Тайная мишень
«Сорок два года. Вошел в тот возраст, когда “седина в бороду, бес в ребро”. Сорокалетняя жена ему надоела, нашел молоденькую. Невысокий, довольно худой для своего возраста, но спортом не занимается. Одет прилично, но не по-офисному. Ботинки на толстой подошве, растоптанные. Работа связана с разъездами. Общается с работягами, бывает несдержан, и крепкое словцо вылетает без запинки. Поэтому и жене может ответить резко, если она начнет придираться. Что, видимо, вчера и произошло. А вот состояние опьянения для него не характерно. Прошедшая ночь скорее следствие нервного срыва. Моя форма и чиновничий кабинет озадачили его больше, чем задержание в поезде. Одно дело думать, что набедокурил по пьянке, другое – увидеть табличку “Следственный комитет” и дежурного на входе».
– Что случилось? – подал голос Мальцев, отставив опустевшую кружку. – Вы кто?
– Майор юстиции, старший следователь Петелина Елена Павловна, – повторила Елена.
– Женщина-майор, – пробормотал Мальцев то ли с сомнением, то ли с уважением.
Майорского звания Петелина достигла быстрее многих коллег-мужчин. Это был негласный предел женской карьеры. Как любили шутить злые языки, чтобы стать подполковником, надо быть под полковником, а лучше под генералом.
– За что я здесь? – спросил Мальцев.
Петелина промолчала. Она стала наводить порядок на столе и как бы невзначай уронила на колени Мальцеву фотографию очаровательной трехлетней девочки.
Он отреагировал вяло:
– Ваша? – И вернул снимок на стол.
Подвох не удался. А ведь это была одна из тех двух вещиц, которые так заинтересовали Елену в сумочке его жены. Все матери носят с собой фотографию своего ребенка, в этом нет ничего особенного. Но у Инны Мальцевой не было детей! Кто же эта девочка?
– У меня нарушения в бизнесе? – осторожно поинтересовался Мальцев.
Клиент созрел, решила следователь и начала допрос.
– Гражданин Мальцев, я занимаюсь уголовными преступлениями. Особо тяжкими! И сейчас я расследую убийство, совершенное с особой жестокостью. – Елена разложила фотографии тела с проломленной головой и спросила: – Ваша работа?
Как она и рассчитывала, Мальцев окончательно протрезвел.
– Почему моя? – испугался он.
– А вот еще посмотрите. Кто это?
– Антон…
– А где сделаны фотографии, узна???ете?
– В моей квартире, в моем халате…
– Вот именно! За что вы убили брата?
– Я не убивал! Кто это сделал?
– Уверена, что вы! – продолжала давить на него следователь.
– Нет! – отпрянул Мальцев.
– Ваш брат вернулся из колонии. Вы вместе выпили коньяка, повздорили, потом помирились – дело житейское. Но вы затаили на него обиду. И когда Антон пошел в ванную, ударили его топором.
– Нет! Мы с Антоном выпили, это так. А потом я уехал. У меня поезд до Питера! Завтра, то есть сегодня там должна была состояться встреча.
– Рассказывайте по порядку.
– Да, конечно… А с чего начинать?
– Со ссоры с женой.
– Инна вам об этом рассказала? Понимаете, мы в последнее время с ней не очень ладим. Она что-то скажет, я отвечу, и пошло-поехало. Даже не помню, с чего в этот раз началось. Она разводом грозила, я обещал оставить ее нищей. Она хлопнула дверью.
– Ваша жена работает?
– Ну что вы! Когда мы познакомились, Инна была учителем в младших классах. Денег нет, одна нервотрепка. Года через два она работу бросила. Я на этом настоял.
– Во сколько Инна ушла из дома?
– Я вернулся с работы в два, мне вечером в Питер надо было ехать. Через час, наверное, она и смоталась.
– Во что Инна была одета?
– Да что я, помню? Она любит покупать шмотки!
– Придется вспомнить.
– Елена Павловна, а можно еще кофе? – Мальцев тоскливо посмотрел на чайник.
«Быстро успокоился. Смерть брата его не шокировала», – отметила Петелина, наливая кофе.
А как бы она отреагировала на точные данные о смерти своего брата? Она ищет Анатолия уже восемнадцать лет, видела много трупов и психологически готова к потере. Гораздо сильнее ее бы потрясла встреча с живым братом. В любом случае она обязана узнать: что произошло, куда он исчез, кто в этом виноват?
– А что с Антоном случилось? Вы поймали убийцу? – словно подслушав мысли следователя, спохватился Мальцев.
– Гражданин Мальцев, вы находитесь на официальном допросе по делу об убийстве. Поэтому, как это ни банально звучит, вопросы здесь задаю я. Меня интересует, в какой верхней одежде ваша жена вчера ушла из дома.
– Пальто накинула. Точно! Серое такое, в крапинку. Она недавно его купила.
– Когда Инна вернулась?
– При мне она не возвращалась. С тех пор я ее не видел.
– Вы знали об освобождении Антона Николаевича Мальцева?
– Я знал, что на днях он выходит из колонии. Он в Коми сидел, плюс дорога. И тут он является. Около пяти уже было.
– Почему он пришел к вам?
– У Антона есть своя квартира. Я сдавал ее по его просьбе и деньги откладывал. Вот он и решил поселиться у меня на первое время.
– Что было дальше?
– Ну, мы отметили его возвращение. Но мне на вокзал надо было ехать, и я его оставил. Отдохни, говорю, выспись, чувствуй себя как дома.
– Как вы добирались до вокзала?
– На метро. У меня с собой не было вещей, а метро рядом. В час пик так надежнее.
– Кто-нибудь видел, как вы выходили из подъезда?
– Откуда мне знать? Я спешил.
Мобильный телефон Петелиной беззвучно задрожал на столе. Звонил старший лейтенант Иван Майоров. Елена отошла к окну и выслушала его доклад.
Майоров дождался, пока пассажиры скорого поезда покинут вагон, и подошел к уставшей проводнице лет сорока. Иван представился и показал ей фотографию Дмитрия Мальцева.
– Знаете этого человека?
– А кто это? – испуганно спросила женщина. – Бандит?
– Ваша смена началась вчера?
– Да. Вечером в Петербург, утром обратно. Сейчас буду сдавать вагон.
– Вспомните, был ли этот человек среди пассажиров?
– Ну-ка, дайте… А, точно, помню. Только тут он трезвый, а вчера немного выпивши был.
– Сел в Москве, сошел в Петербурге? – уточнил оперативник.
– Так мы же без остановок ехали.
Майоров убрал фотографию, записал показания и телефон проводницы.
– Вот здесь напишите: «С моих слов записано верно». Число, подпись.
– Так положено?
– И телефончик не забудьте указать. – Ваня встал, убрал протокол допроса. – Семенова Татьяна Федоровна, если понадобится, мы вас вызовем.
– Зачем? Я все сказала.
– Про «фингал», к примеру, спросим. – Ваня давно разглядел припудренный синяк на лице проводницы. – Это пассажир дебоширил?
– Муж, сволочь! – расстроилась женщина, повернувшись в профиль. – Не только вы заметили, бригадир тоже. Теперь погонит с фирменного. А все из-за моего Кольки бешеного. Ну, ничего, теперь я его надолго упеку!
– Больше пятнадцати суток не дадут, – усомнился Майоров.
– Дадут, еще как дадут! Век бы его не видеть, скотину! – кипятилась женщина.
– Так разводитесь.
– Вот еще! Квартиру делить?
Проводница подбоченилась и грозно зыркнула на оперативника, словно перед ней стоял ненавистный муж. Иван попятился, вышел на перрон и позвонил Петелиной.
Елена Павловна поблагодарила старшего лейтенанта Майорова и как всегда заверила его, что быть ему майором не только по фамилии.
Она повернулась к Мальцеву. Его алиби подтвердилось. Во время убийства брата он ехал в поезде. Однако ее симпатий ему этот факт не прибавил. Петелина продолжила допрос.
– Вы предупредили жену о приезде Антона?
– Обойдется. Мы недавно поссорились. Буду я ей звонить!
– Почему вы не отвечали на мои звонки?
– На ваши? Когда?
– Когда ехали в поезде.
– Да забил я на телефон! Я, как сел, сразу в ресторан. Там добавил. Накатило что-то. Семья, Инка, в бизнесе проблемы…
– Да еще и любовница, – решила проверить свое предположение Елена.
– Что? А причем тут любовница?
– Значит, изменяете жене?
– Не буду я говорить на эту тему. Брата убили, вот о нем и спрашивайте!
– Почему сразу купили обратный билет? У вас же была запланирована встреча.
– Говорю же, что набрался. И мозги просветлели. Дома брательник, с которым два года не виделись. И Инку надо успокоить. Не дай бог чего, она же у меня нервная!
Елена взяла рецепт, найденный в сумочке Инны Мальцевой. Рецепт был вторым предметом, который ее заинтересовал.
– Вы в курсе, что ваша жена принимала сильные антидепрессанты?
– В курсе, конечно. Я сам уговорил ее показаться врачу.
– Психиатру?
– Ну да.
– Инне поставили диагноз?
– Депрессия какая-то. Лучше у врача спросите. Я только вижу, что не очень-то психиатр ей помог. Она то в крик, то в слезы. – Мальцев зашелестел фотографиями с места преступления, замер на самой кровавой, поднял испуганный взгляд. – А ведь это она его…
– У Инны был конфликт с Антоном?
– Да она почти с ним не общалась. Она только с врачами в последние годы встречалась.
– Какие у нее были проблемы со здоровьем?
– По женской части. Пусть сама расскажет.
– Почему вы обмолвились, что Инна могла убить вашего брата?
– Я на топор посмотрел. Однажды мы поссорились, и она схватилась за него. То ли в шутку, то ли всерьез, ее трудно понять.
– Вы заявляете, что Инна вам угрожала?
– Ничего я не заявляю. Вы меня запутали, у меня башка трещит! – Мальцев закрыл лицо руками.
– Когда вы ушли, в квартире оставался ваш брат, а жены не было?
– Ну да! Да!
– И она не знала, что Антон находится в вашей квартире?
– Не верите мне, спросите у нее. Что она говорит? Что там произошло, черт возьми?
– Успокойтесь, Дмитрий Николаевич. На сегодня мы закончим беседу, но вы мне еще понадобитесь. Прошу из города никуда не уезжать.
– Я понимаю.
– Вот и хорошо. Завтра явитесь на опознание по следующему адресу…
Петелина оформила протокол допроса и дала его Мальцеву на подпись. Ее смутил довольный блеск в его глазах. Что его так радует? То, что неприятная процедура завершилась? Или он ее в чем-то обманул?
Когда Мальцев расслабился и собрался уходить, Елена задала ему последний вопрос. Это был своеобразный контрольный выстрел.
– Дмитрий Николаевич, опишите, пожалуйста, проводницу поезда Москва – Петербург.
Мальцев смутился и ответил не сразу.
– Проводницу? Я что, обязан ее помнить?
Теперь в его глазах Елена заметила тревогу. Она всегда больше следила за эмоциями допрашиваемых, чем за их словами. Лжец заранее готовит нужные фразы, и сбить его трудно. А вот эмоции порой выдают истину.
– Хотя бы возраст, фигуру. Или в вашем вагоне проводником был мужчина?
– Женщина! Больше ничего не помню! – озлобился Мальцев. – Я могу идти?
– Идите, раз не помните.
На пороге кабинета Мальцев обернулся и просиял.
– Вспомнил. У проводницы был синяк. Она его замазала, но он все равно был заметен.
Контрольный выстрел просвистел мимо. Мальцев говорил правду. У следователя осталась единственная подозреваемая в убийстве.
9
Елена Петелина не могла избавиться от тяжелого впечатления после бесплодного допроса Инны Мальцевой. Ни на один вопрос подозреваемая в убийстве, совершенном с особой жестокостью, не ответила. Она замкнулась и мучительно наблюдала за следователем, словно та была диктором на экране телевизора, говорящим на непонятном языке. Где были мысли Инны, о чем она думала, почему не пыталась оправдаться? Только однажды ее сжатые губы неуловимо дрогнули в неком подобии улыбки – это была реакция на вопрос о фотографии маленькой девочки. Елена уцепилась за эту соломинку, но как ни старалась, так ничего и не добилась.
В дверь деликатно постучали. Елена Павловна отвернулась от окна, машинально одернула мундир, поправила прическу. На пороге кабинета стоял начинающий полнеть сорокапятилетний мужчина в длинном плаще, шейном платке и крупных очках в тяжелой оправе.
– Аркадий Борисович Красин, психиатр, – представился человек, чья подпись стояла на рецепте Инны Мальцевой. – Вызывали?
– Заходите, Аркадий Борисович.
Психиатр заметил вешалку, снял плащ и остался в твидовом пиджаке с декоративными заплатками на локтях.
– Вы позволите? – спросил он, указывая на кресло у стола.
Елена кивнула. Красин сел. Цепкий взгляд из-под очков пробежался по рабочему столу, скользнул снизу вверх по фигуре следователя и сосредоточился на ее лице. Петелину откровенно изучали карие, чуть прищуренные глаза. Елене стало неловко. Обычно она сама наблюдала за мимикой и душевным состоянием посетителей, но никак не наоборот. Петелина заняла свое рабочее место, зашуршала бумагами, выдвинула и задвинула ящик, поправила экран ноутбука.
– Елена Павловна, успокойтесь, – ласково произнес Красин.
«Это уже ни в какие ворота не лезет!»
Следователь захлопнула ноутбук и с вызовом посмотрела на психиатра.
– Хочу напомнить, что это вы у меня на приеме, а не я у вас, – сказала она.
Красин откинулся на спинку кресла и расплылся в улыбке.
– А форма вам идет. Мне нравятся женщины в форме. Женское эго в мужской оболочке обещает гремучую смесь эмоций и разума. Две разные стихии, и какая из них победит – еще вопрос.
Петелина демонстративно включила диктофон и отчеканила ледяным голосом:
– Меня интересуют другие вопросы. Я вызвала вас, Аркадий Борисович, чтобы поговорить о вашей пациентке.
– Я весь внимание. Кто вас интересует?
Психиатр услужливо подался вперед. Елена смогла в деталях рассмотреть его нос с горбинкой, как будто специально приспособленный под очки. Или, по теории Дарвина, от вечного давления тяжелой оправы образовался «хребет Ломоносова»?
– Речь идет об Инне Мальцевой.
– Инна… Случай не из простых.
– Как давно вы с ней знакомы?
– Месяца три. Я лечил ее от депрессии.
– Это связано с ее внутрисемейными отношениями?
– И да и нет.
– Поясните.
– Я врач, и понятие врачебной тайны для меня…
– Мы подозреваем Инну Мальцеву в убийстве, совершенном с особой жестокостью!
Красин всплеснул руками.
– Мне известно об ужасной трагедии, случившейся в ее семье. Очень печально…
– Откуда вы об этом узнали? – спросила следователь.
– Мне позвонил муж Инны, Дмитрий Николаевич. Он бранился, обвинял меня в непрофессионализме и так далее. Скажите, неужели Инна действительно совершила злодеяние?
– Не отвлекайтесь, Аркадий Борисович, отвечайте на мои вопросы. Итак, в чем проявлялась депрессия Мальцевой?
– Понимаете, в нашем обществе люди обращаются к психиатру только в крайнем случае, когда уже невмоготу. И чаще всего этот шаг вынуждают сделать их родственники. Так вот, Инну привел ко мне ее муж.
– Вы знали его раньше?
– Нет. Кто-то из знакомых посоветовал ему обратиться ко мне. «Сарафанное радио» – лучшая реклама для врача. Для адвоката, кстати, тоже. А вот для следователя… Да-а, к вам клиенты явно не стремятся.
– Но недостатка в них я, к сожалению, не испытываю.
– Вы знаете, я тоже, – хохотнул Красин. – Куда катится общество!
– Меня интересует причина депрессии Инны Мальцевой.
– Это грустная тема. Инна долго лечилась. Не у меня, а по женской части. Ей поставили диагноз – привычное невынашивание беременности. Систематические выкидыши на раннем сроке из-за генетических нарушений. Елена Павловна, у вас есть дети? – неожиданно спросил Красин.
– Мы сейчас говорим о Мальцевой, – в который раз одернула психиатра Петелина.
– Конечно. – Красин сделал примиряющий жест, подняв перед собой руки с растопыренными пальцами. – Вы знаете, я рад, что ее дело ведет женщина. Умная женщина. Вы лучше мужчин поймете состояние Инны. Уверен, у вас есть ребенок. Один. Я угадал? Наверное, это девочка. Славная девчушка, похожая на маму, которая ее нежно любит. Теперь представьте, что дочери не стало. Она умерла!
Следователь вздрогнула. Ее двенадцатилетняя дочь иногда болела, а она, Елена, не брала больничный. Конечно, рядом с Настей была бабушка, но прошлой зимой, когда девочка подхватила грипп и лежала с температурой сорок…
– Я не хочу обсуждать эту тему! – Елена с шумом отодвинула кресло и встала из-за стола.
Психиатр, кажется, был доволен ее бурной реакцией.
– Вот и эмоции! Вам неприятно, вы занервничали, хотя я упомянул о смерти вскользь, без деталей. А Инна четыре раза теряла ребенка. Четыре раза! Она чувствовала смерть, видела ее своими глазами. Организм Инны принимал в этом участие, выталкивал плод, как нечто инородное, а она ничего не могла с этим поделать! Ничего! Представляете?
Психиатр умолк. Елена вспомнила свои страхи во время беременности. В животе у нее заныло.
– У Инны есть заветная мечта – иметь ребенка. К сожалению, она неосуществима, – спокойным голосом продолжал Красин. – Отсюда и депрессия. Я пытался снять эту зависимость, но… случай оказался очень тяжелым.
Елена вернулась за стол и заставила себя сосредоточиться.
– У Мальцевой бывали нервные срывы, вспышки гнева?
– У кого их не бывает? – ухмыльнулся психиатр. – Я только что наблюдал…
– Вы пришли, чтобы вывести меня из себя?
– Честно?
– Лгать не советую.
– Елена Павловна, это мой метод работы. Чтобы понять внутренний мир человека, бла-бла-бла недостаточно. Надо заставить его занервничать, вызвать у него стресс, и тогда перед вами, как в компьютерной томографии, предстанет психофизический портрет личности. Вы увидите болевые точки, сможете на них надавить. Или, наоборот, будете воздействовать на зоны спокойствия, умиротворения, чтобы вернуть пациенту душевное равновесие.
Елена поняла, что на допросах сама не раз прибегала к подобному методу. Она усмехнулась.
– И что же вы увидели во мне?
– Вы сильная личность. Не завидую вашим подследственным.
– А сами идете прямиком к этой цели.
– Что? – В глазах психиатра промелькнуло беспокойство.
– В камере вы найдете очень интересных собеседников, Аркадий Борисович. Информации, полученной от них, хватит на несколько монографий.
Красин несколько раз нервно хмыкнул, изображая смех.
– Понимаю: профессиональный юмор.
– А если понимаете, то отвечайте на мои вопросы. Я спрашивала вас о вспышках гнева у Инны Мальцевой.
– Елена Павловна, перед вами рецепт. Это сильнодействующее средство, но в данном случае его назначение абсолютно оправдано. Если Инна принимает таблетки регулярно, кризис исключен. Но если забудет это сделать, ее организм может взбунтоваться. К сожалению, прием лекарств я могу контролировать только в стационаре. Мальцева лежала у нас две недели, а дальше я наблюдал ее амбулаторно.
– И все-таки. Допустим, она пропустила прием лекарства.
– Это зависит от ситуации. Впрочем, люди психопатического типа больше склонны к истерике.
– Вы общались с Дмитрием Мальцевым?
– Естественно. Невозможно улучшить психическое состояние человека, не зная его семьи, окружения.
– И какие отношения были между супругами?
– С трещиной. Да и как иначе: постоянные попытки забеременеть, потом борьба за сохранение плода, и каждый раз крах.
– Посмотрите на эту фотографию. – Елена протянула Красину снимок трехлетней малышки. – Вы знаете эту девочку?
– Нет, первый раз вижу.
– Этот снимок был в сумочке Мальцевой.
Психиатр задумался.
– Навязчивая идея больного всегда материализуется в нечто конкретное. Возможно, именно такой Инна представляет свою не рожденную дочь. Для нее важно иметь реальный образ своей мечты. А фотография… Инна могла взять ее где угодно.
– Мы застали Мальцеву рядом с трупом. Все указывает на то, что она виновата. Она вела себя спокойно, твердила, что не убивала мужа, но как только увидела, что убит не он – испытала сильное потрясение. Сегодня она полностью замкнулась в себе, отказывается с нами говорить.
– Вы забрали у нее лекарство?
– Да. В камере не положено хранить медикаменты.
– Инну нельзя оставлять без лекарств! – забеспокоился Красин.
– Я могу перевести ее в тюремную больницу.
– О боже! Какие там врачи? У вас же нет психиатров? Я думаю, из-за сильнейшего стресса память Инны заблокировала ужасные воспоминания. Вы ничего не добьетесь от нее даже с помощью лекарств.
– Как же быть?
Красин с важным видом сплел пальцы, нахмурил лоб.
– Есть верный способ вернуть человека в реальность.
– Какой же?
– Гипноз.
Следователь недоверчиво посмотрела на психиатра.
– Да-да, гипноз! Он снимает испуг, разрушает внутренние барьеры, с помощью которых подсознание защищается. Человек становится откровенным, к нему возвращается память. Гипноз – это метод лечения. Я провел с Инной пару сеансов. Они дали хороший результат.
– Интересно.
Елена машинально нарисовала карандашом на бумаге большую спираль. Размышляя, она часто чертила узоры, которые передавали ее настроение. Елена припомнила, что гипноз как метод воздействия на психику человека, потерявшего память, давно используется спецслужбами развитых стран. Использовали его и в Москве, но в ее практике такого еще не было.
Она решила рискнуть.
– А если я попрошу вас провести сеанс гипноза здесь, в моем присутствии?
Красин огляделся.
– Думаю, в вашем кабинете это вполне возможно.
– Когда?
– Елена Павловна, я человек занятой, вы тоже. Раз уж я приехал, зачем откладывать?
10
Мощную фигуру напарника Марат Валеев заметил за квартал от перекрестка. Капитан притормозил, и Иван Майоров втиснулся на переднее сиденье.
– Встретил поезд, Ваня? – поинтересовался капитан.
– Проводница опознала Дмитрия Мальцева по фотографии. Во время убийства он пьянствовал в поезде.
– А на обратном пути продолжил. Дряблый результат возлияний я доставил Петелиной.
– И зачем он только деньги на билеты тратил? – вздохнул Ваня, вспомнив о своем скромном жалованье. Он заметил, что капитан направляет машину вовсе не в отдел. – Куда теперь?
– Все туда же. Дворника вчера мы так и не нашли.
– Ох, и въедливая же эта Петля! Другие «следаки» даже на место происшествия не выезжают, по бумажкам работают.
– Для тебя, Ваня, она Елена Павловна. Усек?
Честно говоря, Марат был бы не прочь, чтобы отличница Ленка Грачева так и осталась Грачевой, а не выскочила замуж за Серегу Петелина, с которым он дрался в школе.
– Да я что? В Следственном комитете ее знаешь, как костерят? Затягивает сроки, назначает лишние экспертизы, гоняет оперов…
– Да, гоняет, но по делу. Мы для того сейчас и едем, чтобы процесс ускорить. За прошлый квартал премию получил?
– Было дело.
– Вот! А кому нужно сказать за это спасибо? Петелиной!
– Я даже не понял, откуда у нас столько баллов набралось.
– У следователя отчетность идет по уголовным делам, переданным в суд, а у нас – по эпизодам. Эпизоды – это отдельные преступления в рамках одного дела. На кого их следователь запишет, тому и будет счастье. Помнишь, мы брали бригаду, которая бензин с нефтеперерабатывающего воровала?
– Да, мы поехали за ними и повязали на сбыте.
– Общая сумма ущерба – около пяти лимонов. Разбиваем на сто эпизодов по пятьдесят тысяч – вот тебе и баллы в отчетность.
– Да ну!
– Со следователем надо дружить, Ваня.
– Ну, я не против. Только далось ей это пальто! Дело же очевидное. Взяли на месте, Головастик улики нарыл. Нажми на эту Мальцеву, она и расколется! Зачем только время тратим?
– Не могу я отказать красивой женщине, Ваня, не могу!
В том, что касается женской красоты, Майоров готов был привести другой пример – ярче, моложе, с приятными выпуклостями в нужных местах. Он нарочно записал адрес проводницы Семеновой. Теперь будет повод зайти в паспортный стол и поинтересоваться у Гали Нестеровой, там ли на самом деле проживает гражданка с синяком. А с собой он возьмет шоколадку. Или розу? Цветок, конечно, лучше, но как-то неловко. Если мужчина дарит женщине цветы, это же равносильно признанию в любви! Вот если бы у Гали был день рождения… Как узнать, когда она родилась?
Валеев будто прочитал мысли своего молодого напарника.
– Я вспомнил, Ваня, что сказал вчера Галке из паспортного.
– Что? – Майоров всем корпусом развернулся к капитану.
– Сейчас или никогда.
– Говори, чего тянуть!
– Я уже сказал.
– Не понял.
– Это самое и сказал: «Сейчас или никогда!»
Ваня округлил глаза и приоткрыл рот. Прошло не меньше минуты, прежде чем он выдохнул:
– Почему?
– Первое, что в голову взбрело, то и ляпнул.
– И что это значит?
– Сейчас – значит сейчас! А никогда… – Капитан неопределенно помахал ладонью в воздухе. – Мы поймаем преступника сейчас или никогда!
– Ты уверен, что Галя именно так все и поняла?
– Мы же на место преступления ехали.
– Но Галя об этом не знала!
– Да, неувязочка… Вообще, каждый думает в меру своей испорченности.