– О чем?
– Да ни о чем. В Европе мания защиты личных данных. Даже имя этого проклятого контролера не пишут, только инициалы: Дж. Ф.
– Дж. Ф. – повторила Диана задумчиво.
Она выключила воду, чтобы спокойно обдумать информацию.
– Джино Феррари, что ли?
– Или Джакомо Ферони.
– Джулиано Ферретти.
– Джанлуиджи Фельтринелли.
– Джованни Форте.
– Джузеппе Фраскати.
Диана вздохнула.
– Красивый все-таки язык. И почему я не его пошла учить?
– Первая треть нашей жизни проходит под знаком генов и воспитания. Собственный вкус приобретают, когда все уже решено.
– Да, ты прав. И что же делать?
Она включила воду и снова выключила.
– Калев! А ведь Фабиани тоже начинается на Ф!
– Но он же сказал, что не знает мертвеца.
– Он мог и наврать. Может, контролер – его незаконнорожденный сын, который пришел отомстить бесчестному отцу. Только парричида обернулась для него катастрофой, свалился с лестницы[6 - парричида (parricida) – отцеубийтсво (на ит.)].
– Ну и фантазия у тебя! По-моему, нам пора меняться профессиями.
Диана прыснула.
– А о чем больше пишут, об убийстве, или о краже?
Калев потянулся к кровати и взял одну из газет.
– Вот, читаю. Вчера поздним вечером в одном из домов на улице Инферно была совершена кража драгоценного художественного произведения. В том же подъезде обнаружено безжизненное тело жителя Болоньи, сорокадвухлетнего Дж. Ф… Полиция расследует, связаны ли между собой эти два происшествия.
– То есть, они не говорят, что это убийство?
– Они ничего не скажут, пока не будут точно знать.
Диана снова включила воду, домыла посуду, поставила последнюю тарелку в сушилку, сняла резиновые перчатки и присела к столу.
– А кофе больше не дадут?
– Конечно, дадут.
Налив супруге кофе, Калев встал и подошел к стене с программками и фотографиями, а Диана взяла со стола следующую газету.
– В этой тоже ничего нет? Про нас ни слова?
– Как нет, есть, огромное фото с надписью – «Эстонские туристы убили оштрафовавшего их контролера».
– Калев!
Калев вздохнул, и заговорил с ней как с ребенком:
– Ну, представь, они напишут: «Полиция подозревает в совершенных преступлениях двух эстонских туристов, супружескую пару Кару». А мы – бац! и подадим на них в суд за клевету.
– Бац! – повторила Диана с удовольствием.
Диана полистала газету, надеясь найти рецензию на «Путешествие в Реймс», конечно же, ничего подобного не обнаружила, зато ей на глаза попалась огромная статья про какого-то рок-певца, и она с отвращением положила презренное издание обратно на стол.
– А ты обратила внимание на фотографии? – спросил неожиданно Калев.
– Где? В газете?
– Да нет, на стене.
Диана встала, подошла поближе и взглянула на «выставку». Да, кого только тут не было! Чуть ли не все, кто блистал на оперной сцене в начале и середине прошлого века. Она без труда узнала Джильи, Карузо, Пертиле, Бастианини, Канилью, Тебальди…
– А кого-то и нет, – сказал Калев с хитринкой.
– Кого?
– Погляди внимательно.
Диана быстро обвела взглядом фотографии.
– Каллас, что ли?
– Ну да.
– Так ей и надо, продукту пиара, – сказала Диана злорадно.
Супруги Кару были уверены, что Мария Каллас – весьма посредственная певица, слава которой основывалась не на пении, а на рекламе. Ей не доставало школы, верхи у нее звучали пронзительно, низы – искусственно, и что главное – она вся была фальшивая, ни одной искренней эмоции, сплошное притворство.
– Значит, есть еще люди, которые это понимают, – произнес Калев с оттенком уважения.
Они вернулись к столу, допили кофе.
