Овертайм

© Хоуп А., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1

Эбигейл

Февраль 2022 года. Турин, Италия

Сейчас не лучший момент для знакомства, но эта рыдающая блондинка с размазанной на половину лица тушью – я, Эбигейл Уильямс. Другого времени познакомиться может и не быть, потому что, кажется, я скоро умру.

Думаю, у меня Юстинианова чума.

Да, я уверена, что смертельно больна. И заразна.

И раз я чертовски заразна, в мои планы не входит куда-то выходить из своего гостиничного номера до окончания Олимпийских игр.

Ну если я не умру раньше, естественно.

Вместо того чтобы присоединиться к остальным фигуристам сборной Канады, отправившимся в ресторан для празднования итогов Олимпиады, я сразу же поднялась к себе в двухкомнатный люкс, где вот уже целых два часа лежу на большом пушистом диване посреди комнаты и жалею себя.

Мой телефон разрывается от звонков и невероятно раздражает меня, поэтому я ставлю его на авиарежим и бросаю на круглый стеклянный журнальный стол у дивана.

Какого черта всем понадобилось от умирающего человека?

Со мной точно что-то не так. Моя голова раскалывается, будто кто-то бьет по ней молотком.

А, нет, это просто кто-то стучит в дверь.

– Уходите! У меня Юстинианова чума! – громко кричу я.

– Эбби, этот вид чумы закончился в середине восьмого века. Открывай, – усмехнувшись, просит мой брат, стоящий по ту стороны двери.

Гребаный умник.

А то я не знаю, что Юстиниан Великий был византийским императором до 565 года.

– Значит, Эбола! – снова кричу я, не собираясь сдаваться. – Я не могу тебе открыть. Не заставляй меня так поступать с тобой! Ты еще слишком молод, чтобы умирать!

– Эбс, впусти меня, – настаивает Эштон.

Выругавшись, запрокидываю голову к потолку и, с громким стоном подняв свою задницу с дивана, направляюсь к двери.

Как считаете, есть ли хоть малейший шанс, что брат не узнает меня и, решив, что ошибся номером, уйдет? Ведь мое лицо определенно очень сильно опухло, учитывая, что я реву уже два часа. И тушь размазана вокруг глаз большими пятнами, словно по дороге в номер я побывала на детском празднике, где аниматор сделал мне аквагрим панды. Вдобавок ко всему вышеперечисленному мой образ дополняют спутанные после выступления волосы, наспех собранные в дульку бомжа.

Набрав полные легкие воздуха и шумно выдохнув, сдаюсь и открываю дверь.

– Какого хрена ты игнорируешь меня? – наклонив голову, спрашивает прислонившийся к стене напротив моего номера Эштон, глядя на меня своими светло-голубыми глазами.

Эти глаза цвета льда – единственное, что делает нас с братом хоть немного похожими. Во всем остальном мы настолько разные, что нас постоянно спрашивают, кто из нас приемный. Я блондинка, он брюнет. Я достаточно миниатюрна, в то время как брат огромен. При своем довольно немаленьком росте в сто шестьдесят шесть сантиметров я едва достаю Эштону макушкой до плеч, его рост около ста девяноста пяти сантиметров. Вот и сейчас он разговаривает со мной свысока, что за несправедливость? Бесит!

– Советую тебе тщательнее подбирать слова! Возможно, мне осталось жить всего несколько минут или даже секунд! – срываюсь на крик, раздосадованная тем, что он все-таки узнал меня.

– Иди сюда. – Братец протягивает свои мускулистые, как у Халка, руки и ловит меня в объятия. – Мне жаль, что Дилан так поступил.

Господи боже!

Серьезно?!

Обязательно было упоминать этого придурка?

Он же бросил меня!

Ну не в том смысле, что расстался со мной, боже упаси!

Мы с Диланом не пара. Мы партнеры на льду и друзья. Не вздумайте убеждать меня, что дружбы между парнем и девушкой не бывает. Я даже не хочу спорить на эту тему и скажу лишь, что лично я не влюблена в него как в мужчину. И никогда не была. Он мне как брат. И я точно не планирую быть замешанной в инцесте. Аминь.

Хотя если вдруг Netflix решит снять про меня сериал, то есть вероятность, что мне придется быть замешанной в чем-то и похуже, потому что от этих ребят реально можно ожидать чего угодно.

Но, может быть, все не так уж и плохо: до сегодняшнего дня моя жизнь была самой обыкновенной драмой, а теперь ее определенно могут экранизировать в жанре ужасов.

Уже представляю: действие начинается с того, как я перерезаю горло Дилану лезвием своего конька, а затем выясняется, что мое тело украл один из демонов Люцифера.

Отпад.

Вообще-то демонам даже не пришлось бы красть мое тело. Я бы с огромным удовольствием позволила какому-нибудь посланнику ада вроде Мейзикин[1] занять мое тело, но при условии, что свою убийственную деятельность она начнет с моего гори-в-аду списка, в котором первое почетное место теперь, как вы уже догадались, занимает Дилан, мать его, Пирс.

Хотя как бы вы могли догадаться, если не знаете, что он сделал.

Итак, этот день должен был стать лучшим в моей жизни, ведь я мечтала об Олимпиаде семь лет! И вот наконец нас с Диланом отправили представлять Канаду в Турине на зимних Олимпийских играх. Волновались ли мы? О да, еще как. Несмотря на то огромное количество чемпионатов, что мы выиграли, Олимпиада казалась нам чем-то недосягаемым. Семь лет назад мы с Пирсом чуть ли не поклялись на мизинчиках, что будем кататься вместе, пока не завоюем олимпийское «золото».

Так, ладно, сейчас будет спойлер!

Если вы думаете, что нас засудили или кто-то выступил лучше нас, то вы ошибаетесь. Мы не нарушили своих клятв и стали олимпийскими чемпионами, стояли там на пьедестале под гимн нашей страны, довольные собой и счастливые. Именно таким воспоминанием мне бы хотелось потом делиться с детьми, их детьми и детьми детей моих детей. Ну вы поняли.

А потом этот кретин все испортил!

Во время пресс-конференции, на которую мы отправились после награждения, Дилан игнорировал вопросы журналистов о планах на следующий сезон, а затем просто взял и сообщил на весь мир, что он уходит из спорта и это были наши последние соревнования в качестве пары.

Нет, я уважаю его решение уйти, я же не бессердечная, заносчивая, эгоистичная стерва. Но у него ведь есть рот! Дилан мог бы открыть его и поговорить со мной, прежде чем заявить на весь мир, что бросает меня!

Помните, я говорила, что мы с ним друзья?

О, забудьте. Никакие мы, к черту, не друзья!

Наверное, я уже тогда была больна, поэтому у меня были галлюцинации.

Конечно, мы поговорили после пресс-конференции… Ну разговором, конечно, это сложно назвать, потому что в основном я орала, а он мямлил какую-то чушь собачью вроде того, что Вероника, его жена, беременна, и после четырехмесячного тура, что мы запланировали еще месяц назад, они вернутся в Лондон растить детей в доме его матери.

И бла-бла-бла.

Это все, конечно, прекрасно, вот только у меня возникло несколько вопросов.

Во-первых, у Дилана нет ничего общего с персонажем Арнольда Шварценеггера из «Джуниора»[2], так каким же образом карьера Пирса помешает его жене выносить ребенка?

Во-вторых, что Пирсы имеют против контрацепции? Ну правда, кто заводит детей в двадцать один год?!

И, наконец, в-третьих, какова вероятность, что кто-нибудь из представителей Netflix решит экранизировать мою жизнь в ближайшее время? Потому что я больше не хочу ждать ни минуты.

Сегодня же закажу себе футболку с печатью «Черт бы тебя побрал, Дилан Пирс!» и сяду в ней собственноручно писать сценарий своего собственного фильма ужасов, сюжет которого будет походить на день сурка: весь фильм я буду убивать этого говнюка одним лишь взглядом, а потом, когда мне снова захочется убить его, оживлять. И так весь фильм!

– Пойдем в бар, – неожиданно предлагает брат, прерывая мой внутренний монолог.

– В бар? – переспрашиваю я.

– Тебе ведь сегодня двадцать один, – напоминает Эштон, разрывая наши объятия, а затем проходит в номер и закрывает за собой дверь.

Что может быть хуже, чем умереть в день своего рождения?

Ммм… дайте-ка подумать. Наверное, умереть в день своего рождения от редкой острой вирусной высококонтагиозной болезни.

– Я не могу пойти! У меня Эбола! – снова кричу я.

Он что, оглох?

– Эбби, Эбола передается в результате тесного контакта с биологическими жидкостями шимпанзе или фруктовых летучих мышей. А ты не была в регионах их обитания, – с умным видом заявляет братец, пока я в удивлении смотрю на него.

Фруктовая летучая мышь? Что?

Кажется, он что-то принял.

– Поторопись, у меня есть для тебя сюрприз, – как ни в чем не бывало продолжает Эштон.

Мой брат – та еще заноза в заднице. Так что, решив больше не спорить с ним, молча плетусь в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Глава 2

Рид

Тремя часами ранее

Из динамиков звучит попсовая песня Селены Гомес, пока я направляюсь к своему месту на ВИП-трибуне ледового дворца «Турино Пьемонт». Большая ледовая арена залита ярким белым светом, и многочисленные зрители уже расположились на трибунах в ожидании начала заключительного этапа танцев на льду.

– Ну просто охренеть! – восклицаю я.

Все происходящее действительно можно обобщить лишь одним словом – «охренеть».

Находиться на Олимпиаде со своей семьей – охренеть как здорово. Вчера сборная Канады по хоккею выиграла «золото», а я при этом сделал хет-трик[3] – охренеть как круто. И, наконец, я сижу на фигурном катании – охренеть как странно.

Если бы еще вчера мне кто-то сказал, что я буду смотреть фигурное катание, я бы засмеялся этому человеку в лицо, потому что: а) настоящие мужчины играют в хоккей; б) смотреть на мужика в обтягивающем блестящем костюме, катающегося под «Времена года» Чайковского, – долбаный мазохизм.

Представьте на мгновение, каким должен быть настоящий мужчина. Кто-то скажет, что романтичным, другие скажут, что смешным, или умным, или богатым. Но каждая девушка определенно хочет быть со своим мужчиной в безопасности, чтобы как за каменной стеной. То есть мужчина должен быть каким? Правильно – сильным!

Схватываете на лету.

Вот возьмем Джейсона Стетхэма. Сильный? Сильный.

Или старого доброго железного Арни[4] – настоящий мужик!

А теперь давайте напялим на него эту забавную рубашку в цветочек и такие же цветастые лосины, как на том хилом парнишке, что сейчас делает какие-то ужасные вращения на льду. Ну что, Арнольд Шварценеггер по-прежнему создает впечатление настоящего мужчины?

Надеюсь, вы поняли, о чем я здесь толкую.

– Рид, следи за языком! – сверлит меня взглядом Джессика, моя сестра-близнец, закрывая при этом уши Элизабет.

– Извини, – беззвучно шевелю губами.

Ну как вы уже догадались, Рид – это я, а Элизабет – моя племянница, та малышка с длинными светлыми кудрявыми волосами и большими зелеными глазами, которая сидит рядом со мной.

Едва Лизи исполнилось четыре года, Джессика привела ее в фигурное катание. Пока девочки ее возраста обожают каких-то уродских кукол с огромными глазами[5], Элизабет мечтает стать Эбигейл Уильямс. Только по этой причине я и оказался здесь, ведь куда проще поверить, что Кеннеди убили зеленые человечки, чем отказать в чем-то пятилетке.

Элизабет восхищенно смотрит на лед, и я пытаюсь следовать ее примеру.

Меня хватает секунд на пять.

Как это вообще можно смотреть? Ну просто скука смертная.

Можно сразу же как-то перемотать к тому моменту, когда на льду появится горячая блондинка?

Бросаю еще один скучающий взгляд на ледовую арену и достаю телефон.

– Ва-а-а-ау! – восклицает Лизи, увидев в моем телефоне фотографию Эбигейл. – Какая она красивая!

Что ж, не могу не признать, что у моей племянницы отменный вкус. Не имея ни малейшего желания следить за тем, что происходит на льду, я решил ее погуглить. И я вам так скажу: эта фигуристка очень даже хороша.

Правда, учитывая, что я ни хрена не разбираюсь в фигурном катании, хороша она для меня не как фигуристка.

Если вы понимаете, о чем я.

Только представьте, в социальных сетях у задницы Уильямс есть свой хештег. Это круто, не правда ли?

Когда диктор объявляет имена Эбигейл Уильямс и Дилана Пирса, Лизи громко визжит и заставляет меня начать снимать происходящее на видео.

Фигуристы появляются на льду, и мне в глаза сразу же бросаются их костюмы, отличающиеся от тех, что я видел у других спортсменов: никаких обтягивающих брюк, пышных юбок, цветастых рубашек. Все достаточно просто: у Эбигейл – черный комбинезон с узором пламени, а у Дилана – черная водолазка с огненными линиями вдоль рукавов и черные брюки.

Начинает звучать музыка, в которой я узнаю один из саундтреков к игре NHL 21[6]. Не верю своим ушам. Это… Интересно.

Ладно, признаю, от того, что происходит на льду, реально захватывает дух. Внимательно слежу за каждым элементом программы на протяжении всего их выступления. Наконец они завершают прокат, и я с шумом выдыхаю, надеясь, что никто и никогда не узнает, что я только что смотрел фигурное катание несколько минут подряд.

После их программы я снова теряю интерес к тому, что происходит на льду, потому что там сейчас катается парень в черной блестящей рубашке, треугольный вырез которой доходит ему чуть ли не до пупка. Если мои глаза посмотрят на это еще хотя бы секунду, мне захочется выколоть их себе, чтобы больше никогда не видеть подобное.

Так что я захожу в Гугл и продолжаю штудировать его в поисках информации об этой шикарной блондинке.

Ей всего двадцать лет, а она уже стала семикратной чемпионкой Канады и трехкратной чемпионкой мира. Эбигейл – самая юная титулованная спортсменка нашей страны. Она не дает интервью, если это не касается ее спортивных достижений, а также сотрудничает только со спортивными брендами, хотя ей предлагали рекламные контракты различные мировые бренды. Ее рост – сто шестьдесят шесть сантиметров, знак зодиака – Водолей, любимый фильм – «Значит, война»…

О господи, сколько же бесполезной информации можно получить за пару минут в Интернете.

– Рид! Смотри же, сейчас будет награждение! – Элизабет толкает меня в плечо, тем самым заставляя снова начать видеосъемку.

Наши места расположены на балконе, поэтому я сажаю Лизи к себе на плечи и подхожу ближе к краю, чтобы она смогла рассмотреть, что происходит внизу.

Эбигейл и Дилан машут с пьедестала с улыбками на лице, и все трибуны вновь взрываются аплодисментами, криками и визгами. После того как звучит гимн Канады, спортсмены покидают площадку, чтобы дать интервью.

– Рид, мне звонят по работе, сможешь пока отвести Лизи на автограф-сессию? – обращается ко мне Джессика. – Вернусь, как все решу.

Моя сестра – организатор мероприятий у политиков, звезд шоу-бизнеса и спортсменов. Я прекрасно знаю, что она обязана ответить, потому что ей приходится постоянно быть на связи, чтобы не произошло никаких форс-мажоров.

– Да, конечно, никаких проблем. – Опускаю вниз Элизабет, которая визжит от радости. – Пойдем, гномик!

Мы спускаемся вниз, в фанатский сектор, где я показываю свой пропуск участника Олимпийских игр, и мы без проблем проходим внутрь. Эбигейл и Дилана пока нет, они на пресс-конференции, поэтому у нас есть время, чтобы перекусить.

Заказываю картофель фри и молочный коктейль для гномика и двойную порцию тартара из лосося для себя. Разделавшись с едой менее чем за десять минут, Лизи хватает меня за руку и тянет по направлению к месту проведения автограф-сессии.

Лизи начинает прыгать и визжать, когда олимпийская чемпионка выходит из-за баннера Зимних игр и подходит к своему месту за столом.

После выступления Эбигейл распустила волосы и надела красный спортивный костюм, и, чтоб меня, она просто роскошна! Золотистые волосы длиной ниже лопаток, аккуратный носик и пухлые губы, которые складываются в потрясающую улыбку, адресованную огромному количеству фанатов.

Фигуристка машет всем в знак приветствия, осматриваясь по сторонам. А затем ее взгляд останавливается на мне.

О, я знаю этот взгляд.

Она меня хочет.

И я подмигиваю ей.

Можете сейчас сказать мне, что я самовлюбленный придурок.

Ха. Будто я сам не в курсе.

Эбигейл удивленно приподнимает одну бровь, а затем наш зрительный контакт прерывает Дилан, подошедший к ней.

Когда подходит наша очередь, Элизабет поднимает на меня свои светящиеся от счастья глаза и улыбается. Я улыбаюсь в ответ и пропускаю ее вперед, чтобы она могла обнять Эбигейл.

– Привет, милая. Как тебя зовут? – интересуется у нее блондинка, оставляя автограф на карточке со своей фотографией.

– Лизи! – смущается Элизабет. – А это Рид.

– Приятно познакомиться, Лизи и Рид, – улыбается Эбигейл, вручая ей подписанную фотографию, а затем раскрывает руки для объятий. – Иди скорее обниматься и делать фото!

Лизи громко визжит и буквально падает в объятия фигуристки.

– Давайте я сфотографирую вас вместе, – предлагает Дилан.

Я передаю ему телефон и подхожу к Эбигейл, вставая позади нее. Она стоит ко мне так близко, что я ощущаю, как сладко она пахнет. Ее потрясающий цветочный аромат сводит мои обонятельные рецепторы с ума.

– Готово, – говорит Пирс, возвращая мне телефон, и тем самым выводит меня из странного состояния ароматранса.

– Спасибо, Эбигейл! Ты самая красивая и талантливая фигуристка в мире! – громко кричит Элизабет, а затем еще раз крепко обнимает своего кумира и бежит к Джесс, которая уже ждет нас у выхода.

В мою голову прилетало так много шайб, что, возможно, их суммарное количество достигло какого-то определенного пика, который и повлиял на сотрясение моего мозга и сделал меня слабоумным. Или же я просто спятил. Как иначе объяснить мой следующий идиотский поступок?

Подхожу к блондинке и шепчу ей на ухо:

– Может быть, встретимся позже, чтобы я передал тебе наши фотографии?

Эбигейл пристально смотрит на меня своими большими голубыми глазами, улыбается и спрашивает:

– Хочешь встретиться у тебя?

СТОП. ЧТО?

Такого поворота событий я не ожидал, но кто я такой, чтобы отказывать даме?

– Я в номере 2013, приходи в девять вечера, – ухмыляюсь я.

Она фыркает и отворачивается, а я, счастливый, направляюсь к выходу.

Глава 3

Эбигейл

Захожу в ванную и резко останавливаюсь, увидев в зеркале свое отражение. Как я и ожидала, выгляжу просто ужасно. Тушь размазана по всему лицу, что вовсе не делает меня милой пандой. Опухшие глаза красного цвета выглядят примерно так же, как у жаждущего крови людской Стефана из «Дневников Вампира». Ну а лицо заплыло так, словно у меня отек Квинке.

Точно!

Эштон все-таки был прав: у меня не Эбола, а анафилактический шок!

Да, да, тяжелая острая аллергическая реакция на мудаков вроде Дилана Пирса. Или Рида, мать его, О’Хара.

Ох уж этот самовлюбленный говнюк.

Рид действительно принял меня за одну из многочисленных хоккейных заек?

Надеюсь, я смогу не думать об этом, когда в следующий раз увижу его на льду.

Рид О’Хара по прозвищу Чемпион – канадский хоккеист, выбранный американским клубом «Орлы Лос-Анджелеса» на драфте[7] под общим первым номером. Ему всего двадцать пять лет, а он уже успел стать чемпионом мира и обладателем кубка Стэнли[8]. А вчера, завоевав олимпийское «золото», он стал олимпийским чемпионом и членом Тройного золотого клуба[9]. И самым молодым хоккеистом в истории, взявшим приз лучшему бомбардиру лиги. Он пять раз завоевывал приз лучшему снайперу, а также получил «Лестер Пирсон Эвордс»[10]. В двадцать один год он стал капитаном «Орлов» и вошел в число десяти лучших игроков десятилетия.

Я считаю этого лос-анджелесского форварда[11], играющего под одиннадцатым номером, величайшим хоккеистом мира. Когда он выходит на лед, мое сердцебиение ускоряется приблизительно до скорости ракеты «Авангард»[12], стартующей в космос. То, что творит этот парень, играя в хоккей, – полное сумасшествие. Можете считать меня его ярой фанаткой с того самого дня, когда его задрафтовали «Орлы», ведь я смотрю каждую его игру, знаю всю его статистику и помню каждую забитую им шайбу.

Вы наверняка озадачены и искренне не понимаете, почему же я тогда еще не в номере 2013. Просто как мужчина Рид меня совершенно не интересует.

Будучи его большой фанаткой, я создала в своей голове идеальный образ этого парня. И в мои планы не входило когда-либо вступать с ним в диалог в реальной жизни. Мне не хотелось узнать, какой у него любимый цвет, размер обуви или члена. И мне определенно не хотелось случайно выяснить, что мой самый любимый хоккеист – бабник и лжец, как мой отец. Ну а учитывая тот факт, что несколько часов назад Рид купился на мое предложение прийти к нему, мои опасения не напрасны.

Рид О’Хара определенно избалован женским вниманием и считает, что ему достаточно лишь разок подмигнуть, чтобы девушка упала на его стояк.

К счастью, никакие падения мне не грозят. У меня нет проблем с координацией.

Я же фигуристка, в конце-то концов.

Хоть уже и бывшая.

Не спорю, когда сегодня я увидела Рида, стоящего передо мной, то потеряла дар речи. В жизни он оказался еще прекраснее, чем я себе представляла. Светлые волосы были идеально зачесаны назад, короткая бородка обрамляла прямоугольный подбородок, простые серые штаны «Найк» и белая футболка подчеркивали груду его мышц, а белоснежная улыбка просто сводила с ума. И я была под впечатлением ровно до того момента, пока он не подошел ко мне и не открыл свой рот.

Озабоченный кретин.

– Эбби, ты скоро? – отвлекает меня от мыслей недовольный голос Эштона.

– Пять минут! – кричу я.

Как же я искусно лгу.

Ну какие, к черту, пять минут?

Мне не хватит и недели, чтобы сделать с этим лицом что-то более или менее приемлемое.

Так, ладно, нужно взять себя в руки, а то вдруг я откину коньки прямо в баре? Я должна хотя бы постараться стать секси.

Выливаю на лицо половину тюбика тонального крема, на скорую руку рисую черные стрелки, а затем прохожусь по контуру глаз золотой подводкой и крашу губы красной помадой. Распустив дульку на голове, наношу на волосы мусс, чтобы зафиксировать локоны. Выхожу из ванной и направляюсь в спальню, где достаю из шкафа короткое золотое платье и на ходу надеваю его. Спешно застегиваю на щиколотках черные босоножки на высокой тонкой шпильке и выхожу в большую светлую гостиную. На мягком диване, на котором еще несколько минут назад я наслаждалась одиночеством, теперь, развалившись, сидит мой брат, уставившись в плазму. Падаю рядом с ним и заявляю, будто он не в курсе:

– Ненавижу сюрпризы.

– Правда? Никогда бы не подумал, – ухмыляется Эштон. – Но я же сказал, этот тебе понравится. Пойдем.

Во второй раз за день он заставляет меня поднять свою задницу с этого удобного лежбища и потащиться за ним из номера.

Тиран.

Иду вслед за братом по бежевой ковровой дорожке длинного ярко освещенного коридора в сторону лифтов. Эштон нажимает кнопку вызова, и, дождавшись одного из них, мы поднимаемся на сорок второй этаж нашего отеля «Либерти», самого высокого небоскреба Турина, где располагается бар-ресторан «Либерти Пьемонт».

Двери открываются, и мы сразу же оказываемся у барной стойки из темного дуба с золотой столешницей, подсвеченной сверху желтыми огоньками. Благодаря панорамному остеклению отсюда открывается потрясающий вид, который можно оценить, усевшись на черные стулья с ножками из дуба, стоящие вокруг зеркальных столиков у окон. Приглушенный желтый свет гирлянд в форме маленьких шариков, расположенных под деревянными потолочными балками, делает обстановку невероятно интимной и создает ощущение спокойствия. На небольшой сцене в центре зала девушка в красивом черном блестящем платье в пол исполняет кавер на Уитни Хьюстон.

Сейчас здесь не так много посетителей, что очень меня радует, потому что я терпеть не могу людей. И бары. И алкоголь.

Иисусе!

Что я вообще здесь делаю?

Вообще-то, алкоголь в нашей семье – табу. Вот только не делайте поспешных выводов. У меня не было неудачного опыта. Я не напивалась в хлам и не блевала, не страдала от зависимости, не лечилась в рехабе, и меня не насиловали. Не будем вдаваться в подробности, но если в двух словах: у Эштона была жена, Лиза, которую сбил пьяный водитель и скрылся с места аварии. Так что с алкоголем у моего брата связаны слишком хреновые воспоминания. А я все эти годы была его личной группой поддержки. Такая вот история.