– Хорошо покупаются?
– Так себе.
– На итальянский не переведены?
– Пока нет.
– А на английский?
– Тоже нет.
Комиссар пристально посмотрел на Калева.
– Но вы все-таки обиделись на него, что он вас оштрафовал?
– Ну, немного, конечно, обиделся.
– Немного или много?
– Может, даже много.
– Столько, чтобы при случае с ним расквитаться?
– Об этом я не думал.
– Но, по вашему мнению, он оштрафовал вас несправедливо?
– Нет, почему, он имел на это право.
– Юридическое, но моральное?
– Нет, морального, конечно, не имел.
Комиссар еще раз пристально посмотрел на Калева.
– И за это вы убили его?
– Только мысленно, – ответил Калев не задумываясь.
– В каком смысле?
– Ну, я сказал себе беззвучно: «Чтоб ты сдох!»
Диана удивилась – она-то думала, что такие кровожадные импульсы свойственны только ей…
– Но так ведь и случилось? – продолжил комиссар.
– Вы считаете, что можно убить человека одной мыслью?
В голосе Калева прозвучала ирония, и бритоголовый мгновенно поменял тему.
– После поезда вы его не встречали?
– Живым – нет.
Комиссар умолк, а затем повернулся в сторону Дианы и померил ее длинным оценивающим взглядом.
– Вы подтверждаете все, что сказал ваш муж?
– Да.
– Ничего добавлять не желаете?
– Нет.
Комиссар как будто хотел задать еще один вопрос, но неожиданно передумал, подтянулся, и обратился снова к Калеву:
– Ну хорошо, сейчас поздно, но нам надо еще поговорить. Я заеду к вам завтра. В два часа подойдет?
– Мы собирались завтра посетить Модену.
– А вот это я попрошу вас не делать, – сказал комиссар быстро.
– Вы хотите взять у нас подписку о невыезде?
– Нет, что вы. – заулыбался комиссар. – Но я попрошу уважить мою просьбу. Как-никак, но мы имеем дело с преступлением. Очень может быть, что даже с убийством.
Он оглядел всех троих, и объявил:
– А теперь, пожалуйста, следуйте за мною в дом.
Диана взглянула на Калева, по виду мужа было понятно, что он догадывается, к чему эта процессия. Все машины, кроме той, огромной, из которой вылез комиссар, успели уехать, в ней неподвижно сидел водитель и слушал монотонный тум-тум современной так называемой музыки.
Они вошли в дом, поднялись на второй этаж, и комиссар показал на дверь флейтиста – она была приоткрыта.
– Вы в таком виде оставили квартиру, когда уходили на спектакль?
– Нет, конечно, нет, – пробормотал флейтист. – О боже! Значит, я был прав…
Шатаясь, он вошел.
– А вы, когда выходили, не заметили, в каком положении была дверь? – обратился комиссар к Калеву.
– Специально я внимание не обратил, но, думаю, она была закрыта.
Комиссар посмотрел в сторону Дианы.
– Закрыта, – подтвердила она.
