А единороги будут?

– Иди есть, – махнула я рукой в сторону столовой.

Чхар упрямо поджал губы и посмотрел на меня из–под насупленных белых бровей. Замечательно… И как правильнее поступить? Оставить голодать, нарушая мой собственный приказ?

Сказать моим мужчинам, чтобы озаботились и накормили упрямца? Забавно, но педагогически не верно. Рикиши только недавно стал меня более–менее слушаться, Бхинатар вроде как тоже соблюдает приличия… и тут такое вот капризничающее недоразумение, которое я сама построить не в состоянии? Вот уж нет уж!

Я сосредоточилась, выставила ладонь на уровне груди и медленно двинула рукой от себя – вперед, разрезая поток воздуха, и подула в сторону упрямца. Чхар плавно поплыл над полом в сторону столовой.

Сообразив, что происходит, он попытался встать и гордо выпрямиться, но у него ничего не получилось. А я почувствовала, как в мою силу аккуратно вплетается чья–то чужая. Нежно и осторожно, как бы предлагая, но не навязываясь. Сотрудничество объединяет, так что я не стала отказываться от помощи Бхинатара. Мы вместе долеветировали упертого барашка до столовой и водрузили его на стул.

– Ешь, или мне придется кормить тебя, – строгим тоном произнесла я, глядя на мальчишку.

Сколько он там сказал? «Первые сто два года своей жизни»? Интересно, это с учетом тех семи лет, что Сонола провела в Ноакиндомской империи или нет? Да, даже если с учетом… Средний жизненный цикл у темных эльфов составляет от шести до восьми сотен лет. Первое совершеннолетие у них наступает примерно в восемьдесят один год – возраст, когда юные дроу заканчивают обучение как жрицы, маги или воины. То есть… один к пяти, наверное, где–то так. Значит, Чхару примерно… двадцать два. Очень похоже на правду. Причем, в отличие от Рикиши, который сначала достиг двадцатилетия, а потом прожил пять сотен лет, этот ребенок достиг своего двадцатилетия совсем недавно, несмотря на сотню лет за плечами. И ведет он себя именно как мальчишка…

Зыркнул на меня злобно, потом на Бхинатара, как на предателя и врага народа. Казалось, еще немного и запыхтит, как недовольный ежик. Однако то ли заложенное с детства уважение к женщинам, то ли презрение и отвращение к иблитам… То ли элементарно проголодался и решил перестать выделываться… Но Чхар приступил к поглощению пищи, а я позволила себе слегка расслабится и выдохнуть. Маленькая, совместная, но победа!

– Рикиши, ты мне сказку обещал, – напомнила я, усаживаясь на стул и наблюдая, как мой так называемый братик вгрызается в куски мяса. Аккуратно и жадно одновременно.

– Да, леди, – Рики тоже устроился на тот же стул, на котором и сидел раньше.

А вот Бхинатар прилеветировал из спальни кресло и с низким поклоном предложил мне пересесть в него. Я одобрительно улыбнулась – кресло значительно мягче и, вообще, в нем было гораздо удобнее. Рики едва заметно нахмурился, но тут же расслабленно откинулся на спинку стула и скрестил перед собой ноги.

– Когда боги создают очередной мир, то первыми запускают в него драконов. Те живут тысячи тысяч лет, наблюдая, как меняется мир, как одни расы сменяют другие. Стараются не вмешиваться, но иногда нарушают это правило. Избранная драконами раса процветает и развивается на зависть всем остальным. Потом драконы один за другим начинают терять интерес к жизни и засыпают, иногда парами, иногда поодиночке… иногда целыми семьями. Драконов можно убить, но сами они не умирают ни от болезней, ни от старости. Покровители расы тоже засыпают, но чтобы не оставить своих избранников без защиты, они выбирают девять жрецов, и те могут говорить со спящими драконами, задавать им вопросы, а в случае крайней опасности, объединившись, разбудить их и обрушить всю их мощь на врага.

Судя по лицам обоих дроу, они эту сказку слушали не в первый раз. А я вот про нее даже в учебниках не читала. Даже в мифах и легендах Яхолии ничего подобного не упоминалось.

– И вот на один из миров напали завоеватели. Они не верили в драконов, не хотели задумываться о том, что в их мире спит их собственный дракон. Они возжелали захватить и поработить чужого, считая, что это будет сделать очень просто. Но против захватчиков восстало сразу три мира, потому что первоначально, до большого взрыва, они были едины, и покровители у них были общими. А потомки девяти жрецов жили в этих мирах, соединяясь с другими расами и передавая от сына к сыну маску, которую необходимо надеть перед разговором с драконом.

М–да, есть у меня предчувствие, что вот–вот мне откроется не только причина начала межмировой войны, но и почему она так печально закончилась.

– Сначала победа была на нашей стороне, – ага, увлекся, проговорился! Так я и думала, что он успел повоевать, иначе, откуда столько подробностей различных битв знает? – Потом мы стали проигрывать, и тогда жрецы решили вызвать на помощь драконов. Для этого им надо было собраться вместе у алтаря, но в пути двое из жрецов погибли, а их маски оказались утерянными, – дроу и Рикиши на минуту замолчали, как будто поминая неведомых мне существ. – И тогда правитель основного мира принял решение пожертвовать собой и своим народом ради сохранения тайны. Захватчики не знали ничего ни про маски, ни про жрецов. Они были уверены, что вызывать драконов умеет правитель и, возможно, его сыновья. Поэтому они придумали, как сохранить им жизнь… И принялись планомерно истреблять остальной народ. К счастью, они поверили в то, что два других мира оставили третий из разумной трусости, и заключили с ними договоры на более или менее приемлемых условиях.

– Эм–м–м, – только и смогла сначала отреагировать я. Потом откашлялась и попробовала выдать что–то более внятное. – И никто в Яхолии до сих пор не в курсе?..

– Только вы, я и, возможно, леди Сонола.

– Вот ведь… – я оборвала саму себя буквально в последний момент. Мало ли, может, у дроу тоже не принято, чтобы женщины выражались.

– Не стоит падать там, где можно выстоять и сохранить лицо, – Бхинатар одобрительно посмотрел на меня, и я порадовалась за себя, такую умную и сдержанную. – Только лицо у вас уж больно выразительное, госпожа. – М–да… Ну, и что мне теперь, паранджу носить, что ли?

Наевшийся Чхар добродушно хихикнул шутке соплеменника, а не стал поминать иблитов. Может, он такой злой был, потому что голодный?

– Кстати, а как будет проходить завтрашняя свадьба? – поинтересовалась я, поглядывая то на Бхинатара, то на Рикиши.

Первый широко распахнул глаза и, смущаясь, выдал:

– А я думал, это вы мне расскажете, госпожа. У дроу нет такого понятия.

Я откашлялась, давя в себе желание показать кулак прячущему ехидную улыбку Рики.

– Точно… Нет. Все время забываю об этом.

Спокойствие, главное, спокойствие, как завещал великий Карлсон. А то я сейчас совершу какую–нибудь очередную глупость, получу улыбку–приз и разочарование мужа… Почему–то ни первого, ни второго мне не хотелось. Муж мне начинал нравиться, с Рикиши, вообще, все давно понятно, да даже сытый Чхар вызывал желание не придушить, а договориться, и, главное, спасти его от поцелуя с пауком, или как там этот яд у него в крови называется?

Так что я собралась с мыслями, сосредоточено обдумывая, что я еще не спросила важного, о чем неплохо было бы поинтересоваться.

– Но на ТинНигх и КийЛунь все в курсе той милой легенды про драконов? – неожиданно мои мысли с предстоящего бракосочетания вновь вернулись к рассказанной Рикиши сказочке.

– О, нет, госпожа. Тех, кто помнит про драконов, осталось очень мало, а уж знающих про жрецов, вообще, единицы, и все они поклоняются одной и той же богине, – улыбки Бхинатара тоже были быстрыми, но более заметными, чем у Рикиши.

Белые зубы сверкнули, подчеркивая черноту кожи. Губы и у него, и у Чхара были сероватыми, с едва заметным розовым оттенком. Брови и ресницы – чуть темнее, чем волосы. А глаза – блекло–голубые, только у брата с уходом в серый, а у мужа – в лазоревый.

– Какой же? – уточнила я, уже заранее догадываясь, каким будет ответ.

– Ревенансер Киарансали, Леди Мертвых. Она покровительствует Культу драконов, жрецы которого верят в то, что смогут разбудить первородных.

– Ри–и–и–ики, – мысленно завопила я. – А как ты узнал, что именно она явится на мой призыв? И откуда ты знал, что эти двое относятся к тем единицам, при которых можно рассказывать про жрецов?!

– Леди, насчет богов и женщин знать что–то наверняка невозможно. Но я очень рассчитывал, что почуяв меня, Леди Мертвых проявит любопытство и заинтересуется. Правда, я не ожидал появления Ваэрона. Так что вы вместе с ним заставили меня слегка понервничать, – судя по мысленной улыбке, очень даже не слегка, но вряд ли мне сейчас в этом признаются. – А насчет того, что эти двое знают про жрецов… Скажем так, леди, я проверял одно свое подозрение. В любом случае они теперь под покровительством леди Ревенансер, а она жестко охраняет тайну своего культа и карает лишь за мысли о предательстве.

На меня вновь напал приступ кретинизма, обостренный дотошностью, и я мысленно уточнила:

– Но ведь эти двое раньше поклонялись Ллос, а Бхитанар сказал, что все знают лишь те, кто поклоняется Киарансали…

Наверное, на моем лице отразилось беспомощно–непонимающее выражение, заставившее моего мужа нахмуриться и недовольно зыркнуть в сторону Рикиши.

– Бхинатар знает тайну, потому что относится к избранным, посвященным в проблемы с леди Сонолой. И, к слову, он до этого поклонялся не Ллос, а другому богу, я прав? – едва заметный кивок от старшего дроу подтвердил все ранее сказанное. – А вот Чхар Ясс Зине преданный почитатель королевы пауков, в отличие от своего отца, погибшего вместе со всем своим Домом. Но он тоже знал про жрецов. Знаете почему, леди? – Рики мысленно улыбнулся мне и в моих глазах тоже засверкали смешинки.

Внимательно следящий за нами Бхитанар опустился возле меня на колени и нежно провел ладонью по моей икре. Кажется, меня пытаются отвлечь от другого мужчины, причем очень недвусмысленно.

– Потому что Чхар – потомок жрецов, как и его погибший отец. И если вы сейчас рассчитываете на уединение с этим…

– С моим мужем, – подсказала я, тоже мысленно ехидно улыбнувшись.

Нет, Рикиши не злился и даже не то, чтобы ревновал, но… Он явно был не в восторге.

– Тут есть третья комната. Пожалуй, я отнесу туда Чхара, а то вдруг ему тоже захочется присоединиться.

Как только Рики исчез, захватив с собой моего брата, мне вдруг стало резко не по себе. Одно дело кокетничать с другим мужчиной, вызывая хотя бы намек на ревность у своего. И совсем все иначе выглядит, когда твой мужчина оставляет тебя наедине с посторонним, а сам тактично утаскивает с собой всех свидетелей… из тех, что могут не вовремя что–то вякнуть и спасти тебя от соблазнения. Собственным мужем…

И, вообще, у нас матриархат вроде? Чего без спросу руки распускаем?!

– Госпожа?..

Невидимая под платьем ладонь, нежно поглаживающая мою ногу уже под коленкой, резко замерла, как и ее владелец.

Нет, ну мне же все равно надо будет с ним спать… наверное. Муж же. А… Это… Контрацепция?! Я не хочу, чтобы меня в ближайшем будущем кто–то стал называть матерью с полным на то правом! И… и вообще… кругом столько всего невнятного и неясного, так что никаких детей!

Забавно, но когда я начинала спать с Рикиши, у меня даже мыслей таких не было. Мне помогала вера в то, что от вампиров не залетают. А вот от дроу – запросто! И Чхарик – живой пример… Пока еще живой… И…

– Я вам не нравлюсь?..

– Нравишься.

Красота была, конечно, сильно экзотическая за счет сочетания цвета волос и кожи, да еще из–за своей идеальности. Но даже то, что в этом мужчине я во много раз больше не уверена и не доверяю ему еще больше, чем Рикиши, не отвращало. И никакой потребности знать, интересна ли я ему, как женщина. Наверное, тут играло роль то, что если с местными аристократками я хоть как–то могла конкурировать, то с эльфийками у меня не было никаких шансов. То есть я заранее смирилась, что для Бхинатара – странный экзотический уродец, с которым ему необходимо переспать…

– Дело не в тебе, – я встала с кресла, одернула платье и попробовала донести свои сомнения до мужа: – Если секс с тобой является непременным условием нашего брака, то давай сделаем это по–быстрому и успокоимся. Если же нет, – то просто секс ради секса мне не нужен. Мне нужна преданность. Нужно уважение. Нужна уверенность, что я могу тебе доверять.

– У нас в семьях не принято строить отношения на доверии, госпожа. Это ненадежно.

– Да? – я наморщила нос, как будто съела кислый лимон. В комнате запахло ложью. Бхинатар сам не верил в то, что говорил, а, значит, пытался проверять меня. – И что же у вас служит скрепляющим фактором?

Муж нахмурился, услышав последнее слово. Согласна, погорячилась, вряд ли оно у них тут входит в разряд общеупотребляемых.

– Взаимовыгода.

– Отлично, тогда давай выясним, чем мне выгоден ты. И чем я выгодна тебе. Ведь ты стал мужем иблит, это же позор, как я понимаю?

– Нет, я принес себя в жертву ради благой цели, – Бхинатар белозубо улыбнулся, смягчая смысл фразы. – И потом, в отличие от Чхара, моя жертва не так уж велика, – я остаюсь жить со своим народом, а не ухожу в неизвестный мир служить чужому роду. Если бы Верховная мать пожелала от меня подобное, только страх перед гневом Ллос удержал бы меня от неисполнения ее приказа. – Выдержав паузу почти в минуту, Бхинатар продолжил: – Но она пожелала иного. И у меня будет очень много преимуществ. Об одном из них мать Шинтафэй уже упомянула. Я перехожу в семью, где пока что только одна женщина, и это избавляет меня от необходимости удовлетворять любую возжелавшую меня госпожу из Дома матери. Но моих обязательств как воина, мага и сына не отменяет, поэтому мы можем рассчитывать на покровительство старшего Дома, – я очень хороший маг, хотя и не лучший.

По–моему, меня пытаются запутать, не отвечая прямо на поставленный вопрос. Обидно, досадно, но опыт борьбы с подобным у меня уже есть.

– Одно преимущество ты назвал. Еще? – я встала с кресла и подошла к окну.

– Постоянное стабильное положение отца Дома. Вы не сможете заменить меня другим мужчиной.

– Не смогу завести себе любовника? – сам виноват, буду задавать конкретные вопросы прямо в лоб, без всяких там красивых словесных оборотов.

– Любовников – сколько угодно, но при этом они будут оставаться бесправными, – в голосе только спокойная констатация факта. Отсутствие даже намека на ревность. Да и с чего бы?

– Еще? – сказал же, что много, вот и пусть перечисляет.

– Жизнь станет спокойнее, – Бхинатар вновь улыбнулся, только как–то грустно. – У меня не будет соперников, и я перестану быть соперником для братьев.

– А какие выгоды будут у меня?

– Судя по тому, что я сегодня видел, ваша жизнь тоже станет спокойнее, – а теперь улыбка моего мужа чем–то напомнила мне Рикиши. Ехидной хитринкой, наверное. – И с вами рядом буду я, – ну точно! Один в один…

– Тогда расскажи мне, зачем вам принципиально нужна была именно дочь Сонолы.

Бхинатар замялся, потом выдал:

– Это не моя тайна, госпожа.

Бедняга даже не понял, почему я рассмеялась, упав в кресло, и веселилась там до появления в дверях удивленных Рикиши и Чхара.

– Леди?..

– Да, это я! – все еще продолжая смеяться, я махнула рукой в сторону Бхинатара. – А это твой клон… или дальний родственник. И… Кстати, ты боишься щекотки? – уточнила я у мужа, почти успокоившись и вытирая слезы от смеха.

Все трое мужчин смотрели на меня с подозрением и недоумением. Наверное, решили, что сумасшествие выбранной мною богини заразно.

– Пытать сейчас буду, – пояснила я, уже просто тихо хихикая от предвкушения. – Это очень страшная пытка, ее не каждый выдержит. Раздевайся!

Я решила, что глупо впадать в истерику или стучать ногами, да и, вообще, я не против того, чтобы члены моей семьи хранили какое–то время чужие тайны. Но право на хранение надо будет заработать. Например, развлекая меня. Поэтому начнем со щекотки… А потом перейдем к более изощренным методам допроса. Ну, и напоследок всегда остается хорошая порка, если уж сильно достанут своей секретной таинственностью.