Разбивая лёд молчания. Особенности работы психолога с жертвами инцеста и сексуального насилия

Эта книга о последствиях инцеста и сексуального насилия в жизни детей и взрослых. В ней я рассказываю об особенностях работы психолога с такими клиентами.

Мне кажется важным говорить об этом, хотя тема, несомненно, крайне тяжелая. Но закрывать глаза на то, что это происходит, страшно, ведь наши дети могут пострадать, как когда-то мы. Многие родители создают инцестуальный климат в семье по незнанию. Они искренне любят своих детей и не желают причинить им вред. И это еще одна причина, почему я считаю, что нужно рассказывать об этом.

Книга полна упоминаний о сексуальном и физическом насилии, инцесте, жестокости, суицидальных мыслях, мало переносимых переживаниях. Все это может вызвать у вас сильные и тяжелые чувства. Если и вы пережили изнасилование или инцест, у вас могут подняться воспоминания и ощущения того времени. Если это произойдет, лучше обсудите их с психологом. Он сможет оказать вам профессиональную помощь.

Эта книга – сплав художественных образов и историй с психологическим анализом этой травмы и путей к исцелению. Я поделилась своим опытом работы с клиентами, пострадавшими от сексуального насилия и инцеста. Постаралась выделить особенности и феномены этой сферы. Это мои наблюдения и мысли, я не претендую на всеобъемлющее видение темы или всестороннее ее описание.

Я бережно соблюдаю конфиденциальность, поэтому все истории в этой книге являются моим художественным вымыслом. Это сплав, обобщенный опыт почти пятнадцатилетней работы. Все персонажи вымышлены, а совпадения случайны. Я представляла себе терапевтическую группу для людей, пострадавших от сексуального насилия, записывала их впечатления и переживания. Участники таких групп нередко хотят остаться анонимными, поэтому в тексте часто нет имен.

Каждый закавыченный пример – это цитаты разных людей. Если подряд идёт несколько цитат, то это как будто участники терапевтической группы для переживших инцест и сексуальное насилие, рассказывают один за другим.

В тексте я часто пишу "отец" или "дядя" в роли насильника, но вместо них можно подставить любого родственника (мать, дедушку, бабушку, брата, сестру, отчима, тетю, мачеху), так же как пострадать от инцеста может ребенок любого пола. Статистика такова, что чаще всего отцы (или отчимы) насилуют дочерей, поэтому я брала этот пример как основной. В инцесте не так важно, какого пола педофил и жертва, последствия будут примерно одни и те же.

Писать эту книгу мне было невероятно трудно. Я обдумывала ее, изучала нюансы, собирала материал. Болела, делала перерывы, снова собираясь с духом. Я бы точно не справилась, если бы не помощь многих людей.

Андрей Ананьев, мой муж, неизменно поддерживал меня и включался в работу над книгой на всех ее этапах. Я безмерно ему благодарна и признательна.

Мой терапевт терпеливо сносила все мои метания и колебания, находила слова поддержки, чтобы я ни решала, оказывала ценнейшую консультативную помощь, я глубоко и горячо ей благодарна.

И еще я хотела бы поблагодарить свою интервизорскую группу, где коллеги горячо меня поддерживали и вносили свой ценный вклад. Им я задавала вопросы, рассказывала о своих сложностях и тупиках. Они вдохновили меня дописать эту книгу до конца.

Я так же благодарна моим френдам в социальных сетях, друзьям и коллегам, которые ставили лайки и писали мне комментарии. Поддержка и обратная связь всех этих людей убедили меня, что эта книга нужна, ценна и полезна.

Я благодарю каждого из вас от всего сердца, ведь без вас мне не достало бы сил завершить этот труд.

Часть первая. Исследуем инцест

"Рассказывание историй лечит.

Если ты можешь рассказать хорошую историю,

ты можешь быть исцелен".

Харуки Мураками

из интервью М. Немцову

"Блюз простого человека"

После инцеста и сексуального насилия моя изувеченная душа помертвела от боли и горя. Разбилась на осколки. Близость для меня превратилась в пирог с ягодами и толченым стеклом. Слилась с болью и безысходностью. Годами мы с терапевтом выбирали осколочки, отделяя насилие от любви. Как золотоискатели встреча за встречей промывали мудреный сплав любви и насилия, близости и боли.

Когда мне попадались доверенные люди, от которых я ожидала встретить понимание и поддержку, я рассказывала им историю о насилии. И встречала от них не стыжение и обвинение, а сопереживание мне и ярость на насильника. Их волны любви и сочувствия омывали рану, и она заживала.

Много лет я складывала обратно свою душу из осколков, карабкаясь из бездны молчания.

Безмолвие убивает, а рассказ исцеляет. Но жертвы насилия скованы стыдом, заклеймены позором. Балансируют на краю мрака в плену страха. Их неслышный крик страдания несется сквозь вечность.

Истории о насилии становятся для них мостом сквозь бесконечную ночь, где на той стороне тишины их ждут сестры. И пусть не все могут начать свою исповедь словами "я не хочу молчать". Для начала достаточно внутреннего согласия и знания, что вы – не одни.

Тема инцеста и сексуального насилия может сильно пугать психологов, сталкивающихся с ней в практике. Некоторым даже сложно произнести слово "инцест", обращаясь к клиенту. Им кажется, что это слишком страшное слово, которое может разрушить и без того хрупкий душевный мир человека напротив.

Кому-то не хватает знаний и умения с этим работать. Кто-то впадает в ступор, оцепенение, как будто пережитый клиентом опыт сексуального насилия – это инвалидность и тупик, непонятно, как с этим можно жить.

Другие, наоборот, застревают на этой теме. Клиент упомянул вскользь, а психолог не может выбросить из головы. Или при каждом удобном случае напоминает клиенту, что о пережитом насилии важно говорить, подталкивают к обсуждению. Клиенты часто испытывают сильное сопротивление рассказывать о подобном опыте. Могут отказываться, говоря, что им это не актуально. А психолог продолжает настаивать, называя подобное нежелание клиента "вытеснением" или "отрицанием".

Почему же так сложно поднимать эту тему?

Она будит в психологе воспоминания о собственном опыте насилия и беспомощности. Люди, пережившие насилие, подавляют бурю тяжелейших чувств. Все они ощущаются в поле как предгрозовая туча, наэлектризованный воздух.

Это также встреча со своей сексуальностью, табуированными желаниями, запретными влечениями. Обычно все подобное надежно вытеснено в бессознательное.

В этой книге я попыталась описать переживания тех, кто столкнулся с инцестом и сексуальным насилием, передать свой взгляд на то, как с ними работать.

Снаружи такие клиенты могут выглядеть тихими, молчаливыми, забитыми, стеснительными, неуверенными, робкими. Говорить об обычных проблемах, словно бы ничего ужасного не случилось. Они скрывают свое постыдное клеймо. Нередко психолог узнает о том, что клиент был изнасилован спустя несколько месяцев, а то и лет терапии.

Что же происходит у них внутри? Приподнимем завесу тайны. Рассказывают женщины, пострадавшие от инцеста и сексуального насилия:

"Что такое инцест? Инцест – насилие, пронизанное любовью, стыдом и ужасом. Подавленная, глубоко затаившаяся ярость. Невыносимая боль и горькие злые слезы, кровь и слизь. Отвращение, омерзение, тошнота. Черный омут, зловонная трясина. Бессилие, отчаяние, обреченность.

Вина. Самообвинение и самонаказание. Приговор. Это череда непрекращающихся воспроизводимых травм – снова и снова – насилие. Насилие любовью. Насилие едой. Насилие словом, действием, пренебрежением. Физическое, сексуальное, психологическое.

И самое страшное слово. Инцест.

Инцест – это домогающийся отец. Сначала, когда мне было пять, а потом – тринадцать. И это самое страшное. Потому что тогда насилие склеивается с любовью. И их потом почти невозможно разделить.

Тогда я поняла, что за любовь буду наказана. Что за тепло и ласку и удовольствие нужно заплатить страшную цену. Жуткую. Разрушительную.

Я жаждала любви отца. Его признания, похвалы, восхищения, ласки. Ведь он – первый мужчина в моей жизни, мой идеал, образец, кумир. Прекрасен и недоступен. Умен, все знает и умеет, хорош собой. Неотразим. И очень любит меня.

Я сама не понимала этого, не признавала, но в глубине души хотела его соблазнить. Мне было важно проверить свое очарование, обаяние, сексуальность, соблазнительность. В пять лет я училась кокетничать, умильно прислоняться головкой, вертеться на коленях, обнимать его за шею и нежно целовать:

– Папочка, ты самый лучший. Я люблю тебя больше всех! Я хочу быть только с тобой!

В пятнадцать я надевала короткие юбки и обтягивающие топики, пробовала краситься, душиться, прохаживаться волнующей походкой. Мои волосы каждую неделю были нового цвета. А юбка своей длиной (или уже шириной?) могла соперничать с поясом.

Я мечтала о поклонниках, мальчике из параллельного класса, текущей поп-звезде, кумире нового молодежного сериала, и главном хулигане школы. Мне снились поцелуи, объятия и секс.

"Плохой" парень из моей школы. Первые ласки. Дрожащие прикосновения, от которых замирает дыхание. А сердце готово выскочить из груди, так судорожно бьется.

Кто устоит перед свежестью молодости? Перед тонкими, грациозными формами? Да, отцу было тяжело. Мало кто может с этим справиться. Признать, что его возбуждает и притягивает собственная дочь? Невозможно.

Он вел себя по-разному. Сначала пытался искоренить во мне – распускающейся девушке – женственность и сексуальность:

– Вот намазалась-то! В таком виде ты на улицу не пойдешь. Ты что, шлюха? Перед соседями стыдно! В приличной семье растешь.

– Немедленно умойся. От тебя воняет. Что, французские духи? Мала еще на панель-то идти!

– Юбка должна быть ниже колен! Блузка до горла и застегнута на все пуговицы. Немедленно переоденься.

Потом отцу стало тяжелее справляться со своим влечением ко мне. Его взгляд становился масляным, похотливым. Руки так и тянулись к моим новообретенным формам. Приветственные объятия затягивались. Поцелуи перешли с щек на губы. Он норовил приобнять, прижать, потрогать.

И, наконец, он сорвался:

– Ты ведь любишь папочку? Я с твоей мамой так несчастен. Она меня совсем не понимает, не то, что ты. Ты – мой ангел, моя душа, моя единственная любовь. Ты же знаешь, тебя я люблю больше жизни. Ты все для меня. Ну, не плачь, иди лучше, обними папочку. Поцелуй меня… Сними маечку, ты так разгорячена. Не останавливай меня. Тебе же приятно, моя сладкая? Я сделаю тебе еще приятнее. Потерпи, боль скоро пройдет. А наслаждение останется. Ты ведь любишь папочку? Ты ведь не хочешь папочку расстроить? Ты ведь не такая, как твоя мать?"

Чудовищно думать, что отцы совращают своих дочерей. Не хочется даже допускать такую мысль. Но я знаю, что они это делают. А еще отчимы, учителя, спортивные тренеры, начальники, священники, психологи и психотерапевты.

Потому что помимо родных отцов есть символические. Юная девушка еще не опирается на себя, она все еще ребенок. И любая авторитетная фигура – учитель, наставник, тренер, кто-то, старше ее, обладающая над ней властью, к которой возникает доверие, близость, становится для нее трансферентным отцом. И травма от такого насилия не менее страшна, чем, если насилует собственный отец. Ее труднее всего залечить.

Потому что это манипуляция и использование. Это предательство. Доверия, близости, веры.

Очень мало кто может оставаться отцом, то есть говорить ей, прямо словами или посланием: "Я люблю тебя. И всегда буду любить. Я всегда буду с тобой. Но секс между нами невозможен. У меня есть женщина, это твоя мать. Ты можешь злиться на меня, быть в ярости, отвергать. Но это так. Между нами невозможен секс. Я все равно останусь с тобой".

Девочка, изнасилованная близким человеком, которого она больше всего любит и кому так доверяет, испытывает хаос чувств. Она горда, что смогла его добиться. Считает себя соблазнительной, сексуальной, красивой, неотразимой. Торжествует победу, ведь выиграла почти невозможное – конкуренцию с матерью. Ей льстит доверие отца и его близость.

Но одновременно она испытывает бесконечный парализующий ужас. Непереносимый и не имеющий конца и края стыд. Вину и ощущение, что она сделала что-то ужасное. Теперь небо упадет на землю. Земля разверзнется, и геенна огненная поглотит ее. Она испытывает отвращение, ее физически рвет и выворачивает снова и снова. Боль раздирает ей сердце и все внутренности. Боль предательства, унижения, стыда, обиды, подавленного гнева. Она совершила нечто ужасное. Ей нет прощения. Теперь она никогда не будет чистой, запятнанная несмываемым позором. Она ужасно виновата. Так нельзя поступать!

И в самой глубине души то, в чем она никогда никому не признается. Желание, чтобы это продолжалось. Потому что отцовская любовь, внимание и признание жизненно необходимы! И если он не может просто любить, не насилуя, любоваться без похоти, восторгаться без подтекста, то пусть любит, как может, пусть насилует, но только не уходит.

Ольга говорила себе:

"Ты плохая девочка. Ты очень-очень нехорошая девочка. Грязная, испорченная девчонка. Ты должна быть наказана. И ты будешь наказана".

"Я не заслуживаю любви. Я, наверное, совершила что-то ужасное, раз он так со мной поступил. Я грязная. Отвратительная. Омерзительная. Я очень виновата. Я заслуживаю наказания".

Круг замыкался. Ольга рассказывала, что насилие приходило в ее жизнь опять и снова. Новый дружок матери. Учитель в школе. Школьный психолог. Все подружки ходят по этой улице вечером и ничего. Она пошла, и ее изнасиловала банда подростков.

Все подружки находят себе нормальных парней, а ей попался садист. А на вид был такой тихий, милый, умный. Очки носил. Наверное, в книжках он вычитал те ужасающие отвратительные пытки, которым подвергал ее, заперев в подвале. Его возбуждали ее крики, стоны и кровь.

Она не могла уйти от него, отказать им. Не могла постоять за себя, защитить. Заорать, ударить в ответ, защищаться до потери пульса, сознания, жизни. Ей это даже не приходило в голову. Паралич и полное отупение воли и чувств. Так знакомо с детства.

Как отказать отцу? Потерять его расположение, близость, доверие, любовь?! Немыслимо! Невозможно! Терпеть, молчать, плакать в подушку, если позволит себе. Ольга мучила себя:

"Я заслуживаю этого. Ведь я такая грязная, испорченная, ужасная. Меня должны наказать".

"За любовь есть цена. Она непомерна высока. Эта цена – насилие. Я не могу просто быть счастливой. Не могу получать удовольствие. Это грех. Это страшно. Любовь – это насилие и боль. Любовь – это насилие над собой и наказание".

Так рождается цепочка: любовь и удовольствие равно боль, стыд, наказание, насилие. И даже если девушке попадется нормальный парень, она, с детства усвоив эту связь, будет насиловать себя сама:

– Пусть мне больно, потерплю чуть-чуть, надо, чтобы он кончил, а то еще уйдет от меня.

– Пусть я не хочу сейчас секса, он же хочет, надо потерпеть.

– Пусть я ненавижу его прикосновения, не могу же я одна остаться.

– Мне было так хорошо. Это страшно. Значит, сейчас мне будет больно и стыдно.

И если этого не происходит, девушка устраивает себе это сама. Ольга "случайно" сильно порезалась ножом, готовя бутерброды. Часто испытывала непереносимую боль и стыд в ситуациях, которые другие даже бы не заметили.

Когда же у нее появился молодой человек, у нее возникло множество проблем в интимной жизни. Атрофировалась всяческая чувствительность, и она не могла достичь оргазма. Внутри все зажималось, пересыхало, деревенело и стекленело. Она имитировала оргазм. Испытывая боль, ужас и стыд.

Не выдержав этого насилия над собой, она отказалась от секса и даже от отношений. Близость пугала ее до потери сознания. Ведь она означала насилие. Если не от близкого человека, то по отношению к себе. У нее начались разные женские заболевания. Операции, врачи, процедуры. И единственное проникновение, которое ей осталось – инструмент для УЗИ гинеколога, холодный и жесткий.

Она уже не жила. Женщина в ней умирала, ежедневно истекая кровью. Она поставила жирный крест на своей жизни. Как можно стать матерью, ведь для этого придется пройти через секс, а это насилие. Ей никогда не стать женой, ведь муж захочет секса.

Одно время Ольга пыталась одеваться, как подросток, не желая вырастать, чтобы не привлекать внимания мужчин. Выглядеть "серой мышью", тихой, незаметной, молча сидеть в уголке. Превратиться в "своего парня", "только дружба", "всегда на связи".

Затем стала носить мешковатую одежду, вела себя грубо и резко, отталкивая от себя потенциальных партнеров.

Но все это время она безмерно боялась стать тем, кто она есть – Женщиной.

Чтобы защитить себя от насилия и сказать ему "стоп!", нужно разозлиться, впасть в бешеную ярость по отношению к насильнику, возненавидеть его. Прекратить череду воспроизводимых травм можно, пройдя через стыд и боль, поверив, что не было твоей вины в случившемся. Но есть теперь ответственность за то, что я делаю с последствиями.

Потому что чаще всего насилие, совершенное близкими любимыми дорогими людьми, приводит к тому, что девушка начинает насиловать себя сама. Это становится настолько привычным, что она этого даже не замечает.

– Что значит "не хочется?" Надо! Должна! Обленилась?! Избаловалась?!

– Терпи, сквозь зубы, но делай.

– Ешь, что не любишь. Носи, что не нравится. Спи, с кем не хочешь. Работай, где ненавидишь.

– А главное: терпи, молчи, не жалуйся, не плачь, не протестуй.

Легче разозлиться на насильника, если это чужак в подворотне, злой, отвратительный, откровенный урод, извращенец, сволочь. Но как возненавидеть и отвергнуть собственного отца – неважно, родного или символического? Это так трудно, что почти невозможно. Как отказаться от него, его любви, участия, внимания, заботы, нежности, поддержки? Ведь он значит так много! Столько дает! Или это сплошная иллюзия?

И поэтому получается:

"Боюсь насилия – значит – хочу насилия.

Люблю отца – значит – ненавижу отца.

И хочу, и боюсь – одновременно и бессознательно.

И люблю, и ненавижу в одно и то же время".

Это страшно слышать. На это жутко смотреть. Но жить с этим еще страшнее. Можно пытаться вытеснить, забыть, не думать, но оно все равно есть. И никуда не девается.

Если вы психолог, психотерапевт, будьте уверены, среди ваших клиентов встретятся, пережившие насилие в том или ином виде. Если вы клиент, скорее всего, оно уже было или продолжает быть. Если вы девочка, девушка, женщина, вы встречались с насилием. Если вы живете в России, то часто.

Что такое насилие? Это намеренное применение физической силы или власти, чтобы заставить жертву подчиниться своей воле, в результате чего жертве наносятся психологические травмы, телесные повреждения вплоть до смертельных, и разнообразный ущерб.

Прежде чем подробно описывать работу с последствиями сексуального насилия, я считаю важным упомянуть и другие виды насилия. Выделяют несколько основных групп:

Физическое насилие – причинение умышленного вреда, ущерба или боли путем физического воздействия на тело другого человека. В результате него возникают телесные страдания, повреждения, увечья и травмы. Насильниками могут быть как взрослые, так и дети, также как и жертвами.

Например:

– Муж напивается и избивает жену.

– Жена обжигает его раскаленной сковородкой.

– Мать дает затрещины, пощечины, подзатыльники ребенку.

– Отец порет ремнем, таскает за уши, сильно толкает сына, так что ребенок падает и ушибается.

– Учитель бьет детей по рукам линейкой.

– Подростки дерутся во дворе.

– Старший брат щиплет младшую сестру, та его кусает в ответ.

– Подросток ударяет мать.

Эмоциональное насилие (также называемое психологическим или моральным) – это умышленное негативное воздействие на психику другого человека. От физического отливается отсутствием телесного взаимодействия. К психологическому насилию относятся:

– вербальная агрессия – грубые, обидные, уничижительные слова, крик.

– невербальная агрессия – демонстративное закатывание глаз, цоканье языком, поднятие бровей, выражение на лице скепсиса, презрения или сомнения в способностях другого,

– ограничение человека в общении с людьми, выборе досуга, внешнего вида,

– манипуляции с целью вызвать у другого чувства страха, вины, стыда, тревоги, ревности,

– Токсичные слова и действия, приводящие к подрыванию самооценки другого: критика, обесценивание, оскорбления, запугивание. Все эти приемы используют так называемые абьюзеры.

К психологическому насилию также относят следующие действия: газлайтинг и виктимблейминг.

Газлайтинг – это использование тонких психологических приемов для создания у жертвы иллюзии, что с ней что-то не так: она сходит с ума или больна, расшатывание ее веры в себя, подрыв самооценки. Газлайтеры противоречат окружающей реальности, убеждая жертв в своей правоте. Например, отрицают слова и поступки, свидетелем которых была жертва:

– Этого не было. Тебе просто показалось. Что ты придумываешь?! Какая чушь!

– Я этого не говорил! Ты меня не так поняла.

Виктимблейминг – это перекладывание ответственности за насилие с насильника на жертву:

– Она была вызывающе одета.

– Она сама этого хотела. На самом деле ей нравилось, она извращенка, похотливая сучка.

– Зачем она пошла ночь в темный переулок? Сама виновата.

– А что же она годами не уходила с четырьмя детьми от мужа-пьяницы, избивавшего ее?

Пищевое насилие – это принуждение к еде человека, который не хочет и отказывается. Чаще всего от пищевого насилия страдают дети, но, бывает, и взрослые:

– Вы почему не едите? Я же старалась, готовила, что теперь, выкидывать? У нас свиней нет.

– Тебе нужно больше кушать, ты такой худенький, бледный.

– Как это ты наелся? Всего две ложки съел!

– Доешь – пара ложек всего осталась, куда их девать? Тарелка должна быть чистой.

– Надо доесть, хотя и не вкусно, заказал же в ресторане, дорого, денег жалко.

Пищевое насилие страшно тем, что от еды человек отказаться не может. Мы спокойно проживем без сигарет, алкоголя и наркотиков, можем меньше работать, но питаться нам необходимо. Поэтому жертвы пищевого насилия мучаются потом всю жизнь, пока не разберутся с последствиями на психотерапии.

Кроме того, еда неразрывно связана с радостью и удовольствием. Младенец утешается и ощущает любовь, получая молоко из материнской груди. Смешивая любовь и радость с насилием в детстве, родители закладывают крайне разрушительные основы для ребенка в будущем: он будет склонен выбирать отношения с абьюзерами и манипуляторами, так как любовь и радость для него теперь неразрывно связаны с болью, отвращением и насилием.

Сексуальным насилием является любое использование тела жертвы для удовлетворения сексуальных потребностей насильника. К сексуализированному насилию относят:

– прямое изнасилование – насильственное проникновение внутрь вульвы, рта или ануса жертвы пенисом, руками или другими частями тела, а также предметами,

– попытка изнасилования, домогательства – прикосновения сексуального характера к половым органам (пенису, вульве) и интимным зонам (анусу, мошонке, рту, губам, груди, соскам, ягодицам, внутренней поверхности бедер),

– демонстрация собственных половых органов, вживую или на фото, видео, фотографирование обнаженной жертвы,

– создание инцестуального климата (размывание понятия нормы, разнообразные нарушения границ ребенка).

Ключевым моментом здесь является принуждение жертвы – оно может быть прямым (насильственные действия) – или косвенным (шантаж, манипуляции, угрозы, давление).

Зависимая роль (ребенок, ученик, подчиненный, младший) изначально исключает добровольное согласие, так как позиции не равны, у старшего больше власти, сил, знаний, он влияет на судьбу или жизнь зависимого.

Истинное равноправное согласие должно быть полностью добровольным, выраженным словами, осознанным, безопасным. Человек должен ясно понимать, что он (или с ним) собирается делать, каковы будут последствия. Он должен быть уверен, что может отказаться или прекратить в любой момент, за что не последует никакого вреда или плохих последствий ни его отношениям с партнером, ни его телу, ни здоровью, ни психике, ни материальному благополучию.

Инцестом и сексуальным насилием является любое использование тела ребенка для удовлетворения сексуальных потребностей взрослого. Инцест – это частный случай сексуального насилия, совершенного родственниками или символическими родительскими фигурами.