всё, что получилось, в тамбур, мы судорожно пытались доделать что-нибудь в огороде, но толком ничего не вышло. Земля начала застывать. Мы успели поставить столбы для забора и худо-бедно прибить прожилины и палки. Козы к этому времени отъелись до размера полубыков и стали, натурально, неуправляемыми. Чтобы выдоить старшую приходилось привязывать ее за рога и задние ноги, иначе она выбивала подойник. Козел, хоть и не совсем агрессивный тоже бывал не в настроении и его художества не ограничивались подойниками. В общем, синяки на пятой точке у меня появлялись регулярно. Куры за сезон по размеру превратились в подобие хороших глухарей и, хоть и стали понемногу нести яйца, предпочитали сами их и потреблять. Но эту проблему мы решили за счет гнезда из ткани с дырочкой посередине и мягким скатом для яиц.

Дни становились короче и холоднее. Вскоре, курам пришлось топить печку. Козлят ближе к весне дождались только от старшей козы. Младшие друг другу все повыбивали, что, опять же являлось следствием неумеренной кормежки и запредельных сил. Правда, две из них всё-таки доились плюс старшая. Козел, которого отсадили в другую стайку, вышиб в ней сначала двери, потом, когда дверь укрепили, стену. Произошло это, когда мы с братом ездили в город и маме пришлось воевать с ним одной. Когда мы вернулись, она была просто измучена потому, что рогатый идиот норовил то пробиться к козам, то сожрать кусты жимолости. Маму он один раз сбил с ног и пробежал над ней. В общем, до этого мы хотели оставить его на зиму, но теперь быстренько поменяли решение и к вечеру козла прирезали. Как говорится, сам дурак. Мяса нам хватило на месяц с лишним, всё-таки, козел был огромным, хотя козлятина – не такой уж хороший выбор. Хорошо, уже схолодало настолько, что можно было хранить ее не опасаясь порчи.

Итак, наступили холода. Снег сыпал почти постоянно и солнце не показывалось из-за туч. Мрак давил на душевное состояние, вгонял в тоску. Я приноровилась вечером читать со свечкой, но мама и брат, из-за плохого зрения, были лишены и этого. Приемник говорил исправно, но в связи со всеобщей цифровизацией, телевизионный канал на нем вещать перестал. Это было очень тяжело пережить. Постепенно мы нашли программы на «Радио Россия» и «Вести FM». Мама и брат ездили в город за пенсией и покупками, но мне уже гораздо меньше хотелось сдвигаться с места. Тоска набирала обороты. Был только один светлый момент – соседи завершили сезон и съехали в город. Как говорится, скатертью дорожка! В остальном было плохо. Уход за козами и печка для кур сильно уменьшали время отдыха. Нужно было пилить дрова и это занимало почти весь день. Дров шло очень много. По ночам приходилось бегать в сарай к курам, поддерживать тепло. Настала настоящая зима с морозами. Мы бродили, как сомнамбулы к курам каждые два часа, а утром нужно было работать по хозяйству.

Все чаще случались срывы. Я, вообще, все время была «на грани». За что? За что эта проклятая жизнь? Почему мы не бросим все и не уедем? Я не знаю… Жалели коз, кур, собак, кошек. Жалели дом, в котором со всеми вещами пришлось бы попрощаться потому, что воры и так ходили табунами вокруг огорода. Внаглую подъезжая на машинах, доставали большие сумки и деловито шли к калитке, только на полпути разглядев, что в доме живут, из трубы идет дым, а за избой пилят дрова. Нужно было видеть их лица выражавшие недоумение и недовольство нашим присутствием. Они словно вопрошали: «Какого лешего вы тут забыли?» – заводили свои снегоходы и автомобили и нервно уезжали.

Холод в этом году дошел до 44°, правда, стоял всего два дня, но бензопила, как водится, приказала долго жить. Дрова добывали клиньями и кувалдой плюс двуручная пила «Дружба-2». Кроме того, мы съездили в город и привезли ткань – бязь, ватин и ручную швейную машинку «Подольская» и изготовили себе одеяла. Бязь была шириной 1,6 метра, мы сложили отрезы пополам по длине на каждое одеяло, а в середину поместили тройной слой ватина, прошив все это от центра к краям. В отличие от коротких покупных, наши были длинные так, что вполне хватало закутаться с головой и подвернуть под ноги. Сразу купили и белой бязи на пододеяльники и простыни. Простыни получились без шва посередине, как для покойников, но в могилу никого из нас не уложили. К теплым одеялам у нас были шерстяные покрывала, которые накидывали сверху поперек, подвергнув в ногах под матрац, что уменьшало потерю тепла. А это – хороший сон, после которого, прогревшись, становилось легче жить. Дом мы обстроили полками над спинками диванов и вещи перестали лежать узлами. Появился даже некоторый уют. Стены за полками обшили ДВП, швы промазали шпаклевкой, потолок и стены снаружи тоже покрыли ДВП, которое покрасили в ярко-зеленой цвет. Окошки и досточки на углах были беленькие, а фронтон белый с зеленым, в полосочку. Домик приобрел вполне крымский вид. Дед-сосед по этому поводу перешвырял кучу тряпок, остальные, что жили ниже по дороге (где-то в полукилометре от нас) ездили позади нашего участка на машинах и чуть не врезались в деревья, разглядывая дом с задних углов в надежде, что там он окажется ободранным, в отличие от фасада, который мы, по их мнению, могли покрасить только из показушности. Увы, их надеждам сбыться было не суждено!

В доме стало теплее. Зимой – это главный критерий. Если тепло, значит, жизнь сносная! День уже неплохо удлинялся и мрачность настроения, совсем чуть-чуть, ослабевала, как всегда, когда кончалась зима.

В этом году вместо коньяка у нас было домашнее вино. С лета наготовили «рябиновки», «арониевки» и «викториевки». Вино было вкусное и крепкое, разгоняло хандру, но утром становилось гораздо хуже. Злость наваливалась такой горой, что хотелось просто повеситься, а еще хуже – поперевесить весь окружающий мир. Однажды я пошла с собаками в лес за осиной. От постоянных пожаров осинки с руку толщиной высыхали и ломались просто руками. Их можно было отыскать и упавшие, достаточно в нужном месте потоптаться в снегу и обязательно наткнешься на пару-тройку штук. Я привязывала их к собачьим ошейниками и наши псинки наперегонки притаскивали деревца домой. Но у Мары была привычка – пока я занималась поисками и обламыванием веток, она без конца скулила. Мое бешенство дошло до того уровня, что я махала на нее топором и орала, как дурная, чтоб она заткнулась. В итоге, заткнулась я, внезапно поняв, что окончательно сошла с ума! После этого ударилась в слезы, валяясь в снегу и причитая. Осины мы тогда все же притащили, но я до сих пор помню то свое состояние.